Никогда её не отпускать

      Алья Сезар, казалось, ни капли не удивилась, увидев на пороге квартиры дрожащую Маринетт с мокрыми волосами и потёкшей тушью. В ответ на беспрестанные всхлипы и виновато опущенный взгляд она лишь раскрыла для подруги объятия.       – Прости, Алья, я не могу пойти домой в таком виде... Прости, я...       – Тише, моя девочка, – Сезар ещё раз пристально осмотрела Маринетт. – Пойдём-ка приведём тебя в порядок.       Дюпен-Чен смыла остатки косметики, промокнула волосы полотенцем и свернулась калачиком на диване в гостиной Альи, натянув плед до самого носа. От предложенного подругой чая она отказалась. Нагружать Сезар проблемами и окунать её в любовную неразбериху прямо сейчас не хотелось совсем. К счастью, понимающая Алья сама предложила оставить разговор по душам до утра.       Маринетт и рада бы была провалиться в пустоту, но Морфей не спешил приглашать её в своё царство. Ей оставалось лишь разглядывать тонкую полоску света на потолке и перебирать мысли, от которых становилось с каждым мгновением только тяжелее.       Память безжалостно возвращала Маринетт в тот вечер в парке, когда она разглядывала голубей и пыталась убедить себя в правильности поступков. Зачем она обернулась на голос? Зачем остановилась, когда его услышала? Нужно было бежать прочь. Глядишь, и убедила бы себя, что всё это ей почудилось. Не чувствовала бы сейчас, что предала саму себя. И человека, который возвёл незримый алтарь в её честь и, кажется, уже отнёс туда и тело, и душу, и мысли. От очередного витка воспоминаний о Луке по щекам потекли крупные горячие слёзы.       «Надеюсь, хотя бы тебе сейчас не больно».       Полоска света на потолке становилась всё ярче, очертания мебели – всё чётче. Утро громкими звуками и солнечными лучами вытесняло пугающую тьму, но та упрямилась, отказывалась сдаваться без боя, тянула цепкие пальцы к запутавшейся в себе Маринетт, влекла за собой. Девушка потёрла уставшие глаза, поднялась и рывком распахнула шторы. От слепящего света закружилась голова.       – Проснулась? – в гостиную заглянула Алья.       – Я... не смогла уснуть.       – Ну ты чего? – Сезар подошла вплотную к Маринетт. – Меня бы хоть разбудила. Чем ты тут занималась в одиночестве?       – Я и так не знаю, как тебя благодарить. Лежала, смотрела в потолок, пыталась причесать мысли. А то они у меня сейчас похожи на твои волосы.       Лицо Маринетт тронуло подобие улыбки, но Сезар в позитивный настрой подруги не слишком верила.       – Шутки шутишь, да? – Алья провела ладонью по спутавшимся за ночь кудряшкам. – Пойдём, я кофе сделала.       Маринетт покосилась вниз на изрядно помятое маленькое чёрное платье, которым вчера пыталась покорить сердце Агреста. Алья, мгновенно оценив сомнения подруги, ушла и вернулась со спортивным костюмом в руках.       – Великоват будет, но это лучше, чем твои остатки былой роскоши, – усмехнулась Сезар.       Маринетт переоделась, стянула волосы резинкой в незамысловатый хвост и поспешила на кухню, где ждала её подруга. Она молча потянулась к чашке кофе. Горечь обожгла язык, зато хотя бы немного взбодрила. Маринетт почувствовала, что пришла пора избавиться от тайн.       – Адриан вернулся в Париж, – тихо проговорила Дюпен-Чен, разглядывая своё размытое отражение в чашке.       – Расставание с Лукой как-то связано с этим?       Маринетт хмыкнула и прикрыла глаза ладонью. Предугадать ход мыслей лучшей подруги оказалось несложно. Ответы лежали на поверхности, вот только были неправильными.       – В это чертовски сложно поверить, но нет. Случайная встреча. Не больше.       – А вчера? Ты была с ним, да?       – Да. Мы ужинали вместе.       – А потом ты прибежала ко мне в слезах... Какой-то детали в этом пазле явно не хватает.       Маринетт отодвинула чашку, положила руки на стол и упёрлась в них лбом. Алья присела на пол, чтобы быть на одном уровне с подругой и аккуратно погладила её по плечам.       – Сколько ещё ты прольёшь слёз из-за своего Агреста? – вздохнула Сезар.       – Не из-за него, – Маринетт подняла глаза на подругу. – Из-за меня. Я... Что-то со мной не так. Не понимаю, чем я так разгневала небеса, что мне совсем не перепадает счастья.       – Что-то я запуталась, девочка моя.       – Я переспала с ним, – всхлипнула Маринетт.       – Что? – Сезар сняла очки и протёрла глаза.       – Я... сама не поняла, как так вышло. Мы разговаривали, он меня поцеловал, а потом... потом... Я уже не могла, нет, не хотела уходить. Я столько об этом мечтала...       Сдавленный шёпот, которым Маринетт начала свою исповедь, сорвался в отчаянный крик. Слёзы крупными градинами покатились по раскрасневшимся щекам. Девушка всхлипнула и, словно испугавшись собственного голоса, прижала ладонь ко рту.       – Ты чего?       – Я надеюсь, Нино не слышал меня, – пискнула Маринетт.       – Он спит как убитый после работы. За это можешь не переживать. Но я пока в понимании твоей проблемы не продвинулась ни на шаг, – Алья налила себе ещё одну чашку кофе и выразительно взглянула на подругу. – Давай-ка по порядку.       – Я встретила Адриана в парке. Он решил пойти против отца и вернуться в Париж, что, разумеется повлекло их ссору. Я, расстроенная расставанием. Он, не понимающий, куда двигаться дальше. Мы были на одной волне в тот вечер. Адриан что-то болтал про Италию и как бы он был рад составить мне компанию на прогулке по Риму. А я... я позволила запертым чувствам вырваться на свободу. Он меня проводил. Я его поцеловала. Не знаю, как мне только смелости хватило. А вчера он пригласил в ресторан.       – И закончился ваш вечер в его постели... – задумчиво проговорила Сезар.       – Алья, я хотела этого. Мы оба хотели, но...       – Реальность не совпала с ожиданиями? – Алья пододвинула чашку Маринетт. – Пей, а то до дома не дойдёшь.       – Тебе в психологи надо было идти, а не в журналисты, – усмехнулась Маринетт, отпивая кофе.       – Знаешь, не слишком удачный секс не повод бегать ночью по городу с мокрыми волосами. Рассказывай дальше.       – Я не хотела сбегать. Думала, приму душ, посижу в тишине и всё как-то уляжется в голове. Но чем дольше я оставалась в его квартире, тем тяжелее мне становилось. Даже сейчас я чувствую себя виноватой. Мне противно от самой себя. Может, слишком рано для новых отношений? Но это же Адриан. Я просто...       – Не удержала себя в руках, – закончила Алья.       – Именно. Когда я стаскивала с него одежду, я не думала о последствиях. Я наивно решила, что вот оно – счастье. Почему же теперь так мерзко? И дело не в удовольствии вовсе... – Маринетт с трудом справлялась с плещущимся через край отчаянием. – Просто я вспомнила о Луке. Почему? Почему я не могу выбросить его из головы? Почему эти мысли являются ко мне в самые неподходящие моменты?       – Знаешь, Маринетт, в одном ты точно права. Для новых отношений ты ещё не созрела. Но постарайся не винить себя. Ты свободна. Ты никому не изменила. Ты просто пошла за своей мечтой.       – А мне кажется, я просто в очередной раз всё испортила. И я ума теперь не приложу, что делать с Адрианом. Если, конечно, он будет искать встречи со мной.       – Как минимум не торопиться. Подумай, возьми паузу, но не отталкивай его. Дай себе время пережить то, что случилось.       – Спасибо, что выслушала моё нытьё. Я поеду, – Маринетт поднялась из-за стола. – Неплохо бы поспать и ещё раз всё обдумать.       – Звони, если понадобится помощь. Любая, – Алья обняла подругу и махнула на прощание рукой.       Оказавшись дома, Маринетт незаметно для родителей прошмыгнула в спальню и рухнула спиной на кровать, раскинув руки в стороны. Уставшие веки закрывались сами собой, но сон так и не шёл. Маринетт хваталась то за одну мысль, то за другую. Пыталась распутать клубки, но нити постоянно выскальзывали из рук, всё больше переплетаясь между собой и окончательно сбивая с толку.       Маринетт понимала, что проще всего вычеркнуть из памяти эту злосчастную встречу и вчерашнее свидание. Ещё был шанс закончить всё сейчас, чтобы избежать потом хорошо знакомых болезненных расставаний, чтобы уберечь себя от новых ран и не бередить старые шрамы, чтобы попытаться, хотя бы попытаться, шагнуть в новую жизнь. А можно дать себе и Адриану один малюсенький шанс привыкнуть, притереться друг к другу. И чем дольше Маринетт разглядывала безупречную гладь потолка, тем яснее осознавала, что вновь хочет услышать голос человека, окликнувшего её в парке. И неважно, сколько ещё боли принесёт этот голос ей принесёт.

***

      Адриан перекатывал между пальцами карандаш, прожигал взглядом чистый лист, лежащий перед ним, хмурился. Рисовать он не умел, но бороться с возникшим из ниоткуда желанием запечатлеть на бумаге лицо девушки перевернувшей его жизнь, был не в силах. Грифель с приглушённым скрипом заскользил по листку. Мысли о Маринетт прочно засели в голове. Почему она ушла?       Адриан сквозь полудрёму слышал лёгкие босые шаги и шум воды. Маринетт не возвращалась слишком долго, но обмякшее тело отказывалось отрываться от постели. Окончательно взятый в плен растекающейся по венам эйфорией он уснул, а открыв глаза, обнаружил себя в одиночестве. Когда она ушла?       Пальцы увереннее сжали карандаш. Адриан выпрямил спину и взглянул на набросок. С листа прямо в душу смотрели глаза, полные немой боли, которую ни пережить, ни забыть, ни выплеснуть. Что такое творится в её голове? Она ушла из-за него?       Адриан продолжил рисовать, повинуясь неизведанному внутреннему чутью. Штрихи складывались в улыбку – ту самую улыбку, за которую сейчас он отдал бы всё, что у него есть. Но что у него было? Адриан отложил карандаш в сторону и выбежал из квартиры. Ноги сами несли его по хорошо известному адресу.       – Адриан? – удивилась Натали, увидев младшего Агреста после ссоры с Габриэлем. – Ты к отцу?       – Я... да. Если он согласится меня выслушать.       – Идём, – Натали наметила улыбку и заботливо поправила ворот рубашки Адриана. – Вам обоим давно следовало созреть для разговора. И я рада, что ты здесь.       Адриан ускорил шаг, то ли желая поскорее решить проблему, то ли боясь передумать и броситься прочь от родительского дома. Размышлять о детских страхах было некогда. Дверную ручку Адриан потянул на себя без привычного ощущения тревоги и даже стойко выдержал холодный взгляд отца. Почти победа.       – Я считаю, что мы должны ещё раз всё обсудить. Спокойно, без нервов и упрёков, – выпалил Адриан, уже готовясь принять на себя отцовский гнев.       Но Габриэль лишь медленно встал из-за стола, приблизился к сыну, положил ему на плечо крепкую ладонь и едва заметно улыбнулся. Адриан и не помнил, когда в последний раз видел тёплые эмоции на его лице. Наверное, ещё когда жива была мама.       – Пообедаешь со мной? – спросил Габриэль.       – Д-да, – робко кивнул Адриан и покинул кабинет следом за отцом.       В гостиной дома Агрестов, в отличие от рабочего кабинета его главы, находиться было приятно. Из окон беспрепятственно лился свет. Со стены за домочадцами наблюдала Эмили с портрета. И казалось, что улыбка давно покинувшей этот мир матери Адриана куда ярче лучей полуденного солнца.       – Я скучаю по ней, – раздался из-за спины голос Габриэля. – Знаю, что и ты тоже.       – Мама не хотела бы видеть наши ссоры. И я... я тоже не хочу ругаться. Я хочу приходить домой и чувствовать, что меня здесь ждали, что мне рады. А если я вдруг ошибусь, то меня не станут отчитывать за оплошности, а дадут совет.       – Не важно, сколько ошибок ты совершил, сын. Важно, сколько из них ты исправил... Хотя бы захотел исправить.       – Папа... Прости...       Растроганный философскими изречениями отца Адриан бросился ему на шею. Чуть смущённый Габриэль изломанно улыбнулся и похлопал ладонью по спине сына.       – Даже любопытно, что помогло тебе остыть.       – Девушка, – вновь взглянул на портрет матери Адриан.       – У тебя появились отношения? – Габриэль поправил лацкан пиджака и сел за стол, жестом приглашая сына занять место напротив.       – Да, – кивнул Адриан.       Он, вдохновлённый состоявшимся разговором и, пусть короткой, но всё же тёплой улыбкой отца, ни секунды не сомневался, что уладит не самую приятную ситуацию с Маринетт. Пообедает дома, вернётся в квартиру, дорисует портрет, соберёт вещи, а потом помчится за Дюпен-Чен в пекарню её родителей. Ведь раз она сама тянулась за его поцелуями, раз призналась, что долго их ждала, раз решилась идти до конца вчерашним вечером, значит есть в её сердце чувства. Осталось показать, что он готов быть рядом.       – Адриа-а-ан, – позвал Габриэль. – Твоя мечтательная улыбка прекрасна, но может, уже расскажешь мне о своей избраннице?       – Возможно ты её вспомнишь. Моя одноклассница Маринетт.       – Теперь вы с ней больше чем друзья?       – Да. И... встретив её, я как-то иначе стал смотреть на вещи. Не могу объяснить подробнее. Сам ещё не до конца разобрался.       – Влюблённость... прекрасное чувство... – Габриэль покосился на обручальное кольцо. – Пригласи Маринетт к нам на ужин.       – Ты правда хочешь с ней познакомиться ближе?       – Да, Адриан. Мы с тобой оба ошибались. Ты вспылил. Я едва не потерял тебя из-за собственного упрямства. Пришло время перемен.       – Верно, – Адриан кивнул. – Я приглашу её на следующих выходных. А пока... я хотел бы вернуться домой.       – Натали даст распоряжение водителю, чтобы привёз твои вещи. За это можешь не переживать.       – В таком случае я пойду. У меня осталась пара незавершённых дел. До вечера, – махнул рукой Адриан и скрылся за дверями.       Габриэль, сосредоточенно глядя перед собой, постукивал пальцами по столу и обдумывал каждое сказанное сыном слово. Мужчина в тайне ликовал, что Адриан признал неправоту и вернулся под крышу родительского дома, но новости о воссоединении со старой знакомой настораживали. Однако для Габриэля Агреста нерешаемых проблем не существовало.       – Будут распоряжения? – вежливо спросила вошедшая в гостиную Санкёр.       – Да, Натали. Подготовь мне досье на Маринетт Дюпен-Чен. Любые факты. Я должен знать, кого мой сын желает видеть рядом с собой. И убедиться, что она достойна входить в нашу семью.       – Но Габриэль, если Адриан любит её, то может, стоит не вмешиваться, а просто дать им шанс быть вместе?       – Исключено, – отрезал Агрест-старший. – В этом доме я решаю, кто и когда получит шанс.