Острый лунный лучик

— Рэй? Это правда ты? Мой попутчик снимает очки. Его глаза светятся чем-то… непонятным. Но я уже устала от таких игр. — Ты тоже пытаешься выдать себя за Айзека Фостера? — безразлично спрашивает она. Нож остаётся там же. — Не пытаюсь, Рэй! Я и есть он! Она хмыкает и отвечает: — Тогда надо было постараться получше. Предыдущие были более похожи, знаешь ли. — Но мои глаза… — Линзы? Такие себе. Видела и получше. — Тогда… тогда… — у меня не выходит придумать ничего толкового. — Что, сейчас ты попросишь расспросить тебя о чём-то таком, что знаешь только ты? — её брови лениво приподнимаются. — Точно! — киваю я, на секунду забывая, что у моего горла нож. А Рэй смеётся. Не так, как Эмма, нет. Как дохлая рыба из моего прошлого. — Ты хоть знаешь, как старательно мне стирали память о тебе, а, псевдо-Зак? Почему я должна что-то помнить, чтобы выспрашивать? Я надеюсь, что она врёт. Очень надеюсь, иначе!.. — Рэй, чёрт возьми, но это действительно я! Всё такой же не шибко умный, поэтому не могу сейчас ничего придумать! Это ведь по твоей части было, знаешь ли! — Они тоже так говорили, — её голос бесцветный, как ночной пейзаж за окном. — Рэй, чёртова девчонка, я понятия не имею, как тебя убедить! — Правда? Хм… Похоже, я её озадачил. Вдруг в глазах вспыхивает интерес. Будто круги по воде, честное слово. — Тебе нужно выйти из машины, протянуть вперёд руки ладонями вниз и закрыть глаза. И чтобы без глупостей! Чё?! Он явно ничего не понимает, но подчиняется. Я не убираю нож далеко — на всякий случай — но сейчас мне нужно кое-что другое. Я беру зажигалку, чиркаю, поджигая, и подношу к ладоням испытуемого. Он тут же распахивает глаза. В них отражается огонь и неподдельный ужас. Испытуемый с визгом отскакивает, обхватывая голову руками. Это он тоже мог бы подделать. Вот только я никому не рассказывала, что случилось с настоящим Заком в детстве. Они, в общем-то, и не спрашивали. Но разве этот странноватый парень — тот самый, кто поклялся убить меня? Что-то не верится. Пока я пытаюсь прийти в себя, Рэй заглядывает в машину, чтобы вернуться с ножом. О, так это тот самый… — У тебя его чё, в больнице не отобрали? — удивляюсь я. — А? — не понимает она. Приставляет лезвие к моему горлу и замирает, безразлично глядя сверху вниз на меня, сидящего на обочине. — Этот нож, — поясняю я. — Тот самый, разве нет? — И что? — Разве его, не знаю, не забрали как улику? — пожимаю плечами я и замолкаю. Чёрт, да, я не так себе всё представлял, но… выходит интересно. — Как улику? — этот человек всё ещё пытается что-то мне объяснить, хотя я уже приняла решение. Кто угодно мог знать, что Зак убивал ножом. Но… мне хочется дать ему ещё один шанс. Почему-то. — Зака уже казнили. Теперь это не имеет значения. — А ты точно уверена, что казнили? — усмехается он. Как будто вовсе не замечает лезвия у горла. — Тогда ты наверняка знаешь, какими были его последние слова, а? — Мне… мне не сказали, — тихо признаюсь я. Да, пусть я и спрашивала, мне никто не ответил. Это ведь могло бы повредить моему лечению. — Может, потому что их не было? — его бровь взлетает, и теперь этот человек выглядит насмешливо. Лицо совсем другое, только в глазах угадывается что-то знакомое. Но я ведь и сама носила линзы. С другой стороны, он с таким отвращением отвернулся, когда я их снимала… Мне приходит в голову кое-что очень простое. — Это можно проверить, — кивает Рэй и опять уходит. Теперь, кроме ножа, в её руках мобильник. Экран загорается, она что-то печатает, а потом протягивает телефон мне. Моя фотка и куча букв. Ни черта не понятно. — Я, вообще-то, так и не научился читать, — злюсь я. — Хорошо, давай я, — безразлично пожимает плечами она и зачитывает: — Серийный убийца Айзек Фостер, называемый новым Джеком Потрошителем, больше не угрожает нашему городу. Вчера, **.**.**** года смертный приговор был приведёт в исполнение через смертельную инъекцию. В качестве своих последних слов осуждённый произнёс: «Вы смеялись надо мной, но скоро вы все умоетесь кровавыми слезами! Ха-ха-ха-ха!» — Я так не выражаюсь! — протестую я. — Что ещё за «кровавые слёзы»? — Это метафора, — лицо Рэй теплеет. Ненамного, но всё же. — Мета-что? Она не отвечает. Молчит и смотрит на меня. А затем приказывает — жёстко и уверенно: — Встань и закрой глаза. — Опять меня подожжёшь?! — Нет. Обещаю. Вздыхаю. — Ладно, допустим, что я верю, Рэйчел Гарднер, — и подчиняюсь. Что-то тёплое прижимается ко мне, обхватывает руками и… кажется, плачет. — Рэй? — приоткрываю один глаз я. Точно. Рэй обнимает меня. А по щекам — слёзы. — Ты чего, Рэй? — Зак… Зак, ты… ты жив! — сбивчиво отвечает она. — Ага, — не могу не согласиться. — Рэй, ты же знаешь, что я монстр! Меня хрен убьёшь! К тому же, я обещал, что приду за тобой, Рэй! Рэй, ну ты чего? Всё же нормально! — За-а-а-а-к! Вздыхаю. И прижимаю её к себе. Уже повыше, чем пять лет назад, взрослая, но всё ещё маленькая и хрупкая. — Зак, ты ведь убьёшь меня, правда? — всхлипывает Рэй. — Ты поклялся! «Я взрослый состоятельный мужчина, я не потрошу маленьких куколок!» — вдруг вспоминается мне, но отвечаю я другое: — Я ненавижу ложь, Рей, ты же знаешь. Конечно, убью. Но снача-а-а-ала-а-а… Зак хитро прищуривается. Я вижу это даже сквозь пелену слёз — тех самых, что не могли пролиться целых пять лет. — Сначала ты научишь меня кое-каким полезным вещам, — важно заканчивает он. — Например, читать!