Сигнал выжить

      Холодный свет висящей под потолком люминесцентной лампы пару раз мигает с приглушённым треском. Сяо Чжань смотрит на неё и моргает тоже в такт этой световой нестабильности. Ночью эта лампа казалась ему больше. Возможно, из-за окружавших её ночных теней, тёмным ободом расползающихся по потолку во все стороны. Он так и не смог заснуть сегодня, проворочавшись на неудобной жёсткой койке до самого утра, пока табло часов над входом не показало девять утра, а электронный голос из динамиков не объявил подъём. Не сказать, что его беспокоили какие-то мысли или воспоминания: в голове на удивление было пусто. Ни воспоминаний, ни сожалений, ни страхов. Ничего.       Чжань слышал, как в темноте общего зала кто-то шептал молитвы, кто-то ворочался, а кто-то подавленно всхлипывал. Ему самому не хотелось делать ничего из этого. Он просто смотрел на тёмный контур висящей под потолком лампы и ни о чём не думал. Каждый новый день здесь будут умирать люди, и хорошо, если это будет не он. Сначала их было пятьсот, сейчас — двести семьдесят три, после следующей игры — ещё меньше, пока в итоге не останется всего один. Тот, кто выйдет отсюда живым и с деньгами. Сяо Чжань не собирается ждать последней игры. Он выберется отсюда раньше. Живым. Что-то ему подсказывает, что пока игроков много, технически игры не будут слишком сложными: примитивные правила и элементарная внимательность. Изощрённость начнётся, когда их останется мало. Сяо Чжань не хочет дожидаться этого момента.       Вся Арена напоминала ему детский лагерь, куда его на лето отправляли родители в младшей школе. Отбой в десять, подъём в девять, завтрак, обед и ужин по расписанию, душ перед сном — всё это было крайне дерьмовым, лагерным режимом. Чжань никогда не любил детские лагеря. Вычурная атмосфера счастья и дружелюбия, вылизанные улыбки вожатых и до смерти скучные развлечения. Сейчас бы он отдал всё, чтобы оказаться в одном из таких «весёлых» лагерей, потому что рекламные улыбки вожатых лучше, чем начищенные автоматы надзирателей в униформе, а от однообразных развлечений хотя бы никто не умирал в прямом смысле этого слова. Очень паршивый лагерь для взрослых.       — Ты чего не ешь? — спрашивает Фэнга сидящий напротив Цин, уже дожёвывающий свой завтрак. — Ты если не будешь, то мне давай.       Фэнг молча передаёт ему запакованную булочку в пудре. Пакетик сока он оставляет себе.       — Кусок в горло не лезет, — прокалывает трубочкой сок Фэнг. — Сейчас мы едим булки с соком, а через полчаса уже будем харкать кровью с дыркой во лбу. До сих пор не верю, что ввязался в это дерьмо.       — Никто не знал, на что подписывается, — отзывается Лин. — Теперь уже поздно ныть, — она сминает пустую упаковку от булочки, бросая её куда-то под кровать. — Не знаю, как вы, но я не намерена сегодня умирать, — короткая усмешка.       — Никто не намерен. Вместе мы точно выживем, — хлюпает соком Мэй, прикусывая кончик пластиковой трубочки.       — Ты не можешь знать, какая игра выпадет сегодня, — пожимает плечами Цин. — Нас могут разбить на пары и назначить соперниками. Как тогда будешь действовать, а?       — Мы все тут соперники, как вы ещё не поняли этого, — Чэнг подходит неожиданно, кусая свою булку и взбалтывая пакетик сока. — Хотя вот с тобой я бы не хотел быть по разные стороны баррикад, — ухмыляется Чэнг, плюхаясь на койку рядом с Чжанем. — Чёрт, не будь вокруг всего этого дерьма, я бы за тобой приударил.       —Тут без шансов, парень, — не твой уровень, — во весь голос ржёт Лин. — Этот красавчик не для тебя.       Чжань трёт пальцами виски и жалеет, что не спал ночью.       — Тьфу ты, ну и гадкая же девка, — дёргает плечами Чэнг, чертыхаясь в сторону всё ещё смеющейся Лин. — Ты это, прости, если что, я не имел в виду что-то плохое, — смущённо проводит по ёжику волос альфа. — Ты и правда красивый.       — Всё в порядке, — примирительно улыбается Чжань. Этот альфа не кажется ему враждебным. Просто парень, который говорит всё, что у него на уме, такие люди бесхитростны.       — Если нужна будет помощь в игре, я помогу тебе, обещаю, — оживляется Чэнг, убеждаясь, что на него не злятся.       — Спасибо, я буду иметь это в виду, — с улыбкой кивает Чжань. Чэнг простой и открытый, он скорее решит вопрос напрямую силой, чем будет плести хитрые интриги. Чжань любит таких людей: с ними просто, понятно и на них можно положиться. Всё, что нужно на Арене. — Как думаете, какая игра будет сегодня? — Мэй допивает свой сок, теребя в руках пустую упаковку от него. — Да кто ж тебе скажет, — пожимает плечами Чэнг. — Но пусть эти уроды знают, что Ло Чэнг просто так не сдохнет, — сжимает ладонь в кулаке альфа, поворачивая голову в сторону входных дверей, у которых стояло двое надзирателей с перекинутыми через плечо автоматами. Чжань смотрит на эти одинаковые комбинезоны, закрывающие лица маски, автоматы в руках и думает, что, если бы кто-то из игроков оказался во всём этом обмундировании, вряд ли кто-нибудь догадался об этом. Эта мысль яркой вспышкой оседает в голове, заставляя мозг напрячься. Он обдумает это позже. Когда переживёт эту игру. Словно в подтверждение его слов, по залу проносится короткое «завтрак окончен», а надзиратели открывают двери, отдавая распоряжение всем игрокам построиться в колонну. Их снова проводят по безликому коридору с мигающими лампами под потолком и вереницей одинаковых дверей без опознавательных знаков, заводя в большой спортивный зал. Сяо Чжань помнит, что в его школе был такой же типовой спортзал, где проводились уроки физкультуры, а после всех занятий они иногда приходили в этот зал поиграть в волейбол. Чжань помнит то школьное время и надеется, что их не заставят сейчас играть в волейбол, потому что, вообще-то, он любит волейбол и хочет, чтобы это так и оставалось. Всех игроков выстраивают друг за другом в колонну, а Чжань замечает на полу зала размеченные квадратиками линии с цифрами внутри. Классики. Кажется, одну из его любимых детских игр он всё же начнёт ненавидеть в итоге. — Приветствую вас на Арене, — разлетается по залу уже знакомый электронный голос. — Пожалуйста, встаньте в колонну друг за другом у белой линии. Сегодняшняя игра: классики. Правила игры: за отведённое количество времени пройдите классики, не выйдя за контур игрового поля. Тот, кто оступится или не уложится в отведённое время, будет дисквалифицирован. Удачи. Что ж, звучит всё совсем не сложно. Чжань бы даже сказал, что всё подозрительно просто. Пройти классики — кто ж с этим может не справиться. Прыгаешь по ячейкам и стараешься не выйти за контур. Всё как в детстве. Звучит сигнал старта, и первый игрок ступает в начерченное на полу игровое поле. Классики длинные, — от одного конца зала до другого — с маленькими неудобными ячейками, которые находятся то рядом друг с другом, то на расстоянии, так что до них приходится буквально допрыгивать. Теперь Чжань понимает сложность игры. Оступиться здесь — раз плюнуть. Словно в подтверждение его слов первый игрок теряет равновесие в прыжке, криво приземляясь в ячейку и слегка выходя пяткой за белый контур. Этого оказывается достаточно, чтобы раздался приглушённый звук хлопка. Теперь все уже знают, что это выстрел. Тело первого игрока падает замертво на месте, заезжая на игровое поле и перекрывая ячейку. По колонне проносится тихий рокот. Смерти игроков всё ещё внушают липкое чувство страха, но все присутствующие уже знают, что так и будет. Смерть на Арене — это обычное явление, к которому неосознанно привыкаешь. Второй игрок не теряет времени, бодро прыгая из ячейки в ячейку, каким-то образом переступая через перекрывающую игровое поле ногу мёртвого первого игрока и продолжая дальше уверенно идти к финишу. Время на табло стремительно тает, и следующий в колонне игрок уже не раздумывает, оказываясь на поле ещё до того, как второй игрок доходит до финиша. Это даёт цепную реакцию, и вереница игроков тут же подхватывает игру, перепрыгивая с ячейки на ячейку. Кто-то ловко проходит всё до конца, кто-то теряет равновесие и оступается, замертво падая на месте и преграждая путь остальным. Сяо Чжаню везёт — он в начале колонны, а на поле всего три трупа, которые почти не закрывают никаких ячеек. С этим пока ещё можно справиться, осторожно обойдя все распластанные конечности. Чжань в детстве много играл в классики, целыми днями пропадая с друзьями на площадке после школы и исчерчивая все тротуарные дорожки ячейками с цифрами. Сейчас его тело, словно вспомнило те времена, на автомате ведя своего хозяина по узким ячейкам, не давая промахнуться или упасть. У него всегда была хорошая реакция и координация. Кто же знал, что отточенные до автоматизма движения простой детской игры однажды спасут ему жизнь. Он прыгает в последнюю ячейку, наступая на лежащую у него под ногами кисть четвёртого игрока, но не теряя равновесия, и тут же перепрыгивая в финальную зону, выходя из игрового поля и присоединяясь к другим прошедшим эту игру. Это было не так уж сложно. Простая физическая игра, помогающая отсеивать участников. Чжань предполагает, что пока все игры будут примерно одной примитивной модели. — Чёрт, ты видел? Этот мужик меня чуть не задел, — приземляется рядом Цин. — Хорошо, что ты удержался, — кивает Чжань, хотя, если честно, он не смотрел на поле. — Мне повезло, что у меня хорошая координация по долгу службы, — усмехается Цин. — А вот у того мужика координация дерьмо, — взмах рукой в сторону грузного мужчины в очках, который еле удерживался на одной ноге в своей ячейке, тормозя тех, кто следовал за ним. Чжань смотрит на табло, где таймер уже отсчитывал последнюю минуту. С определённого момента у оставшихся участников почти не было шансов — слишком много тел на игровом поле, слишком мало места для манёвра. Оставшимся игрокам приходилось прыгать практически наугад, пытаясь увидеть хоть что-то, указывающее на контур ячейки под грудой тел. Стартовать последним в этой игре было равносильно самоубийству. Сяо Чжань никогда не выбирал для себя стратегию быть последним, он всегда предпочитал быть где-то между началом и серединой, и сегодня эта ставка сыграла как нельзя лучше. Когда зал окутывает электронный голос, поздравляющий всех выживших с успешным прохождением игры, Чжань уже приходит в норму, усмиряя бьющийся в жилах адреналин. Его не трясёт от страха, нет паники и ступора, нет ничего, что было после первой игры. Кажется, его профессиональная деятельность даёт о себе знать: хирургу нельзя поддаваться эмоциям. Только холодный рационализм и трезвая голова. Сейчас эта установка помогает ему как нельзя лучше. Их снова ведут по пустым коридорам, а Чжань поднимает взгляд на потолок, прослеживая изгибы сплетения труб, идущих по стыку стен и потолка, и отверстий вентиляционных вытяжек. Если попасть в вентиляционную шахту, она ведь выведет наружу, да? Сяо Чжань был совсем не уверен в этом, потому что это то, что организаторы могли предусмотреть, судя по количеству охраны и принятых мер безопасности. Да, скорее всего, здесь продумано всё, включая варианты побега, но это ведь не значит, что не нужно пытаться, верно? Сяо Чжань попытается. Всё продумает и попытается. По-другому и быть не может. — С детства ненавидела классики, — шипит Лин, как только их заводят обратно в общий зал. Из их компании все были живы, и это не могло не радовать. — К концу этой бойни, ты возненавидишь все детские игры, будь уверена, — усмехается Чэнг. — У того, кто это организовал, явно пунктик на светлое и счастливое детство. — Не повезло тем, кто был в конце, — задумчиво тянет Мэй, садясь на койку. — Там почти не было шансов. — Это была игра на отсев. Они просто сокращают количество игроков для следующих игр, — садится рядом с ней Фэнг, приобнимая жену за плечи. Фэнг пришёл к тому же выводу, что и Сяо Чжань, и это означало, что Чжань мыслил в верном направлении. — Как вообще можно так относиться к людям? — прислоняется плечом к каркасу койки подошедший Рэн. Утром омега держался особняком, ни с кем не разговаривая, а сейчас смотрел в одну точку немигающим, полным отчаяния взглядом. — О, наш цветочек наконец-то ожил, — смеётся Чэнг. — Всё, отошёл от своей всепоглощающей великой любви? — Чэнг, перестань докапываться до мальчика, ему и так непросто, — шикает подошедшая к ним Лин. — Ты в норме, Рэн? — смотрит девушка на омегу. Рэн словно не слышит её вопроса, прожигая один из крепежей каркаса взглядом. — Я просто не могу понять, как всё это удаётся проворачивать. Это же… это же массовые убийства! Как вообще всё это можно организовать? Как полиция может допускать это? — омега моргает, и из его глаз начинают скатываться по щекам слёзы. «Он ни черта не в порядке», — понимает Чжань. Он понимает чувства омеги, и ему очень жалко этого мальчика, но, если Рэн не возьмёт себя в руки — он не жилец. Эмоциональные всплески на Арене — не то, что может помочь выжить. Когда электронный голос объявляет итоги второй игры, оказывается, что теперь их осталось сто тридцать человек, а в прозрачную сферу с призовым фондом добавилось ещё несколько толстых пачек денег. Завтра участников станет ещё меньше, а денег — ещё больше. Прямопропорциональная зависимость, о которой Чжань предпочёл бы лучше не знать и вовсе. Электронное табло часов над входом показывает почти пять вечера. Им раздают брикет быстрого приготовления и объявляют о начале ужина. Чжань без особого аппетита съедает кусочки резиновой на вкус курицы, беря в руки кусок чёрного хлеба и откусывая от него корочку по краю. Мякоть он незаметно комкает в руке и прячет в рукав. — Делаешь запасы? — ухмыляется Чэнг, заметивший тихие манипуляции. Чжань ловит его взгляд, всматриваясь в лицо и решая, стоит ли посвящать альфу в свои мысли. — Хочешь помочь мне? — в полголоса спрашивает Чжань, не разрывая зрительного контакта. — Говори, что нужно делать, — кивает альфа без лишних вопросов. — Спрячь нож, — тихо говорит Чжань, на что Чэнг молча кивает, медленно облизывая белый одноразовый нож. — Что бы ты ни задумал, конфетка, я с тобой, — усмехается альфа, придерживая пальцем ножик и плавно уводя его под ткань своего рукава. — Мне нужно попасть в вентиляционную шахту. Понадобится что-то вроде отвёртки, — вводит в план своих действий Чжань. — Думаешь, ножом можно будет открутить шурупы? — Хотя бы попытаться. — Ты не справишься один, — метко замечает Чэнг. И это правда. — Значит, пойдём вдвоём. После отбоя в туалет никого не отпускают, поэтому нужно всё сделать до того, как погасят свет. — Здесь повсюду камеры, — выжидающе смотрит на Чжаня альфа. — Да. По всему периметру, — кивает Чжань. — В коридоре тоже. В туалете камер нет. Ни в кабинках, ни у раковин. За дверью обычно остаётся кто-то из охраны, поэтому одному нужно будет стоять на стрёме. Альфа задумчиво слушает, словно обдумывая каждое сказанное Чжанем слово, а потом коротко кивает. Сяо Чжань не до конца уверен, что Чэнгу можно доверять, но посвящать в свой план кого-то ещё и рисковать ещё больше, он не хочет. — Я не подведу, конфетка, — с усмешкой улыбается альфа, и теперь уже Чжань коротко кивает в ответ.

***

«Мы нашли машину» звучит как гром среди ясного неба, просачиваясь через телефонную трубку, словно дым, и жидким азотом проникая в вены. Этой короткой фразы достаточно для того, чтобы Ибо тут же отшвырнул от себя все бумаги и подорвался с места, громко хлопая дверью кабинета и, очевидно, пугая вздрогнувшую секретаршу в приёмной. Он почти бегом покидает «Wang Corporation», сам садится за руль, заводит машину и на первой космической выезжает с парковки, молнией несясь по полупустой дороге. Час назад люди Лю Хайкуаня вычислили по камерам номера машины, на которой увезли Сяо Чжаня, а двадцать минут назад удалось найти и водителя, с которым, наверняка, сейчас уже вели не очень милую беседу. До захудалого района на окраине Шанхая Ибо доезжает за рекордные сорок минут. Тормозя напротив нескладного панельного дома, у которого уже стояло две машины — людей Хайкуаня и его самого. Ибо хлопает дверью своей «ауди», в несколько шагов преодолевая расстояние до открытой обветшалой двери подъезда и заходит внутрь. Запах перегара и плесени ударяют в нос почти тут же, стоит переступить металлический порог входа. Над головой мигает единственная дребезжащая лампочка, а по лестничному пролёту растекается какая-то субстанция неизвестного происхождения. В принципе, чего-то подобного Ибо и ожидал. Скорее всего, водитель был в роли козла отпущения или подсадной утки и ничего толком не знал, но упускать даже малейшую вероятность другого расклада Ибо не собирался. Он дёргает на себя ручку нужной квартиры, заходя внутрь. Блёклые обои на стенах, потрескавшаяся побелка на потолке и обшарпанная мебель. — Господин Ван, — коротко кивает ему один из людей Хайкуаня у входной двери. — Где? — поднимает брови Ибо. — В гостиной, — указывает рукой направление мужчина. Ибо молча проходит в небольшую комнату, служащую гостиной, где, скрючившись на потёртом диване, сидит жилистый мужчина-альфа средних лет, с проступающей проседью на висках и в растянутой домашней одежде, на скуле которого уже расцветает алая гематома. С обеих сторон от мужчины стоят парни Хайкуаня, а сам Лю Хайкуань сидит в кресле у окна, крутя в пальцах яркую зажигалку с незатейливым узором на корпусе. — Ибо, — кивает Хайкуань в крае приветствия. — Знакомься, господин Лу Синь, сорок четыре года, официально безработный, не женат, детей нет. — Привет, господин Лу, — растягивает в усмешке губы Ибо, подходя к дивану и останавливаясь напротив смотрящего на него исподлобья мужчины. — Мы тут немного поболтали с Синь-Синем. Тебе стоит это услышать, — прокручивает пальцем колёсико зажигалки Хайкуань, смотря на появившуюся кривую ниточку пламени. — Ну давай, поделись со мной, — двигает к себе стоящую рядом табуретку Ибо, садясь на неё. Мужчина на диване вздрагивает, сжимаясь ещё больше и окидывая взглядом Ибо. — Я хочу гарантию своей безопасности, — хрипит альфа. — Те, на кого ты работал, тебя не достанут, — кивает Ибо. — Рассказывай всё, что знаешь. Мужчина на диване подтягивает к себе ноги в растянутых тренировочных и кладёт на них руки. Пытается отгородиться в кокон. — Я приехал в Китай полгода назад. Нелегально. В одном баре познакомился с типом, пообещавшим мне непыльную работёнку водителем. Отвози, куда скажут, и держи язык за зубами. В какое дерьмо я ввязался, до меня дошло сразу после первого вызова, когда парни, ехавшие со мной в машине, усыпили какой-то дрянью девушку на улице и затолкали её в машину, сказав мне с приставленным к виску пистолетом ехать по нужному адресу. Платили мне исправно за каждый вызов, так что со своей совестью я примирился быстро. Если держать язык за зубами, то и вопросов не возникнет. Со мной в машине всегда сидело ещё три человека: двое затаскивали в машину того, за кем мы приехали, а третий, видимо, наблюдал за мной. Машину мне предоставляли, номера были тоже подставными. Кроме… последнего раза. — Почему? — всматривается в лицо мужчины Ибо. — Я… Ну, понимаете, Чанг, он предложил мне отметить рождения его дочери, ну и… перебрал в общем… — Его друг обблевал весь салон рабочей тачки, — усмехается Хайкуань. — Этот, — кивок в сторону сжавшегося на диване мужчины, — испугался, что придётся отвечать за это, и, не сказав никому, поехал на своей машине. Не поменял ни номера, ни цвет машины — вообще ничего. — Да ты фееричный дебил, — не удерживается от комментария Ибо. — На твоём месте я бы уже с собранными вещами ехал по какой-нибудь пустой трассе за сотни километров отсюда. Альфа на диване сглатывает под колким взглядом Ибо, нервно заламывая себе поочерёдно пальцы. — Я не жилец, понимаешь? Мне нужна защита. — С чего ты решил, что я могу тебя защитить? — выгибает бровь Ибо. — Ты явно не простой работяга в офисе, — неуверенно обрывает фразу мужчина, видимо, решая, насколько безопасно продолжать свою мысль. — Не хочу знать, кто ты и чем занимаешься, но ты явно знаешь, что нужно делать в таких ситуациях, — хрипло заканчивает мужчина, несмело смотря на Ибо. — Куда ты отвозил заказы? — Промзона на севере. Всегда туда. Ибо смотрит на мужчину, слабо кивая и вставая с табуретки. — Это всё? — спрашивает он, ловя несмелый взгляд напротив. — Да, — хрипло отвечает мужчина. — Ну так что, парень, поможешь мне? — Конечно, — почти ласково улыбается Ибо, доставая из-за пояса пистолет. — Эй, ты чего это? Я же рассказал всё! Ибо ничего не отвечает, молча наводя пистолет на кричащего перед ним мужчину и нажимая на курок. Этот разговор и так уже затянулся дольше положенного. Глухой звук выстрела разлетается по комнате, оседая где-то под потолком. — Что с его вещами? — поворачивается Ибо к сидящему в кресле Хайкуаню. — Ничего нужного нет, — пожимает тот плечами, переставая играться с зажигалкой и переводя взгляд на Ибо. — Его и так бы рано или поздно убрали. — Я удивлён, что я сделал это первым, — убирает обратно за пояс пистолет Ибо. — Заканчивай здесь побыстрее. Хайкуань коротко кивает, провожая взглядом уходящего из квартиры Ибо. Его работа здесь закончена. — Приступайте, — он даёт короткий знак стоящим в комнате парням, доставая свой телефон и начиная скользить пальцами по клавиатуре набора. — Здравствуйте, я бы хотел сообщить о пожаре. Кажется, замыкание проводки, — говорит он на ходу в трубку, выходя из комнаты и скрываясь в коридоре за входной дверью.

***

Крупные красные цифры на большом электронном табло над входными дверями показывают ровно восемь вечера. Два часа до отбоя. В зале стоит гам, отовсюду слышатся разговоры и громкие обсуждения. Самое время. Сяо Чжань встаёт со своей койки, стреляя глазами в сторону сидящего на соседней койке Чэнга, и направляется к стоящим у дверей надзирателям. Они всегда молчат, лишь изредка кивая в ответ на односложные вопросы или наставляя в качестве предупреждения на нарушителя порядка дуло висящего на плече автомата. — Мне нужно в туалет, — говорит Чжань, всматриваясь в тёмную маску на лице одного из надзирателей. — Эй, мне вообще-то тоже, — встревает подходящий сзади Чэнг. Надзиратель не двигается пару секунд, видимо, окидывая их взглядом через свою маску, а потом коротко дёргает ручку двери, наставляя на них автомат, и выходя из зала. Второй надзиратель остаётся в зале, закрывая за ними дверь. Безликий коридор выводит к белой двери у стены в конце крыла. Человек в маске, всё так же держа автомат наготове, открывает дверь, пропуская Чжаня и Чэнга внутрь, но не следуя за ними. — Ну, конфетка, какой план? — спрашивает Чэнг, когда входная дверь за их спинами захлопывается. Чжань проходится вдоль пустых кабинок, проверяя их по очереди и заходя в ту, над которой замечает вентиляционную решётку. — Сможешь открутить? — кивает Чжань на болты крепежей вентиляционной решётки. — А то, — гордо вскидывает голову Чэнг. — Я ж механик, забыл? Чжань не забыл. Он очень хорошо запомнил, кто кем был до Арены. Поэтому Чэнг сейчас здесь с ним. — Постарайся быстрее, — говорит Чжань, пропуская альфу в кабинку, а сам отходит к двери кабинки, доставая спрятанный мякиш хлеба и начиная возиться с замком. Плотная разогретая хлебная субстанция проходит в замковую скважину, как нужно, залепляя её. Чжань пробует закрыть и открыть дверь. Характерного щелчка нет, дверь скользит плавно и бесшумно. То, что нужно. — Готово, — слышится довольное пыхтение Чэнга, аккуратно придерживающего открученную крышку вентиляции. — Подсади меня, — заходит в кабинку Чжань, залезая на унитаз и дотягиваясь руками до вентиляционной шахты. Чэнг, коротко кивая с улыбкой, обхватывает его за бёдра, подсаживая вверх и давая опереться на своё плечо ногами. — Чёрт, конфетка, ради секундного прикосновения к твоей классной заднице, я готов вскрыть всю вентиляцию в этом здании. — Извращенец, — со смешком фыркает Чжань, подтягиваясь на руках и забираясь в вентиляционную шахту. Нагнувшись, он ползёт по узкому проходу шахты, прислушиваясь к доносящимся снизу звукам. Под ним, через тонкую сетку вентиляции, виднеются одинаковые коридоры, по которым периодически проходят надзиратели с автоматами. Мысленно он составляет план той части, которую видит, стараясь запомнить расположение коридоров. В каждом коридоре была своя пометка на стене. Ориентир для персонала. Чжань замечает на стене чёрный контур круга, а потом из одной из дверей выходит надзиратель, поправляя маску на лице. Похоже, это жилой блок. Опустившись ниже и повернув голову, Чжань замечает в конце коридора лифтовой отсек, а рядом — лестничную площадку с одной-единственной лестницей — вверх. Этого достаточно, чтобы мысленно сопоставить полученную информацию. — Эй, — разносится по шахте шёпот. Отличный намёк на то, что пора возвращаться назад. Чжань, упираясь руками в боковые стенки шахты и стараясь на стучать коленями по дну, начинает двигаться задним ходом в обратном направлении. Можно считать, что сегодняшняя его вылазка удалась. — Держишь? — уточняет он, когда свешивает ноги в люк, через который и забрался сюда. — Да, — подставляет руки Чэнг, тут же обхватывая его за талию и помогая плавно опуститься вниз. — Нужно закрутить обратно, но не полностью, — кивает на болтающуюся крышку вентиляции Чжань. — Чтобы в следующий раз можно было уже не откручивать? — с хитрым прищуром уточняет Чэнг. — Именно. — Расскажешь, что видел? — шуршит крепежами альфа, не оборачиваясь на Чжаня. — В зале, — кивает Чжань. Альфа больше ничего не спрашивает, ловко докручивая крепежи и вытирая туалетной бумагой следы от их обуви на ободке унитаза, нажимая после кнопку смыва. Обратно в зал они идут в полном молчании, а Чжань наконец-то сопоставляет всё увиденное и услышанное за это время.