Дон Вонгола

Стул пролетел пару метров и с грохотом упал на пол в центре комнаты. Умение держать лицо никогда не отказывало ему на публике, но наедине с собой можно было сбросить вечно спокойную, улыбчивую маску и дать волю настоящим эмоциям. Разумеется, несчастная мебель не была ни в чём виновата, однако сорваться хоть на чём-нибудь очень уж хотелось, а потому, хозяин комнаты, пнул первое, что попалось на глаза. Раздражённо хлопнув дверью, он прошёл внутрь небольшой комнаты и упал на кровать. Дрожащие от негодования пальцы слушались плохо, ослабить петлю на шее, коей чудился форменный чёрный галстук, получилось лишь с третей попытки. Пиджак казался тесным и невыносимо жарким, а тугой кожаный ремень особенно сильно впивался в живот, и всё это усугубляло и без того паршивое настроение. Причины для него имелись весомые: все его грандиозные планы на будущее чуть не накрылись медным тазом и от любого неосторожного движения рисковали и вовсе свалиться в бездну. В одну секунду его положение стало очень шатким, казалось, будто ещё немного и у него окончательно выбьют землю из-под ног. И всё из-за того, что дон Вонгола внезапно впал в маразм! Иначе череду последних его странных решений было не объяснить. Впрочем, об этом он сможет подумать и позже, сейчас есть дела поважнее. Рука выудила из кармана брюк телефон и поспешно набрала номер. *** Коридоры в этот день казались особенно отвратительными: в нежных тонах, освещённые солнцем, приветливые и жизнерадостные до тошноты. Хотелось выколоть себе глаза, лишь бы не видеть всё вокруг, окружение буквально добивало своим позитивом. Массимо брёл по поместью безо всякого настроения. Просто заняться было нечем, вот и решил прогуляться до библиотеки. А, может быть, выйдет на улицу и походит в саду. Без разницы, как убить время, лишь бы не сидеть в комнате, в которой даже стены давили. Он ненавидел Сицилию и терпеть не мог, когда отец привозил их сюда по делам или на отдых. Каждый день на этом острове тянулся как год. Год, проведённый в социальной изоляции. Во Флоренции остались родной и не такой вычурный и раздражающий дом, да и знакомое окружение всяко лучше чем этот напыщенный особняк с такими же пафосными рожами вокруг. А теперь, получается, что побыть в знакомой и родной атмосфере почти не получится, не успеют они вернуться с этого проклятущего острова, как ему снова придётся собираться и уезжать в школу. Это выглядело, как издевательство. Впрочем, школа была не самым худшим вариантом. Далеко не самым худшим. Напротив, Массимо там даже нравилось. А как может не нравиться, когда впервые именно на тебе концентрируется всё внимание окружающих? Когда именно с тобой все рвутся поговорить, к тебе стремятся набиться в друзья, с тобой за одной партой мечтает сидеть каждый первый, твоё мнение важно по всем вопросам, а твоя благосклонность определяет чей-то статус… хоть где-то его статус, пусть и младшего, но наследника Вонголы, имел недюжинный вес! Тяжкий вздох отразился от кремовых стен. Да уж, с этого момента только в школе на него всем и не будет плевать. Дома же теперь есть старший, лучший, младший ну и, тот, четвёртый, который никакой, иногда с ними рядом ошивается. Массимо горько усмехнулся — раньше от забвения его спасал хотя бы статус самого юного из сыновей, его любили как младшего и старались уделять внимание. А потом появился этот уличный оборвыш, и всё изменилось. Кажется, в тот же миг все забыли, что когда-то вообще существовал какой-то там Массимо. Жалкая участь невидимки в собственной семье. Зубы закусили губу до боли, чтоб заглушить обиду. Да ну и похуй! Он и сам всё равно старался дома лишний раз не отсвечивать. Откуда-то из-за угла послышался слабый шорох, заставивший вынырнуть из мыслей и рефлекторно напрячься. Удивительно бесшумно, Массимо отпрянул, затаившись за поворотом, и стал наблюдать. Правда, картина предстала не сказать, чтобы очень уж интересная, всего лишь неразлучная парочка Энрико и Серджио. Кажется, старший братец рассказывал там что-то про свои уроки с Висконти. Массимо тихо фыркнул — интересно, эти двое хоть когда-нибудь друг от друга отлипают, кроме как по делам? Он уже развернулся и сделал, было, шаг назад, чтобы уйти, как вдруг услышал: — Ну, и чего ты там мнёшься? Едва не споткнувшись на ровном месте, он нервно обернулся. Но, как оказалось, зря — Серджио окликнул отнюдь не его. В другом конце коридора нерешительно переступал с ноги на ногу Федерико. Поза зажатая, голова опущенная, глаза бегают по сторонам, будто в панике, а пальцы беспрерывно теребят край свободного пиджака. Это выглядело настолько неестественно, что казалось, брат хочет что-то спрятать. Даже острые плечи ссутулились, словно пытаясь прикрыть вытянутую фигуру. — Да я… тут… — замямлил в ответ он себе под нос. Н-да, спасибо, что бабушка не видит этого позора. Интересно, и куда же делась вся его самоуверенность? — Ну? — приподнял бровь Серджио, всё ещё ожидая ответа. — С тобой всё хорошо? — на лице Энрико отразилась обеспокоенность. — Ты что-то хотел? — Да, — выдохнул Федерико, наконец, замерев. Правда, всё ещё настолько напряжённо, что больше походило на внезапный паралич или судорогу. — Я хотел… хотел… хотел поздравить тебя! — наконец нашёлся он, выдавив из себя натужно-радостно, сорвавшись на какие-то истеричные нотки. И улыбка на губах совсем кривая, больше похоже на гримасу от зубной боли. — А то вчера так и не удосужился, совсем забылся. Ты же теперь официальный наследник, это такое событие! Круто, я очень рад за тебя! — он прервался, чтоб выдохнуть и, по-видимому, собраться с мыслями. — У меня по такому поводу даже есть подарок для тебя. Он снова замер с неестественной искривлённой улыбкой, напоминая неодушевлённого робота, словившего системный перегруз. — И? Что за подарок? — осторожно поинтересовался Энрико после неловкой паузы. — А, да, сейчас… Однако Федерико лишь рефлекторно дёрнул рукой и никак больше не пошевелился. Тц, ну и цирк! — С тобой точно всё в порядке? — беспокойство в голосе Энрико стало гораздо различимее. Кажется, поведение братца его начинало не на шутку волновать. — Ты сейчас ведёшь себя даже более странно, чем обычно. Может тебе нужна помощь? Массимо прыснул. Ага, помощь врача. Мозгоправа. И уже давно. Ровно с тех пор, как кто-то головой стукнулся и помешался на первенстве и наследовании. Только вот были подозрения, что врач уже ничего не исправит — случай очень уж запущенный. — Полагаю, он просто в раздрае, — похлопал по плечу старшего Серджио. — Не будь к нему так строг. Всё-таки вчера у него был непростой вечер. Хоть и в тесном кругу семьи, но всё же отец огласил наследника. И им оказался не Федерико, как он мечтал долгие годы. Должно быть, это очень обидно и унизительно, когда на желанное место выбирают другого. Ох, прости, я тебя не задел? — деланно обеспокоенно спросил он у Федерико, которого будто в воду опустили. — Иногда правда бывает неприятной. Губы сами по себе расползлись в злорадном оскале. Было какое-то особое удовольствие в том, чтобы наблюдать, как кто-то сбивает с зазнавшегося братишки спесь. Тот весь скукожился, как пристыженный и вмиг оробевший мальчишка, растеряв последние капли своей и без того разошедшейся трещинами бравады. Так его! А Серджио-то хорош! Едва ли не слово в слово вернул обидчику его же поддёвки. Наверное, за это Массимо приёмного брата всё же, по-своему, уважал. Серджио всегда мастерски умел ловить баланс между мягкостью и беспощадностью. — Так что ты хотел передать? — прокашлявшись, осторожно поинтересовался Энрико в тщетной попытке нарушить образовавшееся гнетущее напряжение. — А? — отозвался Федерико, растерянно проморгавшись, будто только что вспомнил, что вообще-то он не в одиночестве и до этого с кем-то там разговаривал. — Да, точно, — он похлопал руками по пиджаку, обыскивая его и пытаясь что-то нащупать в карманах. — Вот чёрт! Кажется, я оставил в другом пиджаке. Лучше тогда в другой раз передам. — Он спешно развернулся на каблуках и понёсся прочь, не оборачиваясь. Что ж, это было полное фиаско. — Жёстко ты с ним, — пристыдил Энрико сводного брата, когда Федерико отошёл достаточно далеко, чтоб не слышать. — Не более, чем он того заслужил, — непринуждённо пожал плечами Серджио. — Должно быть, вся эта ситуация с назначением его очень здорово задела. Нервничает, — вздохнул старший, на что его собеседник лишь отмахнулся. — Ничего, переживёт. Дальше Массимо потерял интерес к разговору этой парочки и, еле дождавшись, пока эти попугайчики-неразлучники скроются из виду, поспешил нагнать Федерико. Сделать это оказалось не так просто — брат буквально улетел вперёд, а с его длинными ногами и шаг у него был широкий. Но всё же Федерико обнаружился на спуске к тренировочным помещениям. Должно быть, собирался слить негатив через упражнения с пламенем — вполне в его стиле. Массимо тихонько подошёл вплотную. — Да уж, ну и позорище же это было! Судя по тому, как братец подпрыгнул и мгновенно сгруппировался, а по кончикам его пальцев пробежали искры, он слишком сильно ушёл в себя и перестал замечать мир вокруг, расценив чужое появление как угрозу. Как глупо. Впрочем, может быть, у него просто талант всех пугать? Уже второй раз за два дня, однако. — О чём это ты? — раздражённо спросил Федерико, наконец сообразив, кто перед ним. — Ну, там, в коридоре, — пояснил Массимо, кивнув в нужном направлении. Рожа братца мигом исказилась не просто раздражением, а натуральной злостью, пойдя красными пятнами то ли от гнева, то ли от стыда — чёрт его разберёт, в случае Федерико они почти идентичны. — С какого хера ты решил, что можешь подслушивать чужие разговоры, выродок?! — взорвался он, едва ли не истекая изо рта пеной от бешенства. — С того же, с которого ты позволяешь себе оскорблять меня, урод! — не остался в долгу Массимо, тут же вспыхнув в ответ. — Хочешь совет? Научись захлопывать ебало, пока не поймал им чей-то кулак! Жить станет намного проще! Старший прикрыл глаза, одними губами просчитав до семи, после чего выдохнул, возвращая себе самообладание. — Катись отсюда, пока я сам тебя в шею не погнал, — мрачно посоветовал он, вновь направляясь к лестнице, но пальцы Массимо внезапно вцепились в рукав пиджака брата, тормозя. — Постой, — тоже уже более спокойно, но также мрачно обратился тот. — Я не подслушивал. Просто случайно увидел, — соврал и не моргнув он. — Знаешь, зря ты так загоняешься. Оно того не стоит. — О, прошу! — страдальчески закатил глаза Федерико. — Только не надо сейчас задвигать мне всю эту подбадривающую чушь, якобы титул — ерунда, нет разницы, кому он достался и прочую чепуху, ладно? Может, для вас с Энрико оно и так, а я отношусь к серьёзным вещам — серьёзно! — Вот именно поэтому и не стоит. Ты действительно относишься к этому серьёзней, чем я. И чем Энрико. И, кажется, даже сильнее, чем папа. Мне кажется, что с такими условиями тебе не стоит так переживать, — неожиданно серьёзно подтвердил Массимо. Федерико несколько присмирел и взглянул на брата уже не с раздражением, а с любопытством и заинтересованностью. — О чём ты? — Ты же собирался вниз, да? Пойдём-ка вместе, я тоже не откажусь слегка потренироваться. А то, кажется, в этой поездке я чересчур расслабился. Массимо похлопал брата по плечу, уже сам увлекая его вниз по лестнице в тренировочное помещение. — Я не говорю ничего нового, ты же всё это знаешь и сам, разве нет? Ты же сам осознаёшь, что ты лучше, чем Энрико. Ты ведь поэтому не отдал ему то, что хотел, так? Нет, не переживай так, я вовсе не собираюсь тебя в этом упрекать. Думаю, ты поступил правильно. — Да ну, неужели? — в голосе старшего слышен явный скепсис. — Ну, я не совсем про вручение того злосчастного подарка. Кстати, а что подарить собирался? — полюбопытствовал Массимо, придерживая перед братом дверь в раздевалку. Они оба взяли комплекты сменной одежды, в которой удобней было бы заниматься, и начали переодеваться. — Уже не важно. Ближе к теме, — велел Федерико. — Ладно. Я, скорее, про сам жест. Может, ты и сам не осознал, но ты только что кинул новому наследничку вызов, ясно дав понять, что не смиришься с таким положением дел. Типа, ты же понимаешь, как это выглядело со стороны, да? Вымученная улыбка, явно неискренние поздравления, отказ от собственной идеи с подарком. А в конце ты просто развернулся и ушёл. Поверь, этого достаточно, чтобы дать понять, что выбывать из этой гонки ты не собираешься. И лично я считаю, что это неплохо. — Признаться, это совсем не тот итог, которого я хотел… — как-то совсем растерянно выдохнул Федерико, очевидно и вправду только сейчас осознав свои же действия чужими глазами. — Что поделать? — развёл руками младший. — Сожалеть уже как-то поздновато, да и надо ли? Если ты уверен в себе, то действуй. Тем более что Энрико после такого явного вызова точно бездействовать не станет. — Ты говоришь бред! — резко снова вспыхнул Федерико, но затем взял себя в руки. — Это не похоже на Энрико, он бы не стал поддерживать конфликт. Он совершенно не такой. — Не сомневаюсь. Но ты, братишка, упускаешь из виду, что наш старшенький-то не в вакууме существует. И вокруг него есть люди, которые имеют достаточное влияние, чтобы его направлять. А он же мягкий, как подтаявшее маслице! Думаешь, такого сложно вести за ручку к нужным действиям? Братья вышли в просторное пустое помещение. По соседству был и оборудованный зал, но он больше годился для наработки техники и физических упражнений. Признаться, Массимо рассчитывал, что именно туда они и направятся, но, кажется, Федерико расценил его предложение о совместной тренировке как вызов на спарринг. И, видимо, возражения не принимаются. Они встали друг напротив друга и заняли боевые стойки. Массимо робко сжался, ощущая неуверенность. Глаза же Федерико наоборот, пылали решимостью. Эх, ну вот кто за язык тянул тренировку предлагать? Теперь вместо манекенов братец оторвётся на нём. — О ком ты говоришь? — вернулся к разговору Федерико, стремительно сорвавшись с места и делая резкий выпад. Массимо успел сориентироваться в последний момент, увернувшись от удара кулаком, объятым насыщенным тёмно-оранжевым пламенем, гораздо более жёстким, чем у него самого. — А ты не догадываешься? — Массимо атаковал в ответ, в одно движение зайдя за спину и попытавшись нанести удар. Собственное пламя вяло разгорелось на ладони. Наверное глупо, но Массимо побаивался его. Пламя пробудилось в нём гораздо позже, чем в братьях и от природы было довольно слабым, но, тем не менее, опасным. Слушалось владельца оно, отчего-то, очень плохо, постоянно расплёскивалось и срывалось, грозя подпалить всё вокруг. Из-за этого были опасения, и Массимо старался своё пламя лишний раз не использовать. Но, к сожалению, в спарринге без этого было никак. — Ты о Серджио? Думаешь, он стал бы так делать? Федерико легко развернулся и поймал удар на блок одной рукой, второй же нанёс скользящий удар по животу противника, отбросив того назад. Массимо прокряхтел от боли, поднимаясь на ноги. Конечно, ранить его брат не собирался — на кулаке, нанёсшем удар, пламени не было, пусть он и был укреплён им. Однако, всё равно, ощущения не из приятных. Братец казался тощим, но на деле всё его тело успело обрасти крепкими мышцами, отчего и сила была немалой. Вдобавок, он был старше. Массимо прикусил щёку. А ведь будь они ровесниками, ему бы ничего не стоило заломить Федерико чисто массой. Наверное, тогда бы тот подрастерял всю свою снисходительность и превосходство, наконец почувствовав себя лузером по сравнению с чужой силой. Ничего, когда-нибудь время придёт, Массимо не собирается оставаться на всю жизнь неумелым подростком. — Ты в этом сомневаешься, — прозвучало утвердительно. Массимо снова напал, пытаясь достать ловко уходящего от атак Федерико. В отличие от брата, он своё пламя тушить не собирался. — Ты на самом деле такой идиот? Раньше я за тобой этой тупости не замечал. Разочаровываешь, — говорил он между ударами, загоняя брата и не давая тому времени и пространства на контратаку. — Сам прикинь: ты постоянно подкалываешь Энрико, нарываешься на конфликты, недавно и вовсе сильно разругался с Серджио, заявив, что он в семье никто и просто приёмыш, чьё желанное место вырвали у него из-под носа и отдали другому. А тут папа, по сути, проделывает то же самое с тобой. Думаешь, Серджио упустит этот шанс? — К твоему сведению, мы ещё вчера об этом поговорили и уладили конфликт. Серджио простил, — Федерико всё-таки смог выкроить момент, чтобы атаковать самому, но его пылающая красно-оранжевым рука была поймана на блок прямо перед лицом младшего. — Да ну? А по-моему, уже сегодня он ясно дал тебе понять, что это ни фига не так. Стал бы он иначе давить на больное? — Массимо пнул коленом во впалый живот, откинув Федерико назад и снова активно наступая. — Разуй глаза и включи уже мозг. Ты перешёл грань и теперь, будь уверен, тебя заставят расплатиться. Серджио уже настраивает Энрико против тебя. Стоило тебе отойти, он сразу принялся нашёптывать братику, как неплохо было бы тебя проучить и поставить на место, чтоб не задавался, — он усмехнулся. — Не сказать, чтобы я был с ним не согласен. — Тогда почему ты сейчас говоришь это мне? Массимо ловко ушёл от удара, поднырнув под чужим плечом и толкнув противника локтем в грудь. — Потому что мне ещё не отказал разум, и я знаю на кого делать ставку. Честно? Ты та ещё заноза в заднице. Но ты хотя бы не бесхребетный хлюпик, не имеющий собственного мнения. Если и выбирать, то лучше уж тебя. А гонора тебе поубавить ещё будут возможности. — И… что они собрались делать, чтоб осадить меня? — поинтересовался Федерико. — Да я откуда знаю? — пожал плечами Массимо. — Но я бы на твоём месте за своими хранителями ой как следил. А то у Энрико только Гроза, у тебя же все, кроме Грозы, а так как с титулом наследничка тебя уже официально прокатили, тебе они вроде как и без надобности… сечёшь, к чему клоню? Федерико на секунду замялся, и этой форы Массимо хватило, чтобы с силой врезать с локтя в чужой нос, разбив его в кровь. Собственное пламя начало расплёскиваться, и Массимо разорвал дистанцию, туша его, пока пламя не вырывалось из-под контроля окончательно. — Думаю, на сегодня с меня хватит, — сказал он так и застывшему, держащемуся за нос, старшему брату. — Подумай над моими словами и не расслабляйся. И он ушёл, спиной ощущая растерянный и встревоженный взгляд. Слабо ухмыльнулся. Представить себе, что Федерико переступит через гордость и пойдёт сам расспрашивать Энрико и Серджио — нонсенс. А те двое и не заметят в поведении братца ничего подозрительного — он сам сделал всё, чтоб его считали невыносимым и не удивлялись всё новым агрессивным выпадам. Надо же, возможно, в каком-то смысле, быть невидимкой не так уж и плохо. *** Старый заброшенный кирпичный склад освещался полуденным солнцем, оно нагревало камни и придавало обстановке вполне дружелюбный вид. Атмосферу не портили даже обожжённые метки на стенах и полу, а запёкшиеся остатки горелой кожи и крови — печальные свидетельства недавней трагедии — казались почти незаметными. — Опаздываешь, Винченцо, — констатировал Фабрицио, обернувшись на скрипнувшую дверь. — Ты решил меня упрекать? Как глупо. Я делаю тебе одолжение, не забывай. Пожалуй, слишком большое. Знаешь, чего мне стоило выбраться сюда? Мальчик привычно нахмурился, подходя ближе. Его рука ловко выудила из кармана новых брюк небольшой тюбик. — Бери, что хотел, и на этом наши пути расходятся. — Что ж, ладно. Но постой! — бегло осмотрев мазь, старик спрятал её в карман. — Раз уж ты всё равно нашёл возможность выбраться, может, поговорим? — Нам не о чем разговаривать. — Ну что ты! — всплеснул руками Фабрицио, опустившись на корточки рядом и несколько фамильярно приобняв мальчишку за плечи. — Брось, Винченцо, нечужие же люди. Почти семья, можно сказать! Мне интересно, как ты там, после переезда в богатую жизнь. Отлично выглядишь: чистый, сияешь, одет с иголочки! — Ты закончил рассыпаться в комплиментах? — припечатал его мрачным вопросом мальчик. — Тогда, я лучше пойду. — Ох, точно, понимаю, — виновато покивал Фабрицио, демонстрируя щели меж желтоватых зубов. — Прости, я не подумал. Должно быть, тебя угнетает это место. Особенно после смерти Витале. — Витале тут не причём. Меня ждут. Он попытался скинуть с себя чужие руки, но старик ловко перехватил его за запястье, притормозив. — Конечно-конечно. Но позволь последний вопрос, — хватка резко стала жёстче, сдавливая руку. — Кто ты такой? Вопрос на пару секунд повис в наступившей тишине. Вопреки ожиданиям, мальчишка ни капли не напрягся. Напротив, как-то облегчённо выдохнул и улыбнулся, непринуждённо встрепав волосы. — Имя перепутал, да? Вот что меня выдало, — голос теперь тоже совершенно не походил на мальчишеский. Это был голос явно взрослого парня, пусть и молодого. — Что ж, я рад, что можно закончить это бессмысленное шоу. — Покажи мне своё лицо, — потребовал старик, но самозванец лишь рассмеялся. — Я не обязан этого делать. Отдаю должное, уловка была хороша: незамысловатая, но достаточная для того, чтоб незаметно подловить. — Если обмениваемся любезностями, то позволь сказать, что и твой маскарад был весьма неплох, — ответил комплиментом Фабрицио. — Если я не ошибаюсь, это способности Тумана? Недурно, недурно. Жаль, конечно, что эти фокусы тебя не спасут, — со всех сторон послышались тихие щелчки взведённых предохранителей. Из теней и из-за углов выступили люди, их руки уверенно направляли дула на мальчишку. — Ты же не думал, что я не перестрахуюсь как раз на такой случай, не так ли? Глупо было являться сюда в одиночку. На лицах окруживших их людей были холодный расчёт и решимость, спины выпрямлены, позы готовы к бою. Когда пальцу придёт время скользнуть на курок и нажать, ни один из них не дрогнет в сомнении. Так почему этот мерзавец, прикинувшийся мальчишкой, находясь на перекрёстке огня, так расслаблен и невозмутим? — Глупо было полагать, что я вообще явился бы сюда, не будь уверен в своих силах. Внезапно фигура мальчишки пошла трещинами, распавшись на десятки небольших, но бритвенно-острых осколков. На долю секунды замерев, они стремительно ринулись в разные стороны атакуя. Одновременно с этим, одна из стрелков резко провернулась вокруг своей оси, открыв огонь из ручного пулемёта по своим же союзникам, вынудив разбежаться в стороны. — Стреляйте! — выкрикнул кто-то, и отовсюду сразу посыпался град пуль. Фабрицио метнулся в угол, спешно прячась за кучей наваленного хлама и наблюдая за развернувшейся перестрелкой. Надо выкроить момент и промчаться до двери, но как это сделать? Свинцовая смерть так и свищет по небольшому пространству, рикошетя от стен. Даже в импровизированном укрытии совсем небезопасно — будто в подтверждение, пуля просвистела совсем рядом с лицом, Фабрицио едва успел отпрянуть, а уж добраться до двери на другом конце комнаты под таким ожесточённым обстрелом, и вовсе казалось невозможным. Женщина, что начала это всё, успешно уходила от огня противника, ей удалось добежать до стола, за которым ещё два дня назад Фабрицио с товарищами раскидывал партию в карты, перевернув его набок, она перескочила и присела, укрывшись за столешницей, как за баррикадой. Быстро расположив на верхней грани ствол пулемёта она нажала на курок. Затараторила частая очередь, заставившая нападавших разорвать дистанцию и отступить. Противники тоже беззащитными оставаться не собирались, двое из них перезарядили свои винтовки, покрывшиеся зеленоватым током, разбежались в разных направлениях и выстрелили в сторону друг друга. На этот раз вырвались не пули, а два зелёных электрических луча, отгородивших часть союзников, стоявших в отдалении от стола. И хоть женщина была точна и метка, половина её пуль, попадая в электрическое поле, будто отсеивалась, не достигая своих целей. Тем не менее, ближние к ней люди всё ещё оставались доступны. Выстрел — ранен, другой выстрел — убит. Впрочем, ей и самой приходилось несладко. Пули то и дело пролетали в опасной близости над её головой, заставляя пригибаться и лишая нормального обзора. — Мне это надоело! — вскипел один из стрелков, и ствол его винтовки на секунду вспыхнул жёлтым свечением. Грохот ударил по ушам, когда он спустил курок, и небольшой светящийся заряд снёс половину стола, за которым пряталась женщина. Та едва успела отскочить, но её всё же задело, опалив край строгих брюк. — Чёрт — выругалась она, наблюдая, как другие, следуя чужому примеру, также начали перезаряжать оружие. — Корви, хватит драматичных пауз! Тут помощь не помешает! В её сторону полетел шквал щедро сдобренных пламенем снарядов. Закинув пулемёт на плечо, она разогналась и прыгнула на стену, пробежав по ней прямо над волной огня. Кажется, не задело её лишь каким-то неведомым чудом. Оттолкнувшись ногами, она спрыгнула вниз. Быстро перехватила одного из нападавших и заслонилась его телом, как живым щитом. Её рука крепко сжала его руку, держащую пистолет. Вспышка красного, и вот уже из чужого оружия летели сгустки пламени, оставляющие глубокие пробоины на всём, что вставало у них на пути. — Разошлись! — рявкнул кто-то в толпе, но успели не все — двоих поразило прямо в живот, они упали и затихли. — Стреляйте! — велел всё тот же человек, вскинув оружие и снова зарядив его жёлтым импульсом. Кажется, он был тут лидером. — Но там же наш! — возразил ему другой, что был рядом. Первый оскалился, секунду соображая, что делать, а после мощный залп из винтовки пролетел рядом с головой противницы, оставив на кирпичной стене внушительную вмятину. На свою беду женщина рефлекторно обернулась, и каменная крошка попала прямо ей по глазам, а поднявшаяся тяжёлая пыль вызвала сильный кашель. Этой форы хватило пленнику, чтобы вывернуться из хватки и жёстко оттолкнуть её к стене, он впечатал тело женщины в кирпичную кладку выбив тем самым сдавленный хрип. — А теперь прикончи её! — прозвучал приказ. Дуло нацелилось прямо в голову пытающейся подняться женщины. Палец скользнул на курок, мягко его продавливая. Секунда. Один удар пульса. Красная вспышка. И раздался вскрик. Стрелок машинально одёрнул руку, в запястье которой впились острые осколки, засев глубоко в плоть. Выстрел пришёлся мимо, хоть всё же оставил ожог на щеке противницы, подпалив чёрные волосы. — В чём дело? Вместо ответа незадавшийся убийца лишь нервозно обернулся, поднимая руку, из которой в местах осколков сочилась вязкая чёрная жидкость. — Это что за чертовщина? — потрясённо выдохнул один из нападавших. Внезапно жидкость встрепенулась и выбросила множество чёрных щупалец, вцепившись в чужое лицо. Раздался новый вскрик, пронизанный то ли страхом, то ли болью. — Что это?! — Туманы решили, что могут рваться в бой — гневно процедил лидер сквозь зубы, настороженно оглядываясь по сторонам. Из пола выросли три зеркала. Солдаты напряглись, не спеша возобновлять бой. Отражающая гладь одного из зеркал пошла лёгкой рябью, будто с ней играл неуловимый ветер. — Кажется, там что-то есть — вгляделся в зеркало человек, стоящий к нему ближе всех. Он даже сообразить не успел, как сквозь стекло вынырнули бледные руки с почерневшими гнилыми пальцами и вцепились в его галстук, потянув за собой. Он в страхе отшатнулся, но вместо желанного спасения, угодил прямо в ловушку. Стоило ему лишь слегка коснуться второго зеркала, как он тут же провалился в него, оказавшись взаперти по ту сторону. — Огонь! Обстрел возобновился, но усилия были тщетны. Зеркала не спешили разбиваться на куски, будто выстрелы проходили мимо, ничуть не задевая их. Третье зеркало звонко треснуло, распавшись на крупные острые осколки, опасно сверкающие гранями. Они мигом направились на противников, угрожая глубокими порезами. Из первого же протянулись щупальца, как те, что выползли из раны, и атаковали. — Что ж, кажется, время проверить эту штуку — цыкнул командир, отпрыгнув в сторону от щупальца и уклонившись, чтоб осколок не впился в горло. Его рука выловила из кармана пиджака небольшую механическую сферу, нажав на кнопку он чётко запустил её в центр между зеркал. Словно лепестки, стенки сферы разошлись, и наружу вырвалась мощная голубая волна, омывшая всё пространство. Зеркала начали вибрировать и подвисать, частично растворяясь. — Эффектная картинка, а на деле всего лишь суррогат — усмехнулся лидер, скосив глаза в сторону изрядно потрёпанного боем комода. Щелчок, жёлтый свет — обгоревшая мебель разлетелась на куски, и послышался приглушённый стон. Молодой блондин упал на колени, выронив из рук небольшое круглое зеркальце. В то же мгновение все иллюзии окончательно пропали, развеявшись неясной синей дымкой и выпуская из своего плена тех, кто успел в них угодить. Кажется, парню сильно попало — он обнимал себя за выбитое окровавленное плечо, а его лицо искажала гримаса боли. — Фокусник покидает арену, время поднять занавес — победно произнёс лидер, держа поверженного врага на прицеле. Парень поднял на него глаза, опасливо покосившись на дуло винтовки. Тем временем двое скрутили его пособницу, разоружив и с силой ударив головой о кирпичную кладку. Блондин, было, сорвался с места на помощь, но холодный ствол остановил его, уперевшись в щёку. — Так-то, парень. Лучше не рыпайся — посоветовал лидер, скользнув оружием от щеки ко лбу и плотно прижав. — Не то у тебя положение. Внезапное удушливое хрипение из-за спины заставило мужчину обернуться. С расширившимися от ужаса глазами, он наблюдал, как его союзники откидывают оружие и хватаются за горло, заходясь кашлем. — Эй, прекрати это! — прикрикнул лидер на всё так же стоящего перед ним на коленях парня. — Тебе это уже не поможет, я просто снесу тебе голову. — Вперёд. — безразлично отозвался тот. — Только я тут не приделах. Из стен резко выскочили десятки острых копий, вонзаясь в задыхающихся людей. Лидер успел отскочить, но, кажется, у него тоже стало мало воздуха в лёгких. Мужчина выронил оружие и схватился за горло, пытаясь сделать вдох. Испуганный, он в мольбе взглянул на пленника, но тот лишь отвернулся, не собираясь помогать. Вместо этого он попытался дотянуться до своего зеркальца, но как только его пальцы приблизились, оно раскрошилось мелким блестящим песком. Тогда он постарался достать оброненную врагом винтовку, но и тут ждала неудача — раненное плечо свело болью, не давая преодолеть всего несколько сантиметров. Внезапно тени будто ожили, становясь гуще и плотнее. Лидер сдавленно закричал, когда его оторвало от земли и подняло в воздух, медленно засасывая в тень. Через секунду из места, где он пропал, выплыла крупная высокая фигура — мрачный темнокожий мужчина в строгом деловом костюме. — Надо же, не думал, что буду рад тебе. — мягко, но безрадостно усмехнулся блондин. — Полагаю, теперь мне стоит поблагодарить Койота за слежку? Мужчина ничего не ответил, не спеша подходя ближе. Его ладонь тяжело опустилась на лоб парня, проведя по нему, и блондин сначала сонливо прищурился, а после и вовсе, похоже, заснул крепким сном, мешком свалившись на пол. Фабрицио затаил дыхание, чтобы ничем не выдать своё присутствие. Всё, что происходило здесь, было страшно, но этот мужчина… от него веяло каким-то невообразимым холодным ужасом, сковывающим каждую клеточку. Не было сомнений, что он — угроза посильнее, чем все, кто уже безжизненно истекал кровью на полу. Дела плохи, все союзники повержены, а враг силён, свеж и готов атаковать. Нужно срочно выбираться! Пока ещё не стало совсем поздно! Призвав к себе всю свою решительность и мысленно досчитав до трёх, Фабрицио задержал дыхание и со всех ног рванулся к двери в последней слабой надежде сбежать. Ещё чуть-чуть, и получится, выход уже близко! Он ускорился, насколько только позволяло его состарившееся тело, но почти тут же резко затормозил в полушаге от того, чтобы не напороться грудью на выросшие из-под земли лезвия, преградившие выход. Пара сантиметров, и он оказался бы нанизан, как бабочка на булавку. Чёрная тень нависла грозовой тучей за спиной. Мужчина подошёл совершенно бесшумно, но его давящая энергетика дала почувствовать его приближение. Внутри забилась паника и предчувствие чего-то нехорошего. Фабрицио опасливо обернулся, столкнувшись взглядом с безжизненными, пустыми бельмами на фоне чёрных белков. *** Занзас в недоумении осмотрел книгу, с цветной обложки которой ему как-то слишком дружелюбно улыбались нарисованные герои. — Это для детей, — скривился он, без сожаления отбросив книгу в сторону. — Точное наблюдение, — усмехнулась Восьмая, удобно устроившись в кресле и закинув ногу на ногу. — Я не буду это читать, — сразу же заявил мальчик, сложив руки на груди. Внутри зажгло и запершило, и он закашлялся. Странно, вроде нигде не простывал, а кашляет весь вечер. Да и голова гудит, не даёт собраться с мыслями. — Это глупо. — И вовсе нет, — возразила Даниэла. — Тебе как раз по возрасту, да и учиться читать на сказках тебе будет проще и интересней. — Почему я не могу учиться на той книге? Он указал на корешок книги, заинтересовавшей его прошлым утром. Лёгкие снова засаднило, будто в них от души сыпанули горчичного порошка. Вырвался новый приступ кашля, сильнее предыдущего. Виски резануло болью, а во рту пересохло, но было решено это проигнорировать. — Не нравится мне твой кашель, — покачала головой донна, нахмурившись. — Может, стоит показаться медикам? — Не надо, я в порядке, — Занзас упрямо шмыгнул носом. — Просто горло болит. Не страшно. — Уверен? А мне так не кажется. — Всё нормально, — насупился он, засопев. — Я хочу учиться на той книге. Донна коротко оценивающе оглядела его, после чего чётко отрезала: — Нет. — Но почему?! — возмутился Занзас такой несправедливости. — Книга начала четырнадцатого века, там очень сложный, громоздкий и довольно устаревший язык. Она не подходит для учебного пособия, — спокойно пояснила бабушка. — Ты прочтёшь её, но начать стоит с чего-нибудь попроще. Давай сюда сказки, — она протянула руку в ожидании, но мальчик лишь отвернулся. — Ну же, не упрямься. Будет тебе известно, в твоём возрасте твой папа читал эту книгу с большим удовольствием. Но тут она снова нахмурилась, наблюдая, как внук тяжело дышит. Занзас машинально приложил руку к всё больше жгущей груди и пытался отдышаться. По ощущениям, будто он не сидел на одном месте, а оббежал, по меньшей мере, всю Сицилию. Что ж это такое? Может, Энрико был прав, и он действительно заболел? Да быть того не может! Уж если его холодные ночные улицы и пронизывающий злой ветер трущоб, безжалостно продувающий прохудившуюся и короткую одежду, повалить не смогли! До ушей донёсся слабый свист. Не сразу удалось сообразить, что это тихо свистят его собственные лёгкие при выдохе. Горло снова запершило, и раздался очередной приступ кашля: громкий, долгий, удушливый. Он сжимал рёбра и не давал нормально вдохнуть. Пришлось согнуться вдвое в попытке хоть как-то остановить это, но не помогло — кашель по-прежнему душил и драл горло до режущей боли в миндалинах. Во рту распространялась засушливая пустыня, отчего было раза в два хуже. — Нет, так не пойдёт. На сегодня занятие отменяется. Я вызываю медика, и возражений не терплю, — огласила Восьмая, поднявшись с кресла, но для Занзаса её привычно командный тон прозвучал глухо, будто из-за стенки. Нужен хотя бы маленький глоточек воды. Мальчик сделал шаг в направлении стола с графином и пошатнулся. Внезапно в глазах всё начало медленно плыть по кругу, расплываясь. От такого вида сделалось дурно. Может, тут просто не хватает воздуха? Надо бы попросить приоткрыть окно. Жарко. Слишком жарко. Ещё один шаг — и ноги подкосились. Колени стукнулись о пол, смягчённый ворсом ковра. Дышать становилось всё труднее, а желудок сводило судорогой, словно подталкивая всё ближе к горлу. Нет-нет, надо держаться! Его не вырвет. Его не вырвет! Ладонь метнулась к губам в бесполезной попытке остановить поток содержимого желудка, выплеснувшегося изо рта. Запоздало плечи различили тёплый вес чужих рук на них — Даниэла мигом кинулась к внуку, когда тот упал, и пыталась поднять его. Живот прошило острой болью, заставившей скорчиться на полу, подтянув к себе колени. До чего же больно! Разодранное горло больше не казалось чем-то страшным. И без того слезящиеся глаза окончательно намокли и потекли слёзы. К щеке пристало что-то липкое, голову и живот никак не отпускало, дышать было всё так же тяжко. Всё ещё жутко хотелось пить. На лбу выступили капли пота, а тело била дрожь озноба. Что же с ним такое? Чем он мог так заразиться? Сквозь полубессознательную пелену Занзас почувствовал, как рядом с ним вспыхнуло пламя, а после его тело, кажется, подняли с пола. Это что, донна взяла его на руки? Тяжело было сказать, всё происходящее смазывалось перед глазами в хоровод пёстрых пятен. Спиной он ощутил что-то прохладное и мягкое — похоже, его уложили на постель. Когда они до неё дошли? Они вообще сдвигались с места? А сколько времени прошло? Все события мгновенно стирались из памяти, не оставляя даже смутного отпечатка. Что-то толкнуло его, переворачивая набок. Что? Зачем? — Эй вы! Срочно медиков сюда, слышали?! Ну, пошли! Крик Даниэлы доносился откуда-то издалека. Может быть, даже за сотню километров отсюда. Отчего-то расстояние казалось простой условностью, не имеющей значения. Сейчас «везде» и «нигде» — понятия тождественные. Время тоже потеряло своё значение. Секунды, минуты, часы — все они сливались в один непрерывный поток и утекали в одно большое и пустое никуда. Чьи-то пальцы коснулись волос, убирая чёлку, и на лоб легло что-то мокрое и прохладное, заставив боль чуть отступить. Когда вены ощутили чужеродную силу, похожую на собственное пламя, но всё же другую, тело выгнуло болезненной судорогой. Иглы боли нещадно прокололи каждую мышцу, выбив из разодранных лёгких сдавленный сухой скрип. Руки и ноги почувствовали чужую хватку, удерживающую их на постели. Занзас сделал усилие и постарался открыть глаза, чтобы вернуть себе понимание, что творится вокруг, но получалось слабо. — Бедняжка, — сочувственно вздохнул знакомый тягучий голос. — Должно быть, тебе сейчас очень больно. Мне тоже было больно гореть живьём… Сфокусировав взгляд, Занзас встретился с глазами Валентино. Надо же, тот совсем не изменился, лицо всё такое же красивое, а на губах лёгкая лукавая улыбка. Разве что одежда опалена, будто он вышел из пожара. — Ты? — хрипло и слабо переспросил мальчик, снова закашлявшись. — Я, — подтвердил Валентино. — Всегда приятно увидеть старого друга, не так ли? — Уходи, — сиплая просьба прозвучала тускло и жалко. — Не переживай, мы уйдём вместе. Теперь ты и сам знаешь, каково это — умирать, — произнёс он страшное всё тем же мягким и вкрадчивым тоном. — Я не хотел… Язык скользнул по пересохшим и успевшим потрескаться губам в попытке смочить их, но без толку. — Не хотел он, — проворчал другой, грубый и хриплый, голос. — Может, я тоже не хотел, чтобы ты рождался! На месте пропавшего без следа Валентино стоял Мауро. Привычный, всклоченный, неопрятный, с красными щеками и глазами. Его губы были плотно сжаты в презрении, а ноздри раздувало от гнева. — От тебя одни только проблемы, щенок! Лучше б ты сдох ещё в младенчестве — сплюнул он на пол, отвернувшись. Занзас крепко зажмурился, тряхнув головой, чтобы выгнать из ушей заевшую фразу, отчего-то ранившую осколком обиды. Но ведь Мауро часто так говорил, и эти слова давно уже не задевали! Или всё-таки задевали?.. — Тише, тише — холодные мозолистые ладони обняли щёки, и перед глазами всплыло измождённое лицо Беатриче. — Скоро всё пройдёт, скоро всё наладится — уверяла она всё с тем же фанатично-одухотворённым видом, с которым смотрела на его пламя. — Ошибки быть не может, мой сын ангел. — Мама? — недоверчиво прищурился Занзас, потянувшись рукой к лицу женщины. Как странно было её сейчас видеть, не получалось даже понять, что он чувствует от этой встречи. Его руку перехватила чужая, переплетя пальцы в замок и крепко сжав. Занзас сфокусировал расплывающееся сознание на смешных усах–щётке. Теперь перед ним был папа, отчего-то очень обеспокоенный. Слабо улыбнувшись, Занзас попытался сесть, едва не повалившись обратно. Отец вовремя поддержал его, прижав к себе. Мальчик слабо обнял его дрожащими руками. Удивительно, но стало как-то легче, особенно тогда, когда папа обнял его в ответ. На душе стало спокойно и легко, и дальше было совершенно всё равно на остальное. Наступила приятная темнота, уносящая боль.