Ты. Я. Мы и весна.

На следующий день Валера ошивался около подъезда Вахита. Часов десять утра, и снег слепит в глаза так, что Туркин сотню раз пожалел о том, что не захватил свои супер крутые очки, спиженные в последней поездке в Москву у какого-то мажора. Хотя наверное глупо носить очки в январе. Чтобы в лицо так не светило, а шапку не засыпало снегом можно было бы зайти к Зиме (к тому же Амина Тимуровна ему похоже всегда рада), но заявляться в гости незапланированно очень невежливо, и в прошлый визит его "мягко" предупредили, что готовы оторвать бошку, если он ещё раз хоть раз переступит порог той квартиры. Утро морозное, но небо ясное, как в деревнях. Снег белый, пушистый. Непривычно. Для Валеры который сто лет назад ездил в деревню (на малую родину) такая погода, что-то сродни чуду. Потому что в промышленной Казани такого не бывает. Это тебе не Простоквашино. Хотя сейчас повсюду этот ебучий свежий, морозящий все внутренности запах. Договорились с Зимой, что завтра пойдут в поликлинику. Валера правда, так и не выяснил зачем. А сейчас собирались сходит прогуляться по трубам. Время "убить", так сказать. Зимой Валере всегда скучно. Холодно, кругом все вымерло. Атмосфера такая убитая (несчитая прошедшего нового года). Люди не высовывают свои головы из домов, поэтому стрясать мелочь становится сложнее. Дверь подъезда хлопнула, и появился Зима. Невольно Валера подмечает, что друг опять слишком тонко одет, а ещё что эту длинную белую шею (без метки) лучше обмотать шарфом. От Вахита все ещё жёстко несло прошедшей течкой, и запах не собирался видимо уходить. Не сказать, что Валеру это смущало или как-то мешало. Аромат Зимы был очень симпатичным (если вообще можно так выразиться). Успокаивал и вводил Туркина в какой-то своего рода транс, из которого потом не хотелось уходить. Свитер, который Зима отдал после течки, Валера так и не постирал. Просто кинул на стул, не желая его как-то трогать. Пусть какое-то время в его комнате будет пахнуть хоть чуточку приятно, а то обычно там воняет сигами (потому что когда Валера купит в доме, то не всегда открывает окно или выходит на балкон). Но была одна проблема. Запах Вахита казался привлекательным не только Валере, а это уже был серьезный повод беспокоиться за своего... друга. Это не ревность, а просто беспокойство. По крайней мере так уверял себя Валера. Потому что, как бы не круто Зима не дрался, как бы сильно не бил, яркий запах ставил его жизнь под большую опасность, а за друзей вроде принято переживать. – Здог'ово. Долго ждал? Вахит протягивает руку, а Валера добавляет в свой только что создавшейся список "покупок - украденок" ещё и перчатки. И жмёт другу руку. Пока ещё вроде теплую, хотя обычно кисти Зимы как мертвечина. Тоже само, что трогать бездыханное тело. Хотя не то чтобы Валера знал какого это, но на улице всякое бывает. И смерть тоже иногда заглядывает. — Пол жизни, бля. Ты чё там красился? Удар в плече долетает до Туркина мгновенно, заставляя отпрыгнуть в сторону. Саднит и Валера интуитивно чувствует, что на месте удара по-любому образуется синяк, если не гематома. — "Ну хоть силы после течки не растерял. Бьёт как обычно, метко и больно". — Валег'а блять. Ты если своей г'от с мылом не помоешь, то я тебя это мыло сожг'ать заставлю. Ты чё в моду взял хуйню постоянно нести? Совесть и стг'ахг'ах потег'ял? — Это ж шутка. Ты чего? Но в ответ слышится только шорох снега под берцами и злобное: — Хуевая шутка. Завязывай. *** После этого молча пошли к трубам. Молчали. Вахит достал пачку сигарет, но та предательски была пуста. Валера тактично полез в свой карман, но дыхательных палочек не обнаружил вообще. Зашли они уже глубоко за черту города, а ларьки, как известно, в полях не стоят. Да и денег только на перемячки хватит. Вахит грустно шмыгнул носом и выдохнул тяжёлый воздух, имитируя сигаретный пар. Валере попросту жалко было смотреть на расстроенного друга. Чтобы отвлечься он все же, несмотря на недавнюю перепалку, решил завести хоть какой-нибудь разговор. — Вахит, а чё случилось? — Всмысле, ты о чём? Тот не смотрит на Турбо в ответ. Только щуриться на морозное голубое небо и падающие сверху хлопья снега, которые так слепят глаза и так красиво падают омеге на ресницы. Валера отворачивается дабы не сбиться с мысли, а ещё запримечивает трубу подходящую для того, чтобы первым попавшемся кирпичом написать эмблему УКК. — Я о том, почему нужно в поликлинику тащиться. Что-то с Лейсан случилось? Зима снова выдыхает клубок морозного дыма, но уже смотря себе под ноги. — А. Ты об этом. Да, там ее провег'ить нужно. — Что у неё болит то? Валера замечает, что друг прячет руки в карманы. Руки, видимо, всё-таки замёрзли. Инстинктивно из его рта вылетает: — Ты чё замёрз? Перчатки нужны? — Неа. И Зима затихает. Опять. Валера когда-нибудь ебнется его тормошить по поводу и без. Ну как блять можно быть таким медлительным, нерасторопным, заторможенным и ещё сотня синонимов, которые Туркин может подобрать сходу для описания Вахита. Иногда у него складывается впечатление, что они живут в параллельных вселенных соединённых в одну. Только время у Зимы почему-то движется в сто раз медленнее чем у Валеры. Ну или у Туркина просто шило в жопе. — Так чё там у нее? — Слушай. Там, это по омежьим вопг'осам. Я тут подумал... Нахег'а тебе идти? А то как-то неловко получается... Это всё-таки моя сестг'а, значит, я ее отвести и должен. Зачем тебе без дела туда тащиться? — Да, не переживай. Никто не подумает, что ты родил ее от меня в свои восемь. В городе конечно полно ебанутых, но не настолько. Валера когда-нибудь научиться дважды думать, а потом говорить. По тому как Зима закрывает в ржаче лицо руками, альфа понимает, что сказанул что-то не то.... — Ты чё плачешь? Ну, дважды сказанул. С кем не бывает? — Бля, Валег'а. Пхпхпх...Ты еблан. Я тебе сто пг'оцентов отвечаю. Хватая Зиму в захват, Турбо валится с ним на снег, в какой-то сугроб на пустыре (потому что нехуй с нехуя угарать). Кроме них тут только бродячие собаки и те бояться подходить. Все хорошо. Жизнь хороша. Это Валера сейчас чувствует сполна. Сугроб пахнет так приятно и успокаивающее, а снег под головой такой мягкий, что и спать можно. Холодные больше хлопья падают на лицо оставляя за собой влагу, пока таят. Это так похоже на поцелуи. Аккуратные поцелуи в щеки, брови, ресницы. Как будто сотня ангелов одновременно нежно касаются его лика, благословляя. Какое-то озарение находит на Валеру и он готов поклясться родной матерью, что ничего приятного чем сейчас здесь в сугробе с Вахитом в крепком захвате не чувствовал за восемнадцать лет своей жизни. Никогда ещё не было так спокойно. Все бы было хорошо, если бы Зима не забрался на него сверху и не начал хреначить. Спасибо, что вроде в шутку. —" Блять". Все завертелось слишком быстро, но альфа даже не реагирует на нападки. Просто смотрит на то, как по его телу прилетают молниеносные удары холодных рук и как Ваха делает старательно злобное лицо, чтобы его покалечить. —"Интересно, Вахиту когда нибудь говорили, что он красивый?" Защищаться Валера планирует, чуть позже, до первого серьезно удара лицом в снег. А дальше как в пурге. Два тела катаются по пустырю, зарываясь мордами в холод. Со стороны может показаться, что это бомжи дерутся, но на деле это просто два башенных. В один момент Туркину удается положить омегу на лопатки и сесть на живот, но то, как практически визжит Вахит явно от боли, останавливает, запрещая продолжать драку далее. Вахит никогда не шипел, не пищал, не орал и уж тем более не визжал. Даже от сильной боли. — "Стоять!" Осознание находит также неожиданно, как и наваждение. — Подожди... И Вахит реально перестает брыкаться и бороться. Так они и замирают. Альфа на бедрах омеги, а омега под альфой. Краем глаза Валера замечает, как Зима тяжело дышит, все ещё поскуливая и шипя от боли. — Блять, так это не она, а ты получается идёшь к врачу? Вахит толкает альфу и вскакивает на ноги, отряхивая тонкие спортивки, под которыми ничего более толстого нет. Только ноги его голые. Тонкие. Как куриные. Встаёт и моментально сгибается на двое, держась за живот. Валера, ничего не понимая, слышит только злобное картавое: — Ты сдуг'ел? С чего это такие пг'едположения? Турбо поднимается с земли следом, смотря в спину Зимы, который медленно поднимается уже с четверенек на свои две. — Ей девять. У нее ещё нет собственного запаха и цикла тем более. Хватит врать, если делать это нормально не умеешь. А то в фанеру пропишу. Излишняя резкость Валеры сейчас точно не к месту, и это становится понятно, когда в еблет прилетает снежок. А потом ещё один. Туркин даже не успевает опомниться от молниеносных атак, когда слышит то, чему точно не хотел получить подтверждение: — Ну так блять пг'опиши. Да, я иду и что дальше? Мне это пацанам г'азбазаг'ить нужно было? Когда Валера все же поднимается со снегу, А на лице его читается ахуй, сменяемые агрессией, потому что от него посмели что-то утаивать. —"Тоже мне лучший друг называется"... За грубостью и злостью откуда-то из глубины поднимается беспокойство. Валера это чувствует, ощущает практически всем сердцем. И это пугает. — Калек не бью. Что с тобой? — Уг'од ты ебаный Валег'а, вот что я тебе скажу. Цикл слишком сильно сбился. Так быть точно не должно. Ещё и боль сильнее была чем обычно. И у меня течка максимум полтог'а дня всегда шла, потом все пг'оходило. А в этот раз аж дня четыре в кг'овати пг'овалялся. — Почему так могло произойти? Вахит выдыхает, видимо пытаясь успокоить все ещё жгучую боль после неудачного Валеркиного захвата. — Я подавители пил. Года четыг'е подг'яд, без пег'ег'ыва. — Блять зачем?! — А че мне? Каждые два месяца в кг'овати неделю валяться, пг'ося, чтобы кто-нибудь мне в жопу пихнул? Ты так это себе пг'едставляешь? Что мне оставалось, Валег'а? Обычно спокойный Зима сейчас будет защищаться только так (агрессией и уебскими, ставящими в тупик вопросами). Валера это понимает (ну хоть какие-то извилины в этой дряной бошке работают), поэтому старается закрыть тему, выдавая самый по его мнению логичный вывод: — Парня бы блять себе нашел. Дебил конченый. Молодец. Вот так вот одной фразой дружбу угробил. Зима шарахается от него как от огня, все ещё хватаясь за больной бок. — Сука, сам себе паг'ня найди. Умник блять тоже нашелся. Чё ещё пг'едложишь?! Ответы Зимы начинают бесить, а факт, что проблема оказывается давняя (так ещё и по глупой причине), Валеру нещадно обижает. Туркин понимает, что начинает вскипать в самый неподходящий неподходящий момент, но кнопки переключателя как на утюге у него нет, а поэтому процесс остановить невозможно. — Блять, ну если ты стесняешься своего второго пола, то нехуй на улице делать! Вахит смотрит исподлобья. Дико и злобно. Так непривычно для себя. — Ты долбоеб? Стал бы я пить только подавители и нескг'ывать запах, если бы чего-то стеснялся? —"Реально". — Так в чем проблема?! — Ты блять думаешь, что пг'облемы так пг'осто г'ешаются?! Нашел человека, который тг'ахнет и все? Все г'ешено?! Валег', я спешу тебя огог'чить. Ты - дебил! Правда глупость сморозил. Делая глубокий вход и подходя к другу ближе, но все ещё с опаской, что его ебнут (а злые омеги они такие. Вроде все нормально, а потом нож в печень исподтишка. И Турбо уже не уверен, что Зима не проткнет сгоряча ему бок), Валера опускает руки на плечо Вахита, тихо сжимая. Сквозь зубы, с огромным самоконтролем и практически холодным разумом он произносит ласково и с надеждой, что это звучит по братски: — Я могу тебе чем-то помочь? Но Зима опрокидывает руку. — Чем ты мне блять поможешь?! Хуй в мою жопу засунешь? Валег', ты думай что говог'ишь. То, что Валера дважды дебил, он понимает незамедлительно. — Я имел ввиду моральную поддержку. Вахит разворачивается по направлению города, быстрыми шагами отдаляясь от Туркина, оставляя Валеру посреди пустыря и обоссаных труб. — Мозги ног'мальные себе пойди найди лучше. Тоже мне блять, помощник нашёлся. В жопу мне твоя мог'альная поддег'жка не нужна. — "И хер в жопе не нужен". *** Уже утром следующего дня Валера, еле перебирая ногами, все равно плетется к дому "друга". Хотя в этом он уже не уверен. Последнюю неделю Валера чувствует себя не в своей тарелке. Между ними и Зимой постепенно растет какой-то забор (слава богу пока не стена), и Валеру это нереально пугает. Он бы в жизни никому в этом не признался, но то как отчаянно с ним спорил Вахит вчера так сильно его сначала обескуражило, а потом задело, что домой он дошел страшно злой. Предварительно глотнув какого-то кащеевого спирта в родной моталке, перемыв всем знакомым кости с дружками суперами. —"Пиздец. Я превращаюсь в собственного батю". Тело у него болит, потому что кулаки отца пусть и по размеру как его собственные, но бьют от этого не хуже. А ещё обычно когда они разговаривают, то не используют человеческие слова. Только руки, ор и мат. Иногда ножи, но только в крайних случаях, когда "разговор" совсем тяжёлый. Может быть если б не Зима и их междусобойчик (все междусобойчики за последние несколько дней), то Туркин в жизни не сказал бы своему папаше, что-то типа "отвали". Хотя нет. Все равно бы сказал. И они все равно бы дрались. Но это не важно. Важно то, что сейчас снова морозным утром он стоит у подъезда Зимы, замечая косые взгляды незнакомых ему старух (спасибо большое соседке Зималетдиновых, благодаря которой Валера тут для всех как краснокнижное животное в зоопарке, а ещё в роли "күптән көтелгән кияү"). Заебавшись от перешептываний, он сам кидает на пенсионерок злобный взгляд, всё-таки решается зайти в подъезд. Пусть Зима ему бошку оторвёт. Пусть. Все неважно. Пробегая несколько пролетов до пятого этажа, Туркин трезвонит в видавшую виды дверь многодетного семейства. Открывает ему Амина Тимуровна, одетая в цветастый домашний халат. Наверное только проснулась и идёт готовить детям завтрак. Начинает свою тираду он даже не зайдя на порог: — Доброе утро. Извините, что тревожу. Можете позвать Вахита? — Доброе утро, Валерочка. Ты пока разувайся, проходи. Вахит как раз завтрак всем собирался готовить. А что-то случилось? — Нет, спасибо, тут постою. Я обещал его проводить в поликлинику. Та даже не успела хитренько улыбнуться, как из кухни послышался голос: — Мам, все хог'ошо? Довольно виляя бедрами, женщина развернулась в направлении единственной комнаты, где видимо ещё спали детишки, и прокричала сыну в ответ: и не — Тут Валера к тебе пришел. Допивай чай скорее и выходи. Не надо заставлять его тебя ждать, если вы о чем-то договорились. Это невежливо! *** Когда они уже вместе вышли из подъезда и пошли в сторону больнички, бабки все долго смотрели им в след. За это время и с момента встречи Вахит не проронил ни слова. Даже не поздоровался, когда из кухни вышел. Но на это похуй. Валера стойко игнорировал такое хамства друга, решая просто чуть позже пожаловаться на это его матери, потому что так себе порядочные татары точно не ведут. — Там дискач сегодня в ДК. Наши все собираются. Ты пойдешь? Зима встрепенулся и впервые с того момента течки посмотрел Туркину в глаза. Ноги его остановились как вкопанные, а все тело развернулось на Валеру. — Блять, Валег', нет! Голос был грозным, а взгляд полон боли. Это единственное что Туркин уловил из этой вспышки эмоций Зимы. После этого омега также быстро отмер и ускорил шаг. — Почему? — Сам сказал, что от меня г'азит за километг'. Глупый вопрос. И предаться не к чему. — Пошли быстг'ее. На пг'ием опаздываю. Нет слов, чтобы выразить как Валеру все это бесит. Нужно бы было уже давно заехать Зиме по шапке и разъяснить, что психовать он будет дома на мать свою, а на Турбо злиться нехуй. Валера может быть так бы и сделал, но бить Вахита и орать совсем не хочется. В этой ситуации такое поведение как будто оправдано , хоть и не выглядит по пацански. Валера вообще не понимает, когда успел стать таким понимающим. Ближайшая больница была в районе Разъезда, так ещё и путь туда пролегал через гаражи и снесённое здание бывшей "Радиобилютени", на месте которой сейчас был небольшой пустырь. И пусть всякие муниципальные и "бюджетные" (потому что хуй с городской больницы что можно вытрясти) места были общими и не могли принадлежать какой-нибудь группировке, всякое могло произойти пока туда доберешься. Опасения Валеры оказались не беспочвенными. Как в воду глядел. Не успели они пересечь границу Универсама, перейти улицу, как из-за угла вышло трое разьездовских суперов. Слава господу, Валера их знал (все в одном ДК танцуют), а когда лицо тебе знакомое, то опасности большой не представляет. Огребать за драку на пустом месте никому не хочется. А Вова сейчас только так по всяким мелочам в фанеру прописывает. — Эу! Вы какого хрена сюда забрели?! Че на нашей територии забыли?! Валера громко свистнул в ответ, давая понять, что они не пальцем деланные и что подходить можно только с миром. — Пацаны, мы в поликлинику. Нейтральная территория. Ребята медленным шагом, уже без особого интереса, подошли на переговор. Из лиц Туркин узнал только Скрябу — рослого альфу чуть старше его возраста. Тот с интересом оглядел Зиму, явно почувствовав запах омеги, который невозможно было не заметить. Вахиту казалось было кристально похуй на подошедших парней. Впрочем, как и всегда. — А. Прости, не признали. Руку протянули в приветственном жесте и Валере ничего не оставалось как подать в ответ. Зима тоже протянул свои мертвецкие культяпки из взаимного уважения, но пожал только двоим. Старший руки не подал (хотя по виду Вахита, видимо ему не очень то и хотелось с ним здороваться по человечески). Двусмысленно подергав бровями, Скряба спросил: — А это, я так погляжу, ляля твоя? Знаете, у Зимы может и были светлые брови, но Валера видел как те поднялись на сорок пять градусов, делая его лицо зверски недовольным. — Ты чё блять обмудок, озвег'ел? Какая я тебе ляля? Мамке своей блять будешь г'от так откр'ывать. — Ебать резкий. Турбо, ты следи за шавкой своей течной. А то покусает ещё поди людей добрых. — Ты чё по хог'ошему не понимаешь? Сейчас по плохому будет. — Вахит. Не надо. Но Валера не успел. Ибо Зима, когда надо такой. Как фурия. — ВАХИТ. ПОЛОЖИ ОБРАТНО АРМАТУРУ! Где-то слышатся жёсткие крики и маты ахуевших в край Альф. Те, как сучки, разбегаются по углам. — БЛЯТЬ, да он бешеный! — Нет, нахуй такое добро трогать. — Извиняйся, мудила гг'ёбаный!!! Вид омеги с железной балкой по какой-то неведомой причине всё-таки напугал тех остолопов. Валере показалось это странным, хотя может он просто привык к Зиме, который в любой непонятной ситуации не растеряется. — Все, всё... Отвалили, ты главное не кипящуй. — Пацаны пойдёмте. Не надо этих конченных трогать. — Слыш блять. Выг'ажения получше подбирай, если не хочешь со сломанной г'ожей ходить! Шайка развернулась, когда отошедший вдаль Скряба свистнул. Все радостно прошагали в противоположную от Вахита сторону, так и не предъявив извинения за свое поведение, что Зиму явно не устраивало. — Вахит. Нахуй ты это сделал? — Всмысле? — Мы идём в больницу, а ты решил попутно все кости переломать?! Совсем из ума выжил? — Валег', ты слепой? Или тупой или глухой? Он меня оског'бил. — Блять. Он просто тебя перепутал. — Г'от закг'ой. Тоже блять умник нашелся. Пег'епутал он. Лучше б ты свой г'от так активно с ним откг'ывал, чем на меня без повода наезжал. — Вахит!!! Ну блять и шуруй в одиночестве.