Between the Sheets

Гермиона ахнула, проснувшись, ее щеки были мокрыми от слез . Ее кошмары вернулись - ее последний кошмар был одним из худших, которые она видела за последнее время. Все они были там... Гарри, Рон, Джинни – и все были покрыты кровью. Звали её. Умоляли ее спасти их. Но она не могла. Что-то удерживало ее, и она не могла понять, что именно. Ее друзья продолжали плакать и тянуться к ней, в то время как их тела продолжали разрушаться прямо у нее на глазах. И там было так много крови. Гермиона боролась. Она кричала, плакала. Она обещала, что спасет их, но так и не подошла ближе. Это было похоже на непрерывную пытку. А потом она оглянулась и увидела Драко, одетого в свои полные обмундирования Пожирателя Смерти, который удерживал ее и одновременно мучил ее друзей. И когда она умоляла его остановиться, он рассмеялся. Гермиона не была уверена, что когда-нибудь снова заснет. Она провела весь день, пытаясь отвлечься, но кошмар не отпускал ее . Он вонзил в нее свои когти. Поэтому, когда Драко появился в ее камере, ей не хотелось разговаривать. Она держалась в стороне, отказываясь встречаться с ним взглядом. – Привет, Грейнджер – , холодно сказал он. Она почти чувствовала, как ухмылка сочится из его слов. Она опустила голову. – Не такая общительная сегодня? Что ж, это очень плохо. Тебе предстоит познакомиться с гораздо большим количеством людей. Вставай. Она осталась в углу и закрыла глаза. В данный момент ей было все равно, что он может с ней сделать. Она была совершенно измотана. Ему придется вынести ее из камеры, прежде чем она встанет сама. –Грейнджер, я сказал, вставай. Его голос звенел у нее в ушах, и она могла видеть образы окровавленных тел своих друзей, протягивающих к ней руки. Она слышала их крики - так отчетливо, как будто они были в камере вместе с ней. Она легла на пол, прижав руки к ушам и зажмурив веки, пытаясь выбросить из головы образ, который она видела много раз в своей жизни, но мысли о телах ее друзей, искалеченных и избитых, почти парализовали ее. Скользнувшая в сторону дверь камеры вернула ее к реальности. И на долю секунды она подумала, не перехитрить ли его и не попытаться ли сбежать . Но что бы она тогда сделала? Бегать по тюрьме, надеясь, что ее никто не заметит? Какой в этом был бы смысл? Ее шансы на успешный побег были ничтожно малы, и, по всей вероятности, она просто будет наказана за доставленные неприятности. Ей нужно было быть разумной, если она хочет вернуться в Орден. Она внезапно почувствовала, как кто-то крепко сжал ее запястье, и жгучая боль пронзила ее руку, когда Драко оторвал ее от земли. Она вскрикнула и попыталась высвободиться. Схватив ее за лицо, он заставил ее смотреть ему в глаза… – Сейчас не время сопротивляться, Грязнокровка. Сиди тихо. Не высовывайся. Делай то, что тебя просят, и ты сможешь выбраться целой и невредимой. Она моргнула, глядя на него. –Почему тебя это волнует? Он рассмеялся и отпустил ее лицо. – Мне плевать на тебя, Грейнджер. Меня волнует только твоя ценность. Если ты будешь играть по правилам, я надеюсь, что Темный Лорд сможет сохранить хладнокровие и не Авада - Кедавра убьет тебя на месте. Ты бесценна для меня, потому что с тобой я наконец – то смогу... Он замолчал и снова уставился на нее. – Просто держи рот на замке. И с этими словами он выдернул ее из камеры. Она чувствовала себя физически измотанной. Драко передал ее паре головорезов – Пожирателей Смерти и немедленно исчез. Она попросила их ослабить хватку, но они насмехались над ней, игнорируя ее просьбу. Она задавалась вопросом, во что именно ввязывается. В ту секунду, когда дверь подземелья открылась и она шагнула в освещенный коридор, она тихонько вскрикнула. Она чувствовала себя так, словно у нее раскалывалась голова. Сенсорная депривация, подумала она. Она прищурилась, ее зрение затуманилось, хотя по мере того, как они продолжали продвигаться вперед, все становилось более ясным. . Сколько она была внизу? Дни? Недели? Месяцы? Ей нужно было знать. – Какой сегодня день? Пожиратель Смерти слева от нее рассмеялся. – Закрой свой рот, Грязнокровка. Она закатила глаза. Какое банальное оскорбление. Не могли бы они придумать что-нибудь более креативное? Ее называли Грязнокровкой с тех пор, как ей исполнилось 12 лет. Это больше не причиняло боли. Поняв, что ответа она не получит, Гермиона сосредоточила взгляд на двери впереди. Она была большой и богато украшенной - знакомой на столько, что потребовалось мгновение, чтобы понять. Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание - это была дверь в Большой зал Хогвартса. . Она не могла поверить, что до сих пор не узнавала эти коридоры. Но с ее поврежденным зрением и изменением декора она не могла сказать, что была удивлена. Двери Большого зала были превращены в сплошное железо со змеями, обвивающимися вокруг больших ручек. Она почувствовала, как слезы защипали ей глаза, когда вспомнила, как эти двери открылись перед её церемонией распределения. Она вспомнила, какой полной надежды она себя чувствовала, как будто будущее было бесконечным. Какой глупой, наивной девочкой она была. На этот раз, когда она смотрела, как распахиваются двери, она не чувствовала ничего, кроме безнадежности – и не без причины. На том месте, где раньше стоял Дамблдор, стоял большой трон с острыми краями, покрытый змеями. И там сидел он. Волдеморт внимательно наблюдал за ней, пока ее вели через комнату. К ее удивлению, Драко встал рядом с ним. Мантия Пожирателя смерти развевалась на нём, маска была на его лице, но его глаза выдали его, когда он проследил за ее движениями, когда она приблизилась к ним. Она не знала почему, но подняла подбородок и посмотрела прямо в глаза. Но он не дрогнул, и не успела она опомниться, как оказалась перед железным троном. – А, мисс Гермиона Грейнджер. Мы ждали, когда ты присоединишься к нам. Гермиона переключила свое внимание на Волдеморта и выдержала его пристальный взгляд. Она могла быть пленницей, но она все еще была гриффиндоркой – она отказывалась отступать так быстро. Но потом она почувствовала боль - неестественный толчок сзади в колени, и она рухнула. – Ты поклонишься Темному Лорду, - усмехнулся Люциус, глядя на нее. Его вездесущая трость в руке, очевидный виновник рубцов, образующихся на задней части ее ног. – Люциус. Так нельзя обращаться с нашей...гостьей, - услышала она мурлыканье Волдеморта. Гермиона посмотрела на него. Это было её самое близкое местонахождение к нему, она никогда не осознавала, насколько плохо он выглядел. Воздействие темной магии глубоко отпечаталось на его тонкой, как бумага, коже. Она всегда слышала, что темная магия медленно истощает того, кто ее использовал, но ей было интересно, в какой момент она нанесёт необратимый урон – и насколько он был близок к этому. Он пристально наблюдал за ней, изучая ее, пока она делала то же самое с ним. – Мисс Грейнджер, вы, должно быть, измучены всеми этими мыслями. Кажется, что твой разум всегда работает. Он пристально посмотрел на нее. – Давайте посмотрим, из-за чего весь этот шум. Она моргнула, собирая воедино то, что он собирался сделать. Но боль пронзила ее прежде, чем она смогла что-либо с этим поделать. Это было похоже на то, как будто кто-то ударил ее по голове металлической трубой, и ее зрение наполнилось чернотой. Это был не первый раз, когда к ней применяли Легилименцию, но она не помнила, чтобы это было так больно. Он копнул глубже, и она почувствовала, как крик вырвался из ее горла, и начала биться, пытаясь вытолкнуть его. В считанные секунды пара больших холодных рук схватила ее за голову, заставляя успокоиться. – Стой спокойно, Грязнокровка! Ее тело скрутило от боли, когда он копался в ее воспоминаниях, ее личных воспоминаниях. Как она танцует с Гарри, смеется с Роном, плачет с Джинни. Он просматривал их так быстро, что она не знала, что делать. Но он еще не достиг того, к чему так отчаянно стремился. Когда он протаранил свой путь глубже в ее мозг, еще один крик вырвался из ее горла, и она почувствовала влагу на своих щеках. Он собирался обнаружить ее воспоминания об Ордене – воспоминания, которые могли разрушить всю их операцию и, что более важно, могли подвергнуть опасности ее друзей. Ей нужно было сосредоточиться. Ей нужно было сосредоточиться и уберечь воспоминания, до которых он так отчаянно хотел дотянуться. Высшие члены Ордена были тщательно обучены Легилименции и Окклюменции, чтобы подготовиться к возможности быть схваченными. Это был утомительный процесс, и Гермиона почти каждый день чувствовала себя подавлено. Гарри, естественно, справлялся с этим лучше, но она училась и тренировалась и в конце концов научилась организовывать свой разум так, что это было почти изнурительно для большинства, кто использовал Легилименцию. Жужжание, которое она чувствовала в своих пальцах, было слабым, но ее магия вернулась, теперь, когда она была свободна от клетки. Они знали, что она не будет сопротивляться, поэтому они не беспокоились о том, чтобы ослабить ее магию, но они понятия не имели, насколько хорошо она разбиралась в Окклюменции. – Нельзя отрицать, что Волдерморт – один из лучших легилиментов в мире. Ты никогда не сможешь выбросить его из головы. Так что вместо этого ты должна защищать то, что не хочешь, чтобы он видел. Она ясно помнила этот урок. И в этот момент она точно знала, что должна сделать. Она не могла прогнать его, но она должна была держать его подальше от воспоминаний, которые надеялась защитить. Итак, она нырнула и начала приводить в порядок свои воспоминания. Она так устала, и жгучая боль, пронзившая ее, делала почти невозможным сосредоточиться. Но она должна была это сделать – она должна была защитить Орден. Он продолжал копать, и она почувствовала, что слабеет, но затем она закрутила свои мысли, как тот маховик времени, что был у неё на третьем курсе. Она увидела воспоминание о том, как она бежала через Большой зал, и оно озарило ее мозг. Она бежала, пока не рухнула в объятия Гарри. Потом она кричала на Рона на Святочном балу, слезы текли по ее лицу. Она услышала, как в горле Волдеморта загорелось рычание, и ей показалось, что ее голова сейчас расколется. Ее зрение полностью отказало, а тело затряслось. Это было оно. Она собиралась умереть. Но она собиралась умереть с секретами, чтобы защитить своих друзей, поэтому оставалась сосредоточенной. Всплыло еще одно воспоминание. “Забвение”, - услышала она свой голос. Она смотрела, как она вычеркивает себя из жизни своих родителей. Но потом все прекратилось. Руки, державшие ее, ослабили хватку, и она рухнула на пол, задыхаясь, наблюдая, как Драко отходит от нее. – Как она может не знать ничего стоящего? – услышала она чей-то голос. – Ее присутствие-более чем достаточная причина, чтобы сохранить ей жизнь, Люциус, - парировал кто-то. Она прикусила язык и почувствовала вкус крови, заставляя себя не спать и слушать разговор. Но потом все потемнело. ---------------------------------- Гермиона проснулась в залитой светом комнате, вся в поту . Она попыталась сесть, но цепи, прикрепленные к ее запястью, остановили ее. Она дернула руками, пытаясь ослабить их, но они были крепко сжаты. Она заметила, что на ее ногах тоже были такие же тяжелые кандалы. Пронзительный крик наполнил воздух, и Гермиона, без сомнения, свалилась бы с кресла, на котором сидела, если бы не цепи. Раздался звук, похожий на удар металлического блюда об пол, и Гермиона задалась вопросом, где она может быть. – Стойте спокойно, мисс Патил. Каждый раз, когда ты дерешься, это только усложняет ситуацию, но это никогда не идет тебе на пользу. Она услышала еще один громкий крик, а затем леденящую тишину. Она огляделась и заметила, что, похоже, находится в каком-то медицинском учреждении. Но это все, что она могла видеть. – Насколько мы близки к разработке чипов? – она услышала измученный голос прямо за дверью. – Распространение становится все более и более раздражающим. – Мы уже близко. Но на данный момент таблетки - это всё, что есть. Можешь пожаловаться Тёмному Лорду, если хочешь. Это был женский голос. Знакомый женский голос - Долорес Амбридж. Это было безошибочно. Она съежилась, представив себе любую медицинскую помощь, оказываемую такой злой женщиной. Дверь в ее комнату распахнулась, и, к ее удивлению, там стоял мужчина, которого она не узнала. Но по блеску в его глазах она поняла, что он ее знает. – Мисс Грейнджер. Я так долго ждал тебя. Она бросила на него невозмутимый взгляд. – Я не могу сказать того же самого. Мне жаль, - отрезала она, сарказм сочился из ее слов. Он засмеялся, подходя к ней. – Меня предупреждали о твоем остром языке и остроумии. В другой жизни, я думаю, мы могли бы быть друзьями. Я действительно наслаждаюсь выдающимся интеллектом. Гермиона усмехнулась. Друзьями? Она увидела темную метку, выскользнувшую из-под его рукава с манжетами, и отпрянула от нее. – Что ж, мы не должны больше терять время. Мисс Грейнджер, - сказал мужчина, натягивая рукав поверх темной метки. – Я здесь главный целитель, и мы должны приступить к работе. Я буду вводить тебе таблетку. Эта таблетка делает много вещей, но самое главное, она подавит твою магию. При упоминании магии брови Гермионы поднялись. Магия. Она могла бы выбраться из этой комнаты. Она пошевелила пальцами. – Эти кандалы, приковывающие тебя к стулу, также подавляют твою магию - пока таблетка не подействует. Хотя, опять же, впечатляющее остроумие. Она поморщилась. Она скучала по вибрации под пальцами – по ощущению безопасности. Это было так давно. – Какое сегодня число? - спросила она. – Сегодня 6 января, мисс Грейнджер. 6 января ? Итак, она пробыла в плену почти месяц. Она задавалась вопросом, разработал ли Орден план, как ее вызволить. Но, честно говоря, она надеялась, что они этого не сделают. Была большая вероятность, что они даже не знали, где ее держат. И нет ничего более опасного, чем спасательная операция без плана. – До дна. И не пытайся спрятать это под языком. Я буду знать. Гермиона взяла чашку и бросила таблетку обратно. Несмотря на короткий рывок в большом зале, она уже месяц не пользовалась своей магией. На самом деле это ничего бы не изменило. Он также застегнул маленькую тугую манжету на ее руке. На нем было написано № 138. Она внимательно изучила его. – Это твой жетон, хотя я сомневаюсь, что он тебе нужен. Такое впечатление, что в наши дни твое лицо повсюду. Эти цифры позволяют тем, кто заинтересован в проведении своих...исследований о вас и о том, что вы предлагаете. Она поймала взгляд мужчины, и он, казалось, не был обеспокоен идеей этого исследования, и Гермиона продолжала задаваться вопросом, что будет дальше. В то время как, с одной стороны, она ценила то, что была свободна от изоляции своей камеры, неопределенность того, что должно было произойти, тяжело давила на нее, и она почувствовала знакомую медленную панику, нарастающую в груди. Мужчина произнес безмолвное заклинание и начал что-то писать на своем пергаменте. А потом это началось; целители входили и выходили, прикасались к ней, щипали ее и подталкивали. Это должно было длиться не менее часа. И как раз в тот момент, когда она подумала, что это никогда не закончится, стоящий перед ней мужчина посмотрел на нее и сказал, – Удачи, мисс Грейнджер. А потом он исчез. Гермиона сидела в одиночестве, как ей показалось, очень долго, но в конце концов ее глаза начали закрываться, и она почувствовала неестественную усталость, и сон медленно овладел ею.