Купаться запрещено!

Теплое, ласковое, спокойное море, лунная дорожка серебрится в непроглядной темноте. Запахи поздних летних цветов кружат голову, но куда сильнее она кружится от прикосновения его руки. Сначала она ложится мне на плечо, потом очень нежно поддерживает под спину, и я доверчиво опускаюсь на воду, как на мягкую постель, лицом к звездному небу, но смотрю только в его глаза. Мне кажется, они сияют ярче звезд, хотя разве можно что-то разглядеть в темноте?.. Он медленно наклоняется, и я замираю от предвкушения — неужели действительно все это правда?.. И его прикосновения, случайные, а может быть и не очень, и взгляды — настолько выразительные, что ошибиться невозможно… Все эти годы каждый раз он ускользал от меня, и я уже начал думать, что ошибаюсь, что его теплое отношение ко мне не более, чем проявление дружеской заботы. Так неужели все-таки... Он склоняется к моему лицу, и я почти ощущаю себя героем романтической дорамы. Этого не может быть, никак не может быть на самом деле! Губы приоткрываются сами собой, замирает дыхание и весь мир перестает существовать... Яркий луч прожектора больно резанул по глазам. От неожиданности я так дернулся, что едва не пошел ко дну, хлебнул воды и закашлялся. Утонул бы, наверное, несмотря на то что воды в этом месте едва по грудь, если бы Лань Сичэнь не подхватил меня и не поставил на ноги. Что происходит?! С берега коротко и пронзительно взвыла полицейская сирена, и прожектор по-прежнему плотно держал нас на прицеле, будто мы диверсанты, нарушившие священные воды Поднебесной. Невольно хотелось поднять руки, демонстрируя отсутствие оружия. — Лань Хуань, что им нужно? — пробормотал я, пытаясь разглядеть за слепящим светом, что происходит на берегу. — Ты знаешь, — неуверенно проговорил Лань Сичэнь, — мне кажется, я где-то слышал, что ночью купаться запрещено. Но берег был так пустынен… Не думал, что нас кто-то заметит… — Выходите из воды, — прозвучал голос из мегафона. Вот черт, ну надо же, а ведь день складывался так удачно! Утро началось с прекрасной новости — на форум не приедет Не Минцзюэ. Что и говорить, отношения в последнее время у нас были откровенно плохими. От былой дружбы не осталось и следа, и пусть на людях Не Минцзюэ держал лицо и не подавал вида, но, похоже, я самим фактом своего существования бесил его до зубовного скрежета. Не Минцзюэ руководил одним из подразделений по борьбе с коррупцией. И стоило мне только подняться до позиции заместителя своего отца в департаменте по распределению строительных контрактов, как он тут же назначил нам невероятное количество проверок. Конечно, основания не доверять мне у него были, но все же как можно поступать так с человеком, которого называл своим другом? Последние полгода напоминали у нас игру в кошки-мышки: Не Минцзюэ копал под меня и ставил ловушки, а я старательно уворачивался. И в общем у меня получалось, но каждый раз это требовало все больше времени и усилий. Поэтому очередной нашей встречи я ждал без радости. И тут такое счастье: Не Минцзюэ загремел в больницу с приступом гипертонии и вместо него прилетел его младший брат и заместитель Не Хуайсан. Согласитесь, есть некоторая ирония в том, что Не Минцзюэ, обвиняя моего отца в семейственности и протекции, при этом втащил под свое крыло непутевого младшего братца. Но кого это трогает в отделе по борьбе с коррупцией? Им-то можно все! На мое счастье, Не Хуайсана мало интересовали финансовые потоки: он любил дизайнерские шмотки, дорогие машины и ничего не делать — типичный избалованный мальчик из богатой влиятельной семьи. Отсутствие Не Минцзюэ я счел добрым предзнаменованием. И не ошибся. Никто не отстал от графика, всех встретили, разместили, накормили. И хотя к концу дня мне начало казаться, что от всех этих поклонов и приветствий моя голова оторвется и покатится по ступенькам лестницы, как резиновый мяч, день проходил идеально. И самым идеальным в нем был Лань Сичэнь. Во время форума я мог только наблюдать за ним, после приветственного рукопожатия мы не перекинулись и парой слов. Но я очень надеялся, что когда все закончится, мы сможем поужинать вместе. Вдвоем — раз уж Не Минцзюэ нет, — и это будет мне лучшей наградой за сегодняшний день. Как и всегда, Лань Сичэнь был звездой мероприятия. Этот голубой с серебром шелковый костюм, явно сшитый на заказ, галстук в тон, серебряные запонки в виде маленьких облачков. Лань Сичэнь словно сошел с обложки модного иностранного журнала. Среди унылых строгих пиджаков он выглядел как прекрасная орхидея на прилавке с грубой зеленью. Он был настолько красив, что даже самые симпатичные лица рядом с ним блекли. Люди восхищенно вздыхали ему вслед, когда он шел по залу, легкий и светлый, как небожитель. И такой же недоступный… Когда-то нас познакомил Не Минцзюэ. Был прием в министерстве обороны, глаза рябило от зеленого и синего, и суровые лица военных походили одно на другое. Они говорили одно и то же, думали одинаково, порой казалось, что все они андроиды, упакованные в форму. Я даже с опаской поглядывал на Не Минцзюэ: он был одним из них и тоже в тот момент казался не очень живым и настоящим. Появление на приеме Лань Сичэня было как восход солнца над царством непроглядного мрака. Мир преобразился. Во всяком случае, для меня... Лань Сичэнь был сыном крупного партийного деятеля, племянником главного дирижера национального оркестра, лауреатом и призером множества международных музыкальных конкурсов. Недавно он перестал давать концерты и вступил в партию. Ему даже предлагали место посла то ли в Японии, то ли в какой-то из Европейских стран, но он отказался и выдвинулся в депутаты от мелкого округа. Конечно, его избрали единогласно. Без пристального взгляда Не Минцзюэ все запланированные дела на форуме решились легко и непринужденно. Я выполнил указания отца, заключил нужные сделки и даже выбил с подрядчика за тендер на строительство вышек систем слежения взятку больше, чем мы рассчитывали. Отец должен быть доволен. Жаль, что сообщить ему результаты моей работы получится только завтра. После форума намечался банкет, сначала официальный в Павильоне Несравненной Изящности, потом — вечеринка для своих в загородном доме с бассейном и девочками. Тревожить отца делами в это время не имело никакого смысла. Да и не нужно было — пусть развлекается. Я тоже рассчитывал на спокойный, приятный вечер в хорошей компании. Я его заслужил. Как я и надеялся, Лань Сичэнь пригласил меня поужинать вместе, и мы отметили успешно прошедший форум в дивном маленьком ресторанчике на побережье. А потом Лань Сичэнь предложил прогуляться. В самом деле — далеко не всегда официальные мероприятия подобного плана устраиваются на Хайнане, да еще и в самый разгар сезона: стоял конец августа, и если днем воздух все еще плавился от жары, то вечера были просто волшебными — тихими и теплыми. Было бы преступно провести это время в гостиничном номере. Лань Сичэнь сказал, что знает прекрасное место подальше от города и туристов, где можно будет посидеть на берегу и полюбоваться на луну в полном уединении. Конечно, это было предложение, от которого невозможно отказаться... Лань Сичэнь за ужином пил только чай, поэтому мы могли поехать на его машине, которую оставили у обочины дороги, на пустующей в это время парковке. Место, куда мы пришли, действительно было прекрасным и очень романтичным. Дома и отели, сияющие огнями, остались где-то далеко, а здесь только ветерок шелестел листьями деревьев, стрекотали цикады и едва слышно шумели волны, набегая на песок. Лань Сичэнь что-то рассказывал, но я не особенно вслушивался в слова, просто наслаждался его голосом. Мы сидели, касаясь друг друга плечами, сквозь тонкую ткань рубашки я чувствовал тепло его тела, и так хотелось, чтобы его рука легла мне на талию, прижала к себе теснее... От этих мыслей сердце замирало волнующе и сладко, и я думал: а что будет — если сделать так самому? Отстранится он или нет? Поднимется, скажет, что пора возвращаться или… опрокинет меня на песок?.. Я был настолько занят своими размышлениями, что окончательно утерял нить разговора. Лань Сичэнь, вероятно, заметил мою рассеянность, потому что замолчал на какое-то время, а потом вдруг произнес: — Море сейчас такое теплое. Может быть, искупаемся? Предложение было настолько ошеломительным, что я не сразу нашелся, что ответить. Но Лань Сичэнь и не стал дожидаться ответа. Он поднялся и неспешно снял рубашку, а потом и брюки. Я смотрел на него, забывая дышать. Я ведь никогда еще не видел его раздетым. Почти обнаженным… почти… В лунном свете его тело казалось сияющим, совершенным. Лань Сичэнь был потрясающе сложен. Я знал это и так: идеальные пропорции вполне угадывались под одеждой. Но воображать себе что-то и видеть воочию — это совсем разные вещи. — Я не умею плавать, — пробормотал я непонятно зачем, потому что в тот момент уже был готов пойти за ним куда угодно и несмотря ни на что, — хоть даже и утонуть, оно того стоило! — Как?! — изумился Лань Сичэнь. — Давай я тебя научу! Это очень просто! Он улыбнулся и протянул мне руку. Деловые костюмы полетели на песок. Хорошо, что хотя бы документы и деньги остались в машине. В сумке, оставленной на переднем сидении, лежала очень внушительная сумма, полученная мной за тендер. Я ведь так и не зашел в гостиницу, чтобы убрать все в сейф. Снова взяв меня за руку, Лань Сичэнь повел меня в воду. — Тебе ведь не страшно? — спросил он с беспокойством. — С тобой, конечно же, нет. Надо заметить, что утонуть на побережье в Санье не так-то просто. Море довольно мелкое, и чтобы добраться до глубины, надо постараться. Зато мы смогли уйти так далеко, чтобы в самом деле почувствовать себя одними в целом мире. Только мы вдвоем в окружении темноты и серебряных сполохов лунного света на воде. И вдруг — чертов полицейский патруль взявшийся из ниоткуда... Как вообще они разглядели нас в темноте? Видимо, имеется опыт... Полицейский был один, он даже не потрудился слезть с мотоцикла. И все время, что мы шли к берегу, сопровождал нас слепящим лучом прожектора. Будто бы мы стали от него убегать. — Так-так, — проговорил он, с любопытством разглядывая наши выходящие из воды фигуры. Прожектор он теперь притушил на более мягкий свет, так чтобы он освещал пространство вокруг, но больше не бил в глаза. — Нарушаем. Купаемся ночью. Ведем себя непотребно, позорим родину перед гостями и туристами. Глаза немного привыкли к свету, и я смог рассмотреть его. Это был совсем еще молоденький мальчишка, — физиономия наглая и явная насмешка в глазах. — На кой черт вас, пидоров, понесло купаться ночью? А если потонули бы вдруг? Какая была бы потеря! Полицейский кинул взгляд на нашу лежащую на песке одежду. — Никак гости с правительственного форума? Ай-ай… Вот так дела… Неловко как вышло… Он мерзко ухмыльнулся, и я заметил, как во рту его сверкнули маленькие острые клычки. Ничего себе… Он что, подпилил себе зубы? Вот уж поистине оборотень в погонах! — Послушайте, — сказал я, — за купание в ночное время полагается какой-то штраф. Говорите, какой — мы заплатим. — Заплатите, а как же! Полицейский ухмыльнулся еще более широко и довольно. — Документики предъявите. И проедем куда следует. Там разберутся, кто вы такие, откуда приехали и как хватило у вас наглости заниматься сексом на пляже, в туристической зоне, практически на глазах у женщин и детей. — Да вы с ума сошли, каким сексом? — возмутился я. — Мы захотели искупаться. Только и всего. Я не умею плавать, мой друг поддерживал меня на воде. Да и откуда здесь женщины и дети? Ночь давно! — Вы меня за дурачка держите? Я что, по-вашему, слепой? Я видел все. И изложу подробненько в протоколе. Объясняться было унизительно и мерзко. Очень хотелось одеться. Очень хотелось поскорее покинуть чертов пляж. И отвязаться от проклятого мальчишки в погонах. Предъявлять ему документы, а уж тем более ехать с ним куда-то, было совершенно невозможно. Если только о произошедшем хоть кто-то узнает — и моей карьере, и Лань Сичэня придет конец. Подмывало ответить какой-нибудь грубостью, но было нельзя. Нужно решать дело иначе. И я улыбнулся полицейскому так мило, как только мог. — Давайте все же без протокола? Мы признаем свою вину, мы заплатим штраф. Назовите любую сумму, только давайте разойдемся здесь и сейчас... Полицейский поднял глаза к небесам, раздумывая, как бы не прогадать. Цифра, конечно, будет немаленькая… Он знает, кто мы. Он знает, как важно нам избежать скандала. Ну и наплевать: деньги — это всего лишь деньги! И тут я почувствовал, как Лань Сичэнь сжал мою руку. — А-Яо, не стоит… Лгать отвратительно и оправдываться тоже. Я готов ехать в отделение полиции… или куда там нужно? И если придется писать объяснение — я напишу. Я посмотрел на него потрясенно. Полицейский — с веселым удивлением. — Я в самом деле собирался тебя поцеловать, — сказал Лань Сичэнь, глядя мне в глаза. — И очень жаль, что не успел. Я тебя люблю. Этого нужно стыдиться? Не думаю. Прости, что поставил тебя в неловкое положение, но я давно хотел признаться тебе. Не решался... Лань Сичэнь улыбнулся. — Вот он удобный момент — признаться сразу всему миру. Нужно было что-то сказать, что-то сделать, но я впал в оцепенение. Мысли метались между ужасом и восторгом, и неверием в то, что я действительно это слышу. Я сплю? Это какое-то наваждение? Он правда сказал, что любит меня, или я сошел с ума? И я стоял и молчал и ошеломленно смотрел на Лань Сичэня, как законченный идиот. — Как трогательно, — глумливо протянул полицейский. — Можно я буду свидетелем на свадьбе? Его вмешательство словно сбросило меня с небес на землю. От злости, кажется, даже перед глазами сверкнуло. — Твою мать… — прошипел я, оборачиваясь к нему. — На своих похоронах ты будешь свидетелем, мелкий говнюк! — Пойдемте со мной к машине, — очень ласково закончил я. Я наклонился к одежде и достал из кармана брюк Лань Сичэня ключи. Тот хотел было что-то сказать, но все же не стал вмешиваться. — Скажите мне, сколько… Просто. Скажите. Сколько! — проговорил я сквозь зубы, открывая дверцу. Глаза полицейского сверкнули шальным огоньком, он наклонился к моему уху и назвал сумму. На миг я потерял дар речи. — Сколько?! — прошептал я, возмущенно оборачиваясь к нему. Полицейский флегматично пожал плечами и запросто выдержал мой горящий яростью взгляд. — Что, мало? Ты готов отдать больше за свою любовь? Давай, я не откажусь. В голове у меня звенело, и руки были как будто ватными, пальцы не слушались, когда я лез в сумку и вытаскивал пухлый конверт. Вот же черт! Что я завтра скажу отцу?! Он убьет меня… Проклянет и вышвырнет на улицу… Прикажет разрезать на куски и утопить в море… Стараясь не думать о том, что делаю, я протянул конверт полицейскому. Спросил язвительно: — Пересчитывать будете? Полицейский заглянул в конверт, глаза его на миг расширились, и губы вытянулись трубочкой, будто ему хотелось воскликнуть: “ух ты!”, но он просто сунул конверт за пазуху. Выглядел он слегка одуревшим, будто и сам не верил в свою удачу. — Ладно уж, — ответил он, — поверю на слово. Полицейский вернулся к мотоциклу, отсалютовал напоследок Лань Сичэню и укатил. Тот проводил его удивленным взглядом. И мы с ним снова остались в темноте и тишине. Будто ничего и не было. — Прости меня, — сказал Лань Сичэнь. — Я поступил как эгоист, не подумал о тебе… Говорить это все было по-мальчишески и глупо. Скажи, сколько тебе пришлось ему заплатить?.. — Сущую ерунду, даже не думай об этом. Я подошел к нему вплотную и положил руку ему на плечо. Провел ею дальше, обнимая за шею. Как же давно мне хотелось это сделать. Неужели теперь я могу?.. — И не смей извиняться. Это лучший день в моей жизни, Лань Хуань. Пожалуйста, сделай то, что не успел в море. Лань Сичэнь улыбнулся. А потом наклонился и поцеловал меня.