Воскресни ценой абсолютного доверия

      Ты стал бурей, но буря эта необходима, чтобы выдрать с корнем всё устарелое и прогнившее.

      Вот он, Гонконг. Омываемый теплым морем ведущий финансовый центр мира. Город-парламентер из галактики, своими небоскребами сводящий с ума. Окрашенный в фиолетовые огни и звездную ночь. Здесь жизнь кипела после заката. Душа современного Китая, замкнутая в лабиринты зданий.       Алтан любил этот город больше Питера: в нем можно затеряться. Забыться в музыке клубов, стать безликим для толпы. Что он и делал, будучи подростком, сбегая ночами от консервативного воспитания деда — утопал в басах, теряя себя и свое имя.       — О чем думаешь?       Вадим отвлекся от дороги, одной рукой держась за руль бронированного мерса. Пробка, час пик.       — Юма перенесла встречу на завтра.       — Причина? — ладонь легла на коленку брюнета, сжимая плотную ткань брюк.       — Я не намерен это обсуждать.       Дракон все понял без слов, убирая руку. Но ладонь Алтана требовательно вернула жесткие пальцы обратно, накрыв сверху. Парень мимолетно улыбнулся, обратив свое внимание на пестрые вывески магазинов. Молчание сохранилось до самого отеля, в котором они вынуждены были остановиться из-за переноса встречи с временной главой клана и по совместительству сестрой Дагбаева.       Белый кафельный пол с золотыми лилиями, чучело анаконды, украшающее стену, вдоль бортиков диваны, покрытые шкурами львов — национальная помпезность, без которой это место не являлось бы одной из дорогих точек света. Одетый с иголочки Алтан неспешно подошел к стойке администратора, наслаждаясь ровным цоканьем своих туфель. Будучи в черном пиджаке, утонченно украшенном платиновыми и золотыми узорами гардений, фиалок и роз, он произвел сильное впечатление на Чан Ли, девушку, постыдно смутившуюся от блеска кармазинных глаз. Она вбила в базу данных названную низким голосом на чистом языке фамилию, передала карту и указала на лифт. Брюнет взял ключ от номера, благодарно поклонившись головой. Чан Ли откровенно растерялась, бросив вдогонку удаляющемуся парню взгляд надежды.       На последнем этаже ждала студия. Огромная, джакузи напротив панорамы города. На уровне птичьего полета.       — Мое любимое кресло, — Вадим уселся в номинальной прихожей, небрежно скидывая на пол кожанку. Достал и положил на тумбу пистолет. — Пригласишь ее на свидание?       — В случае твоей смерти, поразмыслю над предложением.       Алтан подошел к оконной панораме, обняв ладонями плечи. Он всегда так делал, когда в душе творился хаос. Держал себя в руках в прямом смысле. И если в машине Дракон сделал вид, что не замечает этих переживаний, то сейчас, вдали от лишних взглядов, диалог зрел сам собой.       — Может, расскажешь, в чем дело?       — Знаешь, почему меня до сих пор не женили? — Алтан, не отрывая взгляда от китайского «муравейника», снимал золотые клипсы, расплетая косы одну за другой. Нацеленно игнорируя ту сторону мыслей, которую стоило бы представить в первую очередь. Грозившийся начаться с минуту на минуту дождь так кстати описывал чувства брюнета.       Вадим не ответил, сев поудобнее: прямо, облокотившись всей спиной о спинку кресла, предплечья покоились на подлокотниках, ноги бесстыдно раздвинуты.       — На одном из плановых исследований мне поставили диагноз «алибидемия». Фригидность, — Алтан подушечками пальцев массировал себе затылок. — Абсолютное безразличие к женщинам вследствие нанесенной Юмой психологической травмы.       — Что она сделала?       — Скорее, что я увидел. Речи о том, что Юма способна мне навредить, и не может быть.       Парень смотрел на Вадима через отражение. Но не заметил разочарованной усмешки и настороженного взгляда.       — Мне было пятнадцать, когда я застукал ее за совокуплением. Точно не помню, зачем она мне была нужна, и почему взрослые упустили это из-под контроля.       — Доминировала? — наемник оскалился.       — Она вогнала четыре ножа в грудь парня прежде, чем кончила, — Алтан взглотнул. — Ей нравились его предсмертные всхлипы. Груди вздымались в праздном смехе, черные, некогда длинные волосы окропила кровь. Насколько помню, она встречалась с этим парнем со средней школы, — глубокий вздох. — И в каждой женщине я видел и вижу ее безумные глаза. Смех эхом отдается в ушах.       — И представляешь, как в тебя вонзают клинок. Ты пытался вообще бороться с этим воспоминанием? — Дракон поднялся с кресла, включая воду в джакузи.       Грех отказываться от горячей воды в промозглом городе. К тому же, с такими видами и обстоятельствами, требующими неотлагательного вмешательства. Воспоминания — штука серьезная. Сегодня они залечивают трещины в груди, а завтра, подобно раковой опухоли, убивают.       Вадиму не нравилась меланхолия на лице сильного и сдержанного Алтана. И вовсе не из-за статуса или того, что это могло походить на нытье. Напротив — сожаление и печаль, прослеживаемые в голове молодого босса, шли в параллель с нехорошим предчувствием наемника. Хотелось бы верить, что оно ложное. Но Вадим не первый год играет в теневые игры, чтобы слепо не доверять своим ощущениям, и они напрямую были связаны с неожиданным решением Юмы перенести встречу. По сути, годами ранее под встречей понималось семиминутное отчитывание Алтана. Порой аудиенция принимала облик разговора под дорогой алкоголь и сырую рыбу. И это время всегда вырывалось из двадцати четырёх часового дня. Что изменилось сейчас?       — Убивал с огнестрелки людей. И не смотри так, будто услышал сказку. Когда-то я и свои руки марал.              — Что изменилось? — Вадим стянул брюки и носки, опустив ноги в воду, блаженно улыбаясь кипятку.              — Облегчения не приносило. Пуф, мертв. И что в этом упоительного?              — Когда от твоих рук зависит жизнь человека — это возбуждает. Как секс, — наемник усмехнулся. — Первое убийство отзывается болью где-то внутри. Дальше ты втягиваешься во вкус, понимаешь, как нравится мучить больше, и переходишь в стадию зависимости. Причем, если не знать грани, совершенно не важно, от чьей смерти словишь окситоцины.       Параллель беспорядочности секса и убийств в момент исказила ситуацию.       — Эта вода не для тебя. Вылезь и довольствуйся душевой.       — Какой неправдоподобный приказ.       Вадим поднялся на ноги и, обогнув джакузи, оставляя мокрый след, подошел вплотную к золотому парню. Притянув к себе затуманенное ненужной печалью лицо, блондин наградил сухие губы нежным поцелуем. Алтан не отвечал, наслаждаясь тем, как горячая влага чужого языка согревает пухлые половинки.       — Прекращай истерить, — требовательный тон. — У тебя нет ни возможностей, ни времени играть в кисейную барышню.       Брюнет прикусывает чужую губу до крови, резко отстраняясь назад. Глаза вмиг потемнели, а волосы, на фоне вспыхнувшего гнева, будто обретали формы маленьких ядовитых гадюк.       — Всадить пулю в твою бесполезную черепушку будет просто при необходимости. Ты забываешься, Вадим.       — Я говорю подобное, чтобы ты помнил, по каким правилам вынужден играть. Хочешь выплакаться? Не доверяй никому свои слезы. Хочешь вскрыть детские страхи и непрощенную боль — режь кожу на шее. В какой-то момент ты осознаешь, что эти шрамы и эта кровь — расточительство собственных ресурсов.       — Ты требовал доверия. И передумал?       — Золотко, твои сопли в ряд этих понятий ну никак не входят.       Алтан отвел взгляд в сторону: его щеки пылали, он задыхался от злостной правды. Ему тяжело далось откровение. И Вадим ждал ножа под ребра, зная, как сильно сейчас давит на кровоточащую рану. Жалил, что возбужденная оса, без зазрения совести.       — Алтан, посмотри на меня. Чего ты хочешь в моменты, когда дербанишь старые шрамы? Жалости? Сомневаюсь. Не в твоем стиле. А знаешь, чего? Хочешь услышать, как кто-то отличный от тебя преодолел призраки прошлого, — Вадим снял водолазку, оставшись в одних боксерах, и ткнул под правую ключицу. Алтан поднял глаза на жест, непонимающее нахмурив брови. — Самый большой шрам. А рана до него — рваное мясо, приправленное кровью и червями. Стоит ли говорить, что она начала загнивать, и я чудом выжил? Стоит ли говорить, что товарищи оставили меня умирать в лесу, потому что того требовали обстоятельства? Стоит ли рассказывать, как мне пришлось драться за право выжить с диким животным, будучи на грани? Все это закаляет характер. Да, порой хочется выплакаться, крича: «Да я, да я!», выпрашивая солидную похвалу. Но тогда придется разодрать шрам, вернуться под сосны и пройти все заново. Товарищи товарищами не перестали быть. Оружие, так точно вырвавшее кусок плоти — не вызывает флешбеков. Саднящая боль в плече — не прямой билет в больничную койку. Как убивал, преисполненный сверхточности, так и убиваю.       Дагбаев был непреклонен, выжидающе слушая.              — Ты рано распрощался с детством. И не сложно понять, откуда закралась эта слабость.       — В психологи записался?       — Тебе всегда будет нужен наставник, способный вырвать с корнем твое настоящее и прошлое. Жестко, почти болезненно, но во благо. Пусть не будет моих выпадов, потребность в них не исчезнет. Не я, так другой.       На последней фразе уголки глаз дрогнули. Алтан, осознав услышанное, коснулся шрама под синей краской, что-то обдумывая. Черты его лица медленно, но верно разглаживались. Но раздражение не уходило. Не ребенок, но и не точеный взрослый. Убийца ли?       — Закрыли тему.       — Золотко, — Вадим жестко сжал предплечье парня. — Свое доверие стоит проявлять, когда его проявление требуется. В других обстоятельствах уничтожь позывы к откровениям. К тому же, меня они не касаются. На меня же у тебя встает.       Алтан усмехнулся, вырвавшись из ослабевшей хватки. Осторожно сняв одежду, стопкой уложив ее на пол, погрузился в кипяток, облегченно улыбаясь.       — Вечером прогуляемся до клуба, — разметался пожар черных локонов по бортику.              — Планируешь напиться?              — Чтобы превратиться в животное, которым движут только инстинкты?              — Что плохого в инстинктах? — Вадим вторгся в водное пространство, ловким движением уложив лодыжку узорчатой ноги на свое плечо. — Тем более, ты будешь под моим присмотром.              — Мы в месте, где у стен есть уши, — пятка уткнулась в тот самый шрам, сильно надавливая. — Имей меру.              Ошалелый огонь страсти захватил взгляд и внимание блондина. Вена на шее пульсировала быстро, дыхание участилось. Алтан поджал губы, несдержанно выдохнул, когда Вадим поцеловал стопу.              — Из-за тебя я теряю контроль, — давление на шрам прекратилось, а нога плавно опустилась ниже, под воду, обводя и надавливая на возбужденный член наемника. Закусив губу и сглотнув, Алтан всем телом подается вперед, целуя часть татуировки с драконом. Залечивая своей слюной каждый шрам, зализывая каждый прострел. Стоит признать, что у брюнета была великолепная растяжка.              Вадик выключает воду и включает режим гидромассажа. Приятная волна мурашек выдавливает в тишину два вздоха. Алтан укладывает затылок на бортик, а его ногу продолжают целовать.       — Мне жизненно необходимо твое беспамятство.       Дорожка поцелуев доходит до коленки, где и обрывается под звонок телефона. Неизвестный номер, цифры которого Дагбаев знал наизусть. Выключив шумное бульканье воды и незамедлительно сняв трубку, Алтан холодно ответил: «Говори». Дракон прислушивался к тону голоса, и ничего пока не вызывало подозрения. Однако то, что обсуждалось между двумя наследниками, походило больше на базарную торговлю или смену направления застоявшегося бизнеса — скучно, старо и «многообещающе». Настрой, как и сексуальное желание, отошли на второй план, поскольку раздаваемые Юмой поручения сопровождались подробностями похлеще инструкции к лекарству.       Мышцы Алтана деревенели, лицо превращалось в мрамор. Он сдержан, защищая свои эмоции и чувства, которыми объят. Вадим чему-то усмехается, ныряя головой под воду. Брюнет успевает грубо сжать светлые волосы, когда жадный рот вбирает член. Прерывать диалог нельзя, иначе возникнут подозрения. Приятная тяга снизу живота вынуждала задерживать дыхание, находясь на поверхности.       И тот факт, что Вадим спокойно мог находиться под водой больше четырех минут, успокаивал меньше всего. В действительности минет походил на пытку: неполный, грубый, превращающий просто возбужденный член в каменное изваяние. Головка утыкается в щеку, царапается зубами. Пальцы давно уже массируют простату. А Юма бесстрастно дискутирует с братом, попавшим в компрометирующую ситуацию. Да, давай, обсуждай торговлю и ближайшие переговоры по купле-продаже уникальных яхт. Совсем неплохо, когда ты до звездочек в глазах зажмуриваешься, чтобы не выдать лишнего звука. О, пропустил смысл и ответил общей фразой? И что за счастье, когда партнер по диалогу находит прекрасным прервать разговор, ссылаясь на срочные дела.       — Блять, — простанывает Алтан, откладывая телефон в сторону, содрогаясь от нахлынувшего оргазма. Втягивает живот и, словно из него выдавливают воздух, шумно выдыхает. Умелые пальцы продолжают массировать анальные стенки, а рот — приятно сглатывать сперму, продлевая момент сверхудовольствия. Бледное лицо, украшенное легкой краснотой от горячей воды, сейчас было абсолютно красным. Вадим вынырнул, с похабной улыбочкой вдыхая необходимый кислород. Он довольствовался своей шалостью. Смотрел на чувствительного, спокойного Алтана с нежностью.       — Хорошо держался.       — Были сомнения?       На что наемник громко засмеялся.

***

      В клуб они отправились с закатом. Брюнет отослал своих людей, доверив безопасность конкретному человеку. Как и ожидалось, среди пьяной толпы и шумной музыки никто не всматривался в отличных от созданной атмосферы вошедших. Алтан заранее обговорил с Драконом, что вместе они не находятся, но из поля видимости друг друга не пропадают. Сводя на нет риск быть затащенным в темный угол для изнасилования или убийства в наркотическом припадке. Алтан протиснулся сквозь потные чужие одежды в место, где голова гудела только от чувства свободы. Подняв руки в пиджаке вверх, он качнул бедрами, победно улыбаясь старым ощущениям, вспоминая вкус отрыва. Играла знакомая K/DA-DRUM GO DUM.

Looking at me, nah, come get it Like what you see, then you got good vision Boy, this beat hit so different Let me show you what you been missing

      Ладони сжались в кулак, запястьями вырисовывались витиеватые линии в воздухе. If you love to party Then the party's in the place Got the boom, got the bass I'ma shake it in your face              Отстукивая туфлями по полу, он слегка покачивал головой, пуская в ход плечи. Глаза закрылись, давая волю ощущениям. Приятное оглушение сорвало часть замков, от чего Алтан не стеснялся хаоса и, в то же время, спланированного безумия в своих движениях. О спину толкались и терлись разморенные тела, и брезгливости это не вызывало.

Yeah, I love to party And I love to make it rain Got the boom, got the bang You can take that to the bank

      Открыв все-таки глаза, брюнет заозирался по сторонам в поисках своего телохранителя. И замер, прикованный к озорным глазам. Знакомые движения сильного, необъятного тела. И восторженный одобряющий взгляд. Они танцевали далеко друг от друга, но вместе. В грудь брюнета упирается спина молодой девушки европейской внешности. Она заигрывающе потирается плечами о стальные мышцы, прикусывает губу и искоса смотрит в туманные рубиновые радужки.       Алтан инстинктивно берет ее за талию и смотрит на Вадима, который демонстративно притягивает к себе случайную девушку и увлекает ее в грязный поцелуй. Та виснет на расписной шее и чувствуется, что готова отдаться при первой просьбе. Дракон отрывается от чужих губ, говоря взглядом: «Повтори, Алтан», а влажные и облизываемые губы служат хорошей гарантией и убедительным приглашением. Такой разговор любовников длился от силы больше двух секунд. Девушка сама тянется к парню, руками играясь с золотыми клипсами, нарочно грубо прикусывая подбородок.       Дагбаев не испытывал желания вступать с ней в связь, если бы не этот взгляд где-то на периферии. Жестко притянув к себе красотку в грубом поцелуе, он не переставал смотреть на Вадима, целуя так, словно между ними не было нескольких метров пространства. Все мысли были заняты звериным оскалом наемника, который, усмехаясь, ответно наклонился к своей «спутнице» для повторного поцелуя. Мощные скулы рассказывали все жаркие подробности о движениях языка внутри чужого рта. Но, как бы не было противно, думать о том, кого целуешь, забывая с кем — было почти забвенно.       Пока девушка, оказавшаяся в плену пылкого брюнета, не отвесила звонкую пощечину за своевольность в вопросах французского поцелуя и покусанную до крови губу. Алтан слегка протрезвел, прислушиваясь к своим ощущениям, кричащим, что все в организме согласно повторить. Вадим не перестал целовать свою пассию, хоть и делал это без особого энтузиазма. Контакт их глаз был разорван, когда брюнет скрылся в толпе и покинул клуб, кинув короткое смс: «Охрана доставит до номера. Ты заслужил отдых». На которое Вадим лишь хмыкнул, продолжив танцевать в центре веселья.       Вернулся в номер Дракон далеко за полночь, отсылая своих людей караулить тачки и вход снизу. Чуть приоткрытая дверь, запах запеченных мидий и вполне себе привычная картина: почти опустошенная бутылка виски. Алтан давно спал, и нарушать его сон необходимости не было. Усевшись поудобнее в кресло, Вадим, звучно зевнув, слышал в ушах отголоски музыки.       — С такими темпами можешь поспать в машине, — раздраженное бурчание вперемешку с шуршанием постельного белья.       — Мне стоило догадаться, что ты бдителен, — Вадим поднялся с кресла, двигаясь в сторону брюнета.       — Я тебя не жду, — красные белки глаз повернулись в сторону наемника.       — Как быстро ты меня в лапы той потаскушки засунул. Ужас, я оскорблен!       Алтан сел, выдохнул и плюхнулся обратно. Блондин лег под одеяло, сразу поворачиваясь на противоположный от брюнета бок.

***

      Среди понцирусов дышится легче. Особенно, когда желтые плоды заменяют белые, сказочно пахнувшие цветы.       — Эти колючки поприятнее моего общества? — девочка с ушибленной коленкой села на сырую после дождя землю.       — Не мог пропустить их цветения. Ты только понюхай, — мальчик лет восьми отряхнул короткие черные волосы от сухой травы.       — Даже прощения не попросишь? — обиженно.       И только потом Алтан заметил кровь на коленке. Белое короткое платье было перемазано в грязи, а в тонких коротких косичках запутались крошечные листики аихризона.       — Сильно болит? — беспокойно вскочил на ноги. — Пошли к маме.       — Нет, не надо! — Юма почти завизжала. — Не так сильно болит, сама справлюсь. Я так бежала к тебе, когда ты приехал, что упала. А ты даже не улыбнулся мне, сразу в сад пошел, — в уголках глаз скопились слезы.       — Прости, — Алтан обнял Юму так крепко, как мог. — Я очень рад тебя видеть. Не подумал просто.       — Да ничего, и я рада, — она обняла брата в ответ, теребя короткие волосы. — Кстати, зацени косички. Сама плела, хочешь, тебе сплету?       — Не думаю, что мне такие пойдут. Но выглядят здорово!       — Эх, ромашка, — девочка протянула руку. — Пошли, — шепотом. — У няни есть твои любимые острые конфеты.       — Вау, — визг. — Пошли-пошли, а я тебе расскажу про поездку в Питер. Мы там такое увидели с мамой.       — Ну, теперь тебя только пуля в лоб остановит, — звонкий детский смех и совсем невинная фраза.