Neon Generation

Лу вышла из приёмной, но её окликнул Иво. Она обернулась; он подошёл к ней, выглядя смертельно задолбанным, и попросил:   — Езжайте домой, Лу. Ты, Кей, все остальные. Я останусь в больнице на ночь, Марк и Фокси, видимо, задержатся здесь ещё на час-два, как и доктор Стоун. Гектор отвезёт домой Франциска. Завтра утром нужно будет вернуться, но сейчас, думаю, вам всем потребуется отдых. И проверь, пожалуйста, мадемуазель Фишерман. Не думаю, что она натворит глупостей, но удостовериться не помешает.   Девушка кивнула. Сил отвечать многосложно не осталось.   — Ладно. До завтра, Иво.   Он не ответил, развернулся и пошёл обратно в здание.   Лу вышла за Эстер на улицу. Под ногами хрустел свежий снег, из-за него было светло как днём. Дочь Марка стояла в нескольких метрах от выхода, повернувшись спиной, и почти не шевелилась, только постукивала подошвой одного ботинка о другую. Её плечи были опущены.   — Ты в порядке? — спросила Лу, опасаясь увидеть Эстер плачущей — у неё совсем не осталось сил кого-либо успокаивать. Однако девушка оставалась невозмутимой, лишь лицо было несколько белее обычного, да губы слегка поджаты. Она ответила спокойно:   — Да, всё хорошо, спасибо. — и внезапно, дрогнув и потемнев лицом, спросила: — Слушай, Лу… Я понимаю, это звучит странно, но, может быть, я могу переночевать у тебя? Извини за такую внезапную просьбу, просто я сейчас очень не хочу видеть ни отца, ни парня… Я пойму, если ты откажешься.   Лу удивилась даже не самой просьбе, а тому, что Эстер обратилась именно к ней. Её нежелание общаться с Марком и Фокси было вполне понятно, но почему она не обратилась к Ларе, с которой, кажется, у них было больше общего, или к Карен, с которой была давно знакома? Видимо, этот вопрос отразился на её лице, потому что Эстер, внезапно занервничав и начав сбиваться, пояснила:   — Просто, если я правильно поняла, ты одна живёшь… Мне совсем неудобно проситься к тем, кто живёт семьями, или к Кею, потому что проситься ночевать к малознакомому взрослому мужчине… в общем, звучит как наименее подходящий вариант. Остаёшься ты. Опять же, я не настаиваю… Если откажешь, я переночую дома у отца.   — И тебе нормально будет? — поинтересовалась Лу.   — Вряд ли. Когда он вернётся из больницы, будет орать весь вечер о том, какого мудака я выбрала. А с парнем я видеться тоже не хочу — когда просишь человека не вести себя как умственно отсталый и хоть немного держать себя в руках, чтобы не попасть в неприятности, потому что он тебе дорог, а положение у него и так шаткое, а он в ответ бьёт в нос твоего отца, пропадает желание контактировать с ним. — она вздохнула. — Причём я понимаю, почему он это сделал. Не оправдываю, но понимаю. Марк ещё с лета, когда мы встречались всего месяца полтора-два, изводил его, гнобил, не воспринимал всерьёз, даже пытался натравить на него Инквизицию, хотя Оушен… — она запнулась, назвав Фокси по имени, — ничего лично ему не сделал. Недавно вот Марк его после покушения в клубе избить попытался, только у него руки не дошли, недостаточно ловким показался. Я и отца в какой-то степени понимаю, почему он против наших отношений, но вместо того, чтобы дать ему шанс или хотя бы поговорить со мной, он уже несколько месяцев устраивает мне то бойкот, то промывку мозгов, то воспитательные беседы, актуальные для восьмилетнего ребёнка… Короче, один упёрт, как баран, другой не может держать себя в руках. И я их обоих понимаю, но ни одного не могу оправдать, и мне больно от того, что всё складывается так. — Эстер пожевала губами и подняла глаза. — Извини. Вывалила на тебя всё это.   — Ничего, — вяло ответила Лу. У неё уже не хватало сил реагировать, хотя она могла представить, что чувствует молодая девушка в такой ситуации. — Слушай, я обычно ночую у Кея, и мне не очень комфортно будет пускать тебя в свою квартиру, если там не будет меня.   Эстер слегка сникла, но кивнула.   — Конечно, я понимаю.   — Я могу сказать Кею, что останусь у себя, потому что ты у меня ночуешь. Возможно, он тоже захочет остаться с нами. Тебя это не сильно смутит?   Эстер развела руками.   — Только если я вам мешать не буду.   — Думаю, что нет, — Лу попыталась улыбнуться, но вышло так себе — она слишком устала. — Мне всё равно нужно вернуться домой, переодеться, взять вещи… Кей, наверное, останется у себя, но я уточню.   — Спасибо, — Эстер тоже попыталась улыбнуться, и вышло не лучше.    Лу нашла Кея быстро — они вполне мирно беседовали с Гектором. Когда она подошла, Гектор попрощался и ушёл, а Кей повернулся к ней и крепко обнял, зарываясь носом в её волосы.   — Это был самый долгий день, наверное, за всю мою жизнь.   — Определённо, — устало пробормотала Лу, уткнулась носом в горло его свитера и вдохнула запах шерсти и кедровых духов. — Я смертельно устала.    Кей успокаивающим жестом погладил её по спине, поцеловал в лоб, прижал к себе крепче, покачивая, как маленькую. Лу на несколько секунд прикрыла глаза, ощущая лёгкую сонливость, приятную, как колыбельная. Морозный воздух колол щёки. Ночной Нью-Пари весь покрылся белёсой снежной плёнкой, приближался Новый год, и впервые Лу жалела о том, что никогда прежде особенно не отмечала этот праздник: в этом году его не будет точно. А между тем осталось всего несколько дней, и зима стояла такая морозная, светлая и праздничная…   Лу объяснила Кею ситуацию с Эстер. Спросила:   — Ты поедешь со мной?   Кей задумался.    — Нет, не думаю. Я был бы рад пообщаться с Эстер, но на нейтральной территории. Плюс я взрослый мужчина, чужой, а у тебя, по сути, всего одна комната. Мне кажется, ей будет некомфортно.   — Справедливо, — заметила Лу и улыбнулась. — Не чувствуешь, что я променяла тебя?   — Ну, если ты не собираешься мне с ней изменять, мне бояться нечего, — прыснул Кей. — Всё хорошо. Я переночую у Лары, завтра перед работой заедем к бабушке, привезем продукты и поцелуем племянников. Бабушка, кстати, мечтает с тобой познакомиться.   — Правда? — Лу обняла его за пояс. — Это круто. Я тоже не против.   — Устроим, ­— Кей поцеловал её в висок. — Вас подвезти на служебной машине?   — Можно.    — Отлично. Лезьте тогда. Лара тоже поедет.     Всю дорогу Кей и Эстер разговаривали об эмпатии, о семье, о других мягких, но важных темах — от усталости у Лу не находилось сил прислушиваться. Она могла бы заревновать, но, во-первых, не была дурой, чтобы ревновать Кея без повода, а во-вторых, понимала: Кей исключительно одинок. Настолько, что у него нет ни родителей, ни друзей. Есть сёстры, есть она, Лу, и он никогда не показывал, что ему этого недостаточно, но… Ощущалось. Его одиночество ощущалось и бросалось в глаза. И никто из его окружения не является эмпатиком, а эмпатики нужны друг другу; Эстер тоже казалась весьма одинокой и, наверное, нуждалась в компании человека, подобного себе. А в-третьих, Лу никогда не приходилось сомневаться в Кее, поэтому она спокойно слушала их разговор обо всём и ни о чём и наблюдала за тем, как сменяются яркие чистые пейзажи Центра на тёмные, с неоновыми проблесками своды Термитника.   Кей довёз Эстер и Лу до дома последней и уехал в компании Лары. Он предложил проводить их до квартиры, но Лу отказалась — снова назревала метель, и ей не хотелось, чтобы он тратил время. Когда машина скрылась из виду, она позвала Эстер за собой, и та молча отправилась за ней.   В квартире было темно и пусто. Эстер с интересом осмотрелась. Лу предупредила:   — Никакой роскоши, извини. Спать тебя придётся положить на диване. Он нормальный, если только ты не привыкла спать на матрасах стоимостью в человеческую почку. И я не уверена, что есть еда. Можем что-то заказать.   — Всё нормально, — Эстер устало махнула рукой. — Мне ничего не надо. Марк передал мне сменную одежду ещё после «Реактора», так что будет во что переодеться, уснула бы я сейчас даже на снегу. Но поесть не отказалась бы, ладно. Можем разделить счёт за еду.   — Буду признательна, — Лу скинула куртку и бросила в шкаф, не вешая. — Есть предпочтения?   Пока Лу кидала одежду в дезинфектор, Эстер обошла квартиру, разглядывая её с лёгким любопытством, как будто она была к этому привычна, но не до конца. Заказали бургеры с картофелем и в ожидании разместились на кухне, сидя друг напротив друга и неловко помалкивая. Наконец Эстер нарушила тишину:   — У тебя в гостиной стоят такие милые семейные фотографии.   Лу слегка напряглась.   — М-гм. Спасибо.    Эстер, видимо, почувствовала её напряжение и стала как-то тише, осторожнее.    — У меня в комнате тоже много фотографий стоит. Отдельное место — для фото с мамой.   — Мило. У тебя хорошие отношения с мамой?   — Да, очень. Она тоже эмпатик, и мы друг друга отлично понимаем, — Эстер улыбнулась, её постоянно напряжённое лицо смягчилось. — Она меня практически одна растила. Отец приезжал, когда я была маленькой, часто, потом стал реже, потом вообще перестал, и я несколько лет не видела его от слова совсем. А с мамой мы всегда были рядом. Она хорошая. Весёлая. Похожа на типичную еврейскую маму из анекдотов, — она рассмеялась. — Даже говорит с лёгким еврейским выговором, если попросишь. А у тебя?   — Хорошие, — Лу с нежностью подумала об Энн. Она ужасно скучала по маме. — Она у меня замечательная. Добрая. Временами слегка бесхребетная, но не плохая. Я её очень люблю.   — А папа? — осторожно спросила Эстер. Лу вздохнула.   — Умер. Мне было девять.   — Ох, прости… Сочувствую.   — Ничего.    Они помолчали несколько секунд. Лу неожиданно для самой себя добавила:   — Он был замечательным. Я его очень любила.    Эстер улыбнулась сочувствующе, но без понимания — она-то отцовской любви практически не получала.   — По нему это видно. Вы похожи.   И снова замолчали. Разговор не клеился, но и молчать было неловко, поэтому Лу спросила невпопад:   — А твоя мама как к твоим отношениям относится?   — А? — Эстер встрепенулась. — А, нормально. На удивление. Я от неё ничего не утаивала, рассказала, что он хакер, что вырос в подполье, думала, она тоже будет против и морально к этому готовилась — всё-таки и Марка можно понять, почему он не обрадовался… Но она спокойно отреагировала. Попросила быть осторожной, но сказала, что если я счастлива и он не даёт меня в обиду, то совет да любовь.   — Это странно, — заметила Лу. — Не обижайся, но вы такие разные.   — Вы с Кеем тоже, — резонно заметила Эстер. — Вот он тебя почему выбрал?   — Я ему ногу прострелила.   — А если серьёзно?   — Я серьёзно. Я прострелила ему ногу.   Эстер рассмеялась.   — Ну ладно, допустим. Но влюбился-то он в тебя ведь не за геном или происхождение. За что-то другое.    — Я иногда сама задаюсь этим вопросом, — хмыкнула Лу. — Видимо, за то, что человек хороший.   — Ну вот. И я своего выбрала, потому что хороший. Со стороны, может, так не кажется, и его иногда заносит, но он правда хороший. — она помешкала и добавила негромко: — Мне почти всегда тревожно. Я редко чувствую себя в безопасности. Но когда он держит меня за руку, мне спокойно. Не могу это объяснить. Просто ощущение такое. Приятное.   Она замолчала. Лу внимательно посмотрела на неё, пытаясь понять, знакомо ли ей это чувство или нет. И поняла — знакомо. Нигде она не чувствовала себя в безопасности, кроме как рядом с Кеем, в его объятиях, когда он держал её руку. Правда, как ей казалось, у неё оснований верить своему парню больше, чем у Эстер — своему, но она понимала, что не имеет права судить, не зная, как эти двое познакомились, сошлись, что между ними происходит, почему из всех людей выбрали именно друг друга. Изнутри её пощекотало любопытство: в самом деле, почему? Может быть, простое увлечение по молодости, но стал бы Фокси так рисковать, стала бы Эстер переступать через все привычные себе высокие стандарты, чтобы оставаться с ним? Это было… любопытно. Лу понимала, что в какой-то степени и они с Кеем выглядят так, и пропасть между ними не сильно меньше, чем между Эстер и Фокси, но всё равно они казались ей странными, другими. А может, она просто не видела себя и Кея со стороны, и они смотрятся так же странно и несуразно вместе.   Приехала еда, уже немного остывшая, но всё ещё вкусная. Натуральная — на окраине Термитника находилось едва ли не единственное кафе, где можно было заказать натуральную еду. Стоило немало и приезжало остывшим, но Лу предпочитала это, чем синтетику. Она и так забросила заниматься спортом, а если начнёт жрать всё подряд, лучше не станет точно. Не хватало ещё проблем с желудком.   — Как тебе? — спросила она у Эстер. Та кивнула, улыбаясь:   — Вкусно. Спасибо ещё раз.   — Не за что. Сейчас поужинаем, постелем тебе на диване и на боковую, ладно? Я жутко устала.   Эстер с готовностью кивнула, обмакивая в соус золотистую зажаренную картошку.     Ночью Лу не могла уснуть. Напряжённый, измотанный стрессом и травмами организм тем не менее отказывался давать ей отдых, и она ворочалась с бока на бок, прислушиваясь к мерному дыханию спящей как младенец Эстер. Ей тоже так хотелось, но она не могла найти удобное положение, не могла ни о чём думать и не могла не думать, поэтому её мысли превращались в клубок спутанных нитей; отвлекали и не беспокоящий ранее шум ночного Нью-Пари, и ор пьяного соседа за стеной, и телефон Эстер, то и тело помигивающий сообщениями. Если бы Кей был рядом, может быть, она бы уснула быстрее, но его не было, а беспокоить его в ночи Лу не собиралась — даже если он не спит, им нужно немного побыть отдельно друг от друга, передохнуть… Одной ночи как раз хватит. Но не спалось всё равно. Когда часы показали полвторого, Лу поднялась с постели и подошла к кухонному блоку. Открыла воду и опасливо оглянулась на Эстер, когда кран громко зашипел, но та не проснулась. В квартире Кея, чётко разграниченной на комнаты, конечно, гораздо удобнее.   Напившись воды, Лу не вернулась в постель, прошлась по квартире несколько раз, посидела на кровати с телефоном; потом накинула куртку, сунула ноги в тёплую домашнюю обувь и вышла на балкон.    Температура стояла стабильно холодная, настолько, что у Лу мгновенно онемели щёки и пальцы. Она уставилась вдаль, на проблесковые маячки проезжающих по магистрали полицейских машин, холодный свет высоток в Центре и голограмму в виде красивой женщины в платье над главным модным домом Нью-Пари. Ледяной воздух неплохо проветривал голову, избавлял её от глухой тяжести, становилось легче думать.   Что-то не давало Лу покоя. Если быть точнее — смерть Ролана Жено. Да, конечно, замёрзнуть насмерть, будучи в алкогольном опьянении, более чем возможно, особенно учитывая то, что с алкоголем Жено был на «ты». Но чтобы он долгое время пил, а потом именно в ночь покушения на Приора, будучи к нему причастным, взял и замёрз насмерть? Вероятно, это могло быть самоубийство, но ведь до этого Жено выполнял приказ мятежника — расчищал поле для поддельного письма. Он всё сделал успешно. Мог ли он напиться от чувства вины? Или его убрали намеренно, подстроив его смерть? Смущало и то, что гибель Жено, по сути, осталась незамеченной. Значит, скорее всего, кто-то поспособствовал тому, чтобы программиста поскорее признали дошедшим до точки невозврата пьяницей и оставили в покое, забыли о нём. Мало ли алкоголиков погибает на улицах в лютые зимние ночи… И всё же это показалось Лу странным, недомолвкой, непонятным белым пятном на истории с сетью. Её не покидало ощущение, что Ролан Жено оказался пешкой в руках мятежника и, выполнив своё предназначение, перестал быть ему нужным. Такой же пешкой, как Элифа.   А если… Лу испуганно прикрыла глаза, прячась от вспышек ночного города. Если Элифа — такая же пешка, как и Жено, значит, и её дни сочтены. И она тоже может, скажем, погибнуть от внезапного приступа эпилепсии, или сломать себе шею при попытке сбежать, или просто уснуть и не проснуться, или убить саму себя… Вариантов масса.    Лу не любила Элифу и даже не особенно ей сочувствовала, но не желала ей смерти, и мысль о том, что смерть той, вероятно, не за горами, напугала её. Теоретически, они все висели на волоске, но реальность и близость вероятной гибели Элифы заставила псионичку похолодеть изнутри. Она прижала ещё тёплые ладони к ледяным щекам, выпустила изо рта клубок дыма; ей захотелось прямо сейчас бежать к кому угодно — к Кею, к Марку, к Иво — и рассказать всё. Но она не могла. Оставалось только дальше терзать себя тревогой и ждать утра. И думать — кому выгодно, чтобы о смерти Жено забыли? Не самому Приору ведь? Не Гюлеру, ведущему расследование и готовому в лепёшку расшибиться, лебезя перед начальством? Не Викарию, беспокоящемуся о судьбе своей крестницы? Даже теории никакой нет. Никаких оснований.   Девушка вернулась обратно в комнату. Холодный воздух пошёл ей на пользу, но она будто боялась теперь ложиться спать, чувствовала, как её потряхивает. Пройдя мимо дивана, на котором спала Эстер, внезапно остановилась и уселась на самый край, осоловелым взглядом наблюдая, как та спит. Её телефон то и дело надоедливо помигивал уведомлениями, и Лу протянула руку, чтобы их выключить.    Сами сообщения она не увидела, но видела контакты, от которых они приходили: Марк, Фокси, Джейн — мама Эстер. На экране блокировки, по всей видимости, тоже была изображена она — ещё молодая женщина с маленькой девочкой на руках, миниатюрная, загорелая, с тёмно-рыжими волосами, мягкими чертами лица, тёмными бровями и тёмно-зелёными глазами. На дочь в целом не похожа, но что-то неуловимо-общее есть — взгляд, изгиб бровей, улыбка, сходство и родство ощущается. Джейн была симпатичной и, судя по всему, живой и резкой, задорной. Лу посмотрела на крашеные белые волосы Эстер, осторожно-осторожно, сама не зная зачем, протянула руку и коснулась их у шеи, отодвигая. Среди прядей цвета ванили, у самого основания, спрятались пара завитков, в темноте отливающих кроваво-красным.    Как будто ей вскрыли шею, и из-под алебастрово-белой, как у большинства рыжих, кожи и светлых волос текла кровь. Лу вздрогнула, не понимая, откуда в её голове взялось такое страшное сравнение, выключила телефон и, мысленно назвав себя маньячкой, отправилась спать. Её била дрожь. Едва коснувшись головой подушки и сомкнув веки, она заснула.     Обошлись без завтрака, выпили только кофе. Лу не хотела есть; Эстер на предложение позавтракать тоже поморщилась. Она пожаловалась:   — Мне всю ночь снились кошмары.   — Да? — удивилась Лу. — А со стороны ты выглядела так, будто видишь самые сладкие сны.   — Вообще нет, — скривилась Эстер. — Мне снилась какая-то жуть. Кажется, я проснулась в гробу. Меня похоронили заживо. Вот. И я пыталась выбраться. А ещё рядом лежал мой парень, и мы оба истекали кровью. И кровь наполняла и наполняла гроб, а мы толкали и толкали крышку, а потом я захлебнулась в собственной крови и… Проснулась. Часов пять было.   — Кошмар, — Лу вздрогнула. — А я не могла уснуть почти до полчетвёртого, хотя очень хотелось спать. Не шёл сон.    — Мысли тревожные?   Лу кивнула.    — Да. Меня смерть программиста не отпускает. Странно это.   — Странно, — согласилась Эстер. — Я ещё сразу о своём думаю… Боюсь за него.    — Ты бы за себя боялась, — хмыкнула Лу. — Тебе опасность грозит куда большая. Он взрослый мужик, сам разберётся. Его никто не спасёт, если он продолжит так себя вести.   — Вот бы и он сам это понял, — хмыкнула Эстер. Её телефон снова мигнул. — Лёгок на помине, — изрекла она и выключила телефон. — А что с тем программистом, Жено?    Лу изложила ей все свои мысли, собранные ночью. По мере того как Эстер её слушала, её лицо темнело всё больше и больше; она нервничала, крутя в пальцах кулон с лисьей мордой и кольцо на пальце и дёргала себя за тёмно-рыжие волоски у шеи. Лу старалась на это не смотреть: эти красноватые завитки по-прежнему, после сна и при свете дня, напоминали кровь, сгустками скользящую меж белых ухоженных пальцев. Когда она договорила, Эстер несколько секунд посидела, потягивая кофе, и хмуро проговорила:   — Смерть Ролана Жено действительно не похожа на случайную. Даже если он пил, то тот факт, что его гибель пришлась именно на ту ночь, смущает. Как будто его убили в момент, когда никому не должно быть до этого дела. Тут покушение на Приора, его жену, массовая казнь — как бы грубо это ни звучало, вряд ли в такие моменты кто-то заострит внимание на том, что в холодную ночь замёрз насмерть алкоголик-программист. — она постучала ногтем по кружке. — Как будто от него специально хотели отвлечь внимание.   В её словах был смысл.   — Похоже на то. Жено выполнил своё предназначение, и его убрали. Он слишком много знал. Но то, что его смерть случилась так странно и прошла так тихо, будто бы наоборот подсказывает, что на неё стоит обратить внимание,   — Но как? — поинтересовалась Эстер. — Жено уже больше месяца как мёртв. Можно проверить данные его компьютера…   — Можно, — Лу сосредоточенно ковыряла заусенец на пальце. Потом подняла глаза и посмотрела на собеседницу. — Фокси может этим заняться?   Эстер пожала плечами.   — Наверное. Рабочих навыков ему хватит.    Лу прищурилась.   — Мне нужно, чтобы ты попросила его об этом.   — Это не обязательно делать мне, — возразила Эстер. — Ты можешь сама его попросить. Или Приор может приказать ему выполнить его работу.    Лу приподняла бровь. Эстер суховато пояснила:   — Я не хочу сейчас общаться ни с ним, ни с Марком. К тому же я действительно считаю, что, если это сделает, например, сам месье Мартен, он отнесётся к этому серьёзнее. Видимо, мои слова уже всерьёз не воспринимаются, — она показательно поджала губы и качнула головой. — Снова извини. Меня раздражает, когда к моим словам не прислушиваются. Особенно к тем, в которых есть смысл.   — Можно понять, — девушка кивнула. — Ладно, я думаю, самым разумным будет всё рассказать Приору, а он уже даст распоряжения о том, кого, когда, как и о чём просить. Или приказывать. Я больше без его ведома двигаться не собираюсь — и так себе едва проблем не нажила, отделалась лёгким испугом. Вместо того, чтобы отобрать оружие, установить контроль и даже не отстранить от дел, он мог бы посадить, казнить или даже на вивисекцию нас отправить. Меня и Кея то есть.   — Я поняла, — кивнула Эстер. — А вы же с Кеем встречаетесь, да?   — А что, по нам не видно?   — Ну, может, вы уже помолвлены. Или женаты.   — О, нет. Не время, не место, к тому же, думаю, слишком рано. А вы? — спросила она с ухмылкой. Эстер снова пожала плечами и отвела глаза, постучав краешком кольца на пальце о стенку кружки.    Пришло сообщение от Приора. Нужно было приехать в больницу и собраться там — пришло время выезжать.     Ехали на такси. Платила Эстер — она настояла на этом, объяснив, что хочет отблагодарить Лу за гостеприимство. Псионичка не стала настаивать на том, чтобы платить: единственная дочь инквизитора явно меньше теряла, а цены на такси в преддверии праздника выросли так, что глаза выпадали из орбит при взгляде на них. Тем более такси бизнес-класса. Тихая, ровно едущая машина с безмолвным красивым водителем, бутылками дорогой воды, подогревом сидений и дорогим запахом кожи. Лу даже ощущала себя более-менее органично — она надела шерстяное тёмно-зелёное платье, зимние сапоги и пальто, которые ей выдали вчера в качестве компенсации за испорченный наряд. Одежда из дорогих материалов приятно ощущалась на коже и хорошо сидела, и, хотя Лу с большим удовольствием предпочла бы пижаму, это тоже могло сойти.    Снова белые стены больницы, от которых уже рябило в глазах, снова медикаментозный запах и снующие по холлу люди в белых халатах. Приор ждал их в специально отведённой зале ожидания; с ним были все, кроме Карен, Лары и Гектора — они находились в палате у Лорены вместе с Франциском, она сама пожелала их видеть. Иво, бледный, невыспавшийся, с небрежно зачёсанными в хвост волосами, казалось, не спал ночь и нервничал, теребя рукав своего обычного длинного инквизиторского одеяния. Рядом сидел Марк с характерно припухшим потемневшим носом и листал папку с документами; напротив него, сгорбленный и хмурый, расположился Фокси, тоже со следами недосыпа на лице. Эстер не посмотрела ни на кого из них, а они оба проводили её взглядами; Лу быстро нашла глазами Кея и улыбнулась ему. Прошла и села рядом.   — Добрый день, — поздоровалась она со всеми. Приор приветственно кивнул и сообщил:   — Лорене лучше. Состояние стабильное.   — Это замечательно, — улыбнулась Эстер. Иво продолжил:   — Она пока останется на сохранении, так что в последующие дни придётся разрываться между больницей и зданием Корпуса. Рид, Стоун, вы, скорее всего, будете дежурить либо здесь оба, либо будете разделены, что более вероятно. Доктор Стоун и профессор Фриман будут наблюдать за её состоянием. Мои планы на ближайшие несколько дней — проверить отчёты от мадемуазель Вейсс и мадемуазель ле Риз и выбрать безопасное место, куда можно в случае чего отправить Лорену. Они обе долгое время ездили и искали подходящее, и теперь я буду выбирать самое надёжное из них. Так же вызову Гюлера, поясню ему, что незаменимых нет и он, скорее всего, в ближайшие дни отправится в отставку, если расследование не шагнёт вперёд, и я передам его кому-нибудь более компетентному. Марк, ты и Гектор будете со мной. Мадемуазель Стоун тоже — нужно будет перевести письмо от представителя японской диаспоры, мы договорились о поставке новых медикаментов в ЦЦБ. Для вас тоже работу придумаем, — он устало кивнул в сторону Фокси. Тот флегматично повёл бровью в ответ и ничего не сказал. — Мне сейчас нужно удостовериться, что Лоренино состояние достаточно хорошее, чтобы оставить её на попечение врачей.   Он умолк, вздохнул и пожевал губами. Лу слегка занервничала, не зная, как ей выгадать время, чтобы поговорить с Иво. Случай, впрочем, предоставился незамедлительно: Иво извинился и встал, выйдя из комнаты. Она выждала минуту и вышла за ним, поймав его у кулера. Приор сосредоточенно потягивал воду из стаканчика, придерживая его обеими руками — они заметно подрагивали. Лу подошла со спины и осторожно позвала:   — Месье Приор?   Он обернулся. Вблизи его лицо выглядело ещё более измождённым, чем издали.    — Да, Лу?   — Мне нужно с вами поговорить, — несмело попросила она. Он допил воду и выбросил стаканчик в урну.   — Да, конечно. Можно на ты. Что-то сугубо личное?   — Вроде того, — призналась Лу. — Это недолго. Но я хочу с тобой это обсудить, потому что это может быть важно.   Приор кивнул.   — Хорошо. Отойдём в кабинет доктора Стоун, она оставила его открытым для меня.   Они в самом деле зашли в кабинет Карен, в котором Лу оказалась впервые. Большая просторная комната, стерильно-чистая, с белыми стенами и панорамным окном; всё для обследования: стол с компьютером, кушетка, ширма, медицинские инструменты в стерильном застеклённом ящике, голограмма с какими-то сугубо врачебными данными, которые Лу было не под силу не то что расшифровать — прочитать, обитые эко-кожей стулья, зеркало во весь рост, шерстяные шторы. Никаких цветов, кроме белого и местами — светло-зелёного, идеальная чистота, холодная, резкая. Сплошь прямые линии. Пробирки с кровью внизу стерильного ящика. Кабинет Карен отлично подходил своей владелице, разве что казался слишком светлым для неё, и находиться здесь было не очень комфортно. Но девушка старалась не обращать на это внимания: в конце концов, она пришла сюда на несколько минут — объясниться с Иво и выйти.   Лу рассказала Иво всё, о чём думала вчера и чем поделилась с Эстер.    — Я думаю, — закончила она, — что стоит как следует проверить компьютер Жено. Этим может заняться Фокси. И, возможно… — она задумалась. Ей в голову пришла неожиданная и новая мысль. — Может, проверить какие-то его личные вещи, квартиру… Если это возможно.   Иво молчал, слушая её сосредоточенно и хмуро. Глядя на его лицо, сероватое, будто присыпанное пеплом, тёмные, резко очерченные, налитые кровью и горечью губы, тёмные и прозрачные, как озёрная вода, глаза, надломленные брови, она испытывала смешанные чувства к этому человеку, но более всего, пожалуй, сострадание. Высокий, мрачный, одинокий. Запутавшийся. Выслушав её, он медленно кивнул и проговорил:   — Дельная мысль. Я действительно мало внимания уделил смерти Жено, ибо он не раз на моей памяти подвергал самого себя опасности, и держали его на работе только из-за хороших навыков, но всё же это странно. Тело Жено должно было быть вскрыто здесь, в Центральной больнице. Родственников в Нью-Пари у него нет, его бывшая жена живёт на Востоке и пока не сподобилась забрать его вещи, поэтому после смерти они хранятся в одной из камер больницы. Срок хранения ещё не истёк, но доступ к ним, разумеется, есть не у каждого. У Ганса Гюлера, как у руководящего расследованием, у доктора Стоун, как одной из главврачей больницы, и формально у меня, но лучше будет, если доступ предоставит непосредственно врач. Не уверен, что в вещах покойного Жено можно найти что-либо ценное, но проверить стоит. И его компьютер. Я попрошу Фокси это сделать.   — Хорошо, — Лу кивнула в ответ. — Значит, проверить вещи Жено и его компьютер. Когда это можно будет сделать?     — Думаю, откладывать не стоит, — Иво вздохнул. — Насколько я знаю, месье Гюлер проводил общую проверку его вещей и компьютера, но ничего не выявил. Впрочем, посмотреть ещё раз не помешает. Но мне сначала нужно сделать пару дел в своём кабинете, а доктор Стоун пока занята обследованиями Лорены, поэтому предлагаю поступить так: ты сейчас поедешь со мной, месье Стоун останется здесь дежурить. Там я доделаю всё срочное и необходимое и мы вернёмся для того, чтобы проверить личные вещи Жено и дальше будем думать, что делать.   Лу кивнула.    — Хорошо.   Дежурство рядом с Приором заключалось в том, чтобы сидеть на диване в его кабинете и изредка спускаться вниз за стаканом чая или перекусом. Ну, и сортировать почту, чтобы хоть как-то себя занять. Нужные письма летели в «избранное», ненужные — в спам. Лу чувствовала себя слегка неловко, ибо ей казалось, что она залезла внутрь Иво, когда открыла его почту: письма от советников и инквизиторов, приглашения на приёмы, чек на оплату витаминов для беременных, набора для ухода за волосами, инкрустированного натуральным жемчугом, и двойной детской кроватки, соответственно, для близнецов. Приор спокойно доверил ей часть своего личного пространства, и она благодарно молчала, не делая никаких комментариев, не спрашивая, только уточняя сперва, нужно отправить то или иное письмо в спам или оставить. Потом перестала спрашивать.   Когда она закончила, усталый Иво, тоже всё это время сидящий за компьютером и что-то непрерывно строчащий, попросил:   — Лу, принеси, пожалуйста, немного бумаги. Она должна быть внизу, у администратора. И возвращайся — нам скоро ехать в больницу.   — Хорошо, — Лу кивнула и поднялась, потягиваясь. Тело затекло и болело. — Что-то ещё?   — Думаю, нет.   — Ладно. Сейчас вернусь.   Она забрала бумагу у девушки администратора и, возвращаясь назад, по невнимательности нажала не ту кнопку и вышла на этаже ниже. Только дойдя до конца коридора и увидев вместо таблички с именем Приора на двери табличку с именем Ганса Гюлера, поняла, что перепутала этажи, и отшатнулась. От неожиданности, от яростного нежелания встречаться лицом к лицу с человеком, пристававшим к ней и в качестве мести за отказ оставившим ей плохую рекомендацию для Приора, и от странного, удушливо-сладкого запаха — она даже не могла себе представить, что это. Похоже на какой-то женский парфюм. Парфюм, которым пользовалась бы перезрелая женщина вроде Аллегры Витто. Лу поморщилась и закашлялась, шумно выдыхая в попытке освободить нос от липкой сладости запаха, отступила и услышала из кабинета голос Ганса, а потом и женский смех.   «Как он там не сдох от такой вони? — зло подумала она. — А лучше бы сдох, ублюдок. Сидит, не делает ни хера, ещё и развлекается непонятно с кем, ещё и с такими духами…»   — Подождите, мадам, — внезапно раздался шутливо-сальный голос Гюлера за дверью. — Кажется, я слышал кого-то. Сейчас мы его прогоним и продолжим нашу беседу.   Лу в две секунды отскочила от двери и, оказавшись на лестничной площадке, полетела вверх. Её сердце подпрыгивало. Она услышала, как открылась дверь кабинета, но уже была этажом выше и быстрым шагом шла к кабинету Приора. Встретив её, Иво взял бумагу и благодарно кивнул:   — Спасибо.   Посмотрел на неё с лёгким подозрением.   — Всё хорошо?   Псионичка кивнула.   — Конечно.   — Гм, — Иво пожевал губами. — Ладно. Полчаса — и едем.   Лу снова кивнула и сделала глубокий вдох, чувствуя, как мерзкий дымный аромат парфюма понемногу выветривается из её лёгких.   Почему-то ей стало страшно, но причину этого страха она объяснить себе не смогла.