Программный сбой самозащиты

Герои, расскажите о ваших страхах - больших или маленьких.

Это могло быть иначе. Собственно, абсолютно все: и жижа вместо глаза, и бессознательное на долгие месяцы. И программы по телевизору — да, репортеры могли говорить абсолютно другие вещи. Вместо пустых могил (эти двое не могли умереть; живучие как собаки) — ссоры с разногласиями. В редких случаях — пиво и ворох историй, о которых хочется забыть, но забывать никак нельзя. Ана сжимает пальцы. Словно ей жаль. Словно так действительно было бы лучше. Никак не может признать логичности подобного исхода. Хотя по факту сожалеть уже не о чем. Бессмысленно в ситуации, на которую повлиять невозможно. В конце концов, она тоже сделала свой выбор. И гарантий в его правильности никто ей не предоставил — вероятно, она и не требовала. Теперь для нее есть тяжелые дни и гораздо более тяжелые ночи. В перерывах между кошмарами вспоминает о чем-то хорошем. Ничего не остается, но это — уже лучше, чем безымянность и безликость. А может и нет. По крайней мере, у Янины Ковальски не было близких — тех, кого не сумела спасти. И во сне на нее не смотрели пустые глазницы с незнакомых лиц. Мысль об этом становится излишне навязчивой. Ни обязанностей, ни воспоминаний. Лишь навыки и бесконечный запас терпения. Для солдата — самое то. По правде говоря, у Янины не было никого. Как будто что-то поменялось, презрительно смеется Ана себе под нос. (И это то, что пугает ее больше прочего.)