Никогда её не отпускать

      Маринетт постукивала напряжёнными пальцами по пустой чашке и, нервно закусив губу, пыталась прочитать на лице лучшей подруги хоть какие-нибудь эмоции. Она знала, что сбрасывание звонков в течение недели дружбе не очень-то способствует, что Алья терзала мобильный не из праздного любопытства, что она выслушает её в любой момент, даже среди ночи.       Проблема заключалась в другом – Маринетт сама не была готова делиться. Но когда в субботу утром на пороге пекарни нарисовалась разгневанная Сезар без макияжа и с кое-как собранными в пучок волосами, Дюпен-Чен осознала, что больше тянуть нельзя. Виновато потупив взгляд, она утянула подругу за рукав наверх и попутно попросила маму заварить им чай.       – Ты уверена, что поступаешь правильно? – Сезар отодвинула опустевшую чашку и вгляделась в глаза Маринетт. – Со стороны вы с Лукой казались идеальной парой.       – Пойми, Алья, я мучила нас обоих. Сколько лет я пыталась выбросить из головы Агреста? А он всё так же снился мне каждую ночь. Я устала рыдать в подушку, устала видеть, как Лука места себе не находит. С ним хорошо – уютно, комфортно, спокойно. Но у меня сердце в клочья рвалось, когда я слышала, как он уходил курить по ночам после того, как я называла его чужим именем. Не раз, не два... Постоянно. Я ушла, потому что знаю, что сам он мне никогда не укажет на дверь.       Алья обвела взглядом комнату Маринетт, прекрасно ей знакомую. Вот здесь раньше хранились подарки, которым так и не суждено было попасть к адресату, вот тут, на стене, юная Дюпен-Чен расположила десяток фотографий объекта обожания, а вот на этой кровати они строили, наверное, сотый по счёту план по покорению его сердца. Сейчас это не более чем воспоминания, от которых грудь болезненно сжимается. Сезар помнила многое: и то, как тяжело Маринетт восприняла отъезд Адриана Агреста, и то, какие титанические усилия прикладывал Лука, чтобы показать её подруге, что жизнь не остановилась.       О случайной встрече в парке Маринетт предпочитала молчать. Знала, что Алья непременно свяжет это событие с расставанием с Лукой, а ещё сделает поспешные, в корне неправильные выводы. Достаточно того, что она поделилась с подругой переменой места жительства и статусом свободной девушки.       – Рассуждаешь логично, вот только счастливой ты не выглядишь, – Алья провела ладонью по спутанным волосам подруги. – Уж прости.       – Лука много для меня сделал. И я ведь не глупая. Я прекрасно понимаю, что мой уход ранил его. Знаешь, в первый день мне отчаянно хотелось ворваться в его квартиру и броситься ему на шею. Но ведь я сделала бы ему ещё больнее. Он так и жил бы со мной, думая, что я могу в любой момент собрать вещи. Нет, так нельзя.       – Не повезло же ему из всех девушек планеты полюбить тебя.       – Я пыталась ответить ему взаимностью. Я делала всё, чтобы с виду мы не отличались от большинства счастливых парочек. Мне было бы гораздо проще уйти от какого-нибудь кретина. Но Лука... Лука достоин счастья, а не бесконечного ожидания чуда, что никогда не произойдёт.       – Тоже верно, – вздохнула Алья. – Пока здесь обоснуешься? Как родители восприняли?       – Мама сильно переживает и за меня, и за Луку. Она, конечно же, не сознается, но по-моему они созванивались несколько раз. А я... пока да, здесь. Приду в себя окончательно и сниму квартиру.       – Тебе ведь не нужно напоминать, что если будут проблемы, ты можешь на меня рассчитывать? – изогнула бровь Алья.       – Не нужно, – тепло улыбнулась Маринетт. – И спасибо, что не сердишься на меня. Знаю, я должна была с тобой поговорить раньше, но... у меня слёзы лились ручьём от упоминания Луки. Хотелось сначала привести себя в чувство.       – Ты знатно меня напугала, милая. Но твоя мама сказала, что ты вернулась домой с вещами и даже с ней толком не говоришь. Я решила, что разумно будет дождаться выходных.       – Спасибо тебе, – Маринетт приглашающе раскрыла объятия для лучшей подруги.       – Какие планы на сегодня?       – Уф, я опять взяла работу на дом. Кажется, это пока единственное, что держит меня на плаву.       – Пойду тогда, раз тебе есть, чем занять голову. А то я даже Нино не сказала, куда сорвалась.       – Привет ему передай.       Маринетт ещё раз обняла Алью и мысленно поблагодарила судьбу за то, что когда-то давно послала ей такую понимающую подругу. Сезар мастерски докапывалась до правды, но если дело касалось личной жизни близких ей людей, отступала. Теперь, услышав историю из первых уст, она со спокойной совестью, но растревоженным сердцем отправилась домой.       Маринетт отодвинула пустые чашки и открыла крышку ноутбука, но сесть за работу так и не успела. Проигнорировать сообщение от Адриана она не могла, а прочитав, что он предлагает ей встретиться, и вовсе подпрыгнула, прижимая телефон к груди. Тоска, прокравшаяся в сердце после разговора с Альей, вновь рассеивалась, уступая место ожиданию волшебства. Никаким другим словом встречу с Адрианом и тот единственный короткий, чуть неуклюжий, но прочно засевший в мыслях поцелуй она назвать не могла.

***

      Адриан назначил встречу в модном ресторане в самом сердце Парижа. Упоминание его названия вызвало лёгкую панику. Маринетт пришлось постараться, чтобы соответствовать месту. Всё-таки беспросветная работа вперемешку с душевным терзаниями красоты не добавляли. И если с кругами под глазами успешно справился консилер, то вернуть взгляду задорные искорки не получалось никак. Маринетт отогнала лишние мысли и предпочла думать, что Адриан хочет видеть её настоящую, а не намертво прибитую к лицу счастливую маску.       – Прекрасно выглядишь, – Агрест решил начать вечер с комплимента, пусть и весьма банального на его взгляд.       – Спасибо, – Маринетт немного нервно повела плечами.       Наблюдать, как учтивый официант с безупречными манерами наполняет бокалы красным вином было непривычно. С Лукой они выбирались в рестораны редко – лишь по весомым поводам или приглашению друзей. Время наедине друг с другом они предпочитали проводить дома, где нет посторонних взглядов. Куффен с каждым годом становился всё более известной персоной. То тут, то там поджидали поклонники, чаще поклонницы – юные и отнюдь не скромные в своих просьбах. И Лука ради спокойствия любимой, предпочёл показываться на публике как можно реже.       Маринетт поймала себя на мысли, что не откажись Агрест от карьеры модели, сейчас бы к их столику уже выстроились очередь из желающих получить автограф и сделать селфи со звёздным блондином. Но Адриан избрал иной путь и теперь мог спокойно разгуливать по городу и ужинать там, где пожелает.       – Ты напряжена. Не нравится здесь? – поинтересовался Адриан, заметив, как Маринетт в очередной раз дёрнула плечом.       – Нет, просто... непривычно. Давно никуда не выбиралась.       – Извини. Если бы я знал, что тебе будет некомфортно, выбрал бы место потише.       – Не извиняйся, – Маринетт потянулась к бокалу и приподняла его, призывая Адриана повторить за ней. – Должно быть ты соскучился по Франции. Предлагаю выпить за твоё возвращение.       Первый глоток вина чуть успокоил Маринетт, хотя сама девушка больше склонялась к эффекту самовнушения, а не воздействию алкоголя. Так или иначе, первое напряжение развеялось. Взгляд, который прежде не мог ни за что зацепиться, теперь скользил по лицу собеседника.       – Обустроился в Париже? – заговорила Маринетт.       – Снял квартиру тут неподалёку. Привыкаю. А твои дела как? В нашу прошлую встречу ты говорила о больших переменах.       – Я... – Маринетт сделала глоток вина, – пока остаюсь у родителей. Неплохо бы снять квартиру, но ничего стоящего рядом с офисом я пока не присмотрела.       – Дай, угадаю. Ты модельер? – сощурился Адриан, откладывая приборы в сторону.       – Я живое доказательство того, что человеку нельзя отказываться от своей мечты. Конечно, мои успехи пока весьма скромны, но я расту над собой, учусь, тренируюсь и надеюсь когда-нибудь вписать своё имя в историю моды.       – Ты молодец, Маринетт. Я горжусь твоими успехами. Но меня всё же беспокоит ещё кое-что?       – Что же?       – Там, в парке, ты выглядела... расстроенной. И если с карьерой у тебя всё в порядке, то дело в... отношениях? Встретился плохой человек?       – Всё намного сложнее, – Маринетт задумчиво коснулась виска, понимая, что не может вывалить на собеседника всю правду, но и дальше говорить загадками не имеет права. – Мне встретился очень хороший человек. Просто не мой, наверное. Я пыталась его полюбить, но...       – Не смогла себя заставить? – подхватил мысль Адриан.       – Не смогла, – кивнула Маринетт, глядя куда-то в пустоту. – А ты?       – Я? – переспросил Агрест, будто растягивая время перед ответом. – Я не встретил никого и, наверное, даже смирился. Я свободен.       Дюпен-Чен смущённо улыбнулась и вновь потянулась к бокалу. Она понимала, что разговоров о работе и прошлых отношениях не избежать. Да и о чём ещё говорить двум людям, потерявшимся из вида на несколько лет? Однако Маринетт беспрестанно прокручивала в мыслях сцену прощания у пекарни. Хотела бы она знать, вспоминал ли Адриан этот поцелуй, вызвал ли он хоть какие-нибудь эмоции, но спрашивать прямо не решалась. Ждала, то деловито нарезая стейк, то ненароком разглядывая публику, то просто замирая с бокалом вина в ладони.       Ужин близился к концу. Адриан буквально кожей ощущал недосказанность, что витала в воздухе. Ему не хотелось оставлять и без того растерянную Маринетт в неведении, вот только слов он никак подобрать не мог. Он не оставлял шансов сопернику по фехтованию, мастерски играл в гольф, свободно говорил на китайском, итальянском и английском, мог за пару секунд понять, какая модель одежды станет бестселлером, а какая не снискает славы, вот только о чувствах говорить не умел. Зато справедливо решил, что действия объяснят Маринетт его отношение к ней лучше слов.       Адриан толкнул дверь, выпуская девушку первой, но не дал ей пройти и пары метров – поймал её ладонь, притянул к губам, другой рукой обхватывая тонкую талию. Она, совершенно не желая сопротивляться, запустила пальцы в волосы Адриана и прижалась к нему всем телом. Сегодня Агрест не медлил. Маринетт в одну секунду оказалась во власти его требовательных губ. И никакие слова, никакие разговоры о том, кто они друг другу, ей были уже не нужны.       – Я ждал этого момента всю неделю, – Адриан обхватил ладонями горящие щёки девушки.       – Я ждала этого момента всю сознательную жизнь, – Маринетт коснулась пальцами гладко выбритого лица и задержалась на подбородке.       Их губы вновь встретились, не позволяя друг другу продрогнуть от прохладного ветра. Их пальцы переплелись, но переплелись ли души? Стали ли они близки настолько, словно и не было этих напрасно прошедших лет, проведённых порознь?       Адриан жил этим моментом. Маринетт хотелось верить, что отныне так будет всегда. И оба отчаянно жалели о сотнях упущенных шансов. Чем дольше Адриан целовал Маринетт, тем быстрее её сознание утрачивало связь с реальностью.       Она сама не поняла, в какой момент отказалась возвращаться к родителям и согласилась пойти домой к Агресту. Не заметила, как вдруг вместо ночной улицы, тонущей в свете фонарей, она оказалась в спальне с плотно задёрнутыми шторами. Но теперь, когда горячие мужские руки боролись с молнией на её платье, когда она чувствовала обнажённой спиной прохладный шёлк покрывала, когда между ней и Адрианом остались считанные миллиметры, она задыхалась от предчувствия неминуемой близости и не смела оглядываться назад.       Ей не нужно было по привычке абстрагироваться от реальности и уходить в мечты, чтобы видеть едва уловимые отблески изумрудных глаз, чтобы перебирать пальцами мягкие пшеничные пряди, чтобы тянуться к изящно очерченной линии рта. Не плод фантазий, а настоящий Адриан изучал губами разгорячённое, трепещущее под напором ласк её тело.       И казалось, счастье больше не просачивается сквозь пальцы. Вот оно – настолько реальное, что можно дотронуться руками, окунуться, уйти в блаженную негу с головой, утонуть в океане нежности... Но идиллия безжалостно разрушилась, стоило закончиться прекрасной обескураживающе-трепетной прелюдии.       Адриан, едва вдохнувший запах свободы, был несдержан, резок и даже немного груб. Он менял позу за позой, словно стремился взять всё, пока девушка не исчезла из его власти. Маринетт напрягалась от неосторожных движений и никак не могла подстроиться под рваный темп. И это не шло ни в какое сравнение с тем, каким был в постели Лука. Даже сквозь плотно закрытые веки она всегда чувствовала любовь Куффена, возведённую в абсолют. Она уверовала, что источником прежней эйфории были её фантазии. Но сейчас... Её касался человек из мечты, но она чувствовала пустоту. Она честно пыталась выбросить из головы откровенно мешающие мысли о парне, которого сама же оставила позади, но перед глазами как назло мелькали образы из прошлого. Перестав бороться с собственным сознанием, Маринетт расслабилась, но настрой был безжалостно сбит.       Адриан ускорился, сильнее стиснул девушку в объятиях, с глухим рыком рухнул рядом с ней. Маринетт убрала с его лба взмокшие пряди и прильнула к груди. Хотелось дать себе второй шанс, вернуться в момент поцелуя и переиграть всё заново, понять, в какую минуту что-то пошло не так и где она ошиблась. Она вздохнула, понимая, что прошлого не изменить. На душе отчего-то стало неприятно.       Обессиленный Адриан, судя по спокойному, размеренному дыханию, задремал. Маринетт, осторожно выскользнув из кольца его рук, побрела в душ. Ей осталось лишь гадать, почему после столь долгожданной близости осталось непомерно горькое послевкусие. Как будто она предала саму себя – ту часть своей души, что осталась с Лукой.       – Что со мной не так? – беззвучно прошептала Маринетт, прижимаясь лбом к стенке душевой кабины. – Почему мне... больно? Почему... мерзко от самой себя? Почему всё так?       Обжигающие струи воды растворяли слёзы и стекали вниз. Пар мешал разглядеть хоть что-нибудь перед собой. Ответов не находилось.