Сигнал выжить

      Серые, густые тучи плотной пеленой повисли над шпилями крыш городских небоскрёбов, закрывая собой небо. Осень в этом году выдалась холоднее, чем в прошлом, опустив температуру до плюс семи уже в первые числа сентября. Мрачная тоскливая погода угнетала, добавляя к промозглому ветру ещё и частые дожди, щедро поливающие улицы Шанхая почти целыми днями. Сегодняшний день не был исключением, заставляя людей уже привычно кутаться в тёплые плащи и держаться за свои зонты, спасаясь от мелкого моросящего дождя, колючими холодными иглами метящегося в лицо. В такую погоду хотелось смотреть фильм в тепле дома, уютно завернувшись в плед и грея руки о горячую кружку с какао или чаем, но никак не заставлять себя работать, украдкой отсчитывая часы до конца рабочего дня.       Сон Ли в пятый раз за последние двадцать минут косится на висящие в холле настенные часы и тяжело вздыхает, умирая от скуки. Ей кажется, что этот день никогда не кончится, словно замораживая каждую минуту времени, растягивая её и не давая стрелке на циферблате часов перескочить на следующее деление. В холле практически пусто, не считая трёх посетителей, сидящих в ожидании на диванчиках.       Суровый пожилой мужчина, одетый во всё чёрное, буравит взглядом лежащие на журнальном столике каталоги и буклеты, призванные помочь посетителям скоротать своё время в очереди, Сон Ли почему-то думает, что он явно альфа, хоть сказать наверняка и не может — тот сидит слишком далеко; рядом с мужчиной увлечённо читает один из журналов миловидная женщина в ярком драповом пальто цвета фуксии — похожа на омегу; в другой части вестибюля, уткнувшись в телефон, сидит закинув ногу на ногу, молодой парень — Сон Ли кажется, что он тоже омега. Это была её любимая игра — угадывать, кем является тот или иной посетитель, чем он занимается и что привело его в «XZ Emergency».       Она помнит, как пришла сюда три года назад. Молодая, едва окончившая институт и переехавшая в Шанхай из небольшого городка рядом с Гуанчжоу. «XZ Emergency» в Шанхае знали все: самый передовой медицинский центр, взлетевший на пьедестал почёта за рекордно короткое время и заработавший надёжную репутацию во всём городе, а может, даже и в стране. Здесь люди хотели лечиться и работать, приезжая сюда из провинций по всей стране, словно считали этот центр панацеей от всех своих болезней и проблем. Сон Ли была не исключением, вырвавшаяся из-под опеки родителей и только начавшая новую жизнь в большом мегаполисе, она, конечно, слышала про «XZ Emergency», куда устроилась работать медсестрой её университетская подруга. Сон Ли тоже попытала удачу и успешно прошла собеседование, теперь встречая посетителей на стойке ресепшена в огромном стеклянном вестибюле.       Это и правда оказалось неплохим местом, оправдывая свою репутацию до последнего цуня, где хорошо платили, были грамотные врачи, качественные услуги, добросовестный персонал и совершенно невероятный главврач. Сон Ли видела его пару раз: молодой, статный и с завораживающей солнечной улыбкой. Сяо Чжань, владелец и по совместительству главврач «XZ Emergency» — омега, который сумел добиться таких невероятных высот, и который совершенно точно был профессионалом своего дела, лично принимая пациентов и проводя сложные операции. Человек с золотыми руками и обезоруживающей улыбкой.       Прошлой осенью Сяо Чжаню исполнилось тридцать один — слишком молодой для высоты того положения, которое у него было. Сон Ли старалась не вникать в слухи и уж тем более не сплетничать о своём непосредственном начальнике, но желание узнать о Сяо Чжане всё перевешивало все принципы вежливости и воспитания. Как ему это удалось? В их мире омегам было сложно занять достойное место на службе, а Сяо Чжаню в свои тридцать один удалось не просто возглавить один из ведущих медицинских центров в Шанхае, но и стать его владельцем. Судя по тонкому металлу кольца на безымянном пальце, он был замужним омегой, и это разогревало интерес к его персоне ещё больше. Кем был его муж, раз Сяо Чжань сумел добиться таких высот? Кем вообще нужно быть и какими возможностями обладать, чтобы твой омега жил такой жизнью? Вероятно, кем-то безумно влиятельным.       Кто сумел покорить сердце этого невероятного мужчины, никто в центре не знал, до сих пор строя догадки и впитывая каждый слух о личной жизни владельца «XZ Emergency». Сяо Чжань был вежливым, относился с уважением к каждому своему сотруднику, будь то врач или уборщица, никогда не прикрывался своим положением, добросовестно выполняя свою работу, и ставил врачебный долг превыше всего, принимая пациентов наравне с другими и проводя операции. Если у Сяо Чжаня и был влиятельный покровитель, то сказать, что омега добился всего только благодаря своим связям, ни у кого уж точно не повернётся язык. У Сон Ли точно не было шансов не заинтересоваться этим человеком. Хоть она сама и была тоже омегой, но от такого мужчины точно не отказалась бы.       Представляя себе жизнь с Сяо Чжанем, девушка не сразу реагирует на выбежавших в холл врачей. Они суетятся, перебирая какие-то документы в руках и взволнованно что-то обсуждают, суть чего до Сон Ли доходит с большим трудом. Девушка лениво напрягает слух, выныривая из своих мыслей, и пытается вслушаться в разговор, разбирая фразы «есть пятнадцать минут» и «нужно готовиться». Стоит ей перевести взгляд на собравшихся, как стеклянные входные двери с силой распахиваются, а в вестибюль, тут же влетают несколько врачей скорой помощи, толкая перед собой каталку со скорчившимся на ней парнем.       — Быстрее! Вызови господина Сяо! — кричит ей один из фельдшеров. — Срочно нужна операционная!       Сон Ли тут же включается в работу, судорожно набирая на рабочем телефоне нужный номер и бросая быстрый взгляд на скрючившегося в болезненном спазме парня на каталке. «Беременный омега», — понимает Сон Ли. Предвиделись тяжёлые роды.

***

      Сяо Чжань любит свою работу, он может спасать жизни, быть полезным и делать жизнь людей лучше. Помогать людям — это то, в чём он видел себя с самого детства, то, к чему он всегда стремился, и что имело для него бесконечную ценность. Сейчас, идя по коридору к операционной и натягивая на ходу маску, для него не имеет значения, что он после долгого рабочего дня, почти не спал и ещё не обедал сегодня. Всё, что сейчас имеет значение — это жизнь человека в операционной. Две жизни. Его предупредили, что экстренно доставленный пациент — беременный омега с преждевременными родами и сильным кровотечением. Сяо Чжань знает, что такие случаи, как правило, критичны и для родителя, и для ещё нерождённого ребёнка.       — Господин Сяо! — встречают его у входа в операционную уже подготовленные ассистенты и врачи.       — Как его состояние? — принимает из рук ассистента сопутствующие документы Чжань.       — Критическое. Сильное кровотечение, перинатальные осложнения, — информирует его ассистент, пока Чжань ознакамливается с карточкой пациента.       Ассистенты и врачи суетятся возле него, помогая подготовиться к предстоящей операции, и обсуждают план действий, пока Сяо Чжань дезинфицирует руки и, надевая медицинские перчатки, заходит в операционную, где, лёжа на операционном столе под лампами, его уже ждёт пациент.       Чжань подходит к размеренно дышащему под введённым наркозом омеге, оценивая его внешнее состояние: Алекс Крайстли, двадцать лет, гражданин Германии, первая беременность. Тонкие черты лица, светлые спутанные волосы, впалые щёки и залёгшие под глазами тени от недосыпа. Совсем ещё мальчишка. Сяо Чжаню всегда было жаль, когда к нему попадали такие юные пациенты. Особенно в таком состоянии, какое было сейчас у Алекса. Да, природа дала омегам способность вынашивать ребёнка, не зависимо от того, какого пола они были, однако родить естественным путём мужчинам было невозможно.       Сяо Чжань знает, что раньше всё было совсем не так. Всего каких-то шестьдесят лет назад, способностью к деторождению обладали только женщины, как это и было заложено природой изначально. Так было до того, как мир охватила пандемия вируса, принёсшего с собой биологическую мутацию, которую было не остановить, как и начинающуюся демографическую катастрофу. У каждой второй женщины по всему миру стали диагностировать бесплодие, а детская смертность достигла неимоверных масштабов. Мир был в панике, не понимая, что происходит и как это остановить.       Как оказалось, никак. В мире, где всё всегда держалось на рационализме, двигающим механизмом стала животная природа. Теперь всё решали животные инстинкты, реагирующие на феромоны. Тогда и появились новые гендерные классификаторы: альфы, омеги и беты. Мира, который человечество знало раньше, больше не существовало. Теперь были альфы — мужчины и женщины с доминирующим геном и не способные к деторождению; омеги — мужчины и женщины с рецессивным геном и способные к деторождению; и беты — мужчины и женщины, обладающие нейтральным геном и не способные к деторождению. «Изменился генный код», — так это объяснили учёные, но природа это объяснила по-другому, подчиняя всех людей своим законам.       Теперь, в новом мире, всё решал запах: феромоны, которым не могли противиться альфы и омеги, но к которым оставались равнодушными беты. Это была настоящая катастрофа человеческого рода. Альфы не могли сдерживать свою природу, подчиняясь только двум вещам: инстинкту размножения и силе. Неспособность противиться феромонам омег в период течки, привела к волне захлестнувшего мир насилия и неконтролируемых убийств. Люди сходили с ума, не понимая, что происходит и готовясь к настоящему концу света. Тогда во многих странах произошли гражданские войны, а установленная Правительством власть пала, рождая множество радикальных группировок и порождая неконтролируемую волну преступности. Насилие, войны, демографическая катастрофа — всё это привело к гражданской войне и радикальной смене власти, которая, в попытках стабилизировать ситуацию и взять над происходящим контроль, признала омег неприкасаемыми на международном уровне. Теперь каждая омега была под государственной защитой. Новое Правительство предпринимало все меры, чтобы сравнять в обществе положение всех трёх гендеров, особенно уделяя внимание законодательной защите омег. Так было положено начало новому витку мировой истории, а в мире, научившемуся жить по новым правилам природы, наконец-то воцарился относительный порядок.       Сейчас, по прошествию шестидесяти лет, можно сказать, что ситуация была под контролем: в мире были альфы, занимающие почти все высокопоставленные посты, омеги, находящиеся под государственной программой защиты, и беты, сохраняющие свободу мысли от феромонов, альф и омег. Единственное, что осталось неизменным — это затмевающие разум животные инстинкты доминации и размножения, которым по-прежнему подчинялось человечество. Медицина решила и этот вопрос, успешно подавляя выделяющийся запах блокаторами, препаратами, скрывающими вырабатывающиеся феромоны альф и омег и делающими их нейтральными для восприятия. Теперь альфы могли контролировать свой гон, а омеги — течку. Можно сказать, что люди приспособились к новой жизни, сделав её более-менее безопасной для всех.       Но была вещь, которую не в силах был изменить никто, даже с появлением в мире омег: мужчины не созданы для деторождения. Да, мужчины-омеги могли забеременеть и выносить здорового ребёнка, но вот родить естественным путём способны не были. Женщины — да, изначально созданные для этого по задумке самой природы, но все случаи естественных мужских родов из раза в раз заканчивались плачевно — смертью либо омеги, либо ребёнка. Беременные омеги всегда находились под строгим наблюдением врачей, а мужские роды проводились только с помощью кесарева сечения.       Сейчас, спустя несколько часов после начала операции, пытаясь спасти жизнь лежащего на операционном столе омеги, Сяо Чжань понимал, что результат уже предсказуем. Его доставили в центр слишком поздно. Алекс Крайстли, двадцать лет, гражданин Германии, первая беременность, ребёнка спасти не удалось. Когда случались такие ситуации, где выжить мог либо омега, либо ребёнок, Сяо Чжань пытался вопреки всему спасти жизнь обоих. Поэтому его называли «Золотым доктором». Он боролся за каждую жизнь в своих руках, пытался спасти и спасал. Но не сегодня. Сегодня он отвоевал жизнь своего пациента, но не смог побороться за жизнь его ребёнка.       Сяо Чжань выходит из операционной, сжимая в кулаках руки в окровавленных перчатках. Вымотанный и опустошённый. Такие случаи — не редкость, не всё всегда изначально зависит от врача, иногда бывают случаи, когда уже слишком поздно. Он понимает, что это не его вина, омега потерял слишком много крови и, скорее всего, когда его доставили в центр, ребёнок в его животе был уже мёртв. Сяо Чжань прекрасно знает всё это, но избавиться от чувства вины и собственного бессилия не может.       — На, выпей, — протягивает стакан с кофе Сюань Лу, коллега Чжаня и его близкий друг. — Ты не виноват, ты же знаешь.       — Знаю, — кивает Сяо Чжань, смотря пустым взглядом перед собой и игнорируя кофе.       — Главное, что сам омега жив, — девушка буквально впихивает в руку Чжаня стакан с кофе, садясь рядом с ним на диванчик в холле.       — Да. Сколько лет работаю, а всё не могу привыкнуть, — грустно усмехается Чжань, теребя пальцем ободок стаканчика.       — Когда я только стала практикующим хирургом, у меня в первую же экстренную операцию умер пациент. Пожилая женщина. Не выдержало сердце. Я понимала, что это не моя вина, это был риск, который никто не может предугадать, но всё равно очень долго винила себя. Руководство и коллеги меня поддерживали, говорили, что почти каждый хирург сталкивается с такими случаями, и это часть нашей профессии. Но я винила себя, потому что в тот момент, на операционном столе, эта женщина была в моих руках. Мне понадобилось много времени, чтобы справиться с этой ситуацией и своими мыслями. Всё, что ты можешь сейчас сделать — это поехать домой и просто пережить это. Выплесни свои чувства, отключи голову и просто переживи.       Лу замолкает, поворачиваясь к Чжаню и кладя руку ему на плечо, приобнимая. Она, как никто другой, понимала, что он сейчас чувствует, и знала, что здесь нельзя никак помочь, с этим каждый хирург должен справиться сам. Это можно только принять и пережить.       — Спасибо, Лу, — приобнимает девушку в ответ Чжань, кладя голову ей на плечо.       Есть вещи, которые нужно просто пропустить через себя и принять как данность. И это самое сложное в его работе, где каждый день держишь в руках жизни других людей и несёшь за них ответственность. Для Сяо Чжаня, это никогда не было просто работой. Это живые люди, со своими судьбами и переживаниями. Люди, которые доверили ему самое дорогое, что у них было, — здоровье и жизнь.       Сяо Чжань следует совету Сюань Лу, предупреждая своего заместителя, и садится в машину, заводя мотор и выезжая с территории центра. Ван Чжочэн, его заместитель и по совместительству лучший друг, молча обнимает его в ответ, кивая. Они с Сюань Лу всегда понимали его без слов, поддерживая в любой ситуации. Самые близкие люди в его жизни.       Они все познакомились в институте, вместе учась в одной группе и бредя мечтой стать врачами. Эти двое были с ним с самого начала его пути, когда у Сяо Чжаня ещё не было ничего, а сам он был простым омегой из простой семьи, приехавшим из Чунцина поступать в Национальный Медицинский Университет. Он поступил и закончил его с отличием, ещё во время учёбы совмещая институт и интернатуру в районной больнице. В те годы Сяо Чжань жил сначала в общежитии, а потом в крохотной квартире вместе с Лу и Чжочэном, питался одними перекусами и быстрорастворимой лапшой, запивая литрами кофе, спал по три часа и работал на пределе возможностей. Сюань Лу и Ван Чжочэн хорошо помнят эти времена, проходя через те же этапы, что и Чжань. Возможно, именно поэтому все трое сейчас добились того, чего хотели. Потому что всё это время были вместе. Сяо Чжань всегда помнил и будет помнить, через что они прошли, чтобы прийти к своему успеху.       Чжань сворачивает с главной дороги, проезжает через пропускной и сбавляет скорость, въезжая на территорию частных секторов. За окном мелькают коттеджи, пентхаусы и особняки, соревнующиеся между собой в разнообразии форм и буквально кричащие о статусе своих владельцев, и Сяо Чжань, живя здесь уже не первый год, мажет по ним равнодушным взглядом, подъезжая к своим воротам и кивая охране. Когда створки автоматических ворот разъезжаются перед ним в разные стороны, пропуская его машину на территорию дома, Сяо Чжань уже почти пришёл в себя. Он паркует свой «порше» перед домом, кивает в знак приветствия встречающей его охране и поднимается по массивным ступеням площадки крыльца в дом.       — Господин Сяо, — приветствует его горничная, женщина-бета средних лет.       Сяо Чжань устало улыбается ей в ответ, говоря, что ничего не нужно, и отпуская. Мария всегда была чуткой женщиной, считывающей настроение окружающих в два счёта и умеющей быть ненавязчивой, и Чжань очень ценил в ней эти качества. Марии можно было доверить любые поручения, не беспокоясь о надёжности их выполнения. Сегодня у Чжаня для всех было только одно поручение: не беспокоить.       Он поднимается по широкой лестнице на второй этаж, доходя до ванной и залезая под горячий душ. Вода всегда помогала ему смывать с души и тела даже самые сложные дни, расслабляя и обволакивая мышцы согревающей негой. Чжань закрывает глаза, подставляя мягким струям лицо, позволяя им затекать в глаза, нос и рот и не пытаясь отстраниться. Вода второй кожей обрамляет его тело, скрывая скатывающиеся из глаз слёзы.       Сяо Чжань редко позволяет себе такую слабость, но сейчас в нём слишком много эмоций, чтобы пытаться их удерживать внутри. От бегущих по щекам слёз, смешивающихся со струями воды, уже щиплет глаза, а в груди расползается чувство потерянности и пустоты. Это был не его ребёнок — его пациент, — но Чжань словно на собственной шкуре ощущает всё то, что предстоит почувствовать тому омеге, узнав о смерти своего нерождённого ребёнка, и это парализует его неконтролируемой вспышкой глухой ноющей боли, которую не способен вылечить ни один врач в мире. Время замирает, стирает границы и сливается в один бесконечно тянущийся момент, затягивающий в пустоту и холод. Он не знает, сколько стоит так, абстрагировавшись от реальности и смотря невидящим взглядом в одну точку перед собой, но, когда дверь ванной тихо щёлкает, впуская в комнату ещё одного человека, Чжань даже не поворачивает головы. Он знает, кто это. Делая воду погорячее и облокачиваясь на стенку душевой, омега слушает, как за тонкой матовой перегородкой клацают запонки и шуршит одежда, а через минуту кожи касается едва ощутимый холодок от открывшейся дверцы.       — Привет, — вкрадчивый голос касается шеи, а прохладные руки обнимают его со спины, притягивая к крепкому телу сзади.       — Привет, — так же вкрадчиво отвечает Чжань, разворачиваясь в кольце рук и заглядывая в родное лицо, слабо улыбаясь.       Ван Ибо, человек, умеющий чувствовать его каждой клеточкой тела, даже если они находятся за сотни километров друг от друга. Его самый близкий друг и законный муж.       — Устал? — блуждает руками по спине Чжаня альфа, легко и невесомо касаясь кожи, конечно же замечая опухшие глаза и его состояние.       — Да. Сегодня умер пациент. У меня на столе.       Кольцо рук сжимается крепче, ближе притягивая к себе и позволяя уткнуться носом в изгиб шеи. Чжань вдыхает родной запах и чувствует, как тревога и фантомы чужой боли сменяются эмоциональной опустошённостью.       — Иди сюда, — Ибо всегда обладал удивительной способностью развеивать все страхи и переживания всего лишь одной фразой. — Кто это был?       — Неродившийся ребёнок, — тихо отвечает Чжань, водя носом по местечку у основания шеи и рисуя пальцами узоры на лопатках Ибо. — Я экстренно оперировал беременного омегу. Он потерял много крови, но выжил. А ребёнок — нет.       — Ты в этом не виноват, ты же знаешь.       — Да. Просто это всегда тяжело, когда на твоём столе умирает пациент. Начинаешь воспринимать его смерть, как свою собственную.       Ибо ослабляет кольцо рук, немного отстраняясь и заглядывая в лицо Чжаню, словно пытаясь забрать все его тревоги.       — Давай закажем на ужин что-нибудь вредное, — берёт с полочки тюбик с гелем альфа, открывая его и выдавливая на плечи Чжаня.       Пространство душевой заполняет тонкий аромат цитруса. Грейпфрута, кажется. Сяо Чжань любит запах цитрусовых, купив с этим ароматом уже практически всё, что могло так пахнуть.       — Давай я сам приготовлю?       — Конечно. Люблю, когда ты готовишь, — улыбается Ибо, массирующими движениями размыливая гель по коже Чжаня.       Сяо Чжань подставляется под скользящие по телу руки, чувствуя, как вместе со стекающей под струями воды пеной смываются и все его переживания. Он послушно поворачивается, позволяя чужим ладоням намылить спину, невесомо касаясь кожи, оглаживая и окончательно унося прочь тревоги. Чжань ловит руку Ибо, притягивая его ближе, и прижимается к нему спиной, чувствуя, как ласковые ладони тут же берут его в своё кольцо, начиная водить по его груди и поднимаясь выше, слегка обхватывая горло и заставляя запрокинуть голову на чужое плечо. Губы Ибо прижимаются к его шее, проходясь по мокрой коже и оставляя на теле рой мурашек, а рука на горле слегка сжимается. Сяо Чжань обожает, когда Ибо совмещает нежность и силу. Альфа всегда даёт почувствовать, как много Чжань значит для него, демонстрирует весь спектр своих чувств, но в то же время очерчивает свою силу, позволяя проявиться природным инстинктам доминирования.       Рука с горла перемещается ниже, оглаживает грудь, проходится по соску, опускается на живот и ниже, соскальзывая к паху и обхватывая ещё мягкий, но уже слегка напрягшийся член. Ибо не был чудесным психологом и не умел вести душещипательные долгие разговоры, но он всегда тонко чувствовал состояние Чжаня и точно знал, что ему нужно. Сейчас Чжаню совершенно точно нужно было отвлечься, почувствовать себя в безопасности и вспомнить, что у него есть настоящая, счастливая жизнь. Любовь и безграничное обожание — вот рецепт психотерапии от Ван Ибо.       Омега шумно выдыхает, прижимаясь к телу позади ещё плотнее и чувствуя ягодицами упирающийся в них начинающий твердеть член Ибо. Ладонь плавно скользит по стволу, а сам Чжань ёрзает ягодицами по упирающемуся в них стремительно каменеющему члену Ибо, вырывая из его груди приглушённый стон. Горячие губы снова возвращаются на шею, пока пальцы ласково оглаживают налившуюся головку, скользя по гладкому стволу и опускаясь на яички, сжимая и массируя их. Ибо любил его долго ласкать точно так же, как и любил брать страстно и порывисто, обрушивая всё своё желание и эмоции.       Чжань стонет, выгибаясь дугой и чувствуя, как стояк Ибо проходится между ягодиц, задевая колечко входа. Снова стон. Ласки Ибо неспешны, но Чжань знает, что внутри альфы уже бушует пожар, который, тот еле сдерживает. Ибо всегда открыто выражал свои чувства, показывал, как сильно любит и хочет Чжаня, и не боялся признаваться в своей одержимости им. Чжань плотнее прижимается к разгорячённой коже альфы и чувствует его пыл вместе с безграничным обожанием. Как бы сильно ни был возбуждён Ибо, на первом месте для него всегда было удовольствие Чжаня, и это сводило с ума сильнее любой, даже самой изощрённой ласки.       Шумно выдохнув и нащупав на полке нужный тюбик, Чжань выдавливает себе на ладонь прозрачную субстанцию, заводя руку назад и прикасаясь к своему входу, сначала кружа вокруг него пальцами, а потом аккуратно проникая внутрь фалангами. Губы Ибо снова проходятся по шее, слегка прикусывая нежную кожу и тут же проводя языком по месту укуса. Рука на члене Чжаня наращивает темп, а внутрь входят уже два пальца, раздвигая стенки и разминая колечко мышц. Ибо терпеливо ласкает уже давно каменный член, осыпая шею и плечи поцелуями, и Чжань знает, что как бы сильно Ибо не был возбуждён, как бы сильно не хотел его, он никогда не позволит себе сделать Чжаню больно. Даже беря Чжаня жёстко, разложив на столе и вдалбливая в твёрдую поверхность, заставляя срывать голос, он всегда чутко контролирует грань между возбуждающим подчинением и грубой силой, соблюдая этот будоражащий баланс и заставляя омегу сходить с ума от бесконечного доверия к нему.       Ибо целует в шею и слегка прикусывает тонкую кожу, не отпуская член Чжаня из своих рук и срывая с его губ протяжные стоны. В Чжаня свободно входят уже три пальца, а всё нутро начинает сжиматься от предвкушения горячего пульсирующего члена внутри.       — Ибо… — стонет Чжань, и Ибо, не отрывая губ от чужой шеи и не убирая руку с его члена, приставляет головку к разработанному колечку мышц, надавливая и осторожно входя внутрь с тихим рыком.       Чжань глухо стонет, опираясь ладонями на стенку душевой, и чувствует горячее ласкающее дыхание Ибо на своей шее. Толчки, сначала аккуратные, дающие привыкнуть к заполненности, становятся всё более напористыми и глубокими, и Чжань прогибается в спине, корябая ногтями поверхность стенки душевой и подставляясь под ускоряющийся темп, подмахивая бёдрами и разводя ноги ещё шире. Одна рука Ибо зарывается в пряди волос на затылке, вплетая в них пальцы и оттягивая назад, а вторая скользит по шее, сжимая и чувствуя под ладонью вибрацию от стонов.       Ибо входит до упора, буквально натягивая на себя, держа руку на горле и ласково сжимая его в собственническом жесте. До трясучки властно и сладко. Ибо мог быть с Чжанем грубым, но эта грубость всегда была обусловлена горячим сексом и дрожью удовольствия в теле, никогда не выходя за рамки их постели. С хлюпающим звуком Ибо вгоняет член особенно глубоко, продолжая чувствовать чужое горло под рукой и прикусывая мочку уха. Чжань скользит ладонью по своему члену, закрывая глаза в предоргазменной судороге и сжимая член Ибо внутри. Гортанно и протяжно простонав, его накрывает белый шум волны оргазма. Ибо, чувствуя, как тесно сжимает внутри его член Чжань, делает ещё несколько глубоких толчков, чтобы с гортанным рыком кончить внутрь горячего тела.       Тяжело дыша и открывая глаза после до сих пор отдающегося в каждой клеточке тела оргазма, Чжань разворачивается лицом к Ибо, находя его губы и целуя. Тягуче, глубоко и нежно, растягивая момент и делясь своими чувствами. Ибо притягивает его ближе, отвечая на поцелуй так же плавно, гладя его волосы и зарываясь в мокрые пряди ладонью.       — Давай поужинаем в спальне? — говорит Чжань, беря с полки гель и выдавливая на плечи Ибо.       — Всё, что захочешь, — с улыбкой отзывается Ибо, позволяя душистой пене скользить вдоль тела.       Они ещё долго стоят под массажными струями воды, нежась в тепле и натирая друг друга гелем для душа, помогая потом его смыть и просто наслаждаясь этим уютным ритуалом. После, когда Сяо Чжань сам готовит им ужин, отпустив на этот вечер повара, они идут в спальню, заворачиваясь в ворох одеял и включая фильм. Ибо любит проводить своё время так: обняв Чжаня и вдыхая запах его шампуня.       Неважно, сколько лет они знакомы и как много времени проводят вместе — Ибо всегда будет мало. С самой первой их встречи, ещё пять лет назад, он понял, что Сяо Чжань — тот человек, который всегда будет вызывать у него голод. Ибо был совершенно жадный до Чжаня: его тела, голоса, улыбки, взгляда, мыслей, эмоций — всего, из чего состоит омега. Иногда Ибо кажется, что из-за одной слезинки этого мужчины он вполне себе готов развязать Третью Мировую во всех существующих мирах и вселенных. Сяо Чжань тоже это знает, умело остужая пыл своего мужа.       Ван Ибо — альфа, ему двадцать пять⁶, он молод, горяч, импульсивен и, если бы не Сяо Чжань, то, наверное, вообще не знал бы тормозов. Этому миру нужно было молиться, чтобы Сяо Чжань был рядом с Ибо, потому что это единственный рычаг, способный сдерживать его зверя внутри.

***

      Настойчивые лучи по-осеннему яркого солнца проникают через широкую арку окон в спальню, развенчивая утренний сумрак комнаты. Сегодня впервые за несколько дней наконец-то выглянуло солнце, встречая начало нового дня во всей своей красе. Ибо любил, когда утро начиналось так: со скользящих по комнате солнечных лучей и сопящего рядом Сяо Чжаня. Ещё в самом начале их совместной жизни они договорились, что независимо от того, что между ними будет происходить, засыпать и просыпаться они будут непременно в одной постели. Никто из них ни разу не нарушил данное обещание, даже в редкие ссоры завершая и начиная день вместе. Это был их маленький ритуал и залог хорошего дня.       Ибо скользит взглядом по зарывшемуся носом в подушку спящему Чжаню и не может удержаться от того, чтобы не прикоснуться к нему, мягко проводя по спутанным во сне волосам и вдыхая ещё сохранившийся запах шампуня.       Они познакомились пять лет назад, когда Ибо только исполнилось двадцать, а Сяо Чжаню тогда было уже двадцать шесть. Ибо помнит, как приехал в универ к другу, с которым они тогда вместе гоняли на мотоциклах, и увидел у входа Чжаня. Увидел и забыл, как дышать. Высокий, красивый, улыбающийся этой своей невероятной улыбкой, он смеялся в компании парня и девушки, даже не подозревая о существовании Ибо, который в тот момент уже понял, что пропал.       После этого Ибо каждый день стал договариваться со своим другом, всегда подъезжая на мотоцикле прямо к главному входу института и вылавливая взглядом фигуру Сяо Чжаня. Через неделю таких визитов Ибо подъехал прямо к Чжаню, перегородив ему путь и уверенно заявив, что не отстанет, пока Чжань не сходит с ним пообедать. Сяо Чжань, шокированный такой наглостью, конечно же, отказал, и тогда Ибо, используя всю свою харизму и обаяние, убедил его подругу, Сюань Лу, сказать ему номер Сяо Чжаня, написав ему в тот же день. Конечно, диалог завязался не сразу, Чжань на тот момент был в отношениях со своей одногруппницей, с которой они были вместе уже полтора года, и Ибо это совершенно не смущало.       На протяжении двух недель он упорно желал Чжаню «доброе утро» в начале дня и «спокойной ночи» в конце, получая в ответ лишь короткое уведомление «прочитано» и ни одного сообщения от омеги. Это Ибо тоже не смущало, он знал, чего хочет, и знал, что добьётся этого любым способом. Через две недели таких сообщений без ответа Чжань написал ему сам. Согласился с ним встретиться поговорить, надеясь остудить пыл Ибо длинным монологом о нахальстве альфы и напоминая о своих отношениях. И они встретились, долго разговаривая сначала о бестактном поведении Ибо, а потом уже и обо всём на свете. С того дня переписки больше не были односторонними короткими фразами, Чжань начал отвечать Ибо, рассказывая какие-то повседневные мелочи, словно они были знакомы уже не первый год. Медленно, но верно Чжань доверялся Ибо, обсуждая с ним всё, что происходит в их жизнях.       Ибо стал для Чжаня тем, с кем комфортно и надёжно. Альфа всё так же приезжал к Национальному Медицинскому Университету, только уже не к другу, а к Чжаню, маленькими, уверенными шагами заполняя собой всё свободное время Чжаня и тактично вытесняя из его жизни всё ещё существующую девушку. Это была тактика Ибо: показать, что она не достойна Чжаня. Она не для него. Его девушка не будет понимать его так, как понимает Ибо; не будет поддерживать так, как поддерживает Ибо; не будет веселить так, как веселит Ибо, и с ней не будет так же комфортно, как с Ибо. Спустя почти полгода Ли Мэй и Сяо Чжань расстались, потому что Чжань теперь тоже был уверен: она не для него.       Ибо, ожидавший этого момента, конечно же, уверил Чжаня в правильности его решения, а потом молча поцеловал, получая неуверенный вздох в ответ. Это была самая долгая победа Ибо, стоящая каждого прошедшего дня. Никогда прежде он не тратил столько времени, чтобы получить расположение человека, ему всегда всё доставалось само по себе: он был молод, красив и из влиятельной семьи — любой сам с радостью прыгал к нему на мотоцикл и в постель. С Сяо Чжанем же, так не хотелось. Его хотелось завоёвывать аккуратно, чтобы не спугнуть, шаг за шагом располагая к себе. И у Ибо это получилось. Сейчас, смотря на спящего рядом Чжаня, гладя его растрёпанные волосы и наблюдая, как солнечные зайчики скачут по его закрытым векам, Ибо был счастлив. Он просыпается и засыпает с этим мужчиной в одной постели, прикасается к нему, целует, обнимает, заставляет дрожать в своих руках и срывает с его губ громкие стоны.       Это тот человек, которого Ибо выбрал однажды и хочет выбирать каждый новый день, хочет делать его счастливым и видеть солнечную улыбку на губах, в которую так сильно влюбился ещё с первого взгляда, как увидел. Они женаты уже три года, и кажется, что быть ближе уже просто некуда, но Ибо мало кольца на пальце и метки на шее, ему хочется растворить Чжаня в себе и раствориться в нём в ответ. Сяо Чжань — его одержимость, зависимость и наркотик. От Сяо Чжаня сносит крышу и щемит сердце, и Ибо безумно это нравится.       Омега под боком шевелится, морщась от падающих на веки солнечных лучей, и Ибо неотрывно наблюдает, как лениво он открывает глаза, потягиваясь на подушках.       — Привет, — улыбается Ибо, ловя взгляд напротив.       — Привет, — такая же улыбка в ответ.       Чжань двигается ближе, перекладывая голову с подушки на грудь Ибо и притираясь щекой к обнажённой коже. Рука Ибо тут же опускается на тёмную макушку, зарываясь в волосы, неспешно перебирая пряди и пропуская их сквозь пальцы. Сяо Чжань скользит рукой по груди Ибо, поднимается на шею, оглаживает щёку и спускается вниз, на плечи и руки, пока не достигает ладони Ибо, вкладывая в неё свою и переплетая пальцы. Такой невинный маленький жест, способный заставить сердце сладко щемить, посылая по телу дрожь.       Сяо Чжань приподнимается с груди Ибо, дотягиваясь до его губ и целуя. Неспешно, тягуче и лениво оглаживает языком чужие губы, проникает в рот и сплетается там с языком Ибо, посасывая его. Альфа гладит его спину, плавно проходясь от лопаток до поясницы, и опускается ниже, сжимая через тонкую ткань пижамных штанов упругие ягодицы. Чжань отрывается от губ, принимая сидячее положение и, отбросив в сторону одеяло, забирается на бёдра Ибо. В половинки ягодиц ощутимо упирается уже полутвёрдый член, и Чжань двигает тазом, проходясь через ткань штанов по всей длине члена.       — Блять, гэ, — выдыхает Ибо, снова притягивая к себе Чжаня и сминая его губы в поцелуе.       Чжань скользит языком во рту Ибо, продолжая двигать бёдрами и чувствуя, как всё больше твердеет член под ним. Руки альфы скользят по спине, забираются под тонкую ткань футболки, гладят горячую кожу и тянут футболку вверх, снимая. Стройное, подтянутое тело под руками Ибо отзывается на каждое его прикосновение, излучая настоящий пожар и распространяя этот огонь на всё вокруг. Ибо проходится ладонями вдоль обнажённых плеч, рёбер, оглаживает большими пальцами живот и останавливается на выступающих тазовых косточках. Сквозь ткань спальных штанов Чжаня уже явственно очерчивается контур стоящего члена, такого же каменного, как и у самого Ибо.       Отрываясь от чужих губ, Чжань скользит руками вдоль крепкого тела под ним, прикусывая ключицы и облизывая соски, и ведёт языком мокрую дорожку вниз, обводя мышцы проступающего пресса и останавливаясь у кромки штанов, подцепляя резинку зубами, и, помогая себе руками, стягивает их вниз. Ибо шумно выдыхает, когда горячий рот накрывает его каменно стоящий член, слизывая с головки выступающую смазку и проводя языком по всей длине ствола. Чжаню нравилось начинать своё утро так: поздно и с секса, когда мозг просыпался лениво и неспешно, а тело плавилось от распаляющих, горячих прикосновений. Юркий язык ведёт мокрую дорожку вдоль ствола, снова возвращаясь к головке, обводя её по контуру и всасывая в себя. Наощупь он дотягивается до прикроватной тумбочки, беря с неё пузырёк со смазкой, и Ибо перехватывает его руку, забирая пузырёк, щёлкает крышкой и выдавливает себе на одну ладонь прохладную субстанцию, второй рукой дёргая штаны Чжаня вниз.       Обхватывая губами горячую головку, Чжань чувствует, как Ибо сжимает его ягодицы, проходясь согретой в руках смазкой между ними. Ловкий палец ласково кружит над колечком мышц, приникая к нему, дразняще кружа по краю и плавно проникая, проталкивая внутрь смазку и разрабатывая. Чжань разводит ноги шире, не отрываясь от члена Ибо, создавая щеками вакуум и массируя в ладони яички, иногда соскальзывая с гладкого ствола вниз, обхватывая их губами, посасывая вместе и по отдельности, вырывая из груди Ибо глухие стоны. К первому пальцу добавляется второй, с хлюпаньем смазки скользя внутри, то ускоряя, то замедляя темп и заставляя желать уже не третий палец, а пульсирующий горячий член. Когда сил терпеть больше не остаётся, Чжань отрывается от члена, сбрасывая на пол штаны и седлает бёдра Ибо, жадно притираясь ягодицами к члену и, обхватив его ладонью, направляя к пульсирующему в желании колечку мышц.       Глухой, протяжный стон срывается с губ обоих, когда Чжань опускается на член, позволяя ему целиком заполнить себя изнутри. Сначала плавные, раскачивающиеся движения, спустя несколько минут становятся глубокими и нетерпеливыми. Чжань чувствует в себе пульсирующий горячий член и крепкие обжигающие руки на своих бёдрах и чувствует, что сходит с ума от охватывающей его агонии удовольствия и желания. Ибо обожает видеть Чжаня таким: седлающим его член и громко стонущим. Одной рукой Ибо соскальзывает с бедра Чжаня, обхватывая ладонью его член и начиная скользить по твёрдому стволу, постепенно ускоряя темп. Громкий гортанный рык Ибо и протяжный стон Чжаня заполняют всё пространство спальни, отражаясь от стёкол окон. Чжань, сотрясаясь в оргазменной судороге, кончает себе на живот, пачкая Ибо, а Ибо взрывается внутри Чжаня, чувствуя, как крепко тот сжимает его член в себе.       — С добрым утром, — разморенно улыбается Чжань, приникая к губам Ибо и чувствуя сквозь поцелуй его улыбку.       День определённо начался, как надо.

***

      В «XZ Emergency» Сяо Чжань сегодня приезжает на два часа позже обычного, тут же сталкиваясь в коридоре с Ван Чжочэном и Сюань Лу, которые налетают на него с вопросами о самочувствии и, подхватывая под руки с двух сторон, тащат в ближайший кабинет — Сюань Лу.       — Ты уверен, что в норме? — не успокаивается Лу, обеспокоенно заглядывая в лицо Чжаня.       — Ты посмотри на его шею, — усмехается Чжочэн. — Он явно лучше, чем все мы вместе взятые.       Сюань Лу прослеживает за взглядом Чжочэна и выцепляет на шее Чжаня участок кожи, не скрытый воротником рубашки, на котором виднеются налитые багровые следы засосов. Сяо Чжань тоже инстинктивно ощупывает свою шею, мысленно чертыхаясь и радуясь, что первыми за сегодня, кто его увидел в таком виде, были друзья, а не пациенты или сотрудники.       — Ну тогда я спокойна, — хихикает Сюань Лу, плюхаясь на диванчик рядом с Чжанем. — Передавай Ибо привет.       — Непременно, — усмехается в ответ Чжань, доставая телефон и смотря на свою шею в отражение экрана. — У тебя есть, чем это замазать? — он вопросительно смотрит на Лу, которая всегда таскала с собой в сумке целый набор визажиста.       — Сейчас гляну, — улыбается девушка, дотягиваясь до своей сумки, стоящей рядом, и начиная усердно в ней копаться.       Чжочэн, сдерживая смешок, бросает весёлый взгляд на смутившегося Чжаня, отворачиваясь и отходя к стоящей на подоконнике кофемашине.       — Будет кто кофе? — оборачивается он к друзьям, нажимая на кнопку на панели.       — Опять пользуешься моим кофе? — ворчит Сюань Лу, забавно морща нос.       — Ты всё равно покупаешь его в столовой внизу. Зачем тогда вообще тебе кофемашина?       — Чтобы ты спросил, — корчит сердитую моську девушка, вытаскивая из сумки тюбик тонального крема. — Нашла. Поворачивайся, будем скрывать следы твоего счастливого брака.       Сяо Чжань послушно подставляет шею, отгибая воротник рубашки и позволяя Лу приступить к работе.       — Как твоя сегодняшняя конференция, кстати? — Чжочэн берёт кружку со свежим кофе и делает глоток.       — Ты идёшь сегодня на конференцию? — вопросительно смотрит на него Лу, отрываясь от своего занятия.       — Он на ней выступает, — усмехается Чжочэн.       — Сяо Чжа-а-ань, — щурит глаза Лу, заканчивая замазывать шею и убирая тональник обратно в сумку.       — В Научном Институте Хирургии сегодня будет конференция. Соберётся международная делегация. Я, как владелец медицинского центра и практикующий хирург, должен там быть, — вздыхает Чжань, снова доставая телефон и рассматривая в отражении свою шею. Идеально ровный тон.       — Вау, да ты крут, господин Сяо, — смеётся Лу. — Будешь там с важным видом объяснять важные вещи, да?       — Совершенно скучные и шаблонные вещи про развитие моего центра и внедрение новых технологий в медицину, — поправляет воротник рубашки Чжань, вставая с дивана.       — И правда, какая скука, — дует губы Лу, откидывая голову на спинку дивана.       — Всё, побездельничали? А теперь марш работать, — с напускной строгостью шикает Чжань, всё же не сдерживая улыбку в конце.       — Есть, господин начальник, — вытягивается по струнке Чжочэн, отдавая честь рукой с кружкой кофе.       Чжань с Лу прыскают от смеха от того, настолько комично это вышло.

***

      Под конец рабочего дня, когда Чжань заканчивает разбираться с документами, его мысли вновь возвращаются к вчерашнему омеге. Алекс Крайстли, двадцать лет, первая беременность. Он помнит все данные из карточки наизусть и всё ещё чувствует за собой вину, хоть и понимает, что ни в чём не виноват.       Сяо Чжань откладывает документы в сторону, смотрит на часы и встаёт из-за стола. Его рабочий день окончен, а впереди ожидает ещё долгая конференция, которая ничего полезного ему не даст. Он гасит свет, выходит из кабинета и закрывает дверь. В коридорах уже почти никого нет, кроме дежурного персонала и задержавшихся подольше коллег. Чжань идёт по длинному коридору, выходит в холл и останавливается у стойки регистратуры, за которой сидит, зевая, молодая женщина-бета.       — Господин Сяо, — тут же встаёт со своего места женщина, заметно оживляясь при виде начальника, — Вам чем-то помочь?       — Да, — кивает он. — Вчерашний экстренно прооперированый пациент, как он?       — А, тот омега? Пришёл в сознание, но состояние всё ещё тяжёлое. Боже мой, совсем мальчишка ведь ещё… — начинает причитать женщина, качая головой и причмокивая языком.       — В какой он палате?       — Он? Секунду… — что-то быстро посмотрев в бумагах, она поднимает глаза на Чжаня. — В двести тринадцатой.       — Спасибо, — кивает Чжань, отходя от стойки и направляясь в противоположное от холла крыло. Двести тринадцатая была на этом же этаже.       Миновав череду одинаковых дверей с табличками, Чжань останавливается у нужной двери, делая вдох. Почему-то внутри поднимается лёгкая тревога. Он понимает, что вряд ли застанет омегу с улыбкой до ушей. Дверь с тихим щелчком открывается, пропуская Чжаня в палату. Внутри горит приглушённый верхний свет, а на кровати неподвижно лежит омега. Его глаза закрыты, но Чжань знает, что он не спит. Просто так легче. В тишине и темноте, вдали от всего мира. Чжань подходит к кровати, скользя взглядом по худому изнемождённому лицу напротив: его тело истощено, а теперь вместе с телом ещё и душа.       — Вы врач? — слышится тихий голос открывшего глаза омеги.       — Да. Меня зовут Сяо Чжань. Как ты себя чувствуешь, Алекс?       — А как бы себя чувствовали вы на моём месте? — в слабом подобии усмешки содрогаются губы омеги.       — Плохо, — честно отвечает Чжань, смотря в пустые голубые глаза. — Ты потерял много крови.       Алекс отворачивает голову, опуская взгляд куда-то в сторону.       — Я потерял намного больше, чем просто кровь.       — Мне жаль, Алекс, — всё, что может сказать Чжань, смотря на ничего не выражающее лицо парня перед собой. — Ты ещё сможешь забеременеть.       — Не смогу.       — Почему?       — Потому что без ребёнка у меня не будет будущего, — от едва слышимой дрожи в голосе Чжаня прошибает, словно током.       — Алекс, поверь…       — Нет, вы не поняли. У меня ничего нет в этой стране: ни семьи, ни дома, ни денег. Отец ребёнка вышвырнет меня на улицу, как только узнает.       — Почему ты не пойдёшь в социальную службу? — Сяо Чжань всматривается в большие безжизненные глаза напротив.       — Я нахожусь на территории этой страны нелегально. Мне не помогут.       — Как ты оказался в Китае? — осторожно интересуется Сяо Чжань, чувствуя, как нарастает неприятное предчувствие внутри.       — Сбежал из дома. С мужчиной, — теперь у омеги безжизненный не только взгляд, но и голос.       — Отец ребёнка? — спрашивает Чжань, получая слабый кивок в ответ.             — Я уехал с ним, не сказав об этом ни родителям, ни друзьям. Хотел поступить в институт в Шанхае. Не поступил.       — И побоялся сказать об этом семье? Твои близкие, наверное, с ума сходят. Почему ты не сказал никому, где ты?       — Побоялся. Я едва закончил школу, подал документы в институт, провалился. Семья считает меня их позором, а Рой, он забрал меня к себе, пообещал, что всё будет хорошо…       — Он что-то сделал тебе? — озвучивает своё предположение Чжань, мысленно молясь, чтобы оно оказалось неверным. — Алекс. Послушай меня, ты не можешь вечно молчать. На твоём теле синяки. Бригада, которая тебя привезла, сказала, что тебя нашли на улице прохожие. В агонии ты постоянно спотыкался и падал, ударялся обо всё, и все синяки списали на это, но я работаю не первый день и знаю, как выглядят случайные травмы. Не все твои гематомы свежие. Это побои, Алекс.       Омега молчит, поджимая губы, и Сяо Чжань всё понимает без слов. Ему было жаль омегу. Этого наивного, глупого мальчика, который точно уж не заслужил всего, что ему выпало.       — Вы ведь тоже омега, к тому же, замужем, — кивок на кольцо на пальце Чжаня. — Вы должны меня понять. Без альфы омегам тяжело выжить.       — Не тяжелее, чем с некоторыми альфами, — отвечает Чжань. — То, что происходит сейчас в твоей жизни — гораздо важнее любого из существующих в мире альф. Сейчас те времена, когда любой омега находится под защитой государства. Твоё слово — закон, и ни один альфа с этим не сможет ничего сделать, — Чжань делает паузу, смотря в заблестевшие от подступившей влаги глаза. — Отдыхай, Алекс, тебе нужно восстанавливаться, — улыбается Сяо Чжань, предоставляя омеге время разобратьтся со своими мыслями. — Если тебе что-нибудь понадобится, нажимай кнопку вызова персонала над кроватью или обращайся сразу ко мне, я главврач этого центра.       Омега смотрит на Чжаня, слабо приподнимая уголки губ, видимо, в полуулыбке.       — Спасибо.       Сяо Чжань бросает взгляд на задумчиво уставившегося в потолок парня и выходит из палаты, тихо закрывая за собой дверь. В отражении окна бликуют отсветы от ярких, слепящих глаза ламп коридора, а на улице начинают зажигаться первые фонари.       Да, Чжань знает, что многие семьи до сих пор сохраняют те давние, первобытные устои, когда мир только-только разделился на гендерные классификаторы, и омеги расценивались обществом только в качестве продолжателей рода. Некоторые альфы и по сей день, спустя уже сорок лет после биологической катастрофы, относятся к омегам, как к своей собственности, прибегая к насилию. Государство разработало немало законопроектов в защиту омег, но многое из того, что происходит за стенами домов, так и остаётся за этими стенами, не предаваясь огласке.       Сяо Чжань знает это. Мир по-прежнему негласно остаётся в руках альф, хоть социальное положение всех гендеров на законодательном уровне сейчас и равное. В Правительстве не много омег, а те, которые пробились к верхушке власти, имеют либо очень хорошие связи, либо очень выдающиеся интеллектуальные способности. Сяо Чжань никогда не стремился в политику или к власти, он занимался своей сферой, участвовал в благотворительной деятельности и был вполне успешен в этом. Он развивал «XZ Emergency», свободно высказывал своё мнение и никогда не сталкивался с дискриминацией из-за своей гендерной принадлежности. Альфы и беты всегда относились к Сяо Чжаню серьёзно и с уважением, и Чжань знал, как это работает. За ним стоял имеющий власть и связи Ибо и вся семья Ван. Чжань не был на уровне других омег, и ни один альфа не мог игнорировать этот факт.       Омег, владеющих крупным бизнесом, а тем более целым медицинским центром, можно было сосчитать по пальцам, и в этой сфере Чжань тоже был неприкосновенен. Он мог выбрать любое направление деятельности, и ему бы никто не смел препятствовать. Потому что препятствовать Сяо Чжаню означало препятствовать Ван Ибо. А препятствовать Ван Ибо не хотел никто.       Кивая девушке на ресепшене в главном вестибюле первого этажа, Сяо Чжань выходит из центра, вдыхая вечернюю прохладу и подставляя лицо колючему ветру. Временное потепление, что было днём, уже отступило, вновь сдаваясь промозглому холодному ветру. Чжань смотрит на свои наручные часы и понимает, что порядком задержался, грозясь окончательно опоздать, застряв по дороге в пробке. Это становится ключевым фактором, почему Сяо Чжань решает ехать на метро, оставив машину на парковке у центра. Да, так у него ещё есть шанс приехать вовремя.       Плотнее кутаясь в пальто, он выходит с территории центра, вклиниваясь в вереницу людей на тротуаре. У «XZ Emergency» было весьма удобное расположение: не далеко от центра города и всего в шести минутах ходьбы от метро. Сяо Чжань редко пользовался общественным транспортом, предпочитая передвигаться на своей машине или в крайнем случае на такси. Сегодняшняя поездка на метро ожидаемо не вызывала особого энтузиазма, полностью оправдывая его предположения, едва он запихнулся в битком набитый вагон. Душный, металлический контейнер с мрачными и уставшими людьми внутри. Когда ему чудом удаётся выйти на нужной станции, не застряв среди распаренных тел пассажиров, он нескончаемо рад, поспешным шагом идя в сторону выхода.       После душного подземелья метро с не самыми приятными запахами, холодная улица кажется едва ли не Раем в чистом виде. Сяо Чжань вдыхает полной грудью, ступая на асфальт тротуара и почти что наслаждается происходящим с ним в это мгновение. Здание Научного Института Хирургии находилось буквально в десяти минутах ходьбы, и Чжань засовывает озябшие руки в карманы пальто, сворачивая в нужную сторону в опускающихся на город сумерках.       Когда напротив тихого сквера рядом с ним останавливается машина, а водитель что-то говорит ему через опущенное стекло, пытаясь привлечь его внимание, Чжань не сразу понимает происходящее, останавливаясь и заторможенно поворачиваясь к говорящему мужчине.       — Что, простите? — переспрашивает он, смотря на водителя.       Момент, когда из машины стремглав выскакивают двое крепких мужчин и прижимают что-то вонючее к его носу, он тоже пропускает, не успевая среагировать и отключаясь от реального мира.