Повиновение

— Постой. — Что? — Подожди. Дракон чувствует себя придурком: раскрасневшийся, с растрепанными волосами и перекосившейся одеждой, наблюдает за тем, как Алтан отходит от него, чтобы налить вина в бокал. — Тебе настолько не нравится со мной трахаться, что ты наклюкаться перед этим решил? — возмущается он. Кривит душой, конечно же, — он прекрасно знает, что Алтану нравится их секс. Иначе его бы здесь попросту не было. Алтан ничего не отвечает, только морщится в ответ. Предпочитает не комментировать. Он вообще много что оставляет без комментариев. Алтан возвращается обратно, вальяжно опускается на кровать с бокалом вина и слегка раздвигает ноги в стороны: — Теперь можешь меня раздеть. Эта фраза, брошенная таким спокойным, холодным тоном, вызывает в нем гораздо больше энтузиазма, чем хотелось бы. Он садится перед Алтаном на корточки, одной рукой ведет вверх от колена, оглаживая бедро сквозь гладкую брючную ткань, другую тянет к чужому лицу. Алтан уходит от прикосновения: — Я сказал «раздеть», — давит он, и что-то внутри Дракона холодеет от этого тона и от того, как Алтан совсем не меняется в лице, даже когда ладонь Дракона недвусмысленно ложится на его ширинку. Хочется задеть, хочется подразнить, хочется вывести из себя — чтобы, ну, хоть какие-нибудь эмоции на этом прекрасном лице. Но Дракон не дурак, чтобы дважды наступать на одни и те же грабли, поэтому по зову негодяя внутри него не идет — все равно ничем хорошим не обернется, а он сегодня вечером железно планировал потрахаться. Поэтому он послушно возится с застежкой на чужих брюках и тянет на себя — Алтан слегка приподнимается, чтобы помочь снять. Делает глоток вина и облизывает губы, смотрит сверху вниз. Дракон ловит себя на том, что, как послушный доверчивый пес в ожидании лакомства, ждет команды. И Алтан ее дает: — Можно. Дракон наклоняется, касается губами его колена, затем поцелуями идет выше, оставляет несколько засосов на внутренней стороне бедра и слышит недовольное шипение — я же просил так не делать; вы просили, да, совсем из головы вылетело, ну. Подобравшись к белью, снова поднимает вопросительный взгляд. Алтан кивает. Дракон чувствует, как желание, разгорающееся в его грудной клетке, опускается в живот и ниже, скручивается тугим горячим узлом. Он не знает, когда все это началось, но предполагает, что с Алтаном иначе вообще нельзя — у него сдвиг по фазе и комплекс власти, и для него доверять кому-то — фантастика, в постели тем более. Он совсем не умеет передавать контроль, и что-то Дракону подсказывает, что такому экземпляру, как Алтан, порадовался бы любой специалист из области психиатрии — слава богу, что у Дракона нет медицинского образования и психоаналитика ему так же близка и понятна, как теория о темной материи. Да и сам он, оказывается, ушел не так уж далеко — подчинение в какой-то момент начинает приносить ему такой кайф, что брошенное однажды в далеком прошлом «я ж не извращенец» уже не кажется абсолютной истиной. Трусы Алтана — шелковые, приятные на ощупь, и так чертовски хочется пошутить что-нибудь идиотское, спросить, где покупал и почем, «а не разобрали еще? я-то тоже такие хочу», но он только молча трется сквозь ткань о чужой стояк. С губ Алтана срывается тихий вздох, и ощущается это почти как победа. — Помоги-ка снять, — просит Алтан, отставляя почти пустой бокал вина в сторону — на донышке пара глотков плещется. Дракон послушно приподнимается, чтобы помочь стянуть бадлон, а потом, все же не сдержавшись, одним глотком допивает чужое вино. Алтан вскидывает бровь, Дракон довольно улыбается в ответ, проглатывая очередные комплименты его вкусу в алкоголе. У Алтана, в общем, во всем есть вкус. Не исключая выбор сексуальных партнеров. Он нависает над ним, сталкивая их носами, и в этот раз Алтан не думает отворачиваться или уходить от прикосновения, только облизывает красные от вина губы и тяжело дышит. — Что теперь… — выдавливает Дракон, — прикажете делать? — Невысказанное «мой господин» так и остается висеть в воздухе. — Поцелуй меня, — шепчет Алтан — глаза в глаза, нос к носу. Их губы соединяются, привкус охуенно вкусного и наверняка охуенно дорогого вина на чужом языке кружит Дракону голову; ладонь ложится на бледную шею, пальцы скользят ниже — к ключицам, груди, соскам, животу. Кожа у Алтана гладкая, и блядский ты боже, больше всего на свете Дракону хочется опрокинуть его на кровать и зализать-зацеловать-закусать каждый доступный участок, обвести языком все родинки, соединить их в созвездия невидимыми линиями. И однажды, однажды он обязательно так и поступит. Однажды, когда… Алтан позволит ему это. Во бля. Пиздец. Приплыли. Он ойкает, когда Алтан больно прикусывает его нижнюю губу. — О чем это ты задумался, пока целуешь меня? — О том, как хочу поскорее снять с тебя все, что осталось, — хрипит Дракон. — М-м-м, да неужели? — с очевидным сомнением тянет Алтан. — Ну, не смею тебе мешать, в таком случае. И только когда белье Алтана летит к остальным его вещам, только когда он остается совсем нагим, Дракон вспоминает о себе — полностью одетом, в жилете и брюках. — Можешь тоже раздеться, — разрешает Алтан, опираясь о правую руку и закидывая ногу на ногу. Дракон раздевается в спешке, прыгая на одной ноге и неловко опираясь о стену, — совсем не то же самое, что раздевать Алтана. Устраивать стриптиз у него сегодня как-то нет настроения. Как и обычно, в общем. Когда он поворачивается, Алтан сидит в прежней позе, наблюдает за ним с легкой улыбкой на губах — что-то совсем новое, раньше улыбку Алтана могло вызвать только столкновение пьяного Дракона с дверным косяком. Но Алтан вдруг словно приходит в себя, и улыбка пропадает. — Хочу, чтобы ты взял меня, — заявляет он, снова облизывая губы — Дракон следит за движением его языка. — Что, прям вот так с порога? — нелепо шутит Дракон. Это ж не он тут уже минут сорок на коленях перед ним ползает. — Советую тебе найти смазку и презервативы в тумбочке, пока я не успел передумать. Дракон фыркает, мысленно возмущается, мол, дохуя чести, бегу и спотыкаюсь — но все равно торопится. Окей, он слишком любит секс с Алтаном, чтобы позволить ему обломаться по такой ерунде. Он роется в тумбочке (слышит нервный вздох, потому что наверняка опять нарушил идеальный порядок, у Его Золотейшества ж расстояние между предметами всегда по линейке выверено), достает все, что нужно. Алтан внимательно наблюдает за ним, лежа на боку и подперев голову рукой — идеальный, как гребаное каменное изваяние. Глядя на него, Дракон в очередной раз поражается собственной везучести — вот это вот неземное пустило его в свою постель, и продолжает пускать на протяжении уже многих месяцев. Вау. Дракон забирается на кровать рядом с ним, наклоняется к его лицу ближе, чтобы поцеловать — в висок, в скулу, затем в губы. — Что будем делать дальше? — мурлычет он — если, конечно, хриплый полушепот можно назвать мурлыканьем. Алтан довольно жмурится, чувствует себя комфортно, когда вся власть находится в его руках. — Растяни меня, — отвечает он — коротко, ясно, по делу, — и не возись слишком долго, я хочу тебя в себе. Он переворачивается на живот и слегка ерзает, потираясь о простынь. Дракон прикусывает губу, наблюдая за ним. Собственный член ноет так сильно, что, кажется, вполне способен взорваться от любого прикосновения к нему; но Дракон все же ведет ладонью пару раз, чтобы снять напряжение. Затем перемещается, садится меж раздвинутых длинных ног. Алтан лежит перед ним, открытый и абсолютно готовый, и от этого зрелища перехватывает дух — не хуже, чем на американских горках. Да господи боже, не хуже, чем от очередного убийства — что уж мелочиться. Дракон не может удержаться, скользит кончиками пальцев по его ногам, целует заднюю сторону колена, поднимается поцелуями выше — к бедрам и подтянутой заднице, слышит, как сбивается чужое дыхание. Алтан молчит — значит, Дракон все делает правильно. Он скользит языком между ягодиц, сжимает ладонью бледную молочную кожу. — Вадим, — вдруг холодно окликает Алтан. Дракон от неожиданности вскидывает голову — между ними его имя звучит довольно редко. — Не отвлекайся. — М-м. Это сложно — ты себя видел вообще? — Видел. «Тогда как мне, блядь, не отвлекаться, если я хочу облизать тебя всего вдоль и поперек?» — Ладно. Он открывает смазку и щедро выливает ее себе на пальцы; несколько капель падает на дорогую простынь, и Дракон чувствует глупое удовлетворение от этого — как мальчишка, который разбил стекло в машине богача и успел смыться раньше, чем его спалили. — Ты готов? — Я же просил не тянуть. Первый палец проникает легко, фаланга за фалангой; Алтан выдыхает, снова ерзает на месте, пытаясь устроиться поудобнее, и раздвигает ноги шире — для большей маневренности. — Норм? — Заткнись. Меньше слов — больше дела. Дракон криво улыбается, слыша, как голос, который должен был быть холодным, как металл, подрагивает. Он добавляет еще один палец, наклоняется над спиной Алтана и оставляет несколько жадных поцелуев вдоль позвоночника, продолжая работать рукой. Когда он добирается до шеи и оставляет засос на ней — так высоко, почти у самых волос, — Алтан шипит на него. — Я из-за тебя уже заебался носить одежду с высоким горлом. «Ну так не носи, — думает Дракон, потираясь носом об его шею, — пусть все видят и знают, что ты мой». — Прости… те. Алтан замолкает, снова уронив голову на сложенные крест-накрест руки. — Хватит, — вдруг говорит он, когда Дракон только собирается добавить третий палец, — больше не нужно, я готов. Дракону так не кажется — но кто он такой, чтобы спорить с Его Золотейшеством, верно? Он отвлекается, чтобы надеть презерватив — несдержанно стонет от прикосновения к члену — и вылить еще смазки. Алтан переворачивается на спину, подкладывает небольшую подушку под бедра. Он не любит трахаться, когда не видно, что и как делает партнер, это Дракон уже успел усвоить. По правде говоря, в самом начале он и растягивать себя на животе не позволял, так что сейчас случай уже не такой запущенный. Это даже льстит. Дракон снова устраивается поудобнее между его ног, головка упирается в растянутый анус. — Ты сам-то еще не устал? — скучающе интересуется Алтан, закатывая глаза, — для полноты картины не хватает, чтобы голову рукой подпер. «Пиздец как устал, Ваше Золотейшество, — думает Дракон, — и если бы не все ваши заморочки, я бы уже давно прижал вас к кровати и трахнул — просто глянуть, чем может смениться этот пафос на вашем благородном лице. Но вы ж ебаная хрустальная ваза, что я могу поделать?» Дракон впервые понимает: он так боится сделать ему больно. Никогда, никогда и ни с кем раньше такого не было. Нежность заполняет его неожиданно даже для него самого, и он наклоняется, чтобы оставить поцелуй на тонких губах; член проникает медленно, скользит внутрь сантиметр за сантиметром. Алтан привычно обвивает его шею, слегка ведет ногтями по плечам. Где-то глубоко внутри Дракон хочет, чтобы Алтан надавил посильнее, чтобы оставил следы-полумесяцы, царапины. Он утыкается носом в его шею, вдыхает его запах, целует пульсирующую вену и думает: царапай-режь-кусай — мне все одно, мне все приятно. Это же вы, Ваше Золотейшество. Алтан выдыхает сквозь плотно стиснутые зубы, когда член полностью оказывается внутри него. — Мне остановиться? — хрипит Дракон, касаясь языком мочки уха. — Нет, — отвечает Алтан, — двигайся. Я слишком долго ждал. Дракон готов молиться о том, как бы ему не сорвало крышу. Видит бог, он ждал еще дольше. Он начинает двигаться — поначалу просто раскачивается туда-сюда, практически не выходит, но постепенно набирает темп. Алтан глухо стонет, кусая нижнюю губу, сильнее сжимает его плечи пальцами. Дракон чувствует, как удовольствие прошибает его с ног до головы, чувствует, как он близок. Он так увлекается, что даже не замечает, как Алтан ловко переворачивает его на спину и в одно мгновение оказывается сверху. Он в очередной раз задумывается: что за гребаная сила таится в этом хрупком теле, если он способен настолько легко опрокинуть наемника больше него раза в два? Ему кажется, он готов кончить вот прям щас — тупо от восхищения. По вискам катятся капли пота, волосы мокрые, руки слегка подрагивают от напряжения — хотя раньше он этого не замечал. Но Алтан двигаться не спешит, замирает, сидя на его члене, смотрит сверху вниз — самодовольно. Кусает губу. — Убери руки, Вадим, — говорит он, и Дракон только в этот момент замечает, как вцепился в чужие бедра — наверняка до синяков. Без лишних слов он убирает руки, но не знает, куда их пристроить, и Алтан любезно ему подсказывает: — За голову. Дракон поступает так, как велено, устраивается на подушке поудобнее, слегка вскидывает бедра, пытаясь подтолкнуть Алтана к действиям. — Ну-ну, — чуть улыбается Алтан, — не торопись. Он начинает раскачиваться на его члене — мучительно медленно, и Дракону приходится сцепить руки и до боли прикусить губу, чтобы не сорваться, чтобы оставаться неподвижным. Алтан — красивый; двигается на нем плавно, нарочно оттягивая оргазм, запрокидывает шею, демонстрируя дергающийся кадык (Дракону хочется коснуться его языком, и он облизывает губы). По плечам текут бисеринки пота — стереть бы их пальцами. — Я щас ебнусь нахуй, — выдавливает он. Внизу живота тянет уже так, что скоро станет больно. Алтан смеется над ним — тихо, едва слышно; Дракон проклинает стучащую в ушах кровь и вообще все на свете — ему так редко удается слышать этот смех, что каждый раз кажется особенным. — Алтан, — зовет он, сжимая подушку пальцами, — это бесч-человечно. — Да что ты? — с наигранным беспокойством интересуется Алтан, обхватывая член ладонью. Дракону кажется: еще секунда — и он действительно сойдет с ума. Дракону кажется: это лучшая причина обезуметь. Но Алтан не позволяет ему, видимо, насладившись мучениями вдоволь; он начинает двигаться на его члене вверх и вниз, с каждым разом насаживаясь все глубже. Пот застилает глаза, но Дракон видит, как Алтан подрагивает, чувствует, как сжимаются стенки вокруг его члена. — Можно, — шепчет Алтан. Дракон — наверное, больно — впивается пальцами в его бедра, помогая насаживаться — быстрее, быстрее, быстрее. Накрывающий Дракона оргазм ощущается как светошумовая граната — в ушах шумит, под веками беспроглядно белое. Сердце стучит так, что, вполне вероятно, вот-вот не усидит внутри, проломит ребра. Ну и пусть. Алтан ложится на него сверху, они дышат — вдвоем, как единый организм, один вдыхает, другой выдыхает. Дракон чувствует липкое между ними и заранее ненавидит тот факт, что после этого ему еще и в душ придется пойти. Спустя пару минут Алтан слезает с него, но не уходит далеко, устраивается рядом, голова на плече, и они лежат переплетясь конечностями, восстанавливая сердцебиение. — Нормально? — Да, — отвечает Алтан. Никогда не говорит лишнего. Дракон почти проваливается в сон, когда чувствует прикосновение чего-то мягкого и теплого к его животу. Он открывает глаза, натыкаясь взглядом на Алтана, вытирающего его живот влажным полотенцем. — Спасибо, — бормочет он с легким удивлением в голосе. Алтан ничего не говорит, даже не реагирует, как будто в самом деле не заметил. Спать он ложится на другой стороне кровати, оставляя между ними сантиметров пятнадцать свободного пространства. Дракон не успевает затосковать по обнимашкам в постели — он чувствует себя приятно затраханным и уставшим, так что спустя минуту снова проваливается в сон.

×××

Наутро он просыпается в одиночестве, потому что Алтан — человек занятой и не тратит лишнее время на то, чтобы поваляться в постели. На тумбочке рядом с кроватью стоит высокая узкая ваза с одним цветком — розой кораллового цвета. У Дракона уходит несколько минут на то, чтобы вспомнить, что ни вечером, ни ночью ее тут не было. Откуда-то из подсознания вылезают слова его университетской преподавательницы о том, что раньше, давным-давно, цветы использовались как возможность передать тайное послание. Он слегка улыбается, вспоминая: роза означает страсть. Потом хмурится. Алтан, конечно, тот еще задрот по цветам, но вряд ли он подразумевал нечто подобное… Ведь так?