The window to the soul

Игорь устало сидел в мягком кресле в уютной гостиной семьи Прокопенко. На улице бушевала разъяренная миром гроза, а холодные капли безжалостно бились в окно. Пару часов назад он принёс в эту комнату Разумовского, что безмолвно лежал на диванчике. Его грудь равномерно вздымалась в такт дыханию. Вверх, вниз. А Гром пялился в пустоту, не замечая, что следит за этим нехитрым движением тела. Сложно разобраться. Голова пухнет от накопившихся мыслей и противоречий. Во что превратилась его жизнь с приходом этого рыжего бесёнка? Что будет с ними? Во что превратился он сам? Как жить со знанием того, что твой любимый человек беспощадный убийца? И все же, как помочь Серёже, наконец? Он заставил непоколебимого майора, блюстителя справедливости и закона перешагнуть все свои принципы и пойти против своих же “коллег". Его убеждения и стереотипы неизбежно ломало, что практически ровнялось краху его собственного маленького мирка. А ломает, как правило, больно. Впервые ему приходилось выбирать между любовью и работой. Любовь. Она была такой сильной, что не давала ему опомниться. Безвозвратно забрала в свои заложники, но вместе с тем подарила жизнь. Он чувствовал себя живым и, пожалуй, это высшая привилегия. Гром с лёгкой грустью смотрел на парня, затуманенными сиреневыми глазами. Его рыжие волосы слегка взлахматились и открывали чистый лоб. Тёмные брови ярко констатировали с волосами. Сейчас Серёжа выглядел невинным комочком, который хотелось согреть, но мужчина ухмыльнулся про себя, разгадав эту уловку. Его иногда поражала противоречивость Разумовского, последнего часто швыряло из крайности в крайность. Его длинные ноги не влазили полностью на диван. Игорь усмехнулся, вспомнив, как пытался уложить его целиком. То рука, то нога упрямо старались сбежать с софы. Будто почувствовав пристальное наблюдение, длинные ресницы задрожали и, через секунду, глаза Разумовского нехотя открылись. В небытие он был далек от эмоций и жестокой реальности. Безмятежное время закончилось. Прежде чем устремить прозрачный синий взор на наблюдателя, он тяжело провёл рукой по лицу. По привычке Сергей нахмурился, это выражение стало частым гостем на его лице. Парень сел, свесив ноги, его лицо выражало лёгкое недоумение. Глаза все ещё оставались синими. - Доброе утро. – тихо сказал Игорь. - Привет. – рассеяно проборматал программист. - Много помнишь? – сразу перешёл к делу он. На его лице забавно появилась задумчивость и он выдал: - Все. К сожалению. – добавил он себе под нос. В воздухе повисла звенящая тишина. Они не отрываясь смотрели друг другу в глаза, казалось – время остановилось для них. В первый раз после всего произошедшего их взгляды открыто встретились. Фиалковый – Игоря, лазурный – Серёжи. Немая сцена длилась всего несколько секунд, но для них - целую вечность. Одним взглядом они сумели передать друг другу больше накопившихся чувств, чем когда-либо. На подобные взгляды мало кто сейчас способен, да и вообще осмелиться. Смело и прямо посмотреть в лицо вроде не сложно, но сколько на это уходит усилий и нервов. Люди становятся лицемерны, боясь того, что там могут увидеть другие. Боятся самого искреннего, что в них есть. Невольно они напуганы собой и своими эмоциями. А точнее их выражением. Как давно вы видели человека, искренне выражавшего свои эмоции? Именно настоящие состояние, без толики скрытности и сомнения. Можете ли вы быть уверены, что человек, что смеётся напротив вас не страдает от безысходности, выгорания или не имеет проблем в семье? Такова человеческая натура - всем необходимо что-то скрывать. Нелегко найти такого человека, в самом деле своего, перед которым можно сорвать все маски, довериться без остатка. И эти секунды действительно стоят своего. Серёжа встал с дивана и просеменил к Игорю. Он молча свернулся клубком на его коленях, обвив руками его плечи. Холодный нос аккуратно зарылся в горячую шею. Парень вдохнул терпкий запах пьянящего одеколона, с которым у него проходит ассоциация только с Громом. Он почувствовал, как сильные мужские руки сомкнулись на его спине. - Я так скучал. – еле слышно прошептал программист. – Я… я чуть окончательно там не свихнулся. - Я знаю. – успокаивающе проговорил майор. – Я больше не оставлю тебя, как сделал раньше. Мы будем жить вместе, помнишь, мы хотели. Разумовский шмыгнул носом. - Прости меня. Прости, прости, прости.. Я так разочаровал тебя. – срывающимся голосом сказал Сергей. – Я лгал тебе столько времени, я думал, я справлюсь сам.. Он заставлял меня, я не хотел. Правда. Ты потратил столько времени, гоняясь за фантомным Чумным доктором, когда он был у тебя под боком. Мне так противно от самого себя, я просто не переношу... Когда Олег умер, «он» абсолютно вышел из-под контроля. В детстве он здорово мне помогал, но сейчас преобразовал мои стремления в геноцид. Я не хотел убивать.. Игорь заставил его замолчать. Он старался подавить свой холод к Сергею, который внезапно появился от мыслей, что был обманут. Но он преодолел себя. - Шшш. Успокойся, я ни в чем тебя не виню. Все хорошо. Мы справимся с этим вместе. “Он”, кем бы он ни был, больше не придёт. Пока ты со мной тебе ничего не угрожает. Расскажи о нем поподробнее. У Серёжи в горле встал ком. Воспоминания о пристальных ярко-жёлтых глазах и, вечно преследовавшем его запахе перьев, вызвали мелкую дрожь. -Ну, он был со мной детства. С того момента, как умерли родители. – он периодически прерывался, чтобы набрать больше воздуха. – Птица всегда поддерживал меня, с ним я не чувствовал одиночества. Олег заменил его для меня, но после его смерти он вернулся. Я всего лишь хотел справедливости, но Птица хотел большего. С каждым разом он оставлял мне все меньше контроля над собой и творил ужасные вещи. - Я тебя понял. - Нет, ты не понял. – вспыхнул парень. – Каждую секунду там, он шлялся передо мной. Птица не оставлял меня ни на минуту. Ему приносили удовольствие мои страдания, он наслаждался моими кошмарами. - Тише-тише, - проговорил Игорь, видя, что его расспросы ведут не туда, куда надо. – Его сейчас нет, верно? Разумовский вяло кивнул. - Мы справимся. Гром мягко взял его лицо в руки и заглянул в глаза. Они отливали прозрачной голубизной с оранжевыми пятнышками. Программист уже начинал злиться, но майор пресек это, так что глаза оставались в промежуточном состоянии. - Мы? – не понял Сергей. - Теперь это наши проблемы и не вздумай натворить глупостей. – он помолчал. - Я сейчас принесу тебе ноут, сделаешь все что тебе нужно, а мне пока нужно отъехать кое-куда. Разумовский сел за удобный стол на кухне. Он открыл ноутбук, который, кстати, напоминал ему собственный во времена учёбы в институте, и с удовольствием нажал кнопку включения. Он даже не заметил, как сильно успел соскучиться по программированию, да и просто по технике. У него уже появился целый мирок, там, внутри. Пальцы с большой скоростью летали по клавиатуре, парень периодически хмурил брови, он задумчиво подносил кулак к подбородку и жевал щеки изнутри, левая ладонь периодически подлетала вверх, чтобы откинуть отросшие волосы. Когда он закончил, а прошло порядка нескольких часов, Разумовский оторвался от монитора и наткнулся на, наблюдающую за ним, физиономию Прокопенко. Казалось, хитрое выражение лица не покидало его никогда. Он сидел напротив Серёжи и пил чай, сверля его внимательным взглядом. Сергей так увлёкся работой, что потерял связь с реальностью и совершенно не заметил никаких манипуляций Прокопеныча на кухне. Он неосознанно поставил руки на локти перед собой и переплел пальцы. - Здрасте. – неуверенно сказал парень. - Здоровались вроде. – с усмешкой сказал мужчина. - Я закончил, кстати, Игорь пришёл? - У него там завал, вернётся только к ночи. Разумовский хмыкнул что-то нечленораздельное и ухмыльнулся. Федор Иванович, в это время потянулся за кружкой в шкафчике и поставил ее на стол. Он быстро встал за чайником и налил обжигающий кипяток в ёмкость. Программист не уследил откуда на столе появилась коробка свежего печенья, но она была очень даже вовремя. Кухню наполнил благоухающий аромат чая, который, чем-то напомнил ему запах вечеров в летних лагерях. - Я бы предложил чего покрепче, да ты нам ещё живой нужен. – сказал Прокопенко. - Нечестно. – буркнул Сергей. - Да ладно ты, успеешь ещё налакаться. – он нахмурил брови. – А вообще, бросай это дело. Далеко не уедешь при таком раскладе. Парень понуро уткнулся в свою кружку, вдыхал горячий пар, но не пил. - Ты чего такой смурной, Серёжа. Все же закончилось. Они не посмеют добраться до тебя, им нечего тебе предъявить. - Не в этом дело.. Разумовский впервый раз открыто посмотрел в лицо Фёдору Ивановичу. Последний не без удивления наткнулся на глубокий синий цвет глаз, которые выражали сложно определимые эмоции. Он был так близко, он был таким человеческим и домашним, что не верилось в реальность происходящего. - А, у вас есть что-нибудь поесть? – внезапно выдал он. - Сейчас посмотрим. – вопрос совершенно сбил полковника с толку. – Ну, есть борщ. Через пару минут на кухне сидели, увлечённо разговаривая, пожилой мужчина и, уплетающий борщ, Сергей. - …А я когда жил в дет.доме, я часто бегал с одним другом воровать булочки из столовой по ночам. Один раз, нас даже поймали на этом: столько шуму было. По ушам получили знатно. - Главное, чтобы булочки были хорошие, а то стоило это все ушей. - Конечно стоило. Сколько адреналина было. - Серёжа помолчал. – Вернуться бы сейчас в детство. Париться только из-за отметок и булочек. Даже готов снова быть вне себя от волнения перед экзаменами, лишь бы не это все. – он водил ложкой в тарелке. – А вы давно знаете Игоря? Я заметил, вы так близки. - Мальцом его ещё помню. С батькой, тоже Громом, хорошо дружили, но сгинул он рано. Знаешь, что я тебе скажу. – Прокопенко подался вперёд. – Громы все бешеные. Что отец Игоря, что Игорь – не удержишь их на месте. Внешность от матери взял, а характер от отца. - Мм..- в ответ промычал он. - Вы же знаете, что я люблю его? – решил рискнуть парень. Мужчина посмотрел на это зажатое от смущения рыжее лохматое недоразумение и рассмеялся. - Нужно быть полным идиотом, чтобы не понять этого. – он усмехнулся. – Когда вы в одной комнате между вами прямо искры летают. Ты думаешь, Игорёк затеял бы это все для обычного знакомого? - Ну.. - Вот тебе и ну. Федор Иванович, сам того не понимая, испытывал глубокую отеческую симпатию к юноше. Вид растрёпанных прядей, отблески уверенности на лице, которую не смогли до конца уничтожить все испытания, которые выпали на его долю. Не смотря на то, что он видел моменты его слабости, Прокопенко не переставал видеть в нем скрытую силу. Может, предыдущая напыщенность и кокетство были лишь образом для публики, но что-то все-таки было в нем мощное и загадочное. Искренняя улыбка Разумовского заставляла тепло мурашками распространяться в районе груди. Пусть он и совершил множество ужасных вещей, Игорь отчаянно оправдывал его перед ним. А если его выбрал Гром, то у мужчины не остаётся сомнений, что этот выбор правильный. Сергей прочувствовал непривычные ощущения, к которым привыкли люди, имеющие семью. Это участие Федора Ивановича, уютная кухня, весёлые разговоры, и даже борщ вызывали в нем глупое доверие ко всему, что находится рядом. Но его удовольствие от происходящего слегка портила, ещё оставшаяся, слабость. Он провёл несколько долгих часов подряд сидя за столом, заставляя свой ум напряжённо работать. Его состояние и без того оставляло желать лучшего после сильных успокоительных, которые медленно, но верно делали из него безвольную куклу. Сейчас ему хотелось просто лечь и лежать до тех пор, пока бесконечная головная боль не утихнет, а тело не перестанет болезненно ломить. Поблагодарив полковника, Разумовский поплелся до дивана, с которого началось его путешествие по квартире. Он свалился на него без сил и и через несколько минут уже провалился в сон. *** Образы стремительно сменялись. Все цвета смешивались в один, тени беспорядочно метались, хотелось закрыть руками уши, глаза, лишь бы спрятаться от этих жутких тварей. И везде эти пронзительные крики и тошнотворный запах крови. Он пробирался в лёгкие, оседая металлическим налётом на слизистой. От этого запаха закладывало уши, отвращение неотвратимо росло, а фантазия продолжала болезненно рисовать больше жара, больше крови, больше криков, больше страданий, больше.. больше.. больше... Оранжевый дым поднимался к такому же оранжевому, от полыхающего огня, небу. Земля была залита кровью, между языками пламени лежали кучки изуродованных трупов. Реальность колебалась и создавала помехи, как при просмотре повреждённой видеозаписи. Время от времени она судорожно искажалась неровными нервными линиям. Серёжа сидел на голенях, раскинув их в разные стороны, так что они создавали собой букву «W». Он опустил голову вниз, не сумев больше терпеть эти бешеные скачки из одного места в другое. Его мотало, как тряпичную куклу в разных направлениях. Он то падал, то его снова подкидывало вверх, с каждым движением картинки мигали и дергались, но, на счастье Разумовского, он остановился в более менее одной локации. Безветренное пространство душило своей духотой, а глаза слезились от едкого дыма. Среди всеобщей вакханалии голосов, он услышал голос, который негромко напевал смутно знакомую мелодию. Сначала парень не поверил своим ушам из-за абсурдности происходящего, но все-таки решился поднять голову. Он увидел высокую приближающуюся тень с длинным клювом сквозь завесу дыма. Сергей исподлобья выжидал, пока фантом подойдет. В это время, его глаза оставались беспристрастно синими. В 5 шагах от него величественно стоял никто иной, как великий Чумной Доктор. Черный костюм прекрасно облегал не менее прекрасную фигуру, чумная маска блестела в отблесках огня и сзади висел тёмный плащ. Так продолжалось несколько минут: Разумовский смотрел на Доктора, а он на него. Наконец человек сел перед ним на корточки, и тягуче и вальяжно стянул с себя маску. Наглое лицо Птицы с ухмылкой встречало упрямую серьёзность парня. - Даже ничего не скажешь мне? – веселился Птица. – Как тебе мое творение? Он раскинул руки в стороны и заливисто расхохотался. Какой-то несчастный лежал почти у его ног и вторая личность не преминула наступить тяжёлым ботинком на искалеченные пальцы. Человек жалобно вскрикнул и затих. - Мы ведь стремились к этому! Они все, - он махнул рукой в сторону трупов. – Они все заслужили это, они получили по заслугам. И наконец, справедливость восторжествовала. Птица говорил сбивчиво и взбудоражено, его лицо светились неподдельным восторгом и он искренне ждал похвалы. Но видя нечитаемого и хмурого Сергея, его энтузиазм медленно сполз. Программист поднялся на ноги, подошёл вплотную к Чумному Доктору и серьезно заглянул в глаза. Они были широко раскрыты, ярко-жёлтые, как аскорбинки из его детства, которые ему давали, когда он болел. Его – все еще голубые. Страха не было. Вообще не было. Кончился что ли. Да и устал он боятся себя, настрадался на свой недолгий век достаточно, но не сломался. Все чувства и страхи медленно иссякли под гнётом испытаний, осталась только голая внутренняя сила. Птица прерывисто дышал ему в лицо. Серёжа облизнул губы и произнес: - Сущность маниакального бреда состоит в непрерывно вибрирующей чувствительности. Ты слаб. Всегда был таким. Твоя ничтожность заставляет меня чувствовать жалость и неловкость. - ледяной тон. – Ты абсолютно не контролируешь себя и при этом смеешь прикрываться моими детскими страхами. А ты когда-нибудь чувствовал что-то кроме злости? Или твоя душа настолько сгнила, что ты стал долбанутым трусом? Злорадство было не свойственно Разумовскому, но все же в его глазах отразилось самодовольство. Вспыльчивый по своей натуре, Птица, моментально взбесился, оскалившись. - Как ты смеешь! – прошипел сквозь зубы он. - Заткни пасть или я выпущу тебе кишки прямо здесь, подонок. - Птичка разозлилась.. – Сергей прервал фразу бархатистым смехом. – Как же быть? Птица в резком порыве повалил его на землю. На Серёжиной шее сомкнулась чёрная ладонь с длинными темными ногтям, вторая личность, склонившись над ним и расправ лохматые крылья, все сильнее сжимала руку. Воздуха катастрофически не хватало, парень схватился за торс существа и пытался ослабить хватку. В этот момент, реальность снова начала колебаться и изменятся, земля ушла из-под них, и кряхтящий комок мужчин полетел куда-то в пустоту. Они летели, что-то все время задевая. Ощущение острых жёстких ногтей на шее смешался с чувством запаха крови и чужих криков. Сергей не смог, как ни старался, понять сколько они уже в воздухе. Казалось, время потеряло счёт. Наконец Птица и Серёжа глухо ударилась о твёрдую поверхность. Пернатый, не теряя времени, удобно уселся на бёдрах программиста. - Забери свои слова обратно, мерзкая поганая тварь. – прорычал он. - Да я лучше сам себе отсосу, чем откажусь от своих собственных слов. – раздражённо и одновременно нагло сказал парень. Желтые глаза Птицы безумно сверкнули. Фантом сверху вниз смотрел на распростертого на сухой траве Разумовского. Его глаза стали под стать медным волосам, такие же огненные, что казались чем-то нереальным. Он предпринимал слабые попытки освободиться, но их явно не хватало. В порыве ярости Птица схватил острую ржавую железку, найденную рядом с собой и со всего размаху вонзил ее ему в грудь. И еще раз. И еще, еще, еще. Кровь заполнила горло, заставляя захлебываться, а от боли все мысли развалились на миллионы кусочков и больше не собирались. Но Сергей продолжал смотреть на противника с вызовом, как бы говоря: «Давай, ударь еще раз.» Он залился хриплым булькающим смехом, от жидкости внутри и жизнь покинула его. *** Парень проснулся от того, что кто-то нежно, но настойчиво тормошил его за плечи. От пота, майка противно прилипла к телу, а волосы прилипли ко лбу. В ушах застрял звук бешено колотившегося сердце, перекрывающий все вокруг. Серёжа будто научился заново дышать: он хватал воздух ртом, как рыба на суше, он не понимал почему, но ему казалось, что если он не вдохнет как можно глубже, то случится что-то непоправимое. Разумовский быстро сел на диване и неверным движением коснулся груди, куда приходилось многочисленные удары Птицы, но обнаружил только упругую горячую кожу. Пусто. Ни единой царапинки. Наконец его внимание переключилось на человека, который успокаивающе приобнимал его за плечи. - Тише, тише. – шептал Федор Иванович. Программист медленно повернулся к полковнику и поймал его взгляд своими тёмными сероватыми глазами. Прокопенко заботливо положил ему руку на лоб, отбрасывая влажные яркие пряди. - Небольшой жар. – он улыбнулся. – Температура обычно к вечеру поднимается, этого можно было ожидать. - Спасибо. – произнес он в ответ. – Спасибо.. - Было бы за что. - Я, наверное, в душ. – оттенок глаз Сергея снова принял пронзительно-голубой оттенок. Прокопенко читал газету в соседней комнате, когда до него донеслись тихие стоны и бормотание. Поднявшись проверить источник звуков, он заглянул в комнату Разумовского. В глаза бросился метавшийся на диване юноша, который повторял что-то нечленораздельное. Его щеки горели румянцем, на лбу выступила испарина, а пальцы комкали тонкий плед. Федор Иванович поначалу встревожился: он успел проникнуться к этому притягивающему неприятности человеку, поэтому поспешил к нему. Склонившись над ним, он аккуратно коснулся тощего горячего плеча. Это абсолютно не оказало никакого влияния на Серёжу. Он по-прежнему дрожал всем телом, не обращая внимания на прикосновения. Затем полковник перешёл к более жёстким методам, слегка приподняв над диваном за плечи, он слегка потряс парня. Его голова безвольно упала назад, но в ту же секунду приняла прежнее положение. На него уставился замутнённый взгляд, но скоро Разумовский уже истерично хватал воздух ртом. Прокопенко дал ему время успокоиться самому. Он слегка приобнял его за плечи, когда тот принял более менее вертикальное положение и зачем-то ощупывал свою грудь. Он догадывался, что расставание с препаратом пройдёт не без последствий, но они оказались почти незначительными. Из видимых: небольшая температура и, пожалуй все. Сергей, как ни крути, оставался сильным человеком. У всех бывают сложные периоды. И он не сдался, он видел это. Разумовский стянул с себя взмокшую одежду и забрался под горячий душ. Вода приятно согревала тело, заставляя напряжённые мышцы расслабиться. Жидкость постепенно смывала остатки сна и ум приходил в относительную ясность. Сергей вылез из ванны и натянул на себя ту же самую одежду. Он утомленно облакотился на раковину, с потяжелевших волос капала вода. Программист поднял глаза на зеркало, висевшее перед ним. За его спиной стоял Он.