Писательский октябрь 2022

      Панц часто думал, что ему недостаточно платят.       Очень давно — до Дрима, всегда до Дрима — он мог думать об этом всерьез по несколько раз на дню, особенно, когда его заказчики отказывались платить и Панцу приходилось забирать заслуженное силой. До Дрима Панцу на самом деле недостаточно платили. До Дрима были дни, когда Панцу приходилось выживать, приходилось красться в чужие дома, приходилось угрожать и — часто — исполнять свои угрозы.       Дни до Дрима редко были светлыми и Панц с трудом назвал бы даже пять дней в которых честно гордится собой. Тогда, до Дрима, каждый день мог стать последним и мораль была второстепенна. Но все же до Дрима Панц совершил поступки, за которые горд по сей день. Один из таких — спасение маленькой потерявшейся жительницы — и череда последовавших за этим событий приводят Панца к Дриму.       Дрим щедр — оплаты, что Панц получает в течении десяти циклов невероятно легкой работы в качестве охранника на только созданном пустом сервере, хватает, чтобы покрыть расходы Панца на циклы вперед, к тому же Дрим оказывается Админом и переносит оплату прямо со своего сервера на Основной, что незаконно, но невероятно эффективно.       Дрим общителен — во время выполнения заказа и всего, что с этим связано, он ведет себя сдержано и профессионально, но, как только алмазы спрятаны в эндерчест, он становится другим человеком; через мгновенье улыбок и шуток Панц каким-то образом согласился, точно впервые в жизни, «потусить» со своим клиентом; это должно было бы насторожить, но паранойя Панца никогда не поднимала голову насчет Дрима.       Дрим надежен — когда Дрим говорит «у меня есть план» в первый раз, Панц не сомневается в слух, только, не имея иного выбора, остается ждать, что Дрим каким-то образом вытащит его; очевидно, он делает; очевидно, Панц не начинает безоговорочно верить Дриму после одной удачи, но чем дольше Панц знает Дрима, тем больше укрепляется знание, что у Дрима всегда есть план.       Дрим любим и легко дарит свою любовь — по-крайней мере так было, когда Панц встретил Дрима. Сейчас Дрим предан, сломан, полностью разбит и мертв.       Панц зависает над землей молочно-белой тенью. И Панц тоже умер. Судя по всему. В какой-то момент.       Это должно разочаровывать, но будучи призраком Панц почти не помнит ничего о себе.       Панц отчасти помнит, отчасти догадывается из контекста воспоминаний, что он разнорабочий, помнит, что, хотя всегда называл себя наемником, чтобы игроки не высмеивали его занятие «фрилансом», что и является его основной работой, а не заказные убийства как можно было подумать. Помнит свои самые большие сожаления — каждый убитый им житель; каждый игрок, которого он заманил в хардкорный мир или окончательно убил другим способом; каждый друг, которого он не защитил; каждый пострадавший из-за него невинный, оказавшийся не в том месте и не в то время.       Больше всего Панц помнит о Дриме.       Поэтому, когда Панц находит Дрима за десятки тысяч блоков — долгие-долгие-долгие циклы погони со знанием, засевшим в голове из ниоткуда, но таким верным и точным; если Панц остановится, то Дрим уйдет слишком далеко, что с каждым шагом Дрим все дальше, поэтому Панц делает два шага и становится все ближе — и Дрим медленно идет через цветочное поле, не отрываясь смотря на закат, Панц не может злится.       — Дрим!       Лаймовый призрак замирает, а затем медленно оборачивается.       Неловкая улыбка на молодом веснушчатом лице; короткие запутавшиеся, будто после сна кудряшки; сонные зеленые глаза; попытка подавить зевок; небольшая сутулость и неосознанное ерзанье; ненамного, но заметно ниже; привычная зеленая толстовка заменена нежно мятным пончо; один шрам вокруг запястья, происхождение которого Панц так никогда и не узнал, «слишком давно, чтобы имело значения», — все, что он смог получить.       Прежде чем Дрим действительно произнесет, Панц уже знает, что все это значит.       — Ты назвал меня по имени, значит ты знаешь меня? Кажется, какой-то сбой случился с моим кодом, так что извини, если мы друзья, а я так глупо забыл об этом. Мы же друзья?       Голос Дрима звучит молодо, счастливо, полный жизнерадостности и того огня, что в первую встречу захватил Панца и не переставал согревать — в последнее время он был слишком близок к затуханию, настолько, что нынешняя интенсивность режет глаза.       Видимо что-то из этого отображается на лице Панца, так как поза Дрима становится настороженной, и он — так очевидно, что Панц хочет подразнить его или мягко посоветовать, как избегать ошибок — осматривается куда в случае чего эффективнее всего бежать.       — Так мы друзья?       Дрим выглядит уставшим и в его голосе есть надежда, есть просьба, чтобы в этот раз человек оказался другом, чтобы не пришлось бежать.       Для Панца честный ответ на этот вопрос настолько сложен насколько и прост.       — Да, Дрим. Я твой друг. Меня зовут Панц.       Дрим, молодая версия Дрима, счастливая не сломанная версия его соратника ярко улыбается — так, как Панц никогда не видел — а затем обнимает его. Панц понимает, что не может почувствовать объятья призрачного Админа, но все равно старается вернуть в ответ столько же доверия, и этой любви, которую Дрим ему так искренне доверяет.       Панц наконец-то плачет, а затем смеется, потому что он чувствует, как слезы выжигают его сущность.       Впервые после Дрима Панц думает, что ему недостаточно платят.