Всадники Апокалипсиса

      Лязганье чего-то металлического заставило Азраила открыть заспанные глаза. Проморгавшись, он увидел перед собой лишь темноту, что за годы жизни палача успела стать родной. Она не пугала его, а наоборот, приняла как давнего друга, которому хотела помочь. — Можешь не прятаться, я всё равно знаю, где ты, — повернув голову влево, спокойным, твердым голосом произнёс Азраил. Он поворачивал голову по мере глухих шагов, звук которых давал понять, что человек ходил вокруг него кругами. Парень знал, что полковник в силах устроить театр, и он сгорал от ожидания. — Хм, — глухое мычание раздалось над правым ухом, так близко, что мурашки пробежали по телу. — Что ты ещё знаешь? — голос был низким, грубым. Он походил не на шёпот, а на гудение льва. — Что, папочка прислал своего верного пса? — направив взгляд вперёд, он изучающе смотрел в темноту. Палач не мог видеть силуэт, но зато его черти — да. Они умело вырисовывали образ, детали и нутро бедолаги, брошенного на растерзание Азраилу. — Молодец, браво! — будто по щелчку пальцев, яркие лампы осветили образ молодого парнишки, стоявшего точно напротив палача и активно хлопающего в ладоши.       Ему было от силы двадцать три года, веснушки беспорядочно украшали красивое лицо, голубые, чуть впалые глаза только молодили парнишку. Ростом он не доходил до палача, и составлял метр семьдесят. Чёрные волосы, явно крашенные, слегка спадали на глаза. Он не походил на солдата и тем более на сопротивление, скорее на пушечное мясо, бестактно брошенное полковником изголодавшемуся тигру.       Переведя взгляд с парнишки на рядом стоявший стол, заметил два лежавших ножа, от которых в начале и исходило лязганье. — Будешь меня пытать? — качнув головой в сторону ножей, спокойно, без страха в голосе проговорил парень. — Может да, а может и нет, — засунув руки в карманы карго, парнишка медленными, размеренными шагами приближался к сидевшему в клетке зверю.       Наклонившись к лицу палача, стал с интересом его изучать. Пытливые глаза прошлись по лбу, носу, карим глазам, скрывающим за собой потаённую дверь, губам. — Хм, и тебя все боятся? — с пренебрежением и разочарованием произнёс парень. Слегка поджав губы и приподняв бровь, Азраил, недолго думая, ответил: — Ну и Люцифер когда-то был ангелом, только знаешь, в чём загвоздка? — подавшись вперёд и вцепившись своими адскими глазами в голубые, прорычал: — Я никогда им не был. Облокотившись на спинку стула, палач с вызовом смотрел на черноволосого, который, кажется, хотел парировать палачу. — Да, я знаю, что ты никогда не был святым, Алан, — голубоглазый видел, как выражение лица палача меняется, как сущий ад рвётся на волю, и видел свою приближающуюся смерть. — Тебе пизда, малец, — Азраил помнил, как чуть не опустошил всю обойму в брата, помнил, как его трясло от злости, помнил, как пытался угомонить чертей, но здесь он не мог простить. Он будет убивать, будет истязать. Не позволит, никому не позволит раскапывать могилу, никому не позволит плевать в неё. Никому не позволит трогать личое.       Кровавые шаги, отпечатываясь на бетонном полу, доходили до двери. Месиво, находившееся в середине зала, трудно было назвать даже трупом, — скорее тушей, брошенной на растерзание. Кровь вперемешку с ошмётками мяса густой массой медленно растекалась по полу. — Полкаш, может придёшь, или как сучка будешь прятаться за солдатами? — орал на весь зал Азраил. Он хотел заглянуть в наглые глаза Хана, который без колебаний жертвовал людьми, но выйти из укрытия не смел. Не смел, потому что знал: стоит ему перешагнуть порог и его встретит смерть в лице Азраила. — Мда, я-то думал, ты просто мразь, но ты ещё и трусливая сучка, — протирая нож от крови, оставленной после резни, палач облокотился бёдрами о стол. — Как вообще тебе хоть кто-то подчиняется? — повернув голову в сторону двери, надеялся услышать ответ на свой вопрос, но помещение наполняла лишь гробовая тишина. — Я не суицидник, Алан, — раздался голос полковника. Он был не живым, скорее металлическим, с помехами, будто был записан на диктофон.       Глаза палача полыхали огнём. Он встал напротив двери, внутри всё сжималось и кричало от боли, от многочисленных воспоминаний, застилающих глаза. Он видел их: видел отца, смотрящего на него гордым взглядом, видел мать, глаза которой излучали любовь. Он помнил всё. Помнил, как убил маленького мальчика, а вместе с ним свою душу, но выкорчевать её с корнем не удалось. Она истекала кровью и выла от боли. Израненная и истерзанная в клочья, она просила помощи, защиты, покоя. И Азраил готов был ей это дать.       Схватив второй нож, лежавший на столе, парень быстрыми резкими шагами направился к двери. Всё его тело было напряженно, пальцы с силой сжимали холодный металл, зубы были стиснуты, брови сведены к переносице. Его мозг рисовал прекрасную картину истекающего кровью, соплями и слюнями Хана. Как он будет выть от боли, которую палач будет ему причинять, как будет умолять остановится, но Азраил будет вгонять ножи всё глубже и глубже в его уродливое тело. Подойдя к двери, Азраилу понадобилось всего три удара для того, чтобы выбить её. Место, где его держали, не было оснащено буквально ничем. В отличии от него, склеп был идеально продуман с точки зрения безопасности. Бетонные стены в восемь метров толщиной, металлические, усиленные пуленепробиваемой поверхностью двери, и охрана, расставленная на каждом дюйме. Склеп был оснащён лучше, чем Алькатрас, и хоть там не было накробарона, зато были ублюдки похуже, и следующий на очереди — полковник. За пределами помещения его встретил длинный коридор, в котором, на удивлению, не было охраны. Палач посмотрел сначала в один конец коридора, затем в другой. Уголок губ слегка приподнялся. Повернувшись на север, он громко, с некой издёвкой проговорил: — Кто не спрятался, — я не виноват.

***

— Его подстрелили. — Это я виноват. — Он спас нас. — Нам пришлось его оставить. — Он сказал, что так надо и вы поможете.       Атропин и Бранвен стояли в небольшом полукруге и с недоумевающими лицами смотрели на перебивающих друг друга парней. Они слышали вырванные из контекста слова, но общая картина им не была ясна. Остальные парни стояли рядом и переводили заинтересованные взгляды на парней, будто наблюдали за игрой в большой теннис. Из их речей мало что было понятно, поэтому они с некой периодичностью поглядывали на братьев, стоящих чуть впереди остальных. — Чонгук, — наконец-то, подал спокойный голос Атропин, — медленно и понятно объясни нам, что случилось. — Мы шли по твоим координатам, вышли к технике и там было две засады, одну мы сразу сняли, а на второй Азраила ранили, — не успел Чонгук договорить, как в разговор влез Чимин. — Он прикрыл меня. Если бы не Азраил, то меня бы подстрелили, — смотря на двух братьев, взгляд которых был сосредоточенным и суровым, брови были сведены к переносице, губы поджаты. Атропин стоял спокойно, руки были заведены за спину, а Бранвен сложил руки на груди. От проницательных глаз братьев Чимин невольно опускает голову и смотрит себе под ноги. — Х-м-м, значит план сработал, — повернувшись к Бранвену лицом, Атропин посмотрел на сдержанный профиль брата. Увидев кивок и что-то отдалённо напоминающее ухмылку, повернулся к парням. — Какой ещё план? — шагнув вперёд и поравнявшись с Чимином, подал голос Юнги. — Ну как вам сказать... — Азраил вызвался добровольцем, — прервал брата Бранвен. Так же стоя со сложенными на груди руками, начал сухо рассказывать, не вдаваясь в подробности.       Азраил не просто так подставился. Он никогда бы в жизни не стал прикрывать человека, которого видит впервые. Его поддержку сложно получить, и ещё сложнее её удержать. Поэтому отряд Азраила практически не менялся. Туда входили самые доверенные лица, личная гвардия короля. Поступать безрассудно было в порядке вещей. Палач мог отдать жизнь за семью и за членов отряда, но не за них. И сидя в склепе и до блеска начищая свои ножи, Азраил принял решения. Никто кроме него не сможет с этим справиться. Только из-за сумасшедшего благородства он взвалил на себя эту роль. — А дальше начнётся игра одного актёра, — закончив рассказ, произнёс ворон. Его голос не выражал ни единой посторонней ноты. Только чистое спокойствие и холод. — Или уже начался, — загнув водолазку и бросив взгляд на часы, дополнил Атропин. — И, кстати про время... Нам пора идти.       После небольшого экскурса в планы Атропина, группа в сопровождении солдат Левиафана выдвинулась к казарме, где держали палача. Все шли молча, размышляя о своём. Чимин, хоть и узнав истинный мотив Азраила, всё ещё продолжал корить себя. Он не мог отделаться от мысли, что, несмотря на задание, палачу всё равно пришлось прикрыть его и получить за него пулю. Но нежная рука Юнги, держащая ладонь блондина и ласково поглаживающая большим пальцем внешнюю сторону, придавала сил и хоть немного утешала. Идущие сзади Атропин и Чонгук изредка переговаривались о планах и дальнейших мотивах, которые разработал глава. А идущий спереди Бранвен думал о Хёнджине и глубоко внутри хвалил себя за правильно принятое решение. Не место здесь ни ему, не сестре. Прервав тишину, Тэхён тихо проговорил Джуну, Хосоку и Джину: — Как закончим тут, — машину поменяю, — подняв глаза на чисто голубое небо, задумчиво проговорил Тэ. — И какую хочешь? — смотря на метательного друга, с улыбкой на лице произнёс Джин. — Ferrari 458, — широко улыбаясь, довольно проговорил Тэхён. — Хм, лучше бы взял Aston Martin Vanquish — смотря на Тэ, улыбка которого медленно растворяется, произносит Хосок. — Почему не Ferrari? — повернув голову к Хо, грустно спросил Тэ. — У неё свёрнутый калибровочный кластер, — пожимая плечами и продолжая идти, проговорил Хосок. — А Aston Martin Vanquish делают с 6-литровым V12, который даёт тебе мощь в 565 лошадиных сил. Ко всему прочему, эта модель имеет один из самых красивых салонов, который можно купить за деньги. Электронные прибамбасы — в комплекте, — подмигнув и слегка ударив друга в плечо, сквозь смех проговорил Джун. — Да? — слегка надувшись, недовольно спрашивает Тэхён. — Что ж вы тогда себе его не купите? — приподняв бровь, смотрит на друзей. — Пока и Koenigsegg ходит не плохо, — пожав плечами, спокойно говорит Джин. — Пришли, — сказал Бранвен, поднимая руку, сжатую в кулак.       На входе и по периметру была расставлена охрана. Хотя охраной это было трудно назвать, скорее мальчики для битья. Тщательно осмотрев периметр, Атропин даёт приказ солдатам тихо и аккуратно снять охрану, по возможности не убивая. Рабочие руки всегда и везде пригодятся. А зная предрасположенность главы к дипломатии, перевербовка займёт от силы минуты четыре. Уйдя в густые заросли и предоставляя возможность ударной группе тихо зачистить территорию, Атропин нехитрым движением открыл карту на наручном устройстве и, увидев крупную красную точку на ней, проговорил: — Он быстро меняет положение, — показав карту брату, недовольно промычал.       Подняв глаза на прилежащую территорию и замечая, как один из солдат снимает последнего военного, подаёт знак рукой. Небольшая кучка, следуя указаниям Атропина, начала осторожно перемещаться. Несмотря на то, что охрана была обезврежена, возможность засады или растяжек была пугающей. Как командир отряда, глава желал сохранить всех. Важной целью было минимальное количество потерь и максимальная эффективность вылазки. Аккуратно проходя по открытой местности, каждый настороженно оглядывался и держал оружие на прицеле. — Сюда, — один из солдат открывает дверь в помещение. Оно было достаточно освещённым, не было спёртого запаха, который так привычно вписывался в Склеп. — Вы, — указав взглядом на Чонгука, Чимина, Юнги и Джуна, — идёте за Азраилом. Снимая с руки наручную карту, с помощью которой можно было отследить брата, Атропин вручает её Чонгуку. — Все остальные — с нами, идём за полковником, — оглядев всех, глава похлопал Чона по плечу и, качнув головой, устремился в правый проход. — Пошли, — коротко бросил Чонгук и, глянув на карту, пошёл к красной мерцающей точке.