Розы сорта "Сангрояль"

      Я открыла глаза, скорее ощущая, чем воспринимая слухом оглушающую, всепоглощающую тишину в доме. Совершенно пустом.       Обычно воздух наполняли миллионы различных шорохов, стуков, звуков передвигающейся мебели или переставляемой посуды… Но не сегодня. Меня окружало абсолютное безмолвие.       — Эй! Есть ли кто дома? — собственный голос, звенящий визгливыми нотками волнения, растекся в пустом пространстве, точно гром среди ясного неба.       Ответа не последовало.       Выбравшись из постели, я побрела прямо в ночной сорочке по коридору, намереваясь спуститься в гостиную, аккуратно ступая босыми ногами и даже сдерживая шумное дыхание, чтобы не разбудить спящего в этом тотальном молчании огромного дракона… А ведь как же иначе объяснить странное поведение домочадцев?       — Марта? — протяжно, почти жалобно позвала я, но и эта попытка осталась безрезультатной.       — Мейлея? — громкий рокот низкого голоса прокатившись по комнате так внезапно, что даже волосы на затылке поднялись дыбом, всколыхнул в душе приступ паники, близкой к истерике.       Подпрыгнув на месте я громко вскрикнула и уж потом обернулась, чтобы обнаружить источник своих страхов.       Детлафф Ван Дер Эретайн, собранный в дальнее путешествие, судя по характеру одежды, застегнутый на все пряжки и пуговицы, чуть насмешливо взирал на меня из дверного проема, расслабленно прислонившись к косяку и сложив руки на широкой груди.       — Долго ждать мне ещё? Одевайся скорее.       — Чертов упырь! Ты меня до смерти напугал!       Он лишь снисходительно усмехнулся и покрутил указательным пальцем в воздухе, предлагая поторопиться.       — Оле-оле.       — С места не сдвинуть, пока не объяснишь: что тут происходит! — я показательно сложила руки на груди и наклонила голову в бок.       — Не смотри так, Мейлея — это не моя затея.       — А чья?       — Эмиэль, разумеется. Он у нас любитель шумных попоек с традиционными драками.       — Объяснишь, в чем дело или так и будешь бросаться загадками?       — Одевайся и всё увидишь сама.       Понимая, что ничего другого, кроме как покориться не остаётся, я побрела в свою спальню приводить внешний вид в должное состояние.       — Все, готова. Теперь рассказывай.       Вместо ответа Детлафф подхватил меня на руки и растворился в багровых клубах, унося в неизвестность.       Скоро темное марево рассеялось и мир словно вынырнул из неведомых глубин, вмиг наполнившись звуками, движением, красками.       Нас окружал большой, просторный зал старинного замка, в центре которого высилась огромных размеров ёлка, в камине весело горел огонь, а вокруг сновали различные существа: люди, краснолюды, ведьмаки. Всем нестройным оркестром заправлял седой мужчина с копной длинных волос, небрежно затянутой на затылке. Он постоянно размахивал руками и отдавал короткие, ёмкие приказы, иногда сопровождающиеся бранью. Общая, на первый взгляд бессвязная толпа, поднималась волной и разбегалась по разным углам, но очень скоро поручения предводителя оказывались выполненными.       — Ламберт, Эскель, Лео! Ну-ка бегом за креплениями, пока чародейки не разнесли тут все в дребезги, — скомандовал старый ведьмак и тут же целая стайка прекрасных дам с тихим хохотом бросилась от дерева, стараясь не задеть бочек, лавок и столов.       Женщины представляли собой крайне пёстрое зрелище, были тут и блондинка, и жгучая брюнетка и рыжая бестия, а замыкала процессию совсем юная девица, но при этом абсолютно седая, как тот ведьмак — друг Региса.       Дамы вытащили огромную коробку блестящих, стеклянных игрушек и принялись развешивать их на широкие ветки, соревнуясь в изяществе заклинаний. Пару раз яркие шарики рассыпались в воздухе множеством стеклянных брызг под звонкий, задорный хохот.       Тем временем угрюмые мутанты с янтарными глазами усердно пытались закрепить колышущееся дерево на полу и не дать ему завалиться от очередного, неудачного заклинания.       Входные двери распахнулись и в зал влетели крупные хлопья пушистого снега, создавая подобие вьюги, а за ними вошёл Геральт и втащил большую оленью тушу.       — Регис, помоги ему установить вертел, — тут же скомандовал старший, и из дальнего угла появился мастер Терзиефф-Годфрой, с бутылкой медовухи в руках.       — Конечно, старина-Весемир. Детлафф, друг мой, окажи нам любезность.       Вампир подошёл к нам и добродушно обнял, легонько похлопав по спине.       — Украду его у тебя ненадолго, дорогая. Не против?       Эретайн бросил на меня встревоженный взгляд, но подчинился, направляясь к дверям для последующей помощи. За спиной, как из-под земли выросла Марта.       — Идёмте, барышня, тут так весело!       Не успела я и глазом моргнуть, как уже украшала ёлку в компании чародеек, непрерывно обсуждающих все достоинства и недостатки присутствующих.       Седовласая девочка увлеченно флиртовала с молодым ведьмаком по имени Лео, а его собрат, с изуродованным грубыми шрамами лицом, сосредоточенно крепил крупные цепи, удерживающие конструкцию ёлки на установленном месте.       Чуть поодаль от основной компании, за столом, грубо сколоченным из плохо отесанных досок, сидели двое: рыжебородый краснолюд, коренастого телосложения с суровым сосредоточенным взглядом и пышно одетый, красивый юноша в дорогом, голубого сукна камзоле и берете с широким, белым плюмажем. Странная парочка увлеченно играла в гвинт, при чем судя по восклицаниям бард проигрывал.       — Кто это? — обратилась я к золотоволосой чародейке в весьма откровенном наряде, стоявшей неподалеку.       — Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф. Но сам он предпочитает именоваться бардом Лютиком.       — Какое разношерстное общество, — невольно усмехнулась я, наблюдая, как странный господин с разочарованной миной вручает краснолюду свой прекрасный головной убор.       — И не говори, — отстраненно произнесла чародейка наблюдая, как моложавый ведьмак задирает седовласого, предлагая ему наскоро соорудить двимеритовую клетку, чтобы загнать туда всех представительниц прекрасного пола и наконец вздохнуть с облегчением, на что Седой Волк только загадочно улыбался, не отвлекаясь от своего занятия.       Ловко орудуя длинными когтями, Детлафф четвертовал оленью тушу и уже нанизывал крупные куски на вертел, щедро посыпая пряностями и солью.       — Твой новый друг неплохо справляется, а, Геральт? Разводить ты вампиров задумал что-ли? — не унимался моложавый мутант, остановившись, однако поодаль, на почтительном расстоянии. — Неужто справиться не смог? Стареешь, Седой Волк…       — Хочешь попробовать сам? — саркастически усмехнулся Эретайн, поднимая пронзительный взгляд на наглеца.       — Ламберт у нас лучший фехтовальщик Каэр Морхена, — бесшумным шагами к компании приблизился старый Весемир.       — И на язык острый, как рапира, — поддержал Геральт, беззлобно ухмыляясь.       — Заметил, — тихо пророкотал Первородный и подал знак поднимать готовый вертел, чтобы установить его над очагом.       — Мастер пера и слова тут я! — подал голос виконт поднимаясь из-за стола. — А вы слышали мою новую балладу, любезный?       — Лютик… — хором протянули ведьмаки, очевидно не желая участвовать в обсуждении несомненного шедевра.       Тяжёлые двери снова скрипнули и вместе со снежным вихрем в проеме появился очередной гость. Он был совершенно лысым, внушительного телосложения и жёсткого, сурового вида. Блестящую, непокрытую макушку пересекал грубый кривой шрам.       Поздоровавшись низким, глубоким басом, ведьмак потащил ящик с вином, который держал в руках поближе к очагу, где Регис уже вовсю варил ароматный глинтвейн.       Когда приготовления были закончены: мясо пожарено, ёлка украшена, а беззлобные свары сами себя исчерпали и затихли, вся разношерстная компания расположилась вблизи очага, кто на лавках, а кто на мягких звериных шкурах, постеленных на потёртые камни большого зала.       Постепенно завязались хмельные разговоры, истории ведьмаков перемежались громкими взрывами смеха и язвительными замечаниями Ламберта. Лютик все же исполнил свою новую балладу, красивым, поставленным голосом, аккомпанируя себе на замысловатом струнном инструменте, под суровое бурчание краснолюда, гордо носившего пышный берет с широким плюмажем, честно выигранный в гвинт и совершенно не замечавшего, как смешно и нелепо он выглядит.       Чародейки равномерно распределились среди ведьмаков, приникая каждая к своему, потому и я присела возле Детлаффа, увлеченно беседующего со странным охотником, имеющим вид медведя и откликающимся на милое прозвище Лето. Они обсуждали проблемы морали простого народа и способы понимания современного общества.       Неподалеку Регис витиевато философствовал с Весемиром о бренности бытия, а на заднем плане поблескивала отсветами пламени очага в разноцветных стеклянных игрушках огромная, пышная ёлка, вселяя в душу тепло и уют подступающего праздника.       Постепенно чуть пьяная компания ещё сильнее освоилась, позволяя себе расстегнуть камзолы и расслабиться в позах. Эретайн пересел на пол, ко мне, положив тяжёлую ладонь на плечо и опершись локтем о лавку. Окружённая его присутствием со всех сторон, стараясь смирить сладкий трепет с облегчением растекающийся по венам, я запрокинула голову чуть назад, упираясь затылком в широкое плечо покровителя.       — Сдаётся мне, Геральт, что ты брешешь, — авторитетно заявил краснолюд, покачивая белым пером на берете.       — Золтан, холера! Ты ведь был там! — возмутился седой, от раздражения стукнув кружкой о лавку, от чего черноволосая чародейка, нежно обнимавшая его плечи, неприязненно поморщилась.       — Да… Славные были времена, — поддержал Весемир, задумчиво глядя на огонь. — Мало что осталось от того мира.       — Вам ли жаловаться, волки, — чуть прищурившись подал голос Лето. — Вот я…       — Половину Королей Севера перерезал, как ягнят. — Умозрительно закончил за него Ламберт.       — Ага, а спихнул все на меня! — раздражённо прорычал седой, глядя на дно своей кружки.       — Да вокруг тебя вечно все дохнут, вроде ж не баба, — темноволосый ведьмак с изуродованным лицом, хитро прищурился, поглядывая в сторону брюнетки.       — Что ещё за баба? — вновь возмутился Геральт.       — Моровая, — закончил шутку Эскель, словно только и ждал подобного вопроса.       Ведьмаки разом расхохотались, а блондинка, сидевшая рядом с Ламбертом, неприязненно, немного брезгливо поморщилась.       — А вот скажи мне, Регис, — продолжил мутант, обращаясь в нашу сторону. — Ты ведь вампир, так?       — Да… — протянул тоном, исполненным чувства собственного достоинства, Первородный.       — Говорят, что вашего брата нельзя убить.       — Любое существо можно лишить жизни. Дело только в способе. Мы обладаем удивительно быстрой регенерацией, потому погибаем полностью только от руки собрата.       — А вот я однажды…       Эскель принялся долго и занудно пересказывать, как справился с высшим вампиром при помощи девки, по макушку накачанной выпивкой и фисштехом.       — Я знаю этого вампира, — вкрадчиво прошептал Эретайн, наклоняя голову к моему уху. — После того случая он напрочь завязал с пьяными оргиями в незнакомых местах.       Снисходительно усмехнувшись, покровитель шумно втянул носом воздух у самого уха, чуть задевая дыханием короткие рыжие пряди. Приятная дрожь растеклась мурашками по позвоночнику, заставляя затаить дыхание.       — Бывают конечно декадентские говнюки, вроде тех, что описываешь ты, — продолжал философствовать Регис. — Но в основной своей массе подобные мне весьма мирные жители, занятые насущными проблемами.       Я больше их совсем не слушала, наслаждаясь теплом крепких рук Эретайна. Беседа то и дело меняла направление, перетекая с одной темы на другую. Иногда в узкие окна-бойницы, под самой крышей, влетали крупные хлопья снега, которые сделав пару-тройку пируэтов в воздухе, оседали прозрачными каплями, растворяясь от поднимающегося жара очага.       Праздничная ёлка горделиво высилась, нависая над нами пушистыми, колючими лапами, и вокруг почти ощутимо витала уверенность в том, что в конце истории все несомненно сложится наилучшим образом: главные в жизни, заветные желания сбудутся, проблемы разрешатся сами собой и в новом году непременно нас ждёт что-то важное, лучшее, вечное.       — За мечты! — поднял свою кружку Лютик, предлагая тост.       — И за их исполнение, — тихо добавила я.