Где-то в далекой галактике 2. Время динозавров

Утром, покормив детей, Тико снова вернулся к поискам. Сдаваться не хотелось. По крайней мере он себя уверил, что, пока не найдёт доказательств обратного, Зуло будет для него живым. А значит, надо продолжать искать. Теперь он ходил вокруг их дома, увеличивая круги, прочёсывая каждый сантиметр площади. Думать получалось через раз, но он стал жалеть, что так опрометчиво бегал по берегу — не осталось никаких следов, да и вообще ничего не осталось. И пока бродил вокруг по лесу, конечно ничего не обнаружил. Руки опускались, потому что не было идей, ни малейшего представления, в какую сторону двигаться и что будет дальше. И кроме того, его ждали дети, малыши скучали по родителям, плакали и требовали внимания. За Тико дважды прибегал Щыц, безошибочно определяя его местоположение, и звал на помощь. Именно такая способность птенцов навела на мысль попросить их помочь. Снова покормив детей и уложив их со сказкой, Тико позвал старшего и самого умного из птенцов и вывел за пределы купола. — Ты видишь, Зуло потерялся, — произнёс он, жестикулируя и помогая себе переводчиком. — Надо его найти, ты можешь его отыскать? — Папа потерялся? — переспросил Щыц, крутя головой в точности, как это делают современные вороны. — Да, Зуло, наш папа. Ты сможешь его найти? — Не найти, — Щыц взмахнул руками-крыльями и потряс головой, повторяя человеческий жест. — Ну, по запаху, ты же меня находишь! — в отчаянии взмолился Тико. — Папы нет. А Цаца может искать далеко. Кто угодно, хоть всё соседнее племя направить на поиски. Тико привёл двух других птенцов, которые уже давно не походили на птенцов. За пять месяцев они выросли, вымахали, став почти как взрослые особи, только светлые перья на спине выдавали в них подростков — у остальных эти пёрышки выпали. От их криков разболелась голова. Птенцы дружно переживали из-за пропажи Зуло и вместо поисков просто страдали. Тико сначала требовал, потом ругался, а в конце устало опустился на землю, зажал голову руками и до чёрных кругов перед глазами сжал веки. Бессилие выводило из себя, он не знал с чего начать, куда идти, где искать. Мысли скакали от страшных картинок с истерзанным трупом до страдающего в ущелье или застрявшего на дереве Зуло. Что угодно, пусть он попал в самую дурацкую ситуацию, только бы не погиб! Птенцы незаметно умолкли, сели рядом как курицы-хохлатки. Вроде динозавры, а при этом теплые, с гладкой кожей, как у страуса, только немного плотнее, жестче и грязно-серого цвета. Несмотря на размеры, они ещё были детьми, его и Зуло необычные детишки, и Тико самому нужно было принять решение, самому справиться с ситуацией. — Гыг, ты идёшь домой и следишь за малышами, — распорядился он, и Гыг задумчиво зевнул. — Щыц, походи вокруг озера, поищи следы Зуло, а Цаца пойдёт со мной, проверим место его рыбалки. Затеянные на ночь поиски оказались провальными. Хотя Тико подсвечивал фонариком, ночь выдалась тёмная, небо висело низко, скрывая от них звёзды и спутники, от воды поднимался туман, и казалось, они затерялись в сером густом молоке. Цаца старался, принюхивался, но Тико затея казалась безнадежной. Он снова сел на берегу, усталость давала о себе знать, мыслить трезво он не мог все последние два дня. Либо винил себя, либо выл от отчаяния. Но разве этим можно помочь? Цаца внезапно вынырнул из темноты и протянул небольшое длинное перо. Обычное перо, на взгляд Тико, но Цаца уверенно заявил: — Это чужие! — Тут были чужие? Они могли забрать Зуло? — Чужие ходили, — подтвердил Цаца, — папочки нет. Но Тико уже зацепился за идею. Если тела нигде поблизости нет и за всё время поисков он не нашёл даже остатков одежды, то, возможно, Зуло просто украли. Похитили злобные соседские племена, то и дело атакующие их земли. Ведь это именно чужаки разбили купол, заняли Тико работой, а сами поджидали, когда кто-то останется без охраны. А Зуло так опрометчиво пошел один и, возможно, отвлёкся на пойманную рыбину, так его и схватили. — Пойдём домой! — твердо сказал он. — Возьмём флаер, проверим ближайшие поселения. Вылететь ночью не удалось. Тико заглянул к детям, те снова плохо спали и проснулись от еле заметного шума шагов. Теперь что-то болело у Пабло, он плакал и пытался кусать за пальцы, хотя Тико предлагал ему пластиковую чесалку для дёсен. Но ребенок с ней никак не успокаивался. Тико укачивал его пару часов, напевал песенки и ходил по детской, чтобы сын тоже успокоился и заснул. А в итоге присел на постель и задремал с малышом на руках. Проснулся утром сам как от толчка, вздрогнул с первыми лучами солнца и вскочил испуганно, понимая, что теряет драгоценное время. Неизвестно, где все это время был Зуло, как он спит, что ест? Тико осторожно переложил сына в кроватку и, запустив программу ухода за детьми, ушёл, даже не позавтракав. На флаере облетел округу, за пару часов проверил все ближайшие племена, но с высоты определить, есть ли у них пленник, находится ли там Зуло, не смог. Попытка поговорить, как-то разобраться с одним из ближайших племен, тоже не увенчалась успехом — его встретили копьями, хорошо, что флаер не пострадал. Переводчик издавал булькающие звуки, вычленяя из всей какофонии только «убирайся» или «убьем». Возможно, вооружившись до зубов, Тико смог бы прорваться к их жилищам, разнести всё в пух и прах, и такая мысль даже мелькала, но остановили любопытные носы молодняка — такие же, как и его приемыши, юные орнитомимы не проявляли агрессии, только интерес. И Тико постыдился своих жестоких желаний убивать всех без разбора. Сначала надо выяснить, где именно держат его омегу, и тогда уже крушить. Цаца посоветовал обратиться к их прикормленным соседям. Показать перышко там, если узнают запах или цвет, могут направить по следу. Тико набрал мешок еды, немного красивых раковин в подарок и отправился на переговоры. Соседи всегда встречали радушно, потому что появление Тико или Зуло сулило лишь вкусный обед и веселую торговлю. И его без промедления проводили к вождю. Пожилой, покрытый тёмными наростами орнитомим внимательно осмотрел перо, обнюхал и даже пожевал, а потом уверенно сообщил: — Это «Ица», тараканы, — сообщил он название племени, а переводчик подобрал схожее слово. — Сможешь дать проводника, чтобы показали, где они живут? — Нет, мы к тараканам не ходим. Они убивают. — Я заплачу! Дам еду, ракушки! — Еда не стоит жизни! — Они похитили Зуло! — в отчаянии выкрикнул он, и все собравшиеся поглазеть динозавры разом ахнули, а потом заголосили, выкрикивая: «Грышшко». Это дурацкое слово, не похожее на человеческое, для орнитомимов означало одного из двуногих. Их птенцы так же звали Зуло, потому что любили и действительно считали родителем, возможно, в племени переняли, а может, сами относились к нему с почтением, ведь Зуло всегда был щедрым. Накричавшись и нашумевшись, орнитомимы выдали ему двух отважных воинов. На хохолке те носили ирокез из перышек, наверное, одно из таких выпало у напавших на Зуло, поэтому вождь и смог определить, кто именно рыскал по их территории. По крайней мере Тико на это надеялся. От флаера пришлось отказаться, дикари до ужаса боялись летающей техники. Но Тико ничего особого в дорогу брать не стал — проверил заряд бота, велел Щыцу заботиться о малышах и, навесив на себя автомат и пару пистолетов, отправился спасать любимого. Он надеялся, что это действительно спасательная миссия, что вождь не ошибся и они придут в правильное место. И что Зуло ещё жив. Это самое главное. Проводники двигались достаточно быстро, так что Тико не пришлось их подгонять. Сам он не чувствовал усталости, только твердое желание добраться наконец до цели и чтобы все это закончилось. Ему примерно обозначили время пути, и всё равно он удивился, когда с заходом солнца его сопровождающие потребовали сделать остановку. Сон — это лишь трата времени, драгоценного времени, потерянного на ерунду. И без Зуло. Кое-как спорами, торгами удалось уговорить их идти дальше, но из-за темноты скорость значительно упала, пугливые динозавры шарахались от каждой тени и громкого звука. Кое-как они добрались до дальнего болота, срезали часть пути через топь и вышли к еще одному озеру. Там двигаться стало намного сложнее — всё заросло, а тропинка если и была, скрывалась в траве и лианах. С рассветом они приблизились к странному строению, похожему на небольшое гнездо, предположительно заменяющему аванпост, но там никто не дежурил, возможно, в это время динозавры просто спали. Тико замедлил шаг, стал прислушиваться к звукам и сам не шумел. Хотелось подобраться к поселению неожиданно, а заодно проверить, там ли его омега, прежде чем начать всё крушить. За одним из деревьев в рассветных сумерках он заметил что-то яркое на земле. Непривычно выделяющееся на фоне зелени и кустарника. Он подошёл чуть ближе, вглядываясь в непонятную массу мусора, а потом рванул к ней, хватая остатки куртки, перебирая её пальцами, словно выискивая содержимое. Это была куртка Зуло — разорванная, истерзанная когтями — и его штаны из светлого синтетика, плотные и тёплые, он любил их носить — они защищали от назойливых насекомых и не пачкались. А теперь валялись словно тряпка на земле вместе с ботинками, носками и футболкой, от которой целой осталась лишь горловина. Тико ковырялся в лохмотьях, тряс их, то прижимал к себе, скуля от отчаяния, то снова искал что-то. Заметил подтёки крови, несколько волосков. Подобрал их, как ненормальный принюхался, собирая остатки запаха. Словно надеялся, что ошибся и вещи не принадлежат Зуло, ведь могло же так случиться, что на планету упал другой земной корабль и совсем незнакомый ему омега оставил тут свои вещи местным для развлечения. — Папочка потерял, — сказал один из проводников, засовывая свой клювий нос под руку. Тико гневно его оттолкнул. Нет никакого папочки! Зуло только его, и те, кто посмел ему навредить, за это заплатят! Дальнейшее смешалось в смутных картинках. В голове боль, отчаяние. Красное пятно. Тико тараном направился к поселению, и стоило орнитомимам броситься ему навстречу, он открыл огонь. Автомат скосил нескольких, Тико бил, не целясь, и пули сами выбирали себе жертв. А потом уцелевшие перепуганные птицы с воплями дали деру. Но Тико продолжал стрелять, заглядывал в их лачуги, похожие на гнезда ласточек из веток и глины, разбивал пулями стены, ломал утварь. Везде ему чудились человеческие кости, останки чего-то важного. Он врывался то в один, то в другой дом и топтал всё, что мог найти, ломал и крушил, а если на глаза попадались динозавры, стрелял без разбору. Его провожатые тоже сбежали. Хотя в первое мгновение ликовали при виде испуга и паники противника, но Тико в своём гневе не различал чужих и своих. Он бы наверняка пристрелил всех до единого, но несколько мимолетных очередей разогнали большинство. Тико разломал домов пять, когда заметил землянку — выкопанную в грязи, прикрытую ветками и глиной яму. Рядом лежали какие-то безделушки — ракушки, обмотки лиан и черепа каких-то динозавров. Кости. Тико рванул туда, с силой сбил часть веток и, когда взору открылись торчащие белые голые ноги, просто озверел. Рванул вперёд, автоматом доламывая остатки строения, закричал, когда ему полностью открылось всё тело. Грязное, голое, связанное. Он был уверен, что его драгоценного Зуло съели. Растерзали. Уже убили. И потому опешил, когда лежащий на земле омега вылупил на него покрасневшие глаза. — Зуло! — Тико грохнулся перед ним на колени, роняя оружие, и притянул его к себе. Из глаз хлынули слезы, он, прижав Зуло к себе, баюкал и рыдал. Всего мгновение назад ему казалось, что всё потеряно, Зуло исчез так же, как и его братья, оставил Тико одного в этом страшном и пустом мире. И теперь он выплёскивал свою боль и радость, что всё же нашёл, успел спасти. Зуло тоже плакал, трясся от холода и пытался высвободиться из пут. — Прости меня, милый мой, любимый, прости! — Тико, развяжи мне руки, очень всё затекло. Тико, опомнившись, резанул по веревкам, но слишком сильно, так что на кисти осталась тонкая царапина, и тут же прижался к ней губами, снова и снова прося прощения. Зуло же, вырвавшись из его рук, бросился на шею, повис на нём, всё ещё всхлипывая, и только попросил: — Замолчи. Ты нашёл меня. И это главное. Тико не мог сказать точно, сколько сидел с ним так рядом, прижимал к себе, дышал им, целовал грязные впалые щёки, искусанные губы и заплаканные глаза. Зуло жался к нему, дрожал замёрзший, искал тепла и всхлипывал. Говорить в этой грязной землянке не имело смысла, но когда Тико немного пришёл в себя, то оббежал поселение в поисках еды, подобрал пару знакомых фруктов, почистил и проследил, чтобы омега поел. Из одежды выдал ему свою, хотя Зуло в ней почти утонул, зато понемногу стал согреваться и даже заулыбался. — Что они от тебя хотели? — спросил Тико, когда они двинулись в обратный путь. Зуло он усадил себе за спину, и хотя они подобрали его ботинки, омега слишком ослаб и ноги его совсем не держали. Тико же топал сквозь кусты почти голышом, но его твёрдое, почти каменное тело отлично справлялось с местной флорой и фауной. — Без понятия, возможно, планировали обменять или выпытать у меня какие-то знания. Но я по-птичьи без планшета не кукарекаю. Знал только «грышшко», запомнил, потому что наши часто его повторяли. — Папочка, — выдохнул Тико. — Ага, вот местные и решили наверное, что я беременный. Может, ждали, что я рожу, снесу яйца. Или что-то такое. У них же сроки небольшие, пару месяцев всего вынашивают. Только они меня не кормили. И одежду забрали. Я думал, подохну от холода. Ночью температура опускалась и крыша протекала, если лил дождь. Я так рад, что ты меня отыскал. — Спасибо соседним племенам — подсказали. Эти похитители ещё и называются под стать — Ица, тараканы. — Удивительно, — Зуло даже напрягся. — Если ты читал историю Земли, на полуострове Юкатан находился древний город Чичен-Ица, где Ица — это название народа, переводится как колдуны. — Я этих уродов-колдунов всех перестреляю, отнесу тебя домой и вернусь... — Не надо, Тико, — Зуло нежно погладил его по щеке, — они просто дикари. Я бы лучше к ним вернулся с планшетом и разузнал, что они от меня хотели. — Нет. Больше никуда без меня! Вообще не выпущу за территорию. И соберу тебе охранного бота, с лазером и автоматом. Зуло рассмеялся и, вздохнув, положил голову ему на широкое плечо. — Я один сам больше никуда не пойду. Хватило приключений до конца жизни. Только ты меня не запирай, а то будет скучно. — Зуло, любимый мой, я не собирался тебя запирать, просто выразился так, я буду рядом и защищу, но если ты пожелаешь, мы будем гулять, где тебе нравится. — Я так и понял, — сонно пробормотал Зуло, в теплой одежде его разморило и стало тянуть в сон. На ночь они остановились недалеко от болота. Тико из веток соорудил шалаш, развел костерок на входе и поджарил на нём подбитого грызуна. Зуло ел с жадностью, но после нескольких кусков задремал сидя и Тико уложил его спать, постелив под голову широкие листья. Сам лёг у него за спиной, прикрыл своим телом, защищая, оберегая от любых опасностей и холодного воздуха. После нервных поисков и тяжёлой недели он вырубился, несмотря на стылую погоду и жёсткую землю. Рядом с Зуло, с его нежным ароматом и ласковым теплом все невзгоды казались мелкими и неважными. Утром Тико снова загрузил Зуло за спину и двинулся еще быстрее. Теперь они оба переживали об оставленных малышах. Дети почти не видели родителей сначала из-за внезапной течки, а потом из-за похищения. Зуло всю дорогу спрашивал про их самочувствие. Подготовил ли Тико им кашу, сварил ли пюре из овощей, чтобы боты могли их накормить. Но Тико, забывшись в поисках, оставил им только молочную смесь. Теперь самому было стыдно. Перед Зуло стыдно, для себя у него было оправдание. Без Зуло его семья, его целостная половинка перестала существовать. В этом был смысл его жизни. Зуло и дети. Только вместе. Не по частям. До дома они добрались в середине дня. Зуло хотел броситься в детскую, но Тико благоразумно отправил его прямиком в душ, а потом в медицинскую капсулу. Может, бактерии и вирусы в их организмах не выживали, зато паразиты вполне справлялись с незнакомой средой. И лучше сначала избавиться от червей, глистов, слизней и другой пакости, прежде чем общаться с малышами. Медицинская капсула долго проверяла все анализы, выдоила из Зуло уйму крови и потребовала сдать мочу и кал. Но потом отсыпала горсть таблеток и порадовала, что пациент беременный. — Да уж, мы в течку вообще не предохранялись, — вспомнил Зуло. — Ты не рад? — Рад. Просто удивляюсь своей недальновидности. Я столько переживал, что мои дети будут расти в отрыве от цивилизации, без сверстников, без общения. И вот опять на те же грабли. — У твоих детей будут сверстники и общение — ты им вполне можешь родить пару друзей. — Нет, пару — это перебор. Остановимся на ещё одном, — рассмеялся Зуло и ткнулся Тико носом в плечо, — спасибо. Я не знаю, как тебя благодарить за всё. Ты представить не можешь, как я боялся, что не сможешь меня найти, что я останусь в этой яме один, пока не умру. Ты всегда меня спасаешь. — Всё случилось по моей вине. И я сам себя простить не могу за то, что оставил тебя одного. — Не сегодня, так завтра. «Тараканы» нас караулили. Тико неопределённо угукнул, а сам подумал, что всё же стоит к ним ещё раз наведаться с ружьём. Дети встретили их радостным улюлюканьем. Уго, сидящий на полу, как скоростной моторчик пополз к папе. А Пабло стал трясти перегородку кроватки, тянуть к ним руки и обиженно кричать. Тико подхватил его, а Уго забрался к Зуло, но оба малыша хотели к папе, соскучились, переживали, чувствуя эмоции Тико, и теперь цеплялись за Зуло, рыдали, рассказывая так о своих бедах, не желали его отпускать. Тико пришлось заниматься ужином, готовить на всех, возиться на кухне. Потом кормить прямо в детской, потому что Зуло, устроившись на кровати, не желал никуда идти. Тико подготовил им тарелки, собираясь отнести всё в комнату, и вспомнил, что оставил поднос на тумбочке семь дней назад, когда спросонья даже не понял, что его любимый исчез. В порыве чувств он вернулся в спальню, подхватил Зуло и прижал его к себе. Просто чтобы увериться, что тот всё ещё рядом, никуда снова не делся и уже не уйдет. — Прости меня, я тогда так ужасно поступил! — О чём ты? — В то утро, когда нам разбили купол, я так разозлился. Если снова буду вести себя неправильно, ты не раздумывай и бей по морде! — Насилие не выход и ужасный пример для детей. — Тогда ругай меня. Кричи. — Тоже плохо, — Зуло погладил его, заставляя чувствовать еще хуже. — Просто не доводи себя до такого состояния. А если знаешь, что не можешь больше сдерживаться, выйди за территорию, прогуляйся, побегай кругами. Сходи на охоту или рыбалку. Но не выплёскивай это на нас. — Ты прав. Я буду стараться. Спать они устроились в детской, пол там был застелен мягкими одеялами, позволяя детворе тренировать навыки. Тико принёс целую кучу подушек, обложил ими стены, устроил огромное мягкое ложе. Уго долго устраивался, возился, строя себе гнездо. Рядом попискивали птенцы. Зуло ровным мягким голосом читал им книжку по квантовой физике, и Паоло, подрагивая, дремал у него на груди. Настоящая идиллия, спокойствие и мир. Тико любовался своим семейством и мысленно клялся защищать их ценой своей жизни. Защищать до последней капли крови. Потому что другой семьи, других близких существ у него в жизни уже не будет. — Как думаешь, как быстро нас подберут? — подал голос Зуло, когда дети наконец утихомирились. — Почему ты заговорил об этом сейчас? Мне нравится эта планета, мы можем здесь и задержаться. — Мне тоже нравится. Но... так много «но», которые тревожат меня каждую минуту. Знаешь, пока лежал в той грязной яме, думал только о том, как ты будешь справляться без меня... — Я бы не справился, — прервал его Тико. — Справился бы, не спорь. Было бы сложнее, особенно тебе. Но малыши, если ты не заметил, развиваются очень быстро. Томас прав — они умнее и сильнее обычных детей. У нас нет лаборатории для генного тестирования, выяснить их мутации так просто не удастся, но Уго уже повторяет слова, а Пабло очень сильный, сам не замечает, как ломает игрушки, сносит всё на своём пути — вот чуть свою кроватку не сломал. — На меня похож, — шутливо заметил Тико, и Зуло тихо хихикнул, чуть стукнув его ладошкой. — Они оба твои копии, такие очаровательные. — Считаешь меня очаровательным? — Да, — Зуло приподнялся, потянувшись за поцелуем, и Тико с нежностью прижался к его губам. — Ты очень хороший отец и муж, я рад, что ты со мной. И планета мне нравится, и все же... Я хочу вернуться домой, даже не на новую планету, где, несомненно, будет так же прекрасно, как и тут. А на Землю. Скучаю по огромным городам, по своей маленькой комнате в корпорации, где всё знакомо и просто, и где вся жизнь сводится к написанию новых программ. — Тебе тяжело из-за перемен. И потому что мальчишки очень быстро взрослеют. — Возможно. Но ещё мне хочется сделать что-то важное, огромное. Так же, как и Томас мечтал изменить мир, прогнув его под себя, я бы хотел изменить его в лучшую сторону. И среди этих почти диких разумных я понял, что надо сделать! Оказать влияние на наших детей! — На наших? — не понял Тико. — На человеческих. Посмотри на приёмышей, они совсем другие, иначе говорят, ходят и действуют. Их руки более подвижные, они легко справляются с задачами, у них развита мелкая моторика. Цаца искусно вычленяет запахи, а Щыц обучается домашним делам и даже сам находит решение. Они как первобытные люди, но, оказавшись в другой среде, приспособились и обучились. Так же и человечество, если правильно воспитывать и обучать наших детей, то мы сможем изменить всю планету. Не потребуется бежать людям на новое место жительства и не придётся умирать целым народам в голоде и нищете захламленных посёлков и городов. — Если ты говоришь о социализме, я могу дать много полезных советов, мой брат восхищался Кастро и мечтал стать как Че Гевара. — Нехилые амбиции. Но нет, я действительно говорю о школах. Если мне вновь удастся получить доступ к системам Томаса, я смогу изменить программу образования для детей. Смогу заставить правительство перераспределить бюджет и выделить огромные суммы на экологию. Выдвинуть любовь к природе в тренды, сделать это модной позицией. Когда-то зелёных гоняли как отщепенцев, смеялись над ними и сажали за террористические акты. Но их просто было мало, они слишком тихо кричали о проблеме. — А потом люди стали управлять природой, силой вулканов и приливов, и экология стала не важна, потому что даже самые страшные экологические катастрофы можно было отменить! — согласился Тико. — Да, мы сохранили воздух, относительно доступную питьевую воду и сдержали глобальное потепление, но зато уничтожили почти всех живых существ, истребили животных, снесли заповедники и прекрасные природные места. Людей стало слишком много, государствам требовалась дешёвая рабочая сила и политика поддержки многодетных семей привела к катастрофическому росту населения. Сейчас эти люди вообще никому не нужны, на них не хватило работы, им не хватает еды. И что самое ужасное, они всё так же размножаются, надеясь выжить на пособия. — Что ты предлагаешь делать с такими? Концентрационные лагеря смертников вряд ли примут с радостью, — усмехнулся Тико. — Тико! — Зуло рассмеялся. — Я серьёзно. А ты стебёшься. — Прости, но я плохо представляю, как решить проблему всей планеты. Может, внедрим твои чудесные идеи на нашем новом месте жительства? — Может, — Зуло поджал губы, явно недовольный разговором. — Если со мной что-то случится, ты всё же встреться с Фильджеральдом и передай ему мои программы. Я подготовил кое-что... — Умоляю, не говори так, — Тико притянул его к себе, потревожив малышей, и те завозились, снова засыпая, — если тебя не будет, я не смогу никуда полететь, останусь тут, чтобы встретиться с твоим духом после смерти, — прошептал он. — Не глупи, — и Зуло добавил со вздохом: — Ладно, не будем об этом. Но все же пообещай, что отправишь программы моему деду. — Не проси! — Это важно! Пообещай! — Зуло, — Тико несчастным псом посмотрел на своего омегу, при жизни и после смерти он не желал его оставлять, — лучше я пообещаю, что сохраню тебе жизнь. И ты сам их доставишь. Идёт? — Ладно. Спалось невероятно сладко. Тико понял, как сильно устал, только проснувшись под вопли детей. Мальчишки проснулись раньше всех, ведь им не пришлось всю неделю носиться по округе в поисках, потому они не сбили себе график. А вот Зуло и Тико предпочли бы поспать подольше. Зуло лениво отбивался от их приставаний и прятал голову под подушку. Глупый бот болтался рядом, предлагая детям пустышки, но мальчишкам нужен был папа. Птенцы тоже проснулись и от скуки кидались игрушками. Осмотрев всё это безумие, Тико подхватил Зуло на руки и унёс в их спальню. А птенцов оставил за старших. Боты всех покормят по расписанию. Щыц за малышами приглядит. А им с Зуло не мешало выспаться. Выделенные на сон дополнительные часы отлично взбодрили. Зуло проснулся с улыбкой, снова перебрался в детскую, даже планшет свой не взял и несколько часов играл с мелкими. Тико хоть и понимал, что у него куча работы, но не мог ни на секунду оставить их без внимания. Выходил к посадкам на пару минут и снова бежал назад, проверяя, что муж и дети на месте. Зуло в ответ на его суету поморщился, выдал один из своих девайсов и подключил туда трансляцию с камеры. Так стало спокойнее — Тико мог видеть свою семью и работать. Вскоре к нему присоединились орнитомимы, им нравилось ковыряться с семенами и саженцами, смотреть, как работают машины для изготовления удобрений, как строительный робот собирает фундамент для новых грядок или устанавливает парники для теплолюбивых растений. За пределами их удобного защищённого купола лил проливной дождь, погода портилась, намекая, что после тёплого лета пришла прохладная и влажная осень. Тико немного переживал о предстоящей зиме — если снегом закроет солнечные панели, придётся каждый раз выбираться и откапывать их. А если холода продержатся пять-шесть месяцев, им не хватит продуктов, потому что отапливать ещё и огород они не смогут. Своими переживаниями он поделился с Зуло, и тот велел заказать детали для морозильных камер. Держать морозильники с продуктами проще — снаружи тепло, внутри холод. В своих базах он нашел подходящую конструкцию, разложил схему на детали и загрузил данные в синтезатор. Тико сидел рядом, смотрел, как тот колдует, нежно касаясь пальцами виртуальной клавиатуры, и всё больше убеждался, что один, без его помощи, никогда бы не выжил. Не хватило бы знаний, умений, просто элементарного понимания, что и как работает. А Зуло, казалось, знал все. — Поставим морозильную камеру за кухней, тепло будем выводить в детскую и спальню. Если зима окажется долгой и холодной, перенаправим всё электричество на морозилку. Она вместительная, и в будущем, когда переберёмся на новую планету, тоже пригодится. Поэтому придётся помучиться, чтобы ее правильно собрать, а потом наполнить различными продуктами. — Рыбы и мяса почти нет. В последнее время было не до того. — Поедем рыбачить вместе? — Семьёй, — кивнул Тико, — будет неудобно, но, пожалуйста, давай мальчишек тоже возьмём. — Конечно, они так быстро растут, представляешь, у Уго прорезался зубик. Пока только кромка торчит, но он так смешно его чешет языком. Хочу снять видео и потом ему показывать! За рыбой решили ехать через неделю. Дожди зарядили так, что землю вокруг затопило. Тико только раз дошёл до соседнего племени, отнёс им ботву, немного кукурузных кочерыжек и запечённые в масле кукурузные лепёшки. Вождь встретил его с опаской, похоже, храбрые воины пожаловались на опасное оружие, но, попробовав лакомство, обрадовался, одарил целым мешком ракушек и даже полез обниматься, повторяя жесты приёмышей. Встретившись с союзниками, Тико снова вспомнил про врагов. Те урок совсем не усвоили, и пару раз Тико заметил лазутчиков рядом с их куполом, опознав их по характерным пёрышкам в украшениях. Испортить защитное поле они больше не могли, но всё равно пытались. Это так сильно злило, что хотелось выбежать и прикончить их прямо тут. Зуло предложил заглянуть в их поселение. Хотел расспросить, почему его похитили и что они вообще хотят от поселившихся на их планете двуногих. Тем более ему удалось настроить систему защиты на флаере, не такую крутую, как стояла у генерала, но теперь было чем противостоять. Только Зуло запретил устанавливать оружие, хотя Тико подозревал, что омега желает проучить вражеское племя не меньше, чем он сам. Или это в нём так говорила злость. Тико всё равно захватил автомат, они вылетели рано утром, пока дети спали. Зуло обрисовал простенький план — слетать, отловить одного таракана, расспросить и отпустить. — И бить никого не надо! — добавил он, заметив боевой настрой Тико. Уже знакомое поселение с высоты представляло собой несколько куч из набросанных веток и камней, птице-ящеры только-только научились поддерживать огонь и жить общинами. Зуло как-то заметил, что если сравнивать их с древними людьми, то на таком же уровне человечество находилось более двадцати тысяч лет назад. И в качестве примера приводил кроманьонцев. Собирательство, охота и минимум технологий. Возможно, когда-то на Земле динозавры тоже развились до уровня современных людей, вероятно у них были дома, цивилизация и даже машины. Но упавший метеорит стёр их с лица земли и узнать правду уже невозможно. Жертву Тико приметил среди охотников — тех, что с украшениями из перьев. Зуло резко посадил флаер рядом с перепуганными орнитомимами. Тико, задействовав наноботов, чтобы в случае чего защититься от копья, спрыгнул на землю и в несколько секунд догнал удирающих с перепугу птичек. Схватил одного за длинную шею и потащил к флаеру, пока тот истерично орал и вращал выпученными глазами. — Ты его так до инфаркта доведешь, — заметил Зуло, когда Тико впихнул упирающееся животное в кабину. — Как мне его расспрашивать? — Говори или сдохнешь! — рыкнул Тико на орнитомима и тот резко заткнулся, чуть не прикусив тонкий язык. — Вот, смотри, он готов говорить. — А мне кажется, у него шок и он почти в обмороке. — Давай сюда переводчик, сейчас разберёмся! Тико запустил программу и наговорил несколько успокаивающих фраз, типа мы тебя не убьем, просто поговорим, ты должен нам всё рассказать и тебя отпустят. Орнитомим нервно дёрнул головой, слушая щебетание переводчика, покосился на Тико и снова заорал. — Спасите, убивают, — равнодушно перевел ИИ. — Конечно убивают, не прекратишь орать, я тебе голову сверну, — рыкнул Тико, но вместо того чтобы успокоиться, орнитомим после перевода заорал еще громче. — Что-то не работает такая тактика, — Зуло отсел в сторону, вытащил свой планшет и запихнул в уши беруши, — пни меня, как он заговорит. Тико нервно вздохнул и выдохнул. Птичку очень хотелось стукнуть. Причём с размаху и по темечку. У них как раз где-то там самая широкая часть на башке. Он подтащил несчастного пленника к выходу, потряс за шею, указывая на деревья, и повторил: — Если будешь говорить, то отпустим. Зачем вы похитили Зуло и зачем нападаете на наш купол? Он не знал, насколько достоверно и точно переведёт это переводчик, но орнитомим нервно поикал, а потом выдал: — Головастый нужен для жертвы. — Какой жертвы? — изумлённо переспросил Тико и помахал Зуло, привлекая его внимание. — Когда боги воды придут, мы должны оставить жертву. И вождь предсказал, что головастые — самые лучшие жертвы. — И когда придут боги воды? — включился в разговор омега. — В сезон дождей. Уже скоро. Ты можешь отдать своё яйцо, это тоже нас спасёт. — Яйцо? — переспросил Тико. — Я говорил, что папочка, и они решили дождаться моего яйца. Ребёнка. — Ребёнка вам подавай?! — взревел Тико, оборачиваясь к испуганному орнитомиму, и тот крякнул, готовясь к расправе. К счастью, Зуло не дал мужу распустить руки. Ему хотелось расспросить пленника, пока тот не помер от страха. Общаться через переводчик получалось каждый раз всё лучше, самообучающаяся программа и постоянные встречи с соседним племенем очень помогли. Орнитомим рассказал, что раз в несколько лет (только разобраться в цифрах он не смог), когда два солнца сходятся вместе, в сезон дождей их долину затапливает, уничтожая дома, детей и запасы пропитания. Каждый раз они приносят жертву богам, но это плохо помогает. И вот с появлением людей, которых орнитомим упорно называл «головастыми», вождь вспомнил древние сказания предков о великой жертве, которая защитит их на много поколений вперед. Отпустили его примерно через час, но за это время противная тварюга успела обгадить салон. Тико, чертыхаясь, вымыл полы, пока Зуло вёл флаер домой. Там он связался со своим спутником и, сделав несколько простейших вычислений, показал примерную схему движения звёзд. Два солнца в системе вращались вокруг общего центра масс, но вторая звезда на дальней орбите почти всегда находилась в стороне от планеты, поэтому либо казалась небольшой звездой на небе, либо продлевала сумерки. Но раз в сорок шесть лет оказывалась недалеко от их светила, что, конечно, влияло на климат. — Сближение выпало на этот год. Возможно, нас ждет не самая холодная зима и очень жаркое лето. — Наши прикормыши как-то не переживают. — Они жили далеко от внешней воды, возможно, их не затапливало. А может, они объединились в группу меньше сорока лет назад и ещё не сталкивались с этой проблемой. — Надо бы и нам подумать о безопасности. — Ага, — Зуло выбрался из флаера и замер рядом с домом, вскинув голову и рассматривая светлеющее рассветное небо. Густые облака прятали светила, свет которых, пробившись сквозь плотные слои стратосферы, отливал на небе зелёным и лиловым. — Удивительно, как совпало название. Племя тараканов, а на человеческом языке звучит как Ица. — Всего лишь совпадение. — Знаешь, какая ужасающая мысль пришла мне в голову? Что если Фильджеральд вовсе не изобрёл сверхсветовой двигатель? Что если корабль, на котором мы путешествовали, не двигался сквозь пространство шестнадцать лет, а перенёс нас во времени? Так же, как и другие корабли, отправляли переселенцев в прошлое, не на далёкие планеты, а на нашу Землю? Кого-то на сто тысяч лет назад, кого-то на триста. А нас вот на миллионы. Мы сошли с корабля раньше положенного, а он ушёл ещё дальше в прошлое и теперь нам достались лишь отголоски их цивилизации — знания прошлого, какие-то картинки и письмена. Предания, которые люди Земли из будущего перенесли в далёкое прошлое. — Возможно, — кивнул Тико. — Тогда у нас нет шансов вернуться. Мы уже умерли для будущей Земли и не родились для всех остальных. — Если Фильджеральд Рейнальдо такой мозговитый, раз изобрёл путешествия во времени, то и нас достанет. Не переживай, вот увидишь, пройдёт всего два-три года, и мы вновь окажемся на корабле, возвращающемся на Землю. А там разберёмся с твоим отцом, договоримся с дедом и вновь отправимся в путешествие. Только теперь не вдвоём, а впятером. И может, питомцев прихватим. — Я задумался, как там мой щенок. — Без тебя его не разморозят. Не переживай. На новой планете у нас будут динозавры и щенок. Рыбачить решили в верховье реки. Тико загрузил семью во флаер, взял снасти и бочки для улова и полетел к выбранному месту. Лёгкая изморозь покрывала густую траву. Ночью температура опускалась до нуля, и земля наконец перестала чавкать под ботинками. Тико нравилась меняющаяся природа — листья не желтели, а покрылись лиловыми прожилками, хотя Зуло обещал, что потом будут и красные, и золотые цвета. Растения, так же как и на Земле, содержали хлорофилл и участвовали в фотосинтезе, лишь недостаток железа в почве и окружающей среде придавал местной флоре и фауне разнообразные оттенки. Удочки Тико сделал для них обоих, и, приземлившись почти вплотную к реке, они вместе стояли рядышком, кидали спиннинги и любовались устроенными в тёплой закрытой люльке малышами. Сначала было тихо, а потом пошла рыба. Зуло верно подгадал — целые косяки шли на нерест, и теперь часть бросалась на крючки, а другая завязла в сетях. Тико сам не ожидал такого богатого улова, но они закончили ещё дотемна, загрузили рыбой три бочки и еще часть свалили в грузовой отсек. Уже собираясь домой, Тико заметил слабое шевеление в сумеречном лесу. Что-то не слишком большое, но достаточно крупное неспешно приближалось к их кораблю. На всякий случай он достал автомат и выдал пистолет Зуло, занял удобную позицию, выжидая жертву. Но, узнав животное, подал Зуло знак не стрелять. — Эй, — позвал он помесь ягуара и кенгуру, — рыбку будешь есть? — И Тико протянул ему оставленную на земле голову. — Оно не опасное? — тихо спросил Зуло, рассматривая пятнистого зверя. — Он довёз меня через перевал. Не уверен, что именно этот, но похожий. Зверь подошел ближе, принюхиваясь к рыбьим потрохам, глянул искоса на притаившихся за спиной птенцов и, приоткрыв рот с мелкими, но острыми зубами, проглотил подачку. Тико подобрал ещё немного требухи, что они выбросили, пытаясь уменьшить объём улова, и подал ягуару. Тот уже совсем смело подошёл, принимая еду, облизал шершавым языком пальцы и с готовностью подставил шею, позволяя себя чесать и гладить. — Он пушистый, — заметил Зуло, — и мягкий. — А ещё у него есть карман с детёнышами. — Правда? Может, он их кормит молоком! — воодушевленный омега полез под пузо здоровому чудовищу и, нисколько не боясь, стал проверять содержимое его сумки. Зверь только дёрнул широким хвостом, но отгонять не стал. — Молока у этого нет, но есть соски. А это значит, надо найти кормящую самку и у нас будет молоко! — Сомнительного качества. — Тико даже представить не мог, чем эта зверюга кормит своё потомство. — Лучше так, чем синтетическая из рыбьих потрохов, — фыркнул Зуло. Домой полетели тем же вечером. Флаер за пару часов умудрился насквозь провонять рыбой, и когда они всё это доставали, Тико мысленно чертыхался, представляя объём работы по обработке рыбы, но с другой стороны радовался, что зимой не придётся голодать. На следующее утро началась работа с заготовками — чистка, потрошение, филировка улова. Зуло сокрушался, что не написал подходящую программу для ботов, мучился с ножом, срезая рыбинам плавники, но быстро забил на это дело и, притащив удобный пуфик на кухню, чтобы Тико мог их видеть, устроился с детьми и планшетом, пообещав быстро сваять вместо себя железного помощника. Его программы работали на основе искусственного интеллекта, так что, приспосабливаясь к работе выделенный в помощь бот сначала халтурил, резал криво и неправильно, но быстро обучился и стал отлично справляться. Тико даже сам отложил нож, только сортировал мясо, собирал потроха для сушки, чтобы сделать биомассу и скормить голодным соседям, и вычитывал в сохранённых библиотеках различные рецепты, чтобы приготовить икру, печень, филе. Но после обработки мяса оказалось меньше, так что они не забили и половины морозильника. Зато Тико сразу приготовил несколько разнообразных блюд и даже сварил суп для малышей. Ужин вышел плотный и сытный, все стали зевать ещё за столом. Уложив детей, Тико развалился на постели и со вздохом радости и наслаждения притянул к себе любимого омегу. — Соберём урожай и слетаем на охоту. — Да, и попробуем поймать твоего знакомого зверька с сумкой. Если возьмём молодую особь и приучим его к дому, то сможем его доить. — Как пожелаешь, — улыбнулся Тико, — у нас будет ещё один малыш и молоко ему пригодится. — Тико, — Зуло крутанулся, ложась ближе, — мне очень страшно, я стараюсь не показывать вида, и когда ты с детьми рядом, мне намного спокойнее, но... но что если Томас, получив наш сигнал, решил проучить и не забирать нас? Прошло уже пять месяцев, мы столько времени здесь, но так и не получили ответного сигнала. — Я скорее предполагаю, что Томас боится тебя, вот и не отвечает. Не забывай, что, прибыв на место, корабль переселенцев находится на орбите несколько лет, прежде чем отправляется назад. Томас может намеренно задержать вылет домой, превращая обслуживающий персонал в своих верных рабов. А потом заявится и нас сразу арестует. — Это тоже страшно. Не хочу лишиться близнецов и ещё одного ребенка. Это так сильно пугает, что у меня сердце останавливается. Я плохо справляюсь со стрессом, переживаю из-за каждого пустяка. Долго загонял себя, что испортил жизнь тебе и детям, сделав вас изгоями, а теперь меня мучают мысли, что дома вам будет ещё хуже. Что Томас не отпустит, победит — заберёт меня, уберёт тебя. И дети... это так... тяжело. — Я же обещал сберечь твою жизнь, — твердо напомнил Тико. — Я буду бороться за вас и защищать. И уверен, пока Томас придумывает сложные планы, ты придумаешь что-то ещё более хитрое. Я верю в тебя, ты справишься. Ты сильнее его и лучше. И ты сможешь отплатить ему за всё, что он с нами сделал. — Спасибо... Тико прижал к себе своего омегу, поцеловал его нежно и, закинув голову, уставился в окно на звёзды, сияющие над их новым домом. Прекрасные и пугающие своей недостижимой удалённостью. Звёзды, такие удивительные и чарующие, огромные сгустки плазмы и находятся так далеко, что не хватит человеческой жизни до них добраться.