Где-то в далекой галактике 2. Время динозавров

Солнце отражалось от снежного склона и слепило глаза. Тико прикрыл их козырьком ладони и, не отрываясь, следил за двигающимися фигурами. Трое лыжников медленно приближались, петляя между небольшими насыпными горками и установленными флажками. — Папа, как всегда, отстаёт! — заметил младший сын Амато, удобно устроившись у Тико за спиной в слинге. — Папа просто осторожничает, — ответил Тико. Уго спустился первым, пронёсся мимо с улюлюканьем и резко затормозил, поднимая снежную волну. За ним подъехал Пабло и, встав рядом с братом, стал радостно обсуждать спуск. Зуло скатился спустя пару минут, притормаживая палками и тяжело дыша. Тико обнял его, подхватил и слегка закружил. — Понравилось ведь? — Да... но тяжело. И страшно, — Зуло улыбался до ушей и выглядел очень довольным. — Если через неделю снег не сойдёт можно попробовать гору покруче! — А может, не надо? — Надо, папа! — вмешался Амато. — Мне очень нравится! — Конечно, тебе нравится, ты же сам не едешь. А на отце верхом и мне не страшно будет, — фыркнул в ответ Зуло и стал отстёгивать лыжи. Зимой они выбирались в горы каждый год. В их долине снега никогда не было, да и заморозков толком не случалось, зато лето оказалось засушливым и жарким. Первый год Тико чуть не потерял весь урожай, когда в парнике растения от жара почти сгорели. Под куполом стояла невыносимая духота, пришлось спешно настраивать кондиционеры и усиливать полив. Но в последующие пять лет к погоде удалось приноровиться и даже наслаждаться тёплым и местами очень жарким климатом. — О-та, ещё раз спустимся? — Амато нетерпеливо стучал ногами по спине. — Ага. Пабло, Уго, айда наверх! — Без меня, — Зуло устало улыбнулся и сел на приготовленный для него стул. Тико внимательно осмотрел его, просканировал, проверяя, что омега плотно застёгнут, шарф закрывает шею, а шапочка — уши. Убедился, что охранный бот висит неподалёку, напряжённо шурша винтами, и только тогда направился к подъёмнику. На приглянувшемся горном плато опасаться было нечего — ущелья, отделяющие его от остальных вершин, не позволяли никому добраться по земле. А холод не привлекал местных летунов. Горный хребет защищал от северных ветров, а висящий над планетой спутник исправно сообщал о погоде и возможных осадках. Флаер, на котором они прибыли и где ночевали, стоял чуть в стороне от спуска, но в случае любой опасности сторожевой бот, напоминающий толстого огромного шмеля, подхватит Зуло манипуляторами, отобьётся от врагов, довезёт до флаера и убережёт. Тико переживал за каждого члена семьи, но Зуло был для него самым ценным. Подъёмник, закреплённый на ещё одном охранном боте, домчал их до вершины. Пабло и Уго, не по годам крепкие и высокие, подгоняя друг друга, встали на позиции. Тико проверил крепления на их лыжах, убедился, что на трассе нет изменений, и махнул рукой, разрешая спуск. Амато за спиной тоже их подгонял. Младшему альфе только исполнилось пять, а он болтал без умолку и рос чертовски сообразительным. Тико временами пугался, насколько тот умный. Зуло любил заниматься со старшими физикой и математикой, а Амато сидел рядышком и запоминал всё слово в слово и мог потом повторить как попугай. Хорошо, Зуло успокаивал, что Амато пока только повторяет, а то Тико и так чувствовал себя умственно отсталым. Дав сыновьям немного форы, он тоже вышел на спуск. Оттолкнулся палками и, быстро развивая огромную скорость, помчался по склону. Амато восторженно запищал, интуитивно хватая его за волосы. От выброшенного в кровь адреналина дух захватывало. Хотелось и самому кричать, радоваться свободе, холодному чистому воздуху, ярко-лиловому низкому небу и тёмно-коричневым пикам. Красивая, прекрасная планета, снежный слалом и его любимая семья. Непередаваемое счастье, подаренное богами. — Мы быстрее! — встретили его близнецы. — Вы умницы, — обнял их Зуло. — Не проголодались? — Еще раз спустимся и поедим! — Я тоже хочу! — закричал Амато. — Может, лучше поможем папе еду готовить? — предложил Тико. — Нет! — мальчишка яростно засучил ногами. — Ладно, ладно. — Ты его балуешь, — Зуло приник к боку, поцеловал в разгоряченную после спуска скулу. Тико обнял мужа в ответ, погладил поясницу, коснулся пальцами твёрдых ягодиц. Зуло на свежем воздухе благодаря физической активности подтянулся, стал крепче и просто невероятно сексуальным. Особенно сейчас, в начале новой беременности, он пах соблазнительно вкусно, выглядел аппетитно и очень желанно. Если бы не приставучая малышня, Тико предпочёл бы провести отпуск в спальне. — Мы быстро, милый, — шепнул он. — Может, вечером переберёмся к морю? — смущённо улыбнулся омега, соблазняя и намекая на что-то особенное. — Отличное предложение! После очередного спуска Тико понял, что сильно устал. Непонятно откуда у детей столько энергии, они все как минимум восемь часов на ногах. Зато есть шанс, что мальчишки быстро уснут и оставят им с Зуло время на двоих. Во флаер пришлось их загонять, там Зуло заканчивал сервировать стол и два орнитомима помогали с тарелками. Щыц и Гыг стали членами их семьи, прижились, освоились, даже что-то изображали из человеческих звуков. А вот Цаца нашёл себе партнёра и переехал жить в деревню, временами прибегал жаловаться, какие его собратья примитивные, но чаще оставался со своим любимым. Их детишки изредка заглядывали, но родившиеся среди сородичей, побаивались странных двуногих, большого блестящего купола и каменных строений. У Щыца и Гыга тоже появились детишки, во время гона они сбегали в поисках партнёров, но в дом их не приводили. Зуло велел всем помыть руки, отнести снаряжение в грузовой отсек и переодеться в домашнее. Тико помог нарезать хлеб, пшеницы у них не было, но он неплохо научился готовить его из кукурузной муки. Салат из свежих овощей, мягкие стейки из здоровенного тераптора, заявившегося на их территорию. Тико подбил его ещё год назад, но мясо из морозильника доедали до сих пор. Зуло заварил чай из коры местного кустарника, который произрастал рядом с болотами и пах хвоей, на десерт выставил пирог с местными ягодами, напоминающими чернику, и немного мёда. Местные пчёлы оказались злющие и огромные, Тико приходилось добывать у них сладость в скафандре. Зато у семейства не было предела радости. — Приятного аппетита! — первым воскликнул Амато и принялся за еду. Мальчишка любил поесть и выглядел пухлым, но для своих лет в самый раз. — Мы решили на вечер перебраться к морю, — сообщил Тико детям. — А искупаться можно? — тут же спросил Уго. — Нужно! После ужина детей потянуло в сон. Про купание в море все дружно забыли. Для мальчишек специально отделили часть салона и сделали детскую со спальней. А дино-дети жили на кухне — там тепло и еда всегда рядом. Зуло задал направление автопилоту и расслабленно вытянулся в кресле. После такого активного отдыха хотелось ещё отдохнуть, но жизнь на необитаемой планете отучила от праздности — либо работа, либо спартанские праздники. Их любимый пляж после цунами давно восстановился, вернулся сверкающий розовый песок, удивительные гроты и плоское дно соленого моря. Они сели на подготовленную площадку, быстро собрали палатку и перенесли туда детей. Старшие ещё пытались что-то делать, но Зуло включил им развлекательно-обучающую программу, которую сам написал, и мальчишки отстали. Вечер, пусть и прохладный в зимний период, казался тихим и спокойным. Небо было на удивление ясное и в темноте отчетливо виднелись звезды, уходящее второе солнце и висевший в верхних слоях атмосферы спутник. К незнакомым звёздам давно привыкли, Зуло даже отыскал их в каталоге и называл детям созвездия. Тико расстелил на берегу покрывало, поставил маленький обогреватель и зажёг огоньки. Волны чуть слышно шуршали у ног, принося осколки ракушек и запахи морских глубин. Небо отражалось от гладкой поверхности и казалось, в темноте их окружают миллионы маленьких точек-звёзд, и они парят в них, летят как в невесомости. — Красиво. — Зуло вытянулся на покрывале, положил руки за голову и любовался ночным небом. — Да, — согласился Тико, смотря на его стройные ноги, чуть округлившийся живот и тонкий, изученный до мельчайшей черточки профиль. — Задержимся тут на пару дней? — Можно. Посадки подождут. В начале весны Тико готовил рассаду и удобрения, распределял будущие грядки и следил, чтобы боты ничего не испортили. За прожитые годы он наловчился собирать семена, проращивать их и отбирать лучшие саженцы. На удивление ему нравилось возиться с землей, заниматься хозяйством и детьми. Все казалось таким правильным и размеренным. Даже спешка во время сбора урожая или заготовки на зиму уже не утомляли. Рядом были любимые люди — обожаемый муж, умненькие дети. И даже дино-приёмыши. Все стали частью его сердца и души, занимали все мысли и чувства. Ради них Тико работал по десять часов каждый день, ради них занимался в общем классе математикой и читал буквы. А ещё научился сдерживать свой нрав, контролировать агрессию и объясняться словами. Зуло перекатился на бок, улыбнулся, отвечая на его взгляд. От этой мягкой улыбки внутри разливались тепло и нежность. Тико прильнул, коснулся носом его волос, собирая до боли знакомый аромат, провёл пальцами вдоль виска и по шее, очертил свою метку. Ему нравилось прикасаться к Зуло, чувствовать жар гибкого тела, бархат кожи, ловить блеск в глазах и срывать стоны с нежных губ. Рука скользнула под одежду, забралась в белье, оглаживая ягодицы. Тико приспустил с Зуло штаны и прикрыл кофтой от прохладного воздуха. Оголил ему пах и с наслаждением погладил быстро поднимающийся член. Свой уже давно стоял, желание к Зуло всегда было ярким, почти неостановимым. Хотелось сжать его, завалить и терзать его губы, шею, ласкать тёмные ареолы сосков и вылизывать пах со страстью голодного зверя. Зуло тихо застонал, поддаваясь его руке, чуть выгнулся, развёл ноги. В нём не осталось стеснения — он точно знал, как ему нравится и как хочется. Зуло, раскрепощённый и даже развратный, привлекал пуще прежнего. — Не холодно? — С тобой мне очень горячо, — Зуло обхватил его за шею и придвинулся ближе. Тико понял намёк, приподнял ему ноги, закидывая их себе на поясницу, и прижался пахом к его влажной промежности. Зуло от нетерпения хватал его везде, где мог дотянуться, — плечи, руки, чуть пощипывал кожу, прикусывал себе губы. Тико провёл членом между ягодиц, надавил на вход, проникая одной лишь головкой. Зуло сразу задрожал, возбуждённо приоткрыл рот, откидывая голову и открывая шею для поцелуев. Тико толкнулся глубже, прижался к нему всем телом, ловя всхлипы наслаждения, вздохи, стоны. Он дошел до конца, чувствуя, как мышцы сжимают его, пульсируют, ласкают изнутри. — Двигайся... Очень быстро стало жарко. Несмотря на прохладный вечер, они оба согрелись. Зуло скинул кофту, распахнул на груди рубашку. Тико с раздражением избавился от ботинок и штанов. Стянул через голову свитер и футболку. По обнаженной спине тут же прошёлся холодный ветер, но он этого не заметил. Зуло обхватил его за шею и, смотря в глаза, лизал губы, иногда прикусывал, шипел и страстно выгибался на особенно приятных моментах. Тико не хотелось останавливаться, он намеренно оттягивал оргазм, замедлялся, чувствуя, что вот-вот кончит. Менял угол, не позволяя Зуло излиться. Омега разочарованно вздыхал, щипал его за ягодицы, заставляя вновь делать приятное, кусался. Они кончили с громкими криками, оба одновременно. Подстроились, поймали момент и теперь наслаждались сцепкой, лежа на боку и откинувшись каждый в свою сторону. Легкий бриз приятно остужал взмокшую кожу. Тико подтянул к ним кофту и прикрыл Зуло, подложил ему свою руку под голову, позволяя устроиться удобнее. Над головой сияли звезды и было просто непередаваемо хорошо. — Я придумал новую идею для программы, — пробормотал Зуло. — Надеюсь, только что, а не во время секса? — Утром, — рассмеялся Зуло, — завтра зависну в планшете. Хочу написать, пока горит. — Ладно. — А после обеда поныряем у грота! — Тебе нельзя переохлаждаться. — Я в гидрокостюме буду. — Тогда хорошо. — А вечером снова полежим на берегу. Дети наплаваются, уснут, а мы будем вдвоем смотреть на звезды и заниматься сексом, — Зуло с улыбкой повернул к нему голову. — Обязательно. Хоть каждый день. Смотри, какая звездочка красивая, сияет специально для тебя. — Похоже на вспышку сверхновой. Раньше её не замечал. — Далеко от нас? — Трудно сказать. Аппаратуры почти никакой, да и неинтересно мне. Хочешь, как вернемся к куполу, соберём большой телескоп? Может, даже Солнечную систему отыщем. — Соберём... Утром дети забрались в море и бултыхались там до обеда. Тико с трудом загнал их поесть, Амато после такого активного развлечения уснул за столом, старшие собрались с силами и согласились погулять с родителями по лесу. Зуло собирал ягоды на ужин, срезал несколько пахучих веточек для чая и присмотрел поляну кустиков корнеплодов. В гроте Тико и Зуло ныряли по очереди, потому что дети утомились и уже ничего не хотели, зато, когда вернулись к лагерю, снова сбежали купаться. И пока над ними кружили боты, взрослые смогли передохнуть, заняться ужином и собой. Зуло похвастался новой программой, за долгие годы изоляции он написал собственную операционную систему и теперь постоянно добавлял в неё разные приблуды. — Когда доберёмся до Земли, скачаю все новые книги по программированию, — строил он планы. — За годы нашего отсутствия технологии наверняка скаканули вперёд. И возможно, люди уже справились с мусором, перенаселением, выхлопами ядовитых газов и избытком углекислоты в облаках. — Возможно. — Вот было бы здорово по возвращении встретить нашу родную планету такой же зеленой, красивой и чистой, как эта. Ведь двадцать три года прошло, даже больше. Это целое поколение — мог ведь родиться и вырасти ещё один охочий до власти Томас Травоски, только он бы ввёл новые порядки, заставил людей очистить и переработать свой хлам, построил заводы по забору избытка углерода и занялся размножением диких животных. — Да, было бы здорово, но звучит слишком идеалистично. — Нельзя помечтать? — фыркнул Зуло. — Мечтать можно и даже полезно. Главное, чтобы ты потом не разочароваться. — Сколько, интересно, нам ещё ждать? Я рассчитывал, что нас заберут ещё год назад, — Зуло с явным недовольством уставился на небо — оттуда никто не спешил их спасать. — Ты хочешь улететь? — Улетать не хочу. Но скучаю по Земле и мне не хватает определенности. Чтобы свой дом и навсегда. Хорошая школа для детей, полезные программы, которые я не додумался взять для них. Мы ко многому приспособились, люди вообще легко приспосабливаются к новому, но вот одиночество выносить сложнее всего. Детям нужен социум, без которого с каждым годом они будут всё отстранённее. — Ты ведь понимаешь, что им будет тяжело со сверстниками? Зуло чуть обиженно надул губы и отвёл взгляд. Да, их дети во многом отличались от обычных дошколят на Земле. Мало того, что у Уго и Пабло мутация мышц, как у отца. Они значительно сильнее и крепче, быстрее и смышлёнее. Развитые не по годам, высокие, сообразительные. Им бы в школу, может даже в третий класс, но за год они обгонят своих сверстников и общаться им будет тяжело. Про Амато и вовсе говорить нечего — ребёнок рос гениальным и это временами пугало. После ужина они вновь лежали на пляже. Тико дышал полной грудью, наслаждаясь каждым мгновением, радуясь возможности побыть рядом, расслабиться, заняться друг другом. Беременный Зуло так вкусно пах сладостью, сдобой, сливками и карамелью. Хотелось зарыться носом в его волосы, прижаться губами к шее и лизнуть нежную кожу рядом с ушками. Тико было с ним хорошо, очень хорошо, так что все проблемы казались мелочными и пустыми. Если что-то во вселенной могло сравниться с его чувствами, то, наверное, со звездой. Яркой, пламенной, безгранично горячей и огромной. И он своими эмоциями старался наполнить каждый день рядом с семьёй. — Тебе хорошо? — Мне очень хорошо. — Зуло после секса расслабленно прижимался к его боку и пах ещё ярче. — Не хочу улетать, не хочу ничего менять, — признался он, выплескивая в слова скопившиеся переживания. — Мы доберёмся до Фильджеральда, передадим ему мои написанные программы, получим место на новом корабле и полетим к нашему дому, чтобы жить там в покое и счастье. — А как быть с Томасом? — Как бы между делом разберёмся. Сейчас не хочу о нём думать. Над нами звезды, море такое красивое, спокойно от твоего тепла. Сейчас мне просто хорошо. — Красивая звёздочка, — кивнул Тико на небо, думая совсем о другом, — и ты тоже очень красивый... После активного отдыха домашние хлопоты уже не пугали. Тико с радостью взялся за рассаду, старшие сыновья и дино-приёмыши во всем помогали, успешно справляясь с заданиями. У Зуло кипела работа в его серверной, он что-то творил — делал и свои программы, и писал развлекательные задания для детей. После обеда все дружно корпели над учебниками, потом ложились отдыхать, и снова в поля. Вечером дети занимались с ботами — простенький ИИ справлялся с задачей учителя и воспитателя. А Тико мог пойти в тренажёрный зал или посидеть рядом с Зуло, наблюдая за его работой и слушая сбивчивые восторженные объяснения о том, что никогда не понимал и уже не хотелось. Через пару дней после возвращения с отпуска, вечером Тико вытащил его на веранду. Ранней весной погода стояла ясная, почти безоблачная, такие моменты хотелось ловить и наслаждаться. Зуло снова заговорил о телескопе, вспомнил, что на Земле вообще не задумывался о космосе, хотя подробно читал о каждой миссии к новым планетам, даже пытался разобраться в технологиях исследовательских спутников и в двигателе межпланетных шаттлов, но не хватило знаний. Тико изредка кивал, лежал на шезлонге под тёплым одеялом и рассматривал сияющую сверхновую. За прошедшую неделю этот странный объект значительно увеличился и теперь напоминал маленькую расплывшуюся луну. Тико нравилось следить за ее изменениями, и он не отказался бы от телескопа. Зуло закончил говорить и сел с ним рядом, задрал голову, всматриваясь в темноту, а потом внезапно вскочил и схватился за голову. Его красивое лицо стало бледным, глаза расширенными. — Нет, нет, не может быть, — забормотал он. — Что такое? — Это метеорит, это огромный метеорит! — Ты уверен? Он кажется мелким. Зуло рванул в дом, влетел в свою комнату, не снимая обуви и спотыкаясь о мягкий пушистый коврик. Стукнул пальцами по планшету, выводя из спящего режима, и стал что-то проверять. Тико, испуганный его поведением, ещё не до конца понимая, смотрел, как Зуло снова хватается за голову, тянет себя за волосы и отчаянно кусает губы: — Это конец, Тико, это катастрофа! — Объясни, ты меня пугаешь, — всего мгновение назад всё было хорошо, тёплый вечер, мирная жизнь. — Это нас всех убьёт! — он обернулся так резко, что скопившиеся у век слёзы размазались по щекам. Его трясло, бледное лицо приобрело болезненный вид. Зуло был в отчаянии. — Послушай, мы столько лет справлялись, давай подумаем, как всё решить. — Нет времени думать... Тико, метеорит свалится на наши головы максимум через восемь часов. Он уже так близко, что даже если мы пошлём к нему флаер, пытаясь разбить, осколки упадут метеоритным дождём и нанесут ещё больше ущерба! — Подожди, может, ты ошибся? Может, пролетит мимо? У нас ведь там спутник, он может собрать данные. — Я с него и смотрел! — нервно и отчаянно выкрикнул Зуло. Тико обнял его, прижал к себе, чувствуя, как омегу трясёт, но это немного успокоило, и Зуло смог выдохнуть. — Так... ты прав, надо запустить симуляторы с данными, сделать ещё несколько проверок... — Он осторожно выпутался из его рук и запустил программу. На экране какие-то цифры преобразовались в график с точками. Для Тико всё это было не слишком понятно, хоть и очевидно, что программа предрекала падение большого камня и расчёты указывали время — семь часов пятьдесят три минуты. Зуло запустил программу снова и опять с застывшим лицом смотрел, как камень снова и снова падает на планету, и они ничего не могли изменить. — Точка падения — соседний континент, — пробормотал Зуло, — угол падения семьдесят четыре градуса, размер метеорита восемнадцать километров... — Это далеко. У нас есть восемь часов, мы можем собраться и перелететь на другую часть планеты. — Не будет больше планеты! — с отчаянной яростью выкрикнул Зуло. — Это огромный гигантский железный камень, больше того, что упал в Юкатане и уничтожил динозавров на Земле... Всё циклично, видимо вселенная подчиняется определённым законам и эту планету постигнет та же участь, что и нашу. Только, возможно, с худшим раскладом. — Не сдавайся, Зуло, кроха, прошу, — Тико, поддавшись его настроению, сам чуть не взвыл. — Ты сможешь что-то придумать, ну же! — Мы можем улететь... У нас много ресурсов, но что мы сможем из них увезти? Придется искать новый дом, строить всё заново. И я не уверен, что мы успеем собрать всё необходимое. — Не будем терять время! — Тико подскочил, собираясь бежать и собираться, но Зуло остановил его, обнял со спины, вжимаясь всем телом и судорожно дрожа. — Я хочу, чтобы мы спаслись, Тико. Я люблю вас всех, тебя и моих детей. И я буду стараться, обещаю. Но нам придётся еще сложнее, чем раньше. Нам невероятно повезло, что мы нашли эту планету, и другой, возможно, не будет. Вероятно, мы обречём себя на гибель в пустоте. Ты готов медленно умирать в космосе? Или лучше остаться здесь и встретить эту ночь в объятиях? — Зуло... — Тико повернулся к нему, подхватил на руки и прижался к губам, — мы выживем! Найдём новую планету и будем вместе. Я не хочу умереть вот так сразу, даже не попытавшись сопротивляться. — Тогда мы начнём собираться! — сказал он с грустной улыбкой и, вырвавшись, схватил самое ценное — свой компьютер. Тико казалось, что восемь часов достаточно много, он распределил задания между вспомогательными и охранными ботами, первым делом отнёс промышленный синтезатор в грузовой отсек и установил дополнительные переходники между ним и флаером. Туда же поставили баки с топливом, морозильники с едой и платформы с рассадой, драгоценную медицинскую капсулу и спасшего их в первые годы жизни строительного робота с тяжёлыми гусеничными колёсами и подвижными манипуляторами. Места для всего было предостаточно, но не хватало рук, чтобы переложить, установить, закрепить. В четыре утра от его беготни проснулись птице-ящеры. Выслушали сбивчивое объяснение и принялись помогать. Через час Шыц сбежал предупредить поселение и Цацу, а вернулся с одним из своих детенышей. Остальные, кого он звал, отказались покидать родную планету, и Тико их, наверное, даже понимал — лететь в космос, в неизвестность, для туземцев страшнее смерти. С приближающимся рассветом пугающее пятно в небе пропало, может, скрылось за горизонтом, собираясь свалиться на другой стороне планеты, а может, спряталась в лучах звезды. Тико поймал себя на том, что задирает голову и смотрит на слепящий шарик слишком часто, словно ждёт того самого момента или надеется, что всё обойдётся, что Зуло ошибся и метеорит промчится мимо. — Я отвёл детей в шаттл, — омега появился рядом, уставший и посеревший. — Большая часть посадок, мебель, сувениры... Всё это уже не забрать. — И не надо, и так будет перегруз, — Зуло равнодушно махнул рукой и направился в дом. Их родной дом, построенный у них на глазах, где они прятались, ещё не имея крыши, и наблюдали, как боты собирают стены, укладывают пол и ставят солнечные панели. Вспомнив про них, Тико выдал новые команды, энергия в космосе пригодится, ещё бы захватить уникальный матрас из шерсти местных ягуаро-кенгуру и коврики из с таким трудом добытых шкур, и собранный из ракушек светильник в подарок на пятилетний юбилей свадьбы... Тико носился как угорелый, вспоминая всё больше и больше деталей, которые очень нужны и важны. Хорошо, что благодаря его запасливости морозильная камера всегда была заполнена. Хорошо, что для очищенной воды они сделали большие бочки и теперь установили их на корабле, хорошо, в парниках Зуло настроил систему водообмена — это спасёт их растения в космосе. Один цикл они точно продержатся, а потом? Как распланировать жизнь дальше? — Время, Тико, — Зуло поймал его при очередном забеге, к груди он так и прижимал планшет, а за спиной держал установленную на гравиподушке криокапсулу для младенцев. Тико и забыл про неё, а увидев, вздрогнул — они столько пережили, столько вынесли, а теперь возвращались к тому, с чего начали, и Зуло снова беременный. — Я забрал семена твоих любимых цветов. — Спасибо. — И книжки, которые ты рисовал для Амато. — Хорошо. — И твою любимую вафельницу... — Тико, — Зуло прервал его, протянул руку, коснулся мягко груди, провёл ладонью рядом с сердцем, успокаивая и даря уверенность, — нам пора улетать. Словно подтверждая его слова, над лесом поднялось зарево, странное, непонятное, пугающее, словно взрыв ракетного двигателя. Вроде близкое, но вместе с тем определённо очень далёкое — метеорит упал практически на другой стороне планеты. Тико закрутил головой, ожидая всех тех ужасов, что говорил Зуло, но вокруг было тихо, казалось, даже время остановилось. — Ударная волна придёт через пять часов, — слишком спокойно для происходящего произнес Зуло. Тико чертыхнулся, подхватил его на руки и потащил во флаер. Сразу задраил люки и занял место пилота, проверяя системы. Хотелось подняться как можно скорее, но вывести шаттл вместе с грузовым контейнером из-под купола — не минутное дело. — Не переживай, для нас она окажется не такой сильной, — флегматично сказал Зуло и уставился в иллюминатор, — до места падения более двадцати тысяч километров. Но следом поднимется цунами высотой около полутора километров. Возможно, до нас оно дойдёт в меньшем объеме, но лучше перестраховаться... — Зуло, — Тико строго прервал его, не понимая, что ему делать — ждать «незначительной» ударной волны или взлетать прямо сейчас. — Ты понимаешь, что все, кто живет тут, все до единого, умрут, — Зуло перевёл на Тико взгляд, глаза у него казались совсем выцветшими. — Смоет деревья, которые так красиво цветут, затопит болота и ягодные кусты, смоет пастбища милых ягуаров, чьё молоко так полюбил Амато, и уничтожит деревню с Цацой и его единственным альфой, со всеми их детьми и тысячей орнитомимов, так привыкших кормиться у нас с рук. Здесь ничего не останется. Совсем ничего... — Зуло, — Тико вздохнул и притянул его к себе, позволяя выплакаться и попрощаться с теми, кто им обоим был очень дорог. После небольшого обсуждения и дополнительных замеров, Зуло предложил остаться ещё на пять часов. Закончить со сборами, нормально перекусить, а потом уже подниматься. Он переживал, что если они попадут под ударную волну в стратосфере, то свалятся на планету. Тико притащил остаток вещей в грузовой отсек, теперь там стало совсем тесно. С трудом протиснувшись между закреплёнными устройствами, он проверил свои драгоценные саженцы. Их поставили в шесть рядов, подвесили над каждой ультрафиолетовые лампы, но теснота не позволит им расти ввысь и урожай будет скудный. Но хоть какой-то. Тем более биомассы у них осталось немного, почти всё, что вырабатывалось из ботвы растений, они скармливали местным. Листики под искусственным светом казались тонкими, и Тико увеличил подачу света, проверил поливные системы и состав почвы. Очень хотелось, чтобы созрел урожай — тогда будут и свежие помидоры, и вкусная сладкая картошка, и перцы, и баклажаны. Все дети обожали морковку и огурцы, а Амато каждую весну ждал редиску. В морозильниках лежал запас рыбы и мяса, Тико наловчился солить икру, а Зуло делал вкуснейшее варенье. На пару лет продуктов хватит... О том, что будет потом, думать пока не хотелось. Тико вышел из отсека, тщательно задраил люки, снял блокираторы, крепившие их к земле. Его любимый сад выглядел перерытым и истоптанным, грустно шелестела ветвями с набухшими почками только начавшая плодоносить яблоня, торчал палками засохший подсолнечник, чернели так и не засеянные кукурузой поля. Казалось, целая жизнь тут прошла, шесть долгих лет — почти вечность, и столько счастливых моментов, столько радости от совместных прогулок с детьми, от забав орнитомимов, от волшебных тёплых улыбок Зуло. — Моя семья не будет страдать, — твёрдо заявил Тико, сжимая кулаки, — пусть на пустом лунном кратере, но мы найдём новый дом! — Найдём, — раздалось рядом, Зуло стоял в нескольких шагах и так же, как и он, смотрел на оставленный дом. — Лучше спрятаться в шаттле и готовиться к подъёму. — Уверен, что тут всё погибнет? Может, не так всё плохо? — Могу показать снимки со спутника, — Зуло отвёл взгляд, пряча свои чувства, — там произошел чудовищный взрыв, огромная воронка и в небо поднимается густой дым из разрушенных пород. Метеорит пробил в мантии дыру и сейчас на поверхность выплескивается магма. Возможно, изменится магнитное поле, возможно, оно полностью разрушится, и тогда атмосфера с планеты просто сдуется. Это произойдёт не мгновенно, но даже если вода после наводнения быстро сойдёт, жизнь тут станет невыносимой… Тико прервал его, с силой сжал в объятиях, не давая снова переживать. Что бы ни случилось — у них будет другая, но счастливая жизнь. Они вернулись на флаер, Зуло запустил двигатели, проверяя состояние груза, и на экране высветилась красная предупреждающая надпись, что перевес не позволит даже подняться. Омега хмыкнул и недовольно посмотрел на Тико. — Сейчас что-нибудь вытащу, — со вздохом согласился он. — Перевес в две тонны. Вытащить придётся много, — фыркнул Зуло, — а времени в обрез, сиди пока тут, после посмотрим, от чего можно избавиться. Тико потянуло в сон после обеда, во время которого семья непривычно молчала. Даже дети чувствовали, что всё плохо, близнецы не дразнились, Амато их не задевал. Птички тихо кудахтали, успокаивая младшего собрата. Зуло предложил альфе прилечь на полчаса, но Тико боялся проспать всё самое важное и не хотел оставлять на Зуло проблему с перегрузом. Часики на планшете отсчитывали время до приближающейся ударной волны, за иллюминатором светило солнце и летали огромные бабочки, притихшие дети играли в пазлы на полу своего отсека, бот-нянька скучным голосом зачитывал роман известного футуролога, но слушал его только Амато. Когда цифры приблизились к нулю, Тико поднялся, подошёл к креслам управления и невольно положил руки на кнопки для запуска и подъёма. Но всё произошло так быстро, что сделать бы он ничего не успел. Лавина грязи и пыли ударила в их купол и стекло рассыпалось мелкими осколками, сильнейший порыв ветра вырвал оставшиеся растения с корнем и даже толкнул флаер, словно пушинку. Следом застучали падающие с неба осколки — грязь, стекло, ветки деревьев. Совсем рядом грохнулся огромный ствол, и Зуло с ужасом зажал себе рот, чтобы не закричать, — упади это дерево ближе, оно могло сломать крепление на грузовом отсеке или ещё хуже — разбить стекло иллюминатора. Следом по земле прошла дрожь, словно от многочисленных мелких толчков, не трясло по-настоящему, но дребезжало так, что прибежали испуганные дети и птицы, с воплями кинулись обниматься к взрослым. — Тише, всё уже хорошо, — успокоил Тико сыновей, но Зуло чуть заметно покачал головой. — Скоро ещё звуковая волна придёт, я её не рассчитывал, но она несколько медленнее ударной. А потом и цунами доберётся. — Ничего, купола нет, можем стартовать хоть с места. Только грузовой немного почищу. Делал всё второпях — уже без жалости выбросил красивую резную постель, удобный платяной шкаф из местного синего дерева, часть шмоток отправил туда же, только люльку выбрасывать не стал — четвертому ребенку понадобится, да и слишком много воспоминаний с ней было связано — в самодельной люльке спали все три сына. Зуло по связи комментировал вес оставшегося груза. Чтобы вписаться в допустимые килограммы, пришлось избавиться от части припасённых минералов и даже нескольких ящиков с древесиной, пока Зуло не сказал «стоп» и не велел возвращаться. Тико уже поднимался по трапу, когда по небу пронёсся раскат грома, а потом на одной ноте завыли деревья, река, поселение. Кажется, сама земля гудела, и от этого стало тревожнее, чем от землетрясения. — Взлетаем! — велел он, захлопывая за собой входной люк. — Я прописал подъём на автопилот, чтобы не перегружать движки и не сжечь всё топливо, — Зуло сидел в спальне и прижимал к себе детей, — включай программу. У меня моральных сил нет делать это самому. Тико кивнул, сел за панель, запустил двигатели и флаер медленно оторвался от земли. Прикреплённый груз заметно кренил их на бок, хотя имел свои дополнительные движки, болтался рядом с флаером на крепежах. В случае неверных расчетов груз утянет их на планету. Мысленно помолившись древним богам, Тико запустил автопилот. Машинка довольно плавно стала подниматься в небо, сначала быстро, преодолевая первые тонкие слои тропосферы. В стратосфере флаер завис, корректируя высоту на гравимодуле и снижая нагрузку на двигатели. Они летели медленно, зато совсем без перегрузок. Когда поднялись выше стратосферы, сопротивление плотного озонового слоя уменьшилось, планета под ними затянулась знакомыми густыми облаками, только теперь они казались тёмными и пугающими. Через сорок минут они покинули мезосферу, и Тико с ужасом уставился на воронку. Огромный кратер занимал весь соседний континент, что по размеру немного превосходил Северную Америку. В центре сквозь пробитую мантию вырывались расплавленные породы внутренних слоёв, на поверхность вытекала магма, от её жара полыхали леса и плавились горы. Густым паром шипели испарившиеся озера и прибрежная морская полоса. Пугающее огромное цунами Тико тоже разглядел, но с высоты оно казалась просто волной. Так или иначе, но вскоре цунами доберётся и до их домика с повреждённым куполом, и даже если за километры пути волна уменьшится, это никого не спасёт. — Страшно выглядит, — пробормотал Зуло, он пришёл в рубку, но близко к окну не подходил, стоял в стороне, поджимая губы и сдерживая слезы. — Вот так и заканчивается счастливая жизнь. — Нет, милый, ничего не закончилось! Мы выживем, обещаю, и новая жизнь будет ещё счастливее!