Король и Шут

Теплый воздух от костра напоен смешением запахов лесных цветов и влажной земли. Воздух нежный, похожий на обволакивающую мягкость шелка. Так пахнет ночь, когда мир засыпает и кажется, что душа наполняется невероятной сладостью. Приятно было вдыхать эту смесь полной грудью, сидя рядом с кучей хвороста. Шумели далекие сверчки. Видные Пропащие вдалеке сторожили небольшой лагерь, другие, что успели поработать днем, мирно спали в палатках из листьев и веток. В метрах десяти от лагеря стояла клетка. Пустая и одинокая. Не хватало только сидящего в ней человека. Не хватает. Совсем не хватает. Питер поднял глаза и посмотрел вверх. Там, в ночной темноте, горели огни далеких звезд. Можно рукой подать до любого из них. Так близко, совсем рядом. Именно там, на такой головокружительной высоте, он мог почувствовать себя свободным. Свободным от всего и от всех. Только эти звезды, и больше ничего. В лагере спокойно. Редкие моменты, когда не слышен громкий смех или ребячий визг, скорее похоже на затишье перед бурей, чем на тихий час. Он уже давно так не отдыхал. Наедине с небом и звездами. Парень потянулся к хворосту, подбросил пару сухих веток в костер и долго глядел на пляшущие языки пламени, размышляя о том, что случилось этой ночью. Последнее время он часто ощущал это странное щемящее чувство, охватывающее его, когда важное дело подходит к концу. Питер втянул в легкие ночной воздух и почувствовал, как начинает что-то приятное дрожать у него внутри, постепенно переходя в какое-то подобие блаженства. Магия опьяняет. Вот черт, если это так, то почему тогда он не пил всю жизнь? Магия кружит голову. Наполняет все тело невероятной, восхитительной силой, горячей, пульсирующей. Ему безумно нравится это чувство. Он никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Чувство свободы становится просто ошеломляющим. И вот — результат. Он готов на что угодно ради этого. Будучи взрослым, приходилось выживать и терпеть. Обыгрывать в карты глупцов желающих сделать из него посмешище. Пьянствовать и проводить время в обществе красивых женщин — ради того, чтобы в кои-то веки разжечь в себе азарт и вырвать из сердца тоску. Обязательства, это ответственность, это отягащает тяжким грузом, не давая полностью расслабиться. Чем больше обязанностей, тем сложнее бывает сделать жизнь приятной. Дети, это еще одна ответсвенность, нести которую гораздо сложнее. Ему не нравятся дети, его раздражает сама только мысль о том, что ему раньше приходилось возиться с ними, таскать на себе и воспитывать из них подобие человека. С Пропащими намного легче, с этими всегда можно договориться — и они уважают его, хоть и бояться. Страх неплохой инструмент — если использовать его умело. Пропащие — его послушные псы, выполняют любой приказ, беспрекословно следуя за ним в любом направлении, в любое время дня и ночи, до самого конца. Если понадобится, они пойдут следом хоть на край света. Вполне неплохо. Его это устраивало. Магия как старое вино, которое заставляет все забыть, броситься вверх, навстречу безумному сиянию маяка, простирающегося где-то за далекими звездами. Магия буквально его жизнь. Сейчас он чувствует, как эта жизнь постепенно покидает его, и это пугает его. Чуствовать страх — это уже не просто неприятное чувство, а настоящая болезнь, которая как будто разъедает изнутри. Магия покидает этот остров, его владения. И избавиться от этого недуга единственный способ — Сердце истинно верующего ребенка. Его магия зависит только от этого мелкого мальчишки. Всего лишь нужно подождать. Осталось совсем немного. Самое трудное позади. Ну или не совсем. Проклятье. Питер смеется, хрипло и тепло. На его лице медленно расцветает загадочная улыбка. Рука тянется к карману рубахи, достает оттуда карту. Прямоугольный лист картона, не меньше его ладони, покрыта тонким слоем краски. На изображении Шут, он довольно улыбается, но улыбка выходит очень похожей на оскал. Изображение дышит жизнью, подмигивает, совсем как живой человек. Питер не удивляется. И не такие магические трюки он видел за свою долгую жизнь, стоит ли удивляться? Его гостья — маг. Не очень хороший, конечно, — не хватает аккуратности в заклинаниях, слишком много спецэффектов. Совсем никудышная. Зато везучая, это точно. Что-то вроде навдоедливой мухи, жужжащей рядом с его ухом. У нее нет даже имени — в конце концов, глупое прозвище. Интересно, у нее есть имя? Хотя какая разница. Признаться честно, наблюдать за ней было довольно забавно. То как она старательно избегала ловушек, то, наоборот, бросалась в них, рискуя быть разорванной в клочья, приводило его в восторг. Он жадно ловил каждое ее движение, запоминая каждую незначительную деталь. Аккуратные шаги, шелест ткани под плащом, игривый смех. Черт, он готов поклясться, что слышал звон колокольчиков, когда она стояла рядом. О, этот звон, сопровождавший ее почти все время. Как можно было не замечать его? В какой-то момент он поймал себя на том, что хотел бы увидеть ее без плаща. Узнать, на сколько правдивы слухи. Костер потрескивал в ночной прохладе, Питер подкинул еще несколько веток в него и наблюдал, как языки пламени подобно зверю лижут сухое дерево. Безликие тени появлялись и исчезали, искажаясь в языках огня и принимая все новые и новые очертания. Его вездесущие слуги. Когда один из Пропащих шепеляво рассказывал, как прошел последний бой, парень посмеялся про себя. Как слабая девчонка, смогла выбить ему пару зубов? За сегодняшнюю ночь Питер получил больше эмоций, чем за предыдущие месяцы. Это было что-то невообразимое. Этого так не хватало. Пропащие, как побитые собаки, стояли перед ним, виновато поджав хвосты. Царапины и синяки напоминали о пережитом. Ему вообще почему-то редко попадались противники, способные его удивить, разбавить тошнотворный водоворот одиночества пусть даже минимальными усилиями. И вот случай представился. Такой подарок судьбы сам шел в руки. Эти эмоции были… ну, примитивными, конечно. Разве это недостаток? Эта искра в душе требовала только одного — взрыва. Искра, что перерастала в пылкий азарт боя, не оставляющего места сомнениям и колебаниям. Ему дико нравится ощущение близкой победы. Воздух рядом с картой вибрировал, как над огнем — ощущения были очень яркими и острыми, словно от предмета шли волны чужого волнения. Повинуясь внезапному порыву, медленно парень поднес карту к лицу, сделал вдох и задержал дыхание, всего на секуду. Аромат апельсина и корицы приятно защекотал ноздри. — Эй, что ты делаешь? — окликнул его сзади громкий голос. Питер обернулся. Бледное лицо Генри, стоявшего в нескольких метрах от него, выражало замешательство. Прошло несколько мгновений, прежде чем до юноши дошло, что нужно спрятать карту и он тут же убрал ее обратно в карман. Сделав это время, отвернулся и положил одну руку на колено, принимая расслабленную позу. — Не спится? — спокойно спросил парень, кивнув головой в сторону, неясных очертаний палаток. — Ничего, это ерунда, бывает. Сегодня такая ночь, что вообще не заснешь. — Да, — ответил Генри. — Не спится. — Хочешь поговорить? Я видел, ты о чем-то размышлял. Тебя что-то мучит? Генри поежился. Было видно, что слова Питера ему не по душе. Казалось, он раздумывает, стоит ли говорить что-то. — Мне здесь не место. Мальчишка сел рядом, греясь в приятном тепле. — Я бы не был так уверен в этом. Здесь — раскроется твой потенциал, а это дорогого стоит. Ты можешь помочь нам. Спасти магию. — Но как? — Голос Генри дрогнул. — Как я смогу это сделать? И Пэн начал свой рассказ. Говорил так уверенно, даже с некоторым напряжением в голосе. О том, какие силы есть у Генри и о том, что пока сокрыто от его взора. Причем так прямо, буднично и вполне убедительно, будто в каждом слове был скрытый смысл. И мальчик верил. Не мог не верить. Он сидел, по привычке сжимая края своей рубашки. Огонек костра отражался в его глазах. Тени от высоких деревьев вытянулись по поляне и словно окружили сидящих. Небо медленно затягивали густые тучи, роняя на землю редкие капли дождя. И когда последние капли упали на высохшую траву. Поднялся сильный порыв ветра, и вся поляна будто загудела и заскрипела. Где-то далеко наверху коротко вскрикнула птица. Генри беспокоился, для него прошло много времени. Да и ситуация Эммой и Нилом его волновала. Его как бы затягивало в негативный ураган эмоций между ними, у него не было никаких шансов на спасение. Его родители — он надеялся, что они сейчас живы — разошлись, и как он хотел, чтобы они оказались вместе. Он не испытывал страха, только печаль. И еще усталость. Он все еще здесь. И он должен спасти этот остров и его жителей.