Всадники Апокалипсиса

— Лисёнок, мы отъедем на пять дней, — сидя у кроватки сына шёпотом говорил Чонгук. Камари прижав к себе игрушку чёрной собачки сладко спал, лишь иногда протяжно вздыхал, видимо что-то ему снилось, или он через сон слушал тихие шептания родителей и не хотел отпускать отца.       Тяжело вздохнув, девушка опускает голову и зарывается пальцами в волосы, — это так необходимо? — тихим и встревоженным голосом спрашивает Алисия. — Лисёнок, если бы Атропин смог бы сам разобраться, он поехал бы один, без меня, — прикрыв глаза, девушка покачала головой. С одной стороны, муж был прав, если бы Атропин смог уладить вопрос один, то о проблеме даже не стал бы сообщать, а раз он попросил Чонгука поехать, значит проблема там, действительно, большая. С другой стороны, Алисия не хотела отпускать Чонгука, ей было страшно за него. — Я люблю тебя, Чонгук, очень сильно люблю, — повернувшись лицом к мужу, сидевшему рядом, красивые зелёные глазки наполнились слезами.       Поддавшись вперёд, Чон кладёт свою ладонь на щёку жены и приблизившись накрывает своими губами её. Чувственно и нежно целуя до боли любимые розовые губки, слегка прикусывая нижнюю губу. На немного отстранившись, шёпотом будто прощальную речь произносит, — спасибо тебе за появление в моей жизни. Мой самый тёплый лучик света. Ты красивее, добрее, милее и дороже всех. Я безумно дорожу тобой, и не могу описать словами, что чувствую к тебе. Потому что мою любовь невозможно описать словами. Ты самое лучшее, что произошло со мной, ты подарила мне сына, которого я люблю до невозможности. Вы те, кем я дышу, кем я живу, — прислонившись лбами, Чонгук нежно гладит щёку Алисии. — Без вас я не смогу, не проживу. Вы мой смысл, мой кислород, моё сердце, бьющиеся только для вас и только ради вас.

***

      Небольшая полянка семьи Чон освещалась восходящим солнцем. На ней стоял небольшой деревянный столик, на котором стояли две кружки с чаем, в котором плавали мята и сушёные ягодки клубники и черники. Лёгкий столб дыма, медленно поднимался к высоким облакам, через которые не спеша восходило солнце.       Алисия и Чонгук проводили ранее утро вдвоём, тягучи попивая чай и мечтательно разговаривая о будущем. Подставив лицо под приятные солнечные лучи, девушка умиротворённо говорит, — так ты хочешь второго ребёнка? Я правильно поняла? — не открывая глаза, а лишь прислушиваясь к ровному и уверенному голосу мужа. — Правильно, — широко улыбаясь, Чонгук отпивает приятный чай, — хочу девочку, — переведя взгляд на Алисию, которая открыв глаза, поворачивает голову и всматривается в глаза мужа. — Почему девочку? — прищурив лисьи глазки, девушка сморщила носик от попадающих на неё лучей. — Просто хочу, Камари будет защищать свою сестру, как я защищаю тебя, — поставив чашку на столик, Чонгук раскидывает руки в стороны. На его бёдра садиться Алисия и положив руки на плечи Чона нежно гладит. — Думаю, мы можем задуматься об этом после твоего возвращения, — подавшись вперёд девушка накрывает губы Чонгука и целует игриво, целует чувственно. Покусывая нижнюю губу и тут же припадая к ней. Переместив руки на ягодицы жены, Чон сжимает их, притягивая ближе к себе. Сжав ягодицу сильнее, Алисия размыкает губы, давая возможность Чонгуку проникнув языком, которым он оглаживает ровные зубы и играется с её языком, заводя и возбуждая. — Ты хочешь меня, — сквозь поцелуй констатировала та. Чувствуя под собой твёрдый, набухший член мужа, Алисия усмехнулась. — Я всегда хочу тебя, — разрывая поцелуй, Чонгук убирает руки с ягодиц и начинает расстёгивать ремень. — У тебя осталось десять минут, — взглянув на наручные часы мужа, сказала Алисия. — За десять минут, я смогу довести тебя до оргазма трижды, — расстегнув молнию, Чонгук высвобождает набухший член и приподняв платье жены, отодвигает в сторону кромку трусиков.       Приподнявшись, Алисия садиться на член. Подняв голову вверх, бёдрами начинает производить амплитудные движения, которые контролировал и усиливал Чонгук, положенными на её ягодицы руками. Наслаждаясь друг другом, они не замечали ничего вокруг. — Может сейчас? — смотря на жену возбуждённым взглядом, произносит. — Сейчас что? — приоткрыв рот и нахмурив бровки, Алисия закусила нижнюю губу. — Сделаем второго ребёнка? — сжав пальцами ягодицы, девушка на выдохе произносит, — нет.       Двигая бёдрами, Алисия сбившимся дыханием говорит, — сделаем, когда ты вернёшься. Качнув головой, Чонгук помещает указательный и средний палец на клитор, надавливает и начинает стимулировать по часовой стрелке. Запрокинув голову, девушка складывает губы в немую букву о и сведя брови к переносице протяжно стонет. Сделав несколько глубоких вздохов и выдохов, Алисия наклоняет голову и прижавшись своим лбом ко лбу мужа, шепчет, — Я люблю тебя. Почувствовав на своей щеке поцелуй Чонгука, а затем шептание на ушко «И я тебя люблю», улыбнушись говорит, — попрощайся с сыном.

***

— Что вы копаетесь? — поднимаясь по лестнице небольшого домика, Азриал слышал, как в комнате маленький Камари лепечет. — Мы собираемся, — взяв с бортика кроватки рыжую футболку, Алисия засовывает её в небольшую сумку. Осмотрев прищуренными глазами комнату на наличие того, всё ли было взято, девушка поворачивается и видит, как Азраил сидит на коленях и внимательно слушает Камари, который взахлёб рассказывает ему о своей плюшевой игрушки. — То есть, они защищали императора? — подняв глаза на мальчика подытожил палач. Увидел многочисленные кивки, парень ухмыльнулся. — Хочешь, я подарю тебе двух таких собак, только настоящих? — лукаво сузив глаза Азраил и смотрел на мальчика, который сжимал в руке плюшевую игрушки и немного мялся. — Мама с папой не разрешат, — расстроенно вдохнув, Камари склонил голову вниз. — Главное, я тебе разрешаю, — подняв брови, Азриал провёл ладонью по голове мальчика, — ну так что? — ухмыльнувшись, палач видел, как улыбка мальчика расплывается, а зелёные глазки наполняются многочисленными искорками. Активно закачав головой, Алисия смотря на брата сказала — Он ещё маленький для заботы и воспитания собак. — Ему уже шесть лет, какой маленький, — встав с колен, Азраил нагнулся к малышу и тихо прошептал, — не слушай маму, всё равно подарю.       Выйдя к небольшому дворику, на котором была припаркованная новая BMW i7 чёрного цвета, Камари подбегает к машине и прислонив левую ладошку к двери с интересом рассматривает насыщенный чёрный цвет. Азраил дёргает за ручку двери и помогает малышу забраться внутрь. Погрузив вещи в багажник, машина плавно трогается с места и отъезжает от небольшого, но уютного домика. Зелёные деревья слегка покачивались от ветра, тучки частично закрывали яркое солнце, которое жаждало согреть своими лучами землю и подарить ему заботу, как этого хотел Чонгук, когда поднялся в комнату к ещё спящему сыну и нежно поцеловал в щёчку. Родители хотят для детей только лучшее, согреть, обнять и погрузить в теплоту и заботу.       Подъехав к большим воротам, которые медленно раздвигались, Камари громко и радостно закричал, — дядя Чимин, дядя Тэхён, дядя Джин.       Захлопав ручками, мальчик, не дождавшись полной остановки машины, открывает дверь и выпрыгивает, за что потом получает суровые взгляды от стоящих дядь в виде наказания.       Бранвен находился в своём доме и удовлетворял Хёнджина, который после секса, сказал, что ворону слабо пойти на второй круг. Но блондин не учёл одного, что Бранвен во время секса всю душу вытаскивает, лишает голоса, заставляет судорожно сжимать белые простыни. Ворон не остановится до тех пор, пока Хёнджин ослабевший, в поту, замучившийся кончать не проскулит о пощаде, не попросит остановиться, потому что сил уже нет. Лёжа на потных простынях, парень будет задыхаться от нехватки кислорода, а Бранвен ухмыляясь будет наблюдать за измученным тельцем, которое даже положение не сможет поменять. —Ну что, Камари, пойдём играть? — радостно проговорил Тэхён, и протянув свою руку, помог мальчику подняться по ступеням.

***

      Склонившись над небольшим деревянным столом, мужчина, изучающе смотрит в планшет. Атропин с некой периодичностью протистывает фотографии, присланные ему военными. На них из далека были запечатлены бунтующие солдаты, заложники, к головам которым были приставленным винтовки и возведённые баррикады. Проводя глазами по всем деталям фото, мужчина отчаянно пытался найти лазейку. Но к его сожалению он не видел ничего, кроме испуганных лиц заложников, часть которых податливо склонили голову, а другие кричали, судя по открытым ртам. Долистав до конца, Атропин распрямляется и нажимает на кнопку блокировки экрана. — Действуем по плану, — походя к парням, которые проверяли готовность оружия, говорит Атропин, — мы с Чонгуком едем на переговоры, Джин, Хосок и Юнги наблюдают из далека. Качнув головами, парни встают с небольшого дивана, расположенного в пустом холле и неся оружие в руках, идут к стоящим во дворе машинам.       На этот раз не было никаких бронированных машин, лишь любимые гиперкары, которые за три секунды разгоняются от нуля до сотни. Ласковые мурлыкающие моторы под мощностью поршней превращались в разъярённых гепардов, которые своими лапами готовы разорвать любую дичь. До северной базы при скорости в триста сорок километров, ехать примерно час, в течении которого Чонгук лишь мечтал побыстрее закончить с делами и вернуться к Алисии и Камари, которые спустятся на третью ступеньку и будут радостно встречать папу.       Проехав лесной массив, скрывающий за собой хоть и большую, но не самую стратегически важную базу, Атропин нахмурился. То, что он видел перед собой и то, что видел на фото разнилось в сотни раз. Баррикады были, вот только мужчина не мог разглядеть ни одного заложника. Все стоящие люди, держали винтовки и автоматы. Остановившись неподалёку от первой баррикады, Атропин уверенно вышел из машины. Следом за ним, вышел Чонгук, который суровым взглядом осматривал стоящих перед собой людей. — Добро пожаловать на Аякс, — расставив руки в стороны, к Атропину и Чонгуку не спеша шёл военный с винтовкой за спиной. Громко выкрикнув название северной базы, мужчина остановился перед баррикадой. Взглянув сначала на Атропина, затем переведя взгляд на Чонгука, мужчина усмехнулся. Жестом руки, тот приказал отодвинуть баррикаду и пропустить двух парней.       Устрашающим взглядом Атропин проходит по всем стоящим и переведя взгляд на военного, спросил, — где заложники? — Какие заложники? — поддавшись чуть вперёд и подняв обе брови в знак непонимания, солдат наигранно поглядывал на парней. — Те, про которых вы говорили, — уже не сдержав грубости ответил тому Чонгук. — Аааа, те, — будто вспомнив, мужчина слегка улыбаясь отвечает, — так не было никаких заложников, — выдержав паузу добавляет, — как, впрочем, и бунта, — склонив голову вправо, военный усмехается. — Вы так были озабочены своей безопасностью, что, вбросив парочку ложной информации, капкан захлопнулся, мышка оказалась в мышеловке, — вынув из-за спины винтовку, мужчина продолжил, — забота о семье привела вас к их могилам, — поддавшись вперёд, с надменной улыбкой, солдат прочеканил, — беги спасать свою жену и ребёнка, а ты своих братьев, Хан как раз уже близко.

***

— Я выиграл, — радостно прокричав, Камари счастливыми глазами посмотрел на маму, которая наблюдала за игрой сына и Чимина. Впервые, он опередил парня и быстрее построил башню. — Я хочу посоревноваться с победителем, — усаживаясь на место Чимина, проговорил Джин.       Расставив маленькие фигурки, так как ему было нужно, Тэхён произвёл обратный отчёт и оба стали быстро и аккуратно собирать пирамиду. Камари кропотливо выкладывал каждую фигурку, хотел, чтобы его башня была лучше всех, красивее всех. А Джин накидав кубики подняв руку вверх, заливисто прокричал о победе. Положив ещё одну фигурку, мальчик взглянул на неровную башенку и движением руки, снёс верхушку. Высунув язык Камари аккуратно выставлял кубики под заливистый смех Чимин и Тэхёна, которые смеялись больше не надо ситуацией, а над выражением лица Джина, когда у того сломали верхушку построенной на скорую руку башни. — Я победил, — выкрикнул Камари, встав с места и вытянув руки вверх, улыбнулся. — Ты жульничал, — надув губы и сложа руки на груди, обиженно произнёс Джин. — А вот и нет, — опустив голову и смотря на недоконца собранную башню, парня. — А вот и да. — Хватит ссорится, — встав с дивана, девушка достаёт из кармана телефон, на котором высвечивается имя мужа.       Выйдя на на улицу, Алисия спускается по лестнице и приняв звонок, слышит беспокойный голос Чонгука — С тобой и Камари всё хорошо? — беспокойство, смешанное со страхом, пронзало его голос. — Да, всё хорошо, мы играем в доме, что случилось? — волнение мужа перекинулось на Алисию. — Это подстава, Хан готовит нападение, — сердце девушки пропустило удар. — Я еду к вам, буду только ранним утром, не выходите из дома, не подходите к окнам, заприте двери, а лучше идите в склеп, — тараторил Чонгук. Он боялся до ужаса боялся потерять свой смысл.       Чон продолжал говорить, но Алисия не могла разобрать слов. Всё что она поняла, это то, что любой ценой надо защитить Камари, который сейчас играл в доме. Сбросив звонок, девушка побежала к серому зданию, в котором был Азриал. Дёрнув за ручку, Алисия бежит по коридору и свернув в главный зал, со страхом в голосе говорит, — Хан.       Поняв по одному слово, палач произносит зверское блять и вынув из заднего кармана телефон, нажимает на вызов. Слушая протяжные гудки, Азриал постукивает ногой по бетонному полу и услышав долгожданное "алло", быстро и чётко произносит, — Хан готовит нападение, нужна помощь, — и сбросив вызов переводит взгляд ну пустое место, на котором пару минут назад стояла сестра.       Зайдя в дом, Алисия делает более-менее спокойный голос и подзывает Тэхёна. Объяснив ситуацию и судорожно объяснив, что нужно взять, проходит мимо играющих Камари и Чимина и поднимается наверх. В детской комнате, девушка берёт самые необходимые вещи, и вынув из кроватки плюшевую игрушку чёрной собаки, второпях засовывает в сумку. Беглым взглядом, Алисия осматривает комнату и развернувшись спускается вниз. Сбежав по лестнице, девушка подходит к взволнованным парням и садясь на колени, пытается сделать сдержанный голос говорит, — Камари, помнишь, я говорила, что, когда ты вырастишь я покажу тебе домик Асмодея? — мальчик кивает, зелёными глазками и смотрит на маму, — ты уже большой, так что пошлите все вместе, — осмотрев парней, которые поднимаются с колен, девушка чувствует как Камари маленькими ручками обнимает её шею.       Постепенно опускающееся солнце, заливало небо красной краской. Погружая дом в темноту, скрывающую за собой нечто. Уже какой час, они мирно сидели в большом зале и ждали. Камари игрался с Асмодеем, который радостно прыгал из стороны в сторону, заставляя ребёнка смеяться и радовать. Бранвен сидел, опустив голову вниз и будто пытался вслушиваться в шум, который был за пределами склепа. Азриал по привычке до блеска начищал своё оружие, так было спокойнее, так было надо. Алисия наблюдает за игрой Асмодея и Камари, медленно поворачивает голову к Джину и тихо произносит — Если вдруг что-то произойдёт, скажи ему, чтобы заглянул в наш сейф, — глаза Джина расширились. Он не хотел знать, что стоит за этим вдруг что, но отказать не мог. Качнув головой, тот услышал в ответ краткое Спасибо, которое было наполнено животным страхом. — Может они наврали? — подал голос Чимин, вытирая скатывающиеся от страха слёзы. Он боялся, все боялись. — Я так не думаю, — устремив взгляд на экран монитора, на котором были показаны камеры со двора, Азриал передёрнул затвор на винтовки. Дверь железных ворот медленно открывается, и на территорию под кровавый закат, медленно проходят вооружённые военные. Проследив за движениями, палач строго произносит — Большая группа пойдёт суда, меньшая пойдёт в дом. Легче их будет убрать, когда подойдут ближе ко входу, — достав из арсенала овалообразную гранату, Азриал вкладывает её в протянутую руку Бранвена. Светошумовая граната.       Бросив взгляд на мониторы, палач смотрел как солдаты встают на оборону. Семь человек, встали спиной к двери склепа, трое находились около входа в дом. Остальные в самом доме. — Сидеть и ждать смысла нет, — встав на ноги и взяв со стола винтовку сдержанно сказал Бранвен. Вложив в набедренную кобуру пистолет, ворон передёрнул затвор. — Камари, — перекрыв малышу возможность поиграть с животным, Азраил присаживается на одно колено, — наш уговор в силе, помнишь? — качнув головой, мальчик делает шаг и крепко обнимает палача, который проводит рукой по его спине.       Встав с колен, тот провёл взглядом по всем, — не выходить, понятно? Качнув головой, Чимин поджимает губы.       Тяжело вздохнув ворон подходит к сестре и берёт её за руку, — просто жди, хорошо? — глаза Бранвена больше не были чёрными. Будто их цвет угас. Чёрный — это не цвет, а отсутствие цвета, это Алисия поняла только сейчас, заглянув в глаза брату, который впервые показал всё, что было внутри него. — Оставляю рацию, — качнув ей, Азриал кладёт её на стол и подойдя к сестре, тихо произносит, — спасибо тебе за Камари, он удивительный.

***

      Идя по длинному коридору, Азриал благодарил Алисию за то, что сказала ему смазать дверь. Звук скрипа сейчас был бы ни кстати. Остановившись около двери, Бранвен наводит на неё винтовку, а палач медленно открывает. Через образовавшуюся щель, ворон видит семерых солдат. Показав пальцами цифру семь, Азриал кивает и вырвав из светошумовой гранаты чеку, выкидывает её в образовавшуюся щель. Направив взгляд друг на друга, братья выжидали. Как только раздался характерный звук, Азриал плечом открывает дверь и всаживает несколько пуль в головы дезориентированных солдат. Переступив через трупы, медленно, держа винтовки на прицеле, братья аккуратно проходили по тропинки. Установившись у края дома, Азриал выглянул из-за стены и сорвав чеку, бросил такую же гранату к ногам трёх солдат. Закрыв уши руками и крепко зажмурив глаза, военные падают от пуль.       Осмотрев периметр двора, Бранвен поднимается по лестнице, в то время как Азриал следом прикрывает его. Потянув за ручку двери, ворон открывает её, пропуская палача первым, а сам посмотрев вслед, заходит вторым. Первый этаж был пуст. Ничего не было тронуто, всё стояло на своих местах. Бранвен жестом показывает Азраилу разделиться и осматривать углы.       Быстро осмотрев первый этаж, они друг за другом поднимаются на второй. Бранвен проходит в самый конец этажа, а Азраил открывает первую комнату и наводит винтовку в затылок стоящему военному. — Поставил блять статуэтку на место, — сквозь зубы прорычал палач. Солдат от неожиданности выронил хрустальную фигурку, которая упала на ковёр. Через секунду, золотистый мех был окрашен кровью. Безжизненное тело, упало на пол издав негромкий звук.       Поморщив нос, палач выходит из комнаты и кладёт ладонь на другую ручку двери, как его окликивают. — Алан, мальчик мой, я искал тебя, — за спиной палача стоял Хан, державший его на прицеле. — Не промахнись, — слегка повернув голову вправо, Азриал боковым зрением увидел, как ещё пара солдат встают за полковника и направляют винтовки ему в спину. — Нееет, — протяжно произносит Хан, — мы ещё поиграем с тобой.       Палач чувствует, как к его затылку прислоняется дуло пистолета. Кто-то вырывает из его рук винтовку и скрутив руки, ведёт по направлению третьего этажа. Сопротивляясь и вырывая руки, державшие его солдаты лишь сильнее заламывают его. Перед палачом открывается дверь в детскую комнату, в которой связанный сидел Бранвен.       Толкнув Азриала к брату, один из военных сильно бьёт того в колено, от чего палач падает на пол. Подняв разъярённые глаза на Хана, Азриал выхватывает из кобуры Файф-Севен и стреляет в полковника. Схватившись за голову, и крича тот пятится к стене и облокачиваясь спиной о ту, сгибается. Выстрелив ещё раз, палач убирает другого военного, но слышит выстрел рядом с собой и дикий крик Бранвена.       Повернувшись на звук, он видит, как ворон держится за колено, из которого небольшим фонтаном брызжет кровь. — Направишь на меня пистолет, я ему череп прострелю, — указывая дулом пистолета на Бранвена, который лежит на полу и пытается сдержать крик от боли. Подняв руки, Азриал слышит шум рации и противный голос Хана. — Золотце, у тебя два варианта, либо присоединится к нам, либо я их убью, точнее убью одного, а второго добью, — развернувшись, Азриал бросается на полковника. Ударив того в челюсть, палач чувствует резкую боль в животе. Опустив глаза, видит, как струя крови, вытекает на бронежилет. — Файф-Севен, предназначен для борьбы с противником, оснащённым бронежилетом, — говорит те же самые слова, которые однажды сказал сам Азриал полковнику. Подняв взгляд на окровавленное лицо Хана, из раны которого вытекала кровь, палач, выдохнув отступил назад.       Бранвен сжав зубы, приподнялся на одной руке и приняв сидячее положение, мёртвыми глазами смотрел на полковника. Сейчас его мир рушится, постепенно распадаясь на мелкие куски. Бросая взгляд на брата, который прижимает правую руку к пулевому ранению в животе и шатаясь и еле стоит на ногах, воспоминания будто феникс возрождается из памяти. История повторяется, вот только на месте родителей оказались дети, которых смогли поймать, у которых хотят отобрать всё, что у них есть. Чума — первый всадник Апокалипсиса. Этот наездник — олицетворяет Святого духа. Он был послан Иисусом для распространения веры. Цвет его жеребца символизирует непорочность. А дарованный первому всаднику лук — метафора, отсылающая к апостолам. Так и Атропин насыщал проповедями, вселяя в души братьев и сестры веру в будущее. Война — второй Всадник Апокалипсиса. Явился на рыжем жеребце. Ему бал дарован большой меч и право «взять мир с земли». Рыжий конь также является метафорой, олицетворяющей разрушение, кровь и пытки. Так и Азраилу, подобно всаднику даровано вершить Божий суд. Голод — третий Всадник Апокалипсиса. Всадник на чёрном коне. В руках он держит весы, в которых покачивается вера и еда. Чёрный цвет коня символизирует людей, отрёкшихся от веры из-за тяжкий мучений. Так и Бранвен с чёрным Буггати, сравнивает себя с теми, в ком живёт вера, с собой, в ком вера угасла. Смерть — четвёртый Всадник Апокалипсиса. Во власти наездника убивать людей с помощью меча, болезни и дикого зверя. В отличии от других Всадников этот – не получил даров, но за ним идёт Ад, готовый сжечь неугодных. Так и Алисия, приручив дикого зверя, сжигала тех, кто смел причинить вред ей или её семье. В коридоре послышались шаги. Шум от поднимающегося по лестнице человека, становился всё ближе и ближе. Азриал умолял внутри, чтобы это была не она. Но выйдя из-за угла, внутри палача что-то сломалось. Перед ним стояла Алисия держа в опущенной руке рацию. Взглядом наполненным ужасом и страхом, девушка посмотрела на бледное лицо Бранвена, который еле держал глаза открытыми. — Я даю тебе возможность спасти одного из них, — указав кончиком рации на братьев, которые не желали спасения. Пообещав однажды, они должны сдержать слово. Должны защитить сестру любой ценой, пускай даже ценой собственной жизни. — Пошёл нахер ублюдок, она никого не будет выбирать, — сквозь зубы прорычал Азраил. Боль от ранения была приглушена болью, которую он испытывал внутри. Он же чувствовал это, предугадал. Знал, что это случится, вот только желал умереть на поле боя, а не в клетке. — Выберет, я заставлю, — качнув головой военному, солдат подходит к Бранвену и ставит подошву берца на простреленное колено. Зажмурив глаза и подняв голову вверх, ворон не смог сдержать крика. Больно, чертовский больно. Больно от собственной слабости, больно от того, что сдался, больно, что не хотел быть рядом с семьёй, когда так был нужен.       Инстинктивно двинувшись в сторону Бранвена, рука Хана перегораживает путь. Как же ей хочется подойти к нему, забрать его боль, мучение. Сердце сжимается от страданий брата, которого любит. — Выбор сделан, — оскалившись, полковник обнажает отвратительные жёлтые зубы и омерзительно смеётся. Радуется своей победе, смог поймать их, смог обыграть, отомстить. — Жизнь взамен за жизнь, — подставив дуло пистолета к виску Алисии, Хан мерзко произнёс, — убивает не падение, а приземление.       И он был прав, падая всю свою жизнь, они боролись, отчаянно боролись. Сделали всё, чтобы обрести покой. Поменяли имена, стали убийцами, отдалились от людей, окружили себя защитным барьером, вот только покой, настоящий покой без гонок и смертей, слёз и криков — они могу найти в смерти, которая приходит с приземлением. — Зачем? Зачем ты воюешь с нами? — повернув голову, ядовито-зелёные глаза вгрызаются в карие, наполненные опьянением от собственной победы. — Я с врагами не воюю, я их уничтожаю, — выстрел.       Одна маленькая пуля смогла отнять жизнь, которой только что начала дорожить Алисия. Выстрелив, Хан убил всех. Чонгука сильно сжимающего руль машины, который должен успеть, должен. Камари, который больше никогда не сможет обнять маму и сказать, как сильно он её любит. Атропина, смерть сестры, будет на его руках. Каждую секунду тот будет ненавидеть себя. Бранвена, за которого та отдала жизнь. Возложив ответственность за сына на него. И Азраила, который впервые в жизни упал на колени. Дрожащей рукой тот убирал пропитанные кровью волосы. Слёзы стекали по его уже мёртвым глазам, а внутри маленький Алан умер. Умер вместе с его маленькой сестрой, которую до безумия любил. Скрывал, пытался задушить в себе чувства, но любил, готов был сотни раз отдать жизнь за неё. Но самое главное, он отнял у Алисии Камари и Чонгука. Больше она не услышит ласкового «Лисёнок», не услышит радостно смеха сына, не родить мужу девочку, которую так сильно хотел Чон.       Оглушительный крик заполнил комнату. Ворон кричал, откинув руками ногу солдата, Бравнен подполз к сестре. Глаза его наполнились привычной пустотой, а сердце омывалось болью и стонало от опустошения. Проведя рукой по щеке, тот ужаснулся холодом тела. Пустота, которая родилась с выстрелом в его сердце, чёрной рукой сжимало горло. Воздуха не хватало, будто весь кислород выкачали. Глаза, видели только Алисию, которая как будто спала, закрыв уже блёклые болотного цвета лисьи глазки. Вечно алые губы, приобрели оттенок блекло-розового цвета.       Медленно, дрожа от ненависти и ярости внутри себя, Азрил поворачивает голову на Хана, прислонившегося к стене и равнодушно смотрящего на труп Алисии. Сжав челюсть, палач надрывно закричав бросился с места. Схватив того, за воротник, он опрокидывает того на пол и быстро достав Боуи из набедренной кобуры, яростно всаживает в Хана. Вынув нож, Азраил затуманено бьёт лезвием в грудь полковника, нанося глубокие раны. Попытки сопротивления Хана останавливаются, как только палач вонзает острое лезвие в сердце полковника. Но в тот же самый момент, сердце Азриала прекращает биться. Солдат стоявший рядом выпускает целую обойму в спину парня. Одна предательская пуля поражает сердце, которое было пропитано садизмом, кровью, агрессией, но оно любило. Смогло полюбить. Палач полюбил маленького Камари, который стал для него миром. Азриал хотел увидеть, как тот вырастит, повзрослеет. Хотел приучить его любить оружие и применять его только для защиты, хотел подарить двух щенков, которых так хотел малыш. Хотел.       Кровавый закат отобрал две жизни, которые лишь недавно обрели счастье и покой. Брат и сестра, которые, не умерев от гранаты, умерли от пули. Смерть, преследовавшая их по пятам и украдкой следящая за ними, наконец-то смогла заполучить детей, которые ещё в детстве должны были умереть, но по воле случая выжили, выживали.