Cоседка

«Мир не сумасшедший. Только люди», — Эрих Мария Ремарк, «Три товарища».

      Дотягиваясь до телефона, чтобы выключить будильник, Микаса усмехается, уловив доносящийся до ушей звук работающей кофемашины. Встаёт с кровати, потягивается и зевает. Хватает со стула кофту и, накидывая её на плечи, выходит на кухню.       Из года в год одна и та же картина: Леви Аккерман встаёт раньше неё и готовит завтрак.       — Доброе утро, — хрипло произносит она. — Опять на ногах. Мог бы и поспать чуть подольше. Я бы сама приготовила завтрак.       — Доброе. Мне не спалось, — лаконично отвечает он, поворачиваясь к ней. В руках Аккерман держит две чашки с кофе, которые ставит на стол. На столешнице возле плиты Микаса замечает тарелки с вафлями, политыми шоколадом. Подходит, берёт эти тарелки и помогает Леви. Он, тем временем, вытаскивает из ящика ножи и вилки.       Садятся за стол.       — Что с учёбой? — спрашивает Леви, разрезая вафлю на удобные кусочки.       — У меня впереди несколько зачетов, в пятницу сдаю философию.       Он поднимает голову, глядя на сидящую с прямой спиной Микасу. Спокойна, как штиль на море, но по чуть дрогнувшей руке Леви понимает, что переживает, пусть ей философия совсем не по профилю, но на таких «второстепенных» предметах не хотелось бы провалиться.       — Ты справишься, Микаса. Я в тебе даже не сомневаюсь.       Микаса растягивает губы в улыбке.       — Спасибо. Приятного аппетита.       — Тебе тоже.       После завтрака Леви моет посуду, пока она собирается на учёбу. Поправив лямку сумки на плече, Микаса замирает, глядя на него. У кого-то были родители, бабушки и дедушки, а у неё был Леви Аккерман, человек, родственные связи с которыми были настолько запутанными, что для всех жителей городка они решили представляться дядей и племянницей. Так проще, так не возникает куча ненужных и неуместных вопросов.       — Что-то забыла?       — Да, — Микаса подходит к нему и прижимается губами к щеке, он ощущает аромат малинового блеска для губ. — Удачи тебе на работе.       — А тебе — на учёбе.       Аккерман решает, что пришла пора перестать упрямиться и нанять кого-нибудь в чайный магазин. Нет, он один справлялся, на подхвате были Микаса и Армин, но нужен был кто-то, кто смог бы находиться в лавке так, как и Леви — постоянно. Быть может, Микаса была права, настаивая на этой идее продолжительное время. Леви, конечно, везде успевал и ни на что не жаловался, но покупателей становилось с каждым днём всё больше и больше, так что…       БАМ!
       Леви невольно дёргается, когда с улицы доносится жуткий грохот. Поначалу думает, что произошла авария (мало ли кто решил погоняться на улице), но когда машины сталкиваются, водители, если не сильно пострадали, выходят из транспорта и начинают кричать друг на друга, обвиняя во всех смертных грехах. Аккерман прислушивается: никаких воплей.       Лишь женский голос проникает в открытое окно:       — Какой кошмар!       Это вызывает интерес, поэтому Леви, привыкший слушать свою интуицию, решает, что с дивана всё же нужно встать и спуститься вниз. Щурится, прикрывая глаза ладонью, от яркого солнца, оказываясь на улице. Поворачивает голову налево и видит нежно-жёлтый автомобиль, перед которым валяется что-то до боли знакомое. Аккерман шагает ближе и, присмотревшись, понимает, что таращится на свой сломанный почтовый ящик.       Он настолько удивлён, что не слышит, как хлопает дверь машины. Отмечает лишь, что в поле зрения попадает длинная цветастая тёмно-зеленая юбка с запахом, которая обнажает кусок загорелой кожи; да плетёные коричневые сандали.       — О, здравствуйте! — весело восклицает незнакомка. — Вы — мой сосед, да?       Теперь Аккерман поднимает голову и сталкивается взглядом с обладательницей больших карих глаз. Девушка расплывается в улыбке, как будто не осознавая, что сейчас произошло. Он скользит взглядом вниз, на шею, и видит, что она облачена в короткую футболку с завязками на подоле. Слишком яркое пятно для города, слишком кричащее.       — Вы снесли мой почтовый ящик, — холодно произносит Леви, — своей машиной.       Она оборачивается, прижимая ладонь ко рту и искренне удивляясь:       — Просто ужасно! Я жутко извиняюсь, обычно я вожу в разы аккуратнее…       Но Леви плевать на её причитания и объяснения. Вопрошает, прожигая (как думает) взглядом голубых глаз, надеясь приструнить её:       — Что мы делать будем?       — Что? — глупо переспрашивает, вновь глядя ему в глаза.       — Вы должны возместить ущерб, — подталкивает её к единственному возможному выходу из ситуации Аккерман.       — Обязательно.       Больше она ничего не предпринимает, лишь стоит и смотрит на него, хлопая большими, как у оленёнка Бэмби, глазами.       Аккерман считает её чокнутой. Да она даже одета, как чокнутая, чего от неё ожидать, удивительно, как вообще на права сдала.       Они, наверное, так бы и стояли, если бы не вмешался третий человек. Леви нахмурился, глядя на то, как к ним, спустившись с крыльца, спешил высокий молодой человек в клетчатой рубашке, наглухо застёгнутой. Аккерман еле сдерживается, чтобы не закатить глаза — ещё один чокнутый.       — Ханджи, ты…       «Её зовут Ханджи. Ханджи. Красивое имя», — зачем-то это фиксирует мозг, и Леви на себя злится — она ему ящик снесла и не извиняется, а он, чтобы начать возмущаться и требовать компенсацию, стоит и думает, что её красиво назвали.       — Я знаю, — вздыхает Ханджи. — Мне неловко. Очень неловко.       Парень приобнимает её за талию, протяжно вздыхает, и Леви думает, что, наверное его благоверная не в первый раз подобное выкидывает. И ловит себя на мысли, что не завидует ему — кто в здравом уме будет встречаться с бедовым человеком? С годами ценится стабильность и спокойствие, а не вот это…       — Простите, мистер…       — Аккерман. Леви Аккерман.       — Эрвин Смит. Мы всё оплатим. Извините ещё раз за причинённые Вам неудобства. Виноваты мы оба: я и Ханджи. Я забыл сказать ей, что тут стоит аккуратнее парковаться, а она, видимо, была не слишком внимательна, засмотрелась на пейзаж за окном.       Леви отмечает: у Эрвина Смита язык подвешен, а ещё он, надо признать, очень обаятелен. Стоит и сверкает зубами, продолжая приобнимать свою бедовую подружку.       — Ладно, — сдаётся Аккерман. — Конфликт исчерпан. Только если больше такого не повторится.       — Обещаю, — подаёт голос Ханджи, — что больше ни один почтовый ящик не пострадает.       — Давайте обсудим, сколько Вам понадобится для ремонта, — подаёт голос Эрвин, отпуская Ханджи и подходя к Леви. — Иди в дом, Ханджи.       — Ещё увидимся, мистер Аккерман, — улыбается ему напоследок она и, забрав сумочку из машины, пружинистой походкой направляется по тропинке к дому.       Леви Аккерман впервые за долгие годы отлаженного режима опаздывает на работу и открывает чайный магазин позже.