Тлеющие искры

Уильям замечает, что брат рассеян. Обсудив план для очередной миссии, в общей гостиной тогда остались трое братьев. Альберт ещё переговаривался с Уильямом, уточняя некоторые моменты. — Льюис, ты всё понял? — спросил Альберт, запечатывая конверт с указаниями для МИ-6. Обычно младший отвечал машинально, но сейчас ответа не последовало. Альберт оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на брата. — Льюис? — повторил он чуть громче, отчего младший вздрогнул. — Да, всё ясно, — поспешно бросил Льюис, встряхивая головой. Альберт с Уильямом переглянулись. — Ты в порядке? — с беспокойством спросил Альберт. — Да. Уильям замечает, что брат дрожит. Приближалось время обеда. Льюис, как всегда, трудился на кухне. Старший тогда не стал заходить, лишь наблюдал через щель в приоткрытой двери. Льюис старательно нарезал овощи, и было отчётливо видно, как его руки дрожат.

***

Так продолжается несколько дней. Пока ночью из-за закрытой двери младшего брата не слышится сухой кашель. Уильям входит без стука. — Брат? — бросив на вошедшего испуганный взгляд, Льюис прикрывает рот ладонью. Он сидит на краю незастеленной кровати, грузно согнув спину. Ночная рубаха и штаны немного помяты, как и белые простыни с неаккуратно уложенными подушками. В нос ударяет затхлый запах застоявшегося воздуха с примесью горьковатых лекарств. Душно. Уильям, который собирался зайти к брату пожелать добрых снов, сейчас молча стоит в дверном проёме. Разумеется, от него не ускользнули симптомы недуга, но он не думал, что брат доведёт себя до такого состояния. Вздохнув, Уильям проходит в комнату. — Свежий воздух пойдёт тебе на пользу, — замечает он, открывая окно. — Брат, не стоит беспокоиться, я… — лепечет Льюис. Уильям даже не хочет слушать эти оправдания. Подойдя вплотную к брату, он прикладывает тыльную сторону ладони к его влажному лбу. — У тебя жар. Укоризненный тон, в котором явно слышатся нотки недовольства, заставляет Льюиса поджать губы. Рука старшего всё ещё легонько прижата к распалённому лбу, убрав длинную чёлку в сторону, отчего видно надломленные вверх тонкие брови. Винные глаза потускнели, под ними залегли тёмные круги, говорящие о явном недосыпе. Лицо бледнее, чем обычно, а щёки и нос полыхают нездоровым румянцем. Льюис смотрит на него снизу-вверх, приподняв голову. Из-за стёкол очков заметен смиренный, извиняющийся взгляд. — Я… Но прежде, чем младший успеет закончить свою привычную фразу «я в порядке», Уильям неторопливо снимает с него очки. Льюис моргает и старается сфокусировать взгляд на лице напротив, но ничего не выходит. — Тебе нужно отдохнуть, — негромко произносит Уильям, заправляя его волосы за ухо. Льюис задерживает его руку своей, но шрам уже всё равно видно. Он слабо хмурит брови, скорее от головной боли, чем от недовольства. Молчит напряжённо, собирая силы, чтобы возразить. — Прошу, не спорь. Старший произносит это без укора, скорее правда просит, отчего брат пристыженно опускает взгляд. Льюис мнётся несколько секунд, но всё-таки сдаётся. Опускает руку и прижимается лбом к плечу Уильяма, устало вздыхая. — Только не уходи, — сипло шепчет Льюис в складки чужой рубашки. — Я никуда от тебя не уйду, — тепло улыбается Уильям. Он борется с желанием поцеловать брата в макушку и вместо этого лишь взъерошивает его волосы. Льюис на этот жест неосознанно льнёт к его руке и прикрывает глаза. Ещё минута и Уильям точно не сдержится, поэтому он поспешно, но аккуратно отстраняется. Подойдя к небольшой тумбочке у кровати, он принимается искать лекарства. Достав прозрачный синеватый пузырёк, Уильям переливает в ложку несколько капель, после чего подходит к брату. Тот хмуро косится на ложку, но всё же протягивает подрагивающую руку, чтобы её взять. — Открой рот, — просит Уильям, пресекая его никудышные попытки держать руку ровно. Льюис на удивление послушно приоткрывает рот. Проглотив горьковатый сироп, он инстинктивно слегка сморщивает нос. Уильям знает, что брат с детства не любит все эти микстуры, и хоть он вырос, неприязнь всё так же осталась. — Умница, — нежно шепчет старший. Льюис поочерёдно медленно моргает, продолжая невозмутимо смотреть на него. А секундой позже распахивает глаза и быстро опускает голову. Заторможенная реакция, признаться, немного забавляет старшего. Особенно такая яркая. Сложно не заметить, как покраснели кончики ушей Льюиса. Пока Уильям отходит, чтобы убрать лекарства обратно, краем глаза он замечает, как брат хмурится. Наверняка он сейчас отвешивает себе мысленный подзатыльник за такую несдержанность. Разумеется, Льюис привык держать под контролем и скрывать большую часть эмоций. Но ослабленное состояние даёт о себе знать, запуская автоматическую естественную реакцию без возможности овладеть собой. Честно говоря, Уильям уже давно заметил эту занимательную склонность в младшем. Льюис тает от похвалы. И, судя по наблюдениям старшего, только от его похвалы. И Уильяму это… нравится. Нравится, когда Льюис пытается сдержать улыбку; когда отворачивается, чтобы никто не заметил румянца на щеках; когда нервно стискивает пальцами какие-то документы. Подобная сценка и сейчас казалась бы милой, если бы не болезнь брата, которая только удручает старшего. Льюис или совсем ослаб, или решил полностью слушаться брата, но главное, что он позволяет Уильяму уложить себя в кровать. Укрыв младшего одеялом, он садится на край кровати у пояса брата. И недовольно поджимает губы, когда Льюис сильно кашляет, закрывая рот перебинтованной ладонью. Проходит четверть часа. Уильям всё так же сидит рядом, время от времени поглядывая на брата. Тот хмурится, сводя брови к переносице, не открывая глаз. Морщится, стараясь сдержать очередной приступ кашля. — Брат, — тихо зовёт Льюис. — М? — тут же отзывается Уильям. — Я тут. Льюис недолго ворочается, укладываясь на бок, лицом к старшему. — Не могу уснуть, — неуверенно признаётся он. Он глядит куда-то в пол, повыше натягивая одеяло. А Уильям обводит взглядом спальню, обдумывая, чем можно занять брата, чтобы тот наконец уснул. На прикроватной тумбочке блестит золотой канделябр. Наполовину сожжённые свечи рисуют дрожащие блики на пузырьке с лекарством и графине воды. Ночной бриз колышет шторы на распахнутом окне. В дальнем углу комнаты, рядом со вторым окном, темнеет рабочий стол. Уильям вздыхает, замечая лежащие там кипы бумаг и папок с документами, завалившие всю столешницу аккуратными стопками. Встав, он проходится по комнате, оглядывая шкаф с книгами в углу. — Хочешь почитаю тебе вслух? На это предложение Льюис согласно кивает, но молчит, дожидаясь, когда брат решит, что именно читать. Уильям тем временем просматривает корешки книг, берёт по очереди пару, пролистывая без особого интереса. — Как насчёт, — он выдерживает паузу, убирая книгу на место, — моего дневника? В этот момент хриплый звук с кровати смолкает, и Уильям поворачивается, чтобы увидеть немного испуганное лицо младшего. Между братьями оседает продолжительная пауза. — Извини, — доносится приглушённый голос из-под одеяла. Разумеется, Уильям не дурак и понял, что Льюис читал его личный дневник. Ведь не могло так удачно совпасть, что после заметки в дневнике о том, что Уильяму понравился пирог с сардинами, Льюис совершенно случайно приготовил его трижды. Впрочем, Уильям ни капли не злится, с удовольствием вспоминая те три дня с вкуснейшим пирогом Старгейзи на ужин. А вот Льюиса, судя по всему, ещё мучает совесть. — Я не злюсь, — успокаивает его Уильям. — По правде говоря, меня только умилило твоё любопытство. С противоположной стороны комнаты на него смотрит пара заинтересованных глаз. — Ты всё ещё пишешь? — вновь подаёт голос младший. — Пишу, — просто отвечает Уильям, а после бросает через плечо загадочную улыбку, — О тебе. Льюис сначала заворожённо стихает, а потом тихо охает разок, расслышав в голосе брата нотки сарказма. По крайней мере, так ему показалось. После продолжительных минут раздумий, Уильям берёт с дальней полки какую-то небольшую книжку. Убрав её под руку, он сначала поджигает ещё несколько свечей на комоде, а затем садится обратно на то же место на кровати. Льюис заглядывает с любопытством, мутным взглядом пытаясь различить, что это за книга. — О, — удивлённо приподнимает брови он, — Жюль Верн? — Угу, твоя любимая, — кивает в ответ Уильям. Он смахивает пыль с потрёпанной обложки и младшему наконец удаётся разглядеть потускневшее название «Вокруг света за 80 дней». Младший с детства обожает эту книгу. До того, как братья попали в приют, они ночевали в заброшенном книжном магазине. И пока Уильям поглощал знания, читая книги о математике и физике, младший немного скучал. Чтобы не отставать от брата, он тоже решил выбрать какую-нибудь книгу. Вместо заумных научных книг, взгляд его пал на романы Жюль Верна. Он ещё не мог читать так же легко, поэтому попросил помощи брата. В подходящее время, когда не нужно было беспокоиться о том, как добыть еду, они читали книги вместе. Из двух поломанных стульев без ножек братья смастерили небольшой диванчик, установив его на полу, спинкой вдоль книжных полок. Сиденья на «диване» были грязноватые, зато мягкие. Мальчики садились рядом, укутываясь старой плотной шторой, сдёрнутой с окна. От холодного октябрьского ветра, который сквозил через трещины старых стен магазинчика, Льюис дрожал и чихал. А Уильям сердито глядел на побитые стёкла, по которым струились капли дождя. Он ставил свечу поближе, чтобы было хоть немного теплее и крепко обнимал братика, поплотнее укутывая его. Уилл мягко улыбался ему, а Льюис, шмыгнув носом, невольно улыбался в ответ. Наконец они раскрывали книгу, каждый держал переплет одной ручкой с обеих сторон. Уильям водил пальцем по строчкам, а Льюис начинал сбивчиво читать. Старший иногда поправлял в словах и подбадривал. А после прочитанной главы трепал Льюиса по волосам и шептал о том, как гордится своим братишкой. Воспоминания сеют в груди смешанные чувства и навевают тоску. И глядя на брата, Уильям уверен, что тот тоже вспоминает о тех холодных днях. — Только обещай, что постараешься уснуть, — произносит Уильям, открывая книгу. В ответ раздаётся сиплое «угу» и шорох одеяла, пока Льюис устраивается поудобнее. Широкий переплёт глухо хрустит и в нос ударяет чарующий запах старых страниц. Уильям открывает самую первую главу и начинает негромко, чтобы не усилить головную боль брата, читать: — «В доме номер семь на Севил-роу в Лондоне жил Филеас Фогг, человек в высшей степени порядочный и привлекательный, но в то же время окружённый ореолом таинственности»… На этих строчках Уильям останавливается, чувствуя на себе внимательный взгляд. — Лу-лу. Произнеся это ласковым тоном, он наблюдает, как младший мгновенно замирает. Сокращение от созвучного «Луис», превратившееся в два коротких слога. Уильям не называл его так очень давно. Это хрупкое нежное прозвище осталось там, в заброшенном книжном магазине и звучало отголосками ещё в приюте, но постепенно совсем утихло. В тускло-бордовых глазах сверкает влага. Уильям сам невольно застывает, глядя, как младший брат прячет лицо в подушку. Потянувшись рукой, Уилл прикасается к светлым волосам и мягко поглаживает по голове. — Я просто хотел попросить тебя закрыть глаза, — негромко объясняет Уильям, — иначе, как ты уснёшь? Льюис в ответ бурчит в подушку что-то неразборчивое вроде «прости» и стихает. Уильям тепло улыбается, перебирая светлые пряди и бережно гладит брата по голове. Тот податливо расслабляет плечи и через пару минут переворачивается набок. Кивает, давая понять, что готов слушать дальше и послушно закрывает глаза. Вернувшись взглядом к книге, Уильям продолжает читать. Ночь откидывает причудливые тени, разбросанные по комнате смутными силуэтами. Только один уголок в сумрачной спальне озаряется тёплым светом горящих свечей. В уютной тишине слышен лишь размеренный приглушённый голос. — А знаешь, Филеас Фогг чем-то похож на тебя, — Льюис с трудом приоткрывает глаза, но сам не замечает, как веки вновь опускаются. Уильям приподнимает брови, поворачивая голову к брату. — Чем же? — Такой же аккуратный… рассудительный, — сонно бормочет Льюис, — умный. Младший, кажется, уже наполовину спит. Говорит он несвязно, наверняка вот-вот провалится в сон. Уильям кивает на слова брата, продолжая его рассматривать. — Но ты умнее, — зевнув, добавляет младший. — Ты мне льстишь, — качает головой Уильям. — Я тобой восхищаюсь, — тихо поправляет Льюис. Уильям роняет короткое удивлённое «А…» и поспешно закрывает раскрытой книгой нижнюю часть лица, пряча улыбку. Естественно, он привык слышать подобное в свой адрес от бесчисленного количества дам, что осыпали его самыми лестными комплементами. Но это не сравнится со словами от близких людей, особенно от любимого младшего брата. Вот и сейчас эти слова сорвались с губ младшего так непринуждённо. Только Льюис мог сказать это так легко и просто, словно это непреложная истина. Он не из тех, кто гонится за достижениями старшего брата, кто прикладывает все усилия, чтобы обогнать и доказать, что сам он лучше. Это не соперничество. Это оголённая искренность, чистое обожание и глубочайшее восхищение старшим братом. Каждый раз подобные слова вдохновляют Уильяма. Подбадривают в трудное время. А сейчас фраза звучит так буднично и естественно, что улыбка никак не сползает с губ. — Тогда ты похож на, — задумчиво тянет Уильям, вылавливая сонный взгляд брата, — Ауду. Льюис хмурится и медленно моргает. Усталость наваливается тяжёлым одеялом, и он может только неуверенно переспросить: — Ауду? Уильям кивает, не отводя взгляд. — Но она ведь… жена Филеаса Фогга. Старший вновь медленно кивает. — А мы братья, — вяло выговаривает Льюис, едва связывая слова. — Угу, — слабо улыбается Уильям. Он поспешно поднимает взгляд к окну, крепко моргая несколько раз. Сквозь влажную пелену, Уильям неторопливо рассматривает сияющие звёзды. Мысли путаются. Пока пейзаж перед глазами совсем не смажется, Уильям поспешно сглатывает неприятный комок в горле. Закрыв недочитанную книгу, он переводит взгляд в сторону. Льюис уже тихо сопит. Потянувшись, Уильям в последний раз с нежностью проводит пальцами по чужой горячей щеке. — Сладких снов, Лу-Лу.