Элберта

      Машина замедлила ход, и Элберта вгляделась в незатейливый пейзаж за окном: тут и там растрёпанные кустарники, старые дубы, маленькие домишки, прячущиеся за буроватой листвой. В приоткрытое стекло сладко тянуло свежей выпечкой.       Её волнение никуда не делось, но присутствие Леджера придавало уверенности и бодрости: теперь она хотя бы была не одна. Верный шофёр Лесли, однако, не разделял её радостного нетерпения и всю дорогу подозрительно посматривал на Леджера в зеркало заднего вида. А тот хмурился, морщил лоб, потирал челюсть, пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера и гадая, чем не угодил водителю мисс Вудвилл.       — Здесь, мисс? — нарушил молчание Лесли.       — Сдайте немного назад, к аллее. — Убедившись, что паромобиль надёжно скрыт в тени деревьев и его вряд ли можно разглядеть из окон ближайших домов, Элберта кивнула. — Да, тут, пожалуйста.       Лесли вышел первым, открыл ей дверцу, протянул руку — и когда она оперлась на неё, тихо проговорил, почти не разжимая губ:       — Вы уверены, мисс, что можете… доверять этому человеку?       — Да, всё в порядке.       — Я могу сопрово…       — Не нужно, — поспешно перебила она, завидев Леджера, выбирающегося из салона. — Просто ждите нас здесь.       Лесли молча прислонился к машине, меланхолично достал из кармана курительную трубку, — но весь его вид выражал озабоченность и недовольство.       — Я не очень-то ему нравлюсь, — справедливо заметил Леджер, когда они направлялись к нужному дому.       — Ерунда, не берите в голову, — отмахнулась Элберта, сосредоточив своё внимание на ступеньках под ногами. Они были частично покрыты мхом и влажно блестели от недавнего дождя: как бы не упасть. — Готовы? Тогда я звоню, — она нажала на круглую кнопку, а затем — для верности — несколько раз постучала тяжёлой ручкой в форме подковы.       Из дома донеслась подозрительная возня, как будто впопыхах двигали мебель, елозя ножками по паркету, и гремели посудой. Через пару мгновений всё стихло, и Леджер уже собирался постучать снова, когда с той стороны донеслось покашливание и шаркающие шаги.       — Кого это принесло в такую рань? — скрипучий голос звучал откровенно недовольно.       «Что ж, отличные новости. Старушка жива… и дома».       Элберта вопросительно взглянула на Леджера и на себя. Мол, если ответит он, пожилая женщина может напугаться, но если услышит приветливую женскую речь…       Леджер покорно отступил на шаг назад.       — Доброго вам утра, мисс! — Элберта на всякий случай заговорила громче обычного, вдруг у старушки неважно со слухом. — Вы уж простите, что без предупреждения. Хотелось бы увидеть хозяйку дома.       — С какой целью, милочка, вы желаете меня видеть? — после небольшой паузы проскрипел из-за двери всё тот же голос.       — О-очень нужно с вами поговорить, — мягко протянула Элберта. — Меня зовут мисс Грэй, я работаю в «Муррее», это издательский дом. Может быть, вы слышали?       Судя по напряжённому сопению, старушка не особо интересовалась такими вещами и находилась сейчас в больших сомнениях. Но, вероятно, любопытство перевесило остальное, и послышался щелчок открываемого замка.       Прямо на них уставились два немигающих водянистых глаза. Выходить наружу она не спешила и впускать кого-то внутрь — тоже: одна тощая дряблая рука с вздувшимися на запястье тёмными венами упёрлась в дверной косяк, вторая зачёсывала под помятый капор жидкие седые пряди.       Элберта сглотнула и постаралась улыбнуться как можно более доброжелательно.       — Ох, благодарю. У вас милый дом. Очень.       — Мы можем войти, мэм? — послышался зычный баритон Леджера.       — А это что за хмырь?       — А… это мой жених, мистер Эквилл. Мистер Эквилл — бывший студент профессора Джоэла Стедмена.       Костлявая пятерня дёрнулась и скрылась в полумраке так же быстро, как до этого появилась. Щель заметно уменьшилась.       — Что вам нужно?       Элберта в растерянности перевела взгляд на Леджера и схватилась за край всё ещё приоткрытой двери обеими руками.       — Пожалуйста, выслушайте нас, мэм! Вы могли бы нам помочь… Я работаю в издательстве, и мы с мистером Экви…       «Какая же сильная старуха! Ещё чуть-чуть, и створка придавит пальцы».       Если бы не Леджер, ей удалось бы захлопнуть дверь прямо перед их носом. Но «жених» Элберты успел вставить ногу в исчезающую на глазах щель.       — Мы с мистером Эквиллом собираем информацию о профессоре… мы и о вас напишем, обязательно! Давайте поговорим и…       — Мэм, — подключился к уговорам и Леджер. — Мы пришли к вам с миром и не уйдём, пока не поговорим, — с этими словами он толкнул дверь плечом: сначала осторожно, потом гораздо смелее и сильнее, в два счёта отпихивая «радушную тётушку» Элберты в сторону.       Она проскользнула вслед за ним.       В холле отвратительно пахло затхлостью и чем-то ещё. Чем-то странным, почти как в аптеке или приёмной доктора. Однако полдела сделано — они внутри. Вторая половина, тем не менее, обещала быть нелёгкой.       «Как бы задобрить эту старую каргу?»       — Это нападение! — возмутилась та, мигом напоминая о себе. — Подите вон или я вызову полицию! Между прочим, у меня есть ружьё. И оно заряжено.       — Что вам известно о вашем зяте? — окончательно смирившись, что на гостеприимность рассчитывать не приходится, Леджер пошёл напрямую. Или напролом, что в данном случае было одним и тем же.       — Что он давно сдох, — ухмыльнулась старуха. С несвойственной её возрасту прытью отскочила назад и схватила валявшуюся на полу кочергу. — Убирайтесь! Не то…       Дело принимало совсем скверный оборот.       «Вот ведь чокнутая ведьма!»       — Вы… неправильно нас поняли! О, прошу вас, положите это… — Элберта придвинулась к Леджеру, не оставляя попыток исправить ситуацию. — Давайте просто поговорим как… просто, как нормальные… Мы можем… заплатить за информацию.       — Заплатить? — в старушечьих глазах вспыхнул неподдельный интерес. — Сколько?       — Десять шиллингов. — В сумочке Элберты лежало гораздо больше, но стоило начать с малого, оставив простор для торга.       — За кого вы меня принимаете? Маловато будет.       — Ну… Можно добавить ещё пять, мэм. Поймите, мы совсем не богаты.       — Богаты, не богаты. Мне какое дело? Я вас не звала. Вы сами ко мне припёрлись чуть ли не с первыми петухами, — нахально фыркнула старуха. — Тридцать шиллингов. — Она недвусмысленно протянула руку, не выпуская из другой кочергу.       — Хорошо.       — Нет! — резко подался вперёд Леджер. — Сначала расскажите, что вам известно. Деньги потом. Милая, — гораздо мягче добавил он, обращаясь теперь к Элберте. — Ты же знаешь… Пожилые люди склонны путать многие вещи и ошибаться.       Старуха сердито прищурилась. Элберта улыбнулась Леджеру и снова посмотрела на неё:       — Обещаем, мэм, всё будет честно. Пригласите нас… в гостиную? Ну, или… куда-нибудь.       Та что-то нечленораздельно буркнула и пошлёпала вглубь дома.       Комната, в которую они вошли, была довольно просторной, но тёмной — сквозь засаленные плотные шторы едва проникал солнечный свет — и ужасно захламлённой. Прямо на полу громоздились деревянные ящики с грудой тряпья сверху, ковёр посерел от печной сажи, диванные пуфы протёрлись до пружин. От едкого запаха формоли, хорошо ощущаемого ещё в холле, щипало глаза. На длинных стенных полках неаккуратным рядом стояли чучела мелких животных и птиц.       Элберта с отвращением оглядела распятую под потолком серую белку: «Мда, ну и декор здесь!» — и, решив, что точно не будет никуда присаживаться, прислонилась к двери.       Леджер тоже не торопился садиться. В отличие от хозяйки дома: та скинула со стула ворох тряпок и уселась, опираясь подбородком на кочергу.       — Что вы хотите знать?       — Нам нужна любая информация, особенно… — Элберта прерывисто вздохнула, — та, что касается исследований профессора. Может быть, у вас сохранились его записи, конспекты.       — Карты, — добавил Леджер. — Какие-нибудь ценные вещи, принадлежавшие профессору.       Старуха не спешила отвечать — беззвучно шевелила губами, хмурилась.       — Карта есть. И кулон с этим… как его… кампусом. Подарок моему мужу-дебилу от брата.       — Карта? О! — Сдерживать волнение у Элберты не получалось. — Кулон! Вы не могли бы показать нам?       — Могла бы, — гаденько захихикала старуха, — но не покажу. Просмотр денег стоит.       — Мы вам обязательно заплатим, как обещали, — Леджер старался выглядеть дружелюбным и милым, но он тоже терял терпение. — Мы — честные люди, но не глупые. Кота в мешке покупать не станем.       — Дело ваше, — она поджала губы, выпрямилась. — Идите подобру-поздорову. Мне-то что? Сто лет лежало и ещё полежит. Или продам кому, — старуха метнула на Элберту хитрый взгляд. — Кто побогаче будет и не такой скряга.       — Дело не в том, что нам жаль денег. Но всему должен быть предел, — она придала голосу твёрдость, — разумный. Вот пять шиллингов, — Элберта отвернулась, быстро открыла сумочку и выудила одну купюру, — а остальное после.       — Нет уж, — покачала головой упрямая старуха, но деньги забрала тут же: с ловкостью фокусника выдернула костлявой пятерней из пальцев Элберты и спрятала за пазуху чёрного платья. — Знаю я вас, жуликов. Покажу, а вы возьмёте и отберёте. Ещё кочергой огреете. Поминай потом, как звали.       Элберта стиснула зубы. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось быть вежливой.       — Что же мешает нам огреть вас прямо сейчас, мэм? Может быть, то, что мы порядочные люди? Будьте так добры, сходите за картой.       — Ах, вы про карту? Я-то думала, вы про кулон и кампус.       — Компас, — грозно поправил Леджер. — Кулон тоже. И карта.       — Нет-нет, — замахала на него руками старуха. — Она очень ценная. Древняя. Антиквариат, считай. Почти рассыпалась вся. Но дорогая. Потому что ценная. И древняя.       «Расчётливая старая грымза! Она наверняка не имеет ни малейшего представления о карте и её назначении, но, почуяв наш интерес, торговаться взялась лихо. Надо же! Такой хватке прожжённого дельца позавидовали бы все папины управляющие вместе взятые».       — Мы ждём, мэм, — Элберта протянула ещё одну банкноту. — Несите вещи.       — Сначала деньги, — старуха встала, не выпуская из рук кочергу. — Кулон, так и быть, отдам задаром. Остальное — десять тыщ. Антиквариат потому что.       — Что… сколько?! — Элберта взглянула на оторопевшего Леджера — может, ослышалась? — и повернулась к старухе. Машинально опустила купюру обратно в сумочку. — Десять тысяч шиллингов?! Это же… Да вы с ума сошли! У нас нет такой суммы. Мы договаривались на тридцать. Но раз так, — блеф всегда очень кстати, — верните нам деньги. Мы уходим.       Ни один мускул не дрогнул на морщинистом лице.       — Улица там же, где и была, когда вы пришли.       — Если уж вы… если вы просите такую баснословную сумму... — возмущению Элберты не было предела. — Мистер Эквилл совершенно прав, мы должны знать, за что именно её отдаём. Покажите нам карту, кулон и компас, и, может быть, мы купим. Позже.       — Вам тут не музей. Сначала деньги.       — Как знаете, — Элберта выдохнула и потянула Леджера за руку к выходу. — Идём. Пусть подавится пятью шиллингами.       В её чудесной рыжей головке вовсю зрел новый план.

***

      Ламберт потащил белобрысого громилу в подвал и пропал. Немудрено, учитывая, какой Френн здоровяк. Лу же поручили очухать братца, но легко сказать. Хорошо, сразу нашлись все нужные ингредиенты, а кухня — на удачу — пустовала: хозяин особняка отправил прислугу по домам ещё несколько дней назад, чтобы не мешали ему «горевать».       Лу перелила остывающий отвар из ковша в широкую кружку и покосилась на младшего Хаксли, задремавшего на низком канапе у окна.       «Как его там зовут?.. Что-то такое на К… Клайв вроде. Надо бы уточнить».       У Лу вообще накопилась уйма вопросов, только вот отвечать на них никто не спешил.       Кое-что ей пришлось додумывать самой. Едва ли Ламберт приврал насчёт родства: братья были похожи. Пусть и не так, будто одного под кальку скопировали с другого, но всё-таки. Симпатичная обёртка, фу-ты ну-ты начинка и манера держаться, одинаковые глаза, взгляд. Да и по дому Ламберт рассекал уверенно, так что сомнений у Лу не оставалось — он бывал тут не раз и не два. А уж когда они с Клайвом начали говорить… Правда, братское общение было таким же своеобразным, как до этого — проникновение в особняк.       «Интересная семейка».       Ламберт сказал, ей придётся учиться доверять ненормальным. Но пока получалось неважно.       Босая нога Клайва, свесившаяся с дивана, шевельнулась. Лу машинально сунула руку в карман и стиснула крохотную бутыль с острым молотым перцем, которую тайком прихватила с кухни. На случай, если снова придётся отбиваться от Френна — а, может быть, и от братьев, обоих сразу или по отдельности. Клайв вон, пока не свалился, не гнушался тянуть к ней лапы и самодовольно молол чушь. Шутки шутками, но всё было очень подозрительно. Просто чертовски подозрительно. И становилось подозрительнее и подозрительнее.       А ещё со всех сторон веяло опасностью. Хотя к этому Лу была готова — её предупреждали, что делишки в агентстве Трэвиса Бруксби строятся на аферах, и агенты все как один ходят по лезвию ножа. Тогда это её только раззадорило: ходила же она по канату, отчего ж не пройтись по лезвию? Почти одно и то же. Что там, что тут: один неверный шаг — и пиши пропало.       И всё-таки под куполом Лу было привычно, потому не страшно. А здесь ни капли определённости, да и Ламберт — хорош наставник! Пойди разбери, что у него в голове, если он открывает рот только для того, чтобы позубоскалить. Не человек, а ребус.       Поначалу она была уверена, что Ламберт ведёт её на задание, и не слишком переживала, что он уходит от вопросов. Трюк с дирижаблем здорово напугал — ещё бы! Всё равно, что резко подбросить под купол ничего не подозревающего партнёра, сразу и не сообразишь, что к чему. Но что, если Трэвис поручил проверить её на ловкость и храбрость всеми возможными способами? Потому и прицепились к дирижаблю, потому влезли в дом через окно. Только совсем в другой дом.       В любом случае оплошность с дирижаблем нужно было загладить, поэтому Лу рванула вверх по стене вслед за Ламбертом, готовая тут же спрыгнуть, если бы на горизонте замаячила серьёзная угроза. Ну, а потом как-то очень искренне у него получилось сказать вот это самое… О брате, которому почему-то нехорошо. Первая понятная ей и глубокая эмоция за всю дорогу. Понятная и близкая. В ту минуту представилось, что это её мама попала в беду и… и… и пусть Ламберт не думает, что она, Лу, только сальто крутить умеет. А то наплетёт ещё Трэвису всякой всячины.       Она нахмурилась, не спуская взгляда со спящего Клайва. Вроде бы Трэвис упоминал, что их задание связано с наследством.       «Точно, так он и говорил. Ну и какого дьявола Ламберт притащил к брату? Снова проверки? Часть плана, в который меня так и не посвятили? Или речь шла про его наследство?»       Бросать дело на середине Лу совсем не улыбалось. Особенно, если оно обещало принести деньги и место в сыскном агентстве.       «Сработано на пенни, малышка, — говорила мама, обучая её балетной растяжке, — сработай и на шиллинг». Она и срабатывала, рискуя искалечить тело. Но сегодня, кажется, сработала на все тридцать шиллингов, особенно когда огрела Френна стулом. А что оставалось делать, если образина грозилась вот-вот свернуть шею не только Ламберту, но и ей самой?       «Охота была помирать!»       Лу изо всех сил надеялась, что дворецкий не вырвется и не накостыляет Ламберту, а тихо полежит где-нибудь в уголке, связанный по ручищам и ножищам. Пока стоило разобраться, что за дело им поручил Трэвис. И при чём тут брат Ламберта.       Лу шагнула к дивану и энергично потрясла Клайва за плечо.       — Ты кто?.. А, да… — Пьяное удивление вперемешку с испугом сменилось в его глазах узнаванием. На тонких губах появилась сальная ухмылочка. — Ацтань. Я сейчас не в том состоянии, крошка. — Он протянул руку, намереваясь потрепать Лу по щеке.       «Так, началось».       — Вижу. — Лу пришлось уклониться и подставить под его ладонь кружку. — Садись и пей. Совсем скоро будешь как новенький.       — Решила меня отравить? — Клайв брезгливо принюхался.       — Больно надо, — беззлобно усмехнулась она. — Пей, не бойся. Хотела бы убить — убила бы, пока ты спал. Зачем мне тебя будить? Это, — Лу указала глазами на кружку, — помощь вообще-то. Тем, кто любит лишнего хлебнуть.       Главное — чтобы выпил, а уж в том, что отвар подействует, Лу не сомневалась. Напиток по рецепту старого жонглёра быстро ставил на ноги даже огромного, как гора, циркового атлета, любившего время от времени заложить за воротник.       — Ясно. Братец приказал привести меня в чувство, а ты и рада стараться. — Подтверждения Клайв ждать не стал, чуть ли не залпом проглотив «зелье». Поморщился, как будто только что закусил лимоном. — Где ты его подцепила?       Лу забрала у него чашку, опустила рядом с собой на пол, устраиваясь на подоконнике, и на всякий случай задёрнула штору. Если придётся бежать — выбить окно и прыгнуть вниз получится быстро. Второй этаж — чепуха. И не с такой высоты сигала.       — В агентстве Трэвиса Бруксби. Ты ведь тоже там числишься, эм?       — Ошибаешься, — помотал головой Клайв. Откинулся на подушку, прикрыв глаза. — Помогаю брату на добровольных началах. Иногда. От скуки.       «О, даже так? Прямо-таки от скуки? Ладно, по крайней мере эти чудаковатые потомки аристократов — что старший, что младший, — хотя бы не пытаются прикрывать грешки напускным благородством. Как некоторые… папаши».       Лу стиснула зубы. Ну нет, много чести вспоминать всякое. Лучше попытаться вытрясти из Клайва всё, что он знает о задании.       — Ух ты. На добровольных? Просто слиток золота, а не брат. А насчёт скуки… — она прищурилась, улыбнулась. — Я тебя понимаю. И раз уж мы все тут… значит, и в задании с наследством поможешь?       — С каким наследством? — он чуть приподнялся и приоткрыл один глаз.       — Та-аким. Ты знаешь.       Клайв хмыкнул, пожал плечами:       — Не имею ни малейшего представления, миледи. — И снова упал на подушку.       — Ламберт тебе ничего не рассказывал про новое задание?       — А тебе?       Лу тихо вздохнула. Не просто братья, а два сапога пара. Она так рассчитывала на пьяный поток откровенний…       «Вот, пожалуйста, — едва разлепил глаза, да и в себя толком не пришёл, а рот на глухом замке держит. Ладно, зайдём с тыла».       — Не успел. Очень спешил. Кстати, про тебя Ламберт мне тоже не рассказывал. Познакомимся, может быть? По-нормальному. Я Лу.       — Это кличка такая? — Впервые с начала беседы Клайв заинтересовался. — Как у козы.       — Меня устраивает, — она передёрнула плечами, пропуская колкость мимо ушей. — А давай так. Как в детской игре: я отвечаю на твои вопросы, а ты — на мои. Но, чур, только правду.       — Давай лучше на раздевание, — без тени улыбки предложил Клайв.       «Неисправим! Но и не отказался сразу. Значит, стоит попытать удачу».       — Насчёт клички — ну, ты почти прав. Это половина имени. От Лусаны. И раз уж мы говорим про имена и всякое такое семейное… Почему Ламберт не может войти в твой дом через дверь? Брат как-никак?       — Почему не может? Может. Когда я разрешаю. В этот раз я запретил.       — Почему?       — Э… э… э… Сейчас моя очередь. — Клайв исподлобья оглядел её с ног до головы. — Сколько мужчин у тебя было?       «Ай да дьявол! Что ж, каков вопрос, таков и ответ».       — Уж побольше, чем у тебя женщин. Так почему не разрешил?       — Потому что иногда он ведёт себя как нянюшка. Туда не ходи, то не делай, это не пей. Я большой мальчик. Он тебе нравится?       — Не особо, после того, как ты про няньку сказал, — Лу улыбнулась. — Значит, ты тут с матушкой жил. А Ламберт чего сам по себе?       — Ошибаешься. Это только мой дом. Моя матушка жила в своём. И у брата своя конура в городе имеется. И матушка своя была. — Клайв вдруг расхохотался. Громко, надрывно. Так обычно смеются люди, когда им совсем не смешно. — Зато отец у нас один на двоих, который ни его, ни меня теперь знать не хочет. Спасибо, хоть фамилией поделился.       — А… Понимаю. Мой папенька тоже… — Лу прокашлялась и брезгливо бросила, — то ещё дерьмо был.       — А к Трэвису ты как попала?       — Старый знакомый дорожку подсказал. Шулер один. — Лу вытянула шею, всмотрелась в большой чёрный футляр на столике: диван и Клайв загораживали вид. Уж не оружие ли?.. И подавила смешок, узнав гриф и струны. — Скрипка твоя?       — Моя.       — Что, и играть умеешь?       — Не веришь? — Клайв ухмыльнулся и одним прыжком перемахнул через диван, доказывая делом: чудотворное пойло не подвело и на этот раз.       Вид у младшего Хаксли был эпический. Расстёгнутая рубашка, спутанные волосы, оторванные полоски кружев, уныло свисающие с обеих манжет. Зато глаза блестели азартом.       «В театр бы ему с этой скрипкой, играть какого-нибудь принца в изгнании. На сцене он бы смотрелся поинтереснее некоторых артистов. Так, стоп-стоп-стоп!»       Лу нахмурилась. Записная дура, не иначе. Заболталась и машинально задала совершенно бесполезный идиотский вопрос. Клайв будет не Клайв, если позволит ей исправить оплошность.       «Ладно, что уж теперь…»       Но когда он взмахнул смычком и плавно коснулся струн, её досада улетучилась.       Лу любила музыку — та всегда шла прицепом к танцам, — и отличить на слух образцовую игру от плохой она могла без труда. Клайв играл хорошо. И улыбался при этом тоже хорошо — не натянуто, мечтательно. Это тоже было искусством, так улыбаться. А то посмотреть на некоторых скрипачей — лица состроят, будто трёхзначные числа в уме умножают.       Дверь распахнулась. Лу мгновенно напряглась, но уже через миг выдохнула с облегчением.       — Музицируете? — иронично поинтересовался Ламберт.