When i was a child..

Трек: killing me hardly — Killing Stalking Настоятельно рекомендую читать данную главу с музыкальным сопровождением, для более детального погружения в атмосферу. Спасибо.              Закрытые глаза аккуратно подрагивают в темноте пустой палаты. Чимин считает каждый удар сердца дорого ему человека, что сейчас безмятежно лежит на больничной койке. Тэхен спокоен, он будто спит, будто никто не проткнул его насквозь, будто его не превратили в решето какие-то ублюдки. Он спит и неизвестно, когда проснется. И проснется ли вообще.       — Есть две новости: хорошая и плохая, с какой начать? — спросил доктор, глядя на омегу с абсолютным сочувствием и пониманием в глазах.       — Вы должно быть издеваетесь, ахахах. Блять. Выкладывайте все, — мужчина напротив не разозлился и даже не дрогнул от повышенного тона юноши. Возможно, потому что того трясло как осиновый лист на ветру, возможно, от его жалкого вида, возможно, из-за глаз, которые смотрят на него с волчьей тоской и надеждой.       — Что-ж, хорошая новость заключается в том, что важные органы не задеты, кроме колотой ножевой раны, прошедшей насквозь, других серьезных повреждений нет. Но, — не успел договорить мужчина.       — ДА ВЫ ШУТИТЕ? ДРУГИХ ПОВРЕЖДЕНИЙ НЕТ? ЕГО ПРОТКНУЛИ НОЖОМ КАК КАКОЙ-ТО КУСОК МЯСА, ВЫ ПОНИМАЕТЕ? — омега замолчал, он чувствует мерзкое послевкусие от сказанных слов, благодаря которому приходит четкое осознания произошедшего.       — Как я уже сказал, с точки зрения физического состояния, ничего серьезного ему не грозит, НО, — выдержав небольшую паузу, чтобы подумать, как донести эту новость омеге, доктор продолжил, — произошла ситуация, которая пошатнула его психическое состояние.       — То есть как…       — Мистер Пак, он не хочет просыпаться.

***

      Маленький мальчик, лет 6-ти, как обычно сидит у бабули в гостях, смотря мультики по телевизору. Казалось бы, что может пойти не так. Стук в дверь. Гости? Мальчик, вылупив заинтересованные глазки, выглядывает из-за поворота в коридор. «Опять он», — закатывая глаза, разворачивается и уходит, словно не знает этого человека. Садится на любимое место и утыкается в телевизор. Минута. Пятнадцать. Тридцать. Детское любопытство побеждает. Тихо поднявшись с уже нагретого места, малыш на носочках крадется к комнате. Все-таки странно, что этот мужчина припёрся в такой поздний час, ночь ведь на дворе. Тихий шепот, который отдается громким криком в детской голове.       — Юнхо, тише, ты же знаешь, что он может услышать, — говорит почти неслышно бабуля, которая совсем не может ходить, только сидит и опечаленно глядит на своего внука.       — Опять ты про этого выродка, ццц, что папаша, что его отродье. Ты что совсем не слышала то, что я сейчас сказала? ОН МЕРТВ. Его нет уже больше недели, никто не знает, что могло с ним произойти и никто его не видел. Вероятнее всего, опять нажрался после очередной ночной смены и свалился в какой-нибудь колодец. Собаке — собачья смерть.       Чимин сразу понял, о чем речь. Тихо развернувшись, глядя в темную комнату напротив, где ждет его теплое место, побрёл совершенно опустошённый. Ребенок сам не понял, как дошел до комнаты. Все, что он понимал в данный момент, что его отец больше никогда не вернется. Другой ребенок, возможно, даже не понял бы, о чем речь, но он все понимал. На самом деле он чувствовал. Чувствовал, еще когда отец не вернулся с ночной смены, хотя малыш как всегда терпеливо ждал папу с работы, даже если пьяного, даже если уставшего. Ждал, чтобы обнять. Он любил папу. Больше всего на свете, даже после того, как на его глазах он приползал на четвереньках, даже когда разбил маме нос у него на глазах, ударив ее о керамическую ванну. Все еще любил. А отец любил его. Больше всего на свете. Ведь его ждали, его планировали. У него мог бы быть старший брат, но судьба распорядилась иначе. У мамы Чимина случился выкидыш на восьмом месяце беременности, когда она в очередной раз тащила пьяного, невменяемого отца до такси. Они планировали Чимина долгие годы, следи за здоровьем и ничего не употребляли. Взяли себя в руки, чтобы дать жизнь плоду их любви. Это был самый желанный и любимый ребенок во всем мире. Но что дальше? Почему все сложилось так? Почему эта семья и их чадо просто не может быть счастлива? Почему этот ребенок не заплакал, не закатил истерику, как поступил бы любой другой? Почему он вообще понял, о чем идёт речь? Одно известно точно: он знал. И даже вижу не подал. Чимин сидел на диване и смотрел в телевизор, но он не видел картинки и совсем не слышал, как ушёл его родной дядя, брат отца, который только что в глазах ребенка стал палачом. Тишина. Тогда-то омега и познал, какая же страшная вещь эта тишина. Омега уснул, прямо так, сидя на этом диване. Спанч Боб, которого так любил смотреть дитя, больше никогда не будет просто мультфильмом.       Месяц спустя стало известно, что отца нашли. Причина была названа самая глупая: отравление неизвестным ядом. Нашли его труп, который целый месяц разлагался неизвестно где. За этот месяц многое изменилось. Не имея возможности оплачивать квартиру, мама вынуждена была переехать к родителям, забрав мальчика с собой. Если бы только они знали, что это начало их персонального ада. Мама держалась из последний сил, не показывая сыну и крупицы своих страданий. А он знал, но ничего не спрашивал. По ночам слышал тихие всхлипы в ванной. Знал, что мама пыталась покончить с собой. Знал и терпел. Даже виду не подал. Он понимал, что так будет лучше для его мамы, что ей не нужно знать, что ребенок все это время переживал все это сам. Она, итак, на пределе. На похороны он, конечно, не поехал. Этим мрачным вечером мама приехала домой с кладбища. Присела рядом, взяв единственную причину своей жизни за ручку, и тихим, нежным голосом, как умеет только мама, попыталась объяснить, что папы больше нет. Каково же было ее удивление, когда единственное, что ответил Чимин, глядя самым осознанным и пронзительным взглядом, — «Я знаю». Наверное, любой взрослый человек подумает: да, что может понимать семилетний ребёнок, что он может знать о смерти. Чимин ещё успеет увидеть смерть своими глазами через пару лет, но это уже совсем другая история.

***

Трек: Blood // Water — grandson              Чимин сидит на полу в холодном подвале. Теперь эта студия, в которой Тэхен собирал группу, играл вечерами и звонко смеялся, когда давал послушать младшему свою музыку, кажется, ему тюрьмой. Сколько прошло времени. Он так давно не видел его лица. Каждый угол, каждый сантиметр в этой квадратной коробке напоминает ему о нем. Единственный родной человек. Единственный, кто его не бросил. Тот, кто вытащил, спас, полюбил. Полюбил «сына наркомана», полюбил «бесполезную шлюху», полюбил как родного. Тэхен дал Чимину то, что тот утратил, будучи ребёнком. Несмотря на то, что старший был омегой, он смог дать омеге твердое мужское плечо, на которое можно опереться и защиту. Чимин мог бы с гордостью назвать его отцом. А теперь его здесь нет. Чимин поднял голову, пытаясь взять в себя руки. Вот она. Его гитара. Вот он барный стул. Вот они бесконечные альбомы, что складировались в углу комнаты, которые он никогда не слушал. Он везде, но его нет. Непонятно. Пусто. Холодно. Теперь от его Тэ-тэ осталось лишь пятно крови на полу и разорванная резинка для волос. Чем Тэхён это заслужил? Слёз уже не было. Как и желания бороться. Он устал? В такой не подходящий момент?       Омега не раз задавался вопросом, за что ему все это. Почему вокруг него страдают люди. Почему его покидают. Почему остаются только те, кто паразитирует на нем, как мерзкие насекомые. Почему Бог, которому он молился каждую ночь столько лет, прячась под одеялом, ни разу ему не помог. Возможно, все было бы по-другому, родись он в другое время, у других людей, а может причина в нем самом? Может все, что ему говорили горячо ненавистные люди — правда?       Чимин не всегда был таким. Он не помнит в какой точно момент все пошло по наклонной. Возможно, когда умер отец или может, когда они с матерью были вынуждены спуститься в пучину ада. А может, когда он встретил ЕГО. Сняв с себя пропитанную едким запахом железа рубашку, он поднялся наверх. Набрал ведро воды, взял тряпку и принялся оттирать уже запекшуюся кровь. Чимин кричал. Истошно кричал, надрывая голос. Казалось, что кровь больше никогда не отмыть. Нет, ни с пола. С его рук, которые держали обессиленное тело. С его сердца, которое в очередной раз получило глубокую рану. Казалось, что вязкая кровь струится повсюду. Вот-вот, и она утянет его, как болото. Будто каждая секунда на счету. Воздуха не хватает. Он и не заметил, что пол давно уже чистый. Он и не заметил, что сидит на полу уже больше часа. Нужен спасательный круг, и он его находит. Взгляд цепляется за маленький клочок бумаги, небрежно валявшийся рядом с вазой, которую Тэхен разбил, зацепив, падая на пол. Одна деталь. Зацепка. След. Взгляд Чимина горит. Злость распирает его изнутри. Он одним движением дотягивается до ниточки от клубка, который ему придется распутать. Он покачал головой: «Достаточно. Я перегрызу им глотки, даже если это будет последним, что я сделаю».

***

Трек: Drip — Jessi feat. Jay Park              Чимин сидит в тонированной машине, которую пришлось взять на прокат. Было бы забавно, если бы он заявился к людям, думающим, что убили его единственного члена семьи, на его же машине. Он приехал точно по адресу, указанному на том листке, сорвался так, будто от этого зависит его жизнь. Куда. Зачем. Что он надеется найти. Эти вопросы его совершенно не волнуют. Сейчас он думает лишь о том, что должен как можно больше узнать об этих людях. Дверь была открыта, значит, Тэхен их впустил, следовательно, он их знал. Но, если так, что он сделал им, чтобы получить удар ножом в собственном доме. Коллекторы? Не стали бы марать руки, да, и Чимин видел кредитную историю старшего. Наркотики? Исключено. Тэхен мнительный, когда это касается здоровья, проверяется каждый месяц и водит за собой Чимина. Да, и не стоит забывать, что он омега, наркотики буквально смертельны для них. Кто эти люди? И что им было нужно, Тэ-тэ? Хотел бы омега задать этот вопрос, но не может, от этого злость только закипает внутри, как чертов чайник. Однако, он не был глупым. Он понимал, что не имея никакой информации о случившемся, полезть на людей, штыряющих других как животных, — это самоубийство. Чимин, конечно, способен за себя постоять, но сколько их? Трое? Пятеро? Или может сотни? «Вопросы. Вопросы. СПЛОШНЫЕ БЛЯТЬ ВОПРОСЫ», — подумал Чимин и тут же пришел в себя, — «соберись, ты сюда приехал за ответами», — успокаивал он сам себя.       Сколько он уже тут торчит, темнеть начинает. «Уебки, покажитесь», — прозвучало словно команда. Через мгновение недалеко припарковалось несколько машин одна за другой. Конечно, чего он ожидал? Розового пони? Перед ним стоят три черных-матовых джипа, кажется, хаммер, Чимин не особо разбирается в этих тюнингованных тракторах, хоть с техникой и дружит. Где-то между этими машинами не сразу стало заметно иномарку S-класса. Омега немного пригнул свою растрепанную синюю макушку и всмотрелся повнимательнее. Дверь иномарки медленно открылась. То, что произошло дальше похоже на плохую шутку.       Разглядеть было сложно, но Чимину было достаточно и собственного сердца, выстукивающего какие-то бешенные биты. Его глаза медленно прикрылись, он шумно вдохнул запах. «Блять. Да вы издеваетесь…кофе с молоком», — почти прорычал омега. Все это похоже на какой-то идиотский сценарий. То ли везение самого Чимина, то ли странное стечение обстоятельств, но времени паниковать не было. С громким визгом из поворота вырулило с десяток машин. «Какого. Хуя.», — омега не знал, чему удивляться больше, «мафиозной стрелке», как он уже сам для себя обозначил это собрание дорогущих машин, или его истинному альфе, который буквально только что вылез из САМОЙ дорогой из них, — «что здесь происходит? Надо валить, Пак Чимин. Быстро». Но двинуться с места он не может. Это не страх, он уже давно понял, что его заметили, потому что чувствовал цепкий взгляд «своего?» альфы. Он не хотел. Хотя мозг и кричал ему, что единственное на что он может рассчитывать здесь — это проблемы. Омега помнил, что его Тэ-тэ сейчас борется за жизнь в промёрзлой палате. Чимин здесь, чтобы узнать правду. Чтобы вернуть им все, что они причинили его семье и даже в тысячи раз больше. В голове словно оповещение об ошибке появился вопрос: «То есть мой истинный с 50-ти процентной вероятностью замешан в том, что произошло с Тэхеном?». Он не был легкомысленным омегой, который ринется сквозь град пуль к своему истинному несмотря на то, что верил и восхищался существованием подобного феномена в природе. Все, что сейчас Чимин думал об этом, так это то, что его Альфа чертовски вкусно пахнет. Альфа был хорош собой, чтобы это понять, Чимину было достаточно силуэта. Высокий с подтянутым, не перекаченным телом, в дорогом шикарном костюме. Этот альфа буквально вылез из как-то фанфика или с обложки журнал, от этой мысли Чимин невольно хмыкнул. Разве ситуация может быть еще абсурднее?       Из только что прибывших машин, точно муравьи, повылезали одетые как типичные мафиози, перекаченные головорезы. От такой предсказуемой картины, Чимин закатил глаза, однако, его тут же привело в чувства осознание того, что его истинный даже бровью не повел, хотя преимущество в численности было однозначно не на их стороне. «В этой машине ни черта не слышно», — цокал Чимин. Если бы он был глупой омежкой, было бы куда проще. Он бы выскочил, прижался всем телом к своему альфе, и слушал весь разговор с первых мест. И все бы хорошо, он в засаде, в относительной безопасности, сидит и запоминает, кого может, в лицо, чтобы найти и разорвать на куски, как в его голове хриплый, низкий голос произносит предупредительное — «Уезжай». Чимин не успевая обработать информацию, видит словно в замедленной съемке, как из пиджаков и брюк достаются пистолеты. Выстрел. Тело. Дальше омега, сам того не понимая, выруливает на бешенной скорости из этого пекла на трассу. Через мгновение, так и не сообразив во что он оказался втянут, Чимин сидит у входа в кофейню, крепко заперев дверь, что в принципе не спасет его, поскольку она стеклянная. Отдышавшись, он пытается обработать информацию, огромной волной хлынувшую ему в голову. Сердце кольнуло. Что-то произошло. Он чувствует, что что-то не так, но никак не может понять откуда это незнакомое чувство. В голове тревожно шепчет омега: «Мой альфа…». Последнее, что он помнит, пронесшееся в голове, тихое и нежное: «Я сам тебя найду».

***

Трек: Play with Fire (feat. Yacht Money) — Sam Tinnesz feat. YachtMoney              — Знаешь почему ты здесь, Призрак? — медленно поправляя галстук у зеркала хриплым голосом спрашивает Юнги, совершенно не глядя на подчиненного, — ты же понимаешь, что в нашем деле подобная ошибка стоит головы? Вам всего лишь нужно было убрать обычного ублюдка, торгующего этим дерьмом на нашей территории.       — Юнги-ши… то есть, прошу прощения, Босс, — опустив голову, отвечает правая рука главы «Красных драконов», — его «предупреждали», но он решил, что неуязвим. Однако, его завалили не наши ребята.       — То есть ты хочешь сказать, что кто-то убил человека из «Змей» в нашем доме, где были дозорные? — Юнги не ошибся, он действительно считал свою территорию домом, а подчиненных семьей. Когда ты любишь кого-то, ты должен им доверять. Другого пути нет. Ты должен отдать им ключи от всего, что имеешь. Иначе какой смысл? — Я доверил эту территорию лично тебе, Сан.       — Вероятнее всего, этот торчок подставной товарищ, если мы не разберёмся, это может привезти к войне со Змеями, — спокойно отвечал Призрак, однако, внутри бушевал стыд и собственное бессилие, его как ребёнка только что пристыдил отец. Человек, который подобрал его, словно дворняжку, воспитал и научил всему, что знает сам. Сан знал, что, если Юнги обращается к нему по имени, босс разочарован.       — Снова эти дворняжки? Блять, — казалось еще минута этого разговора и Юнги сорвётся и пойдёт дрессировать обнаглевших псин.       — Боюсь, что так босс. Доказательств у нас нет, однако, труп все ещё у нас, так что и на нас пока тоже ничего нет, — выдержал паузу Призрак, ожидания дальнейших указаний.       — Ясно, — раздраженно выдохнул альфа, — собери всех через пятнадцать минут и подготовь машины.       — Есть, босс, — поклонившись и напоследок посмотрев на босса, с какой-то тревогой в глазах, Сан покинул помещение.       Как только дверь закрылась, альфа медленно подошёл к бару, стоящему в углу комнаты, и достал дорогой виски. Граненный бокал, напоминавший по форме цветок лотоса, заполнился до краёв крепким алкоголем. Юнги оглядел комнату: на полу разбросано бесчисленное количество бумаги, стул валяется в другом конце комнаты, полка от шкафа и вовсе вылетела из петель. «Сука» — прорычал альфа, выпивая жидкость, обжигающую горло, залпом. Юнги в бешенстве. Ублюдки, что заявились на его территорию и решили его подставить должны умереть. «Эти вшивые псы совсем забыли своё место, нужно напомнить кто здесь хозяин», — стоило подумать Юнги, как в дверь трижды постучали, что свидетельствует о выполнении приказа. Юнги швыряет бокал, который с громким звуком разбивается об стену. Осколки разлетаются в разные стороны, царапая дорогой кожаный диван. Бокал разбился, как и терпение альфы. Покидая комнату, он даёт указания охране убрать этот беспорядок.       Тяжёлыми шагами, Юнги идёт по длинному коридору, понимая, что лишние проблемы его группировке сейчас ни к чему. Они совсем недавно потеряли целую группу бойцов, ошибка была допущена со стороны разведки. Парни не уследили за реальным количеством противников и молодые бойцы, которые совсем недавно были приняты под крыло, погибли. Все до одного. Парням было лет по 19, у них жизнь только начиналась. Ни один уважающий себя глава не сможет спустить эту ситуацию на тормозах. Юнги уж тем более, его ребята преданы ему, как и он им. Он не может позволять себе терять бойцов, они его семья. Альфа понимал, что сейчас они едут на верную смерть, знал, что будет перестрелка, от этого хотелось выть, как волк на луну. Он был сильным главой, да и человеком, в ситуациях, требующих этого даже хладнокровным, но не для своих. Свет в конце коридора приводит альфу в чувства, он делает глубокий вдох и большими шагами выходит на улицу.       Несколько десятков бойцов стоят ровно, даже не дыша. Они знают, что их глава страшен в гневе, знают, насколько он суров и строг, но понимают, что от подготовки зависит их жизнь. Они готовы ко всему. Ждут, что босс будет орать так, что горы начнут содрогаться. Ждут наказания равносильного их оплошности. Однако, они явно не ожидали, что босс будет стоять и молча смотреть в каждую пару глаз. Альфа буквально заглядывает в душу, переворачивает все нутро, высасывает чувство стыда и осознания. Альфа видит и чувствует, но молчит. Тишина казалась для всех вечностью. Они видят в глазах босса сожаление? Он винит себя за то, что допустил, за то, что потерял и не защитил. От этого у бойцов в груди разгорается, необычное для таких ситуаций, чувство благодарности. Напряженная обстановка постепенно рассеивается. Юнги понимает, что сейчас не то состояние, при котором подчиненные могли бы идти на бой, а может и на верную смерть. Он не может отпустить их сражаться с бурным потоком негативных чувств внутри. Он всем своим нутром показывает свою верность и понимание. И они это чувствуют, расслабляясь. Сан стоит подле Юнги и, мягко улыбаясь, смотрит на босса. Это тот человек, за которым он готов идти всю жизнь, за которого он готов отдать свое тело на растерзание тысячам собак, этот человек достоин.       — Разбираться кто виноват будем потом, сейчас отряд «Альфа» выйдете из строя, — прервал тишину Юнги и 8 человек, словно одно целое, шагнули вперёд, — вы поедете со мной, по машинам. Остальные соберите все данные, которые у нас есть на «Адских гончих» и избавьтесь от всех улик, которые могут свидетельствовать против нас, даже от живых, — последние слова прозвучали на тон тише, однако, все услышали команду, — выдыхайте, салаги, чего вы такие напряженные, будто просраться не можете, — Сан прыснул себе в кулак, глаза подчинённых сейчас похожи на планеты. Они никогда не видели босса таким и уж тем более не слышали таких глупых шуток, при подобных обстоятельствах. Пару мгновений на осознание и двор заполнился громких смехом десятков взрослых жлобов, — ну и зрелище, — подумал Юнги, — на этом собрание окончено, разойтись.       — Есть, — секунда и на том месте, где стояла буквально маленькая армия только что, ни осталось и следа от живой души.

***

Трек: Legend are made - Sam Tinnesz              Юнги сидит на заднем сидении, тяжело дыша, то ли от предвкушения, то ли от тяжести груза, что лежит на нём. Он понимаем, что эта встреча может закончится плачевно для них, однако, он взял самый надёжный отряд. Это и тревожит его больше всего, он собрал эту команду ещё, когда они были мальчишками, потерявшимися в этой жизни, и воспитал из них мужчин. Он не переживёт потерю любого из них. «Босс, через 10 минут будем на месте», — прозвучало с водительского сидения. Юнги закрыл глаза и закурил сигарету, горячий дым, обжигает легкие, вызывая в памяти горькие воспоминания, как и сигареты. Юнги не хотел быть мафиози, больше всего в детстве альфа любил музыку. По ночам он играл на фортепиано, однако, днём был вынужден тренироваться. Юнги знал, что у него нет другого выбора, что дело его старика достанется ему. У него был старший брат, который не смог бы руководить убийцами, в силу своей добросердечности и жажды справедливости. И он сбежал. Юнги понимал его и не держит обиды, несмотря на то что вся ноша легла на него без права выбора. Однако, благодаря этому у него теперь есть связи в органах. Юнги знал, что брат никогда не откажется от него, так и произошло. Он защищает его из тени, и альфа это знает. Пепел падал на дорогую обшивку сидений иномарки, как когда-то рушились мечты мальчика стать музыкантом. Отец дал ему все: силу, характер, власть, однако, отобрал самое главное. Юнги остается лишь затушить сигарету, как он когда-то затушил своё «я».       Машина медленно выруливает на место встречи. Секунда и в голове альфы проносится обречённое, — «Ахуеть…». Он заметил машину сразу, однако, не придал этому никакого значения. Но запах, исходящий из неё… «Что это? Карамель?», — Юнги сразу осознал, что происходит. «Какого хуя? Почему сейчас? Почему здесь?», — один вопрос сменяется другим. Его в этот момент интересовал только омега, сидящий в подозрительной машине. Он понимал, что здесь сейчас буквально будет бойня, резня, называйте как хотите, но это место станет могилой. Почему судьба распорядилась так, что он встретит истинного в подобных опасных условиях, когда он не сможет его защитить. И самый главный вопрос, ненавязчиво всплывший в сознание: «Что за ебанный карамельный латте?». Юнги удивило, насколько его запах кофе с молоком сочетается с карамельным омегой. Однако, это все не то и так не вовремя. Альфа внутри Юнги рвёт и мечет, хочет сорваться к нему и спрятать, защитить, но он не может бросить своих, он не знает, что за человек там и как он выглядит, он ничего о нём не знает, но альфе это и неважно. Не успевает он найти ответы на все эти вопросы, как из-за угла вылетают десять машин. «Ха, ну и чего ты ждал Юнги? Три пешки и ферзя?», — альфа отчетливо понимает весь пиздец происходящего, истинный омега, который находится в нескольких метрах и явное преимущество псов, конечно, ситуация оставляет желать лучшего. Дальше все по сценарию: дверь машины открывается и оттуда с мерзкой улыбкой вываливается мешок с дерьмом, убивший когда-то его товарищей, и верные дворняжки, слепо следующие за ним, словно куклы. С надменной рожей он подходит к центру намеченного места и ожидает Юнги, ликуя от чувства превосходства над данной ситуацией. Альфа делает глубокий вдох и открывает дверь машины, мысленно надеясь, что сегодня никто не умрёт. Два высоких мужчины, одетые в черные выглаженные костюмы стоят друг от друга на расстоянии вытянутой руки, в такой ситуации тот, кто первый вытянет пистолет — победит.       — Давно не виделись, Виверн, — расплываясь в усмешке, говорит глава «Адских гончих», — смотрю ты притащил своих детишек.       — Лучше бы и дальше не виделись, Цербер, — гордо отвечает Юнги, поправляя пиджак, усмешка сползла с лица Сехуна, однако, напускное спокойствие никуда не делось.       — Ну, что, дорогой, как будешь разбирать это дерьмо, в которое ты вляпался? Не буду скрывать своей радости от осознания того, что ты медленно идёшь ко дну, — не успел договорить Цербер.       — Прежде чем говорить в таком тоне, надо хотя бы собрать информацию, с кем вы имеете дело и какие силы затрагиваете. Твой хозяин тебя что, не проинструктировал на этот счет? — безэмоционально перебил Юнги, однако, взгляд его выражал явное желание порезать человека напротив, словно художник. Вырезать на его бледной коже бесчисленное количество имен, погибших от его рук людей. Слушать его крики, словно песни перед сном. Мучить, пока он сам не попросит о смерти. Юнги даже не знал, что он может так ненавидеть человека.       — Сука, ты сейчас находишься в полной жопе, ты думаешь, что имеешь право раскрывать рот в мою сторону подобным образом? Я спросил, как ты собираешься выкручиваться из этого? Нас численное преимущество и даже если ты на всех тут порешаешь, труп, который находится у тебя в морге не отчистит твоё имя, — вышел из себя Сехун, он знал, что Юнги сильнее его и морально и физически, он знал, что бойцы Юнги преданы ему, в отличие от его псов, готовых перегрызть глотку, в случае опасности, за это и ненавидел его всем сердцем. Зависть? Да, вероятнее всего, это именно она.       — Я, кажется, не упоминал ни о каком трупе и информация об убийстве на моей территории еще не просочилась даже к самим Змеям, позволь поинтересоваться, откуда обычная шавка, вроде тебя, обзавелась секретной информацией, — Юнги знал, что за всем стоит эта шайка, с самого начала, однако, даже самый тупорылый гангстер не позволил бы себе болтать все, что думает.       — Прости, сладкий, ничего личного, — истерически рассмеялся Цербер.       Юнги понимал, что сейчас не в состоянии защитить «своё», понимал, что может потерять, даже не познакомившись. Он всё понимал, но ничего не мог сделать. На одной чаше весов его судьба и, возможно, любовь всей жизни, а на другой семья, которая готова прямо сейчас умереть за него. Альфа внутри вырывался, бился, рычал и даже скулил. Словно бегущая строка, в голове проносилась команда — «Защитить». Он бы хотел, чтобы их знакомство состоялось в спокойной непринуждённой обстановке, но разве может быть все так просто у главы одной из крупнейших группировок Кореи? «Блять, я должен что-то сделать», — метался Виверн. Однако, альфа внутри сделал все за него. Юнги и сам не понял, как это произошло, но всё его естество кричало: «Уезжай».       — Огонь, — прозвучал сигнал, один за другим жалкие шавки повытаскивали пистолеты, кто откуда.       И омега услышал. Следующее, что он видит: машина на бешенной скорости выезжает на трассу. Вдох-выдох. Альфа внутри успокаивается и забивается где-то внутри, пытаясь побороть чувство тревоги за свою омегу. Они нашли друг друга не для того, чтобы потерять. Последнее, что альфа успевает передать: «Я сам тебя найду». И он обязательно найдет. Найдет свое сокровище, которое дракон должен охранять. Найдет и обязательно спросит: какого хуя он вообще делал в этом месте. Но не сейчас. Для этого ему нужно выжить.       Юнги не был из тех, кто прячется за спинами своих товарищей, он был лидером и как подобает настоящему главе сражался в первом ряду. Его тренировали с самого детства лучшие бойцы Сеула, в уличных боях ему не было равных. И несмотря на то, что его главным оружием был лук, на меткость при стрельбе из пистолета смена оружия не повлияла. Однако, Цербер был полной противоположностью. Крыса, подобная ему, всегда прячется за спинами других и пытается свалить с тонущего корабля, ровно как сейчас.       — Сними его, пока он не добрался до машины, — командует Юнги Призраку. Не зря Сан уже долгие годы — правая рука Юнги. Прозвище ему досталось, благодаря его исключительной меткости и ловкости, позволяющей ему убивать жертв на расстоянии и так тихо и чисто, что никогда не найдут. Сан — снайпер. Лучший в Сеуле, а может и во всей Корее, только это не означает, что его единственное оружие винтовка.       — Понял, Виверн, — буквально за пару движений Сан добирается, до Сехуна, при этом отправля прямиков в ад парочку его подчиненных, там им самое место, он целится в ногу, понимая, что босс хочет уничтожить этого таракана собственными руками, слишком много драконов полегло из-за него.       Юнги медленно подходит к Церберу, направляя ствол в живот, пока отряд «Альфа» заканчивает с остальными. Он не убьет его сейчас, он заберет его в ад, где этой псине и место, будет «дрессировать» его, пока он не забудет собственного имени, а затем сломленного, слабого и бесполезного убьет. Размажет его мозги по стене и скормит тело охотничьим псам.       — Н-не н-надо, пожалуйста, ты же знаешь… у меня жена и дети, я скажу… Я ВСЁ СКАЖУ, — захлебываясь собственными слюнями и соплями мямлит «Цербер», срываясь на истошный крик — жалкое зрелище.       — Какой же ты «Цербер», дворняжка, решившая, что она волк. Раньше надо было думать, — сквозь зубы, на грани вспышки гнева процедил Юнги. Его выводила из себя одна мысль о том, что его ребята погибли от рук настолько бесхребетного и жалкого человека. Если его вообще можно таковым назвать.       Выстрел. Кровь. Но не Сехуна.       — Ах, ты гнида позорная, — в следующую секунду раздались крики отряда «Альфа», и тело Сехуна превратилось в решето. Каждый выпустил в него всю оставшуюся обойму. На нём не осталось живого места и все это зрелище было похоже на большой сгусток тёмно-алой крови. Вот так выглядит настоящее кровавое месиво.       — Юнги-ши, вы в порядке? — подбегая к альфе и падая на колени, мычит Призрак.       — Ни черта я, блять, не в порядке, он прострелил мне ебучую ногу. Чуть яйца мне не отстрелил. Вези меня к Джексону.       — Есть, босс, — приходя в себя, Призрак поднимает на руки Юнги, и бережно несёт его к машине.       — Я что похож на принцессу? Неси, блять, нормально, — рычит альфа, от чего-то эта ситуация кажется всем смешной.       Уже в машине Юнги закрывает глаза, понимая, что всё закончилось. Однако, одна мысль прочно засела у него в голове: «Надеюсь, ты в порядке, мой омега…», альфа внутри пытается дать сигнал, что с ним всё хорошо, чувствуя беспокойство истинного, однако сил не хватает даже на это. В конце концов Юнги тоже человек и подобная ситуация, как оказалось, может вывести его из равновесия.       — Когда это выплывет, нам придётся давать объяснения… — хриплым голосом произносит Юнги.       — Кому? — совершенно не понимая, о чём речь, уточняет Сан.       — Богу, — последнее, что произносит Юнги прежде, чем провалиться в сон.