Где-то в далекой галактике 2. Время динозавров

Местные объявились примерно через две недели. Сначала высовывали любопытные носы из кустов, потом стали приближаться и тыкать в купол копьями. Тико пару раз выскакивал к ним, пугал и заставлял бежать, но туземцев было больше и неизвестное прозрачное нечто пугало их намного меньше, чем бродившие в округе хищные велоцирапторы. Зуло предположил, что им нужны их детишки, вынес, хоть и с сожалением, пушистиков для знакомства. Аборигены трещали, кряхтели, осторожно подошли и понюхали. А потом чуть не откусили одному из детёнышей голову. Зуло вовремя успел его убрать и спрятать за спину. Тогда стало ясно, что до детей туземцам нет дела, а вот еду они примут с радостью. Уже через пару дней Тико обустроил кормушки и подсыпал им прессованную биомассу. Самим её есть не хотелось, а местные лопали с удовольствием, чуть ли не дрались за неё. И относиться к добрым кормителям стали приветливо. Позволяли подходить, трогать и даже чесать за крошечными ушками. Контакт был налажен, и это главное. К сожалению, как и на древней Земле, благодушные к ним птички оказались лишь одним из сотни племен, обитающих на планете. Прознав про кормушки, явились другие, более агрессивные и злые, попытались прогнать прикормленных орнитомимов, но, несмотря на численный перевес врага, птички не сдавались, носились вокруг купола и жалобно орали. Терпеть эти стоны не было никаких сил, и Тико, после того как с трудом уложил малышей, достал пистолет и пострелял наглецов. Распугал всех, зато наутро они ели мясо. И даже Зуло не смущало, что существа немного разумные. Сами орнитомимы не гнушались каннибализмом, и на вкус мясо оказалось даже вкуснее, чем курица. — Что теперь будем делать с визитёрами? — спросил Тико после сытного обеда. — Лучше их больше не кормить. — Они всё равно не отстанут. Кое-кто обещал наладить контакт. — Как ты себе это представляешь? — Зуло скривился и с раздражением изобразил громкий писк прирученных нахлебников. — Я их вопли даже не повторю. — Ты же компьютерный гений. Напиши программу. Зуло фыркнул, но потом засел за планшет и несколько дней что-то творил. Тико за это время сделал небольшой загон рядом с границей их владений. Туда планировалось выпускать подрастающих птенцов. А потом и детишек. Мальчишки пока большую часть времени спали и ели. Иногда голосили, требуя папу, но Зуло предпочитал возиться с ними, когда они в хорошем настроении. В случае слёз сбегал к своим программам, оставляя младенцев на отца. Тико не возражал. Крохи доставляли приятное удовольствие, заполняли собой пустоту в сердце, делая их полноценной семьей. Каждый день выявлялись все новые проблемы оторванного от цивилизации существования — пусть у них были новейшие технологии, всё ещё критично не хватало пластика и еды. Засеянные семена только дали всходы, удобрять их приходилось из выгребной ямы, а вода после десятикратной фильтрации вымывала соли, потому пришлось придумать удобрения и постоянно следить за состоянием почвы. Ещё на Тико свалилась обязанность по готовке, уборке и изготовлению мебели. Он скрупулёзно составил план на каждый день, но из-за малышей часто отставал от графика. Через месяц у них была лишь постель в спальне и люльки для детей. Зуло же разработал программу с искусственным интеллектом, которая должна была изучить язык местных племён. По утрам он выходил к попрошайкам, дразнил едой и ждал, когда они начнут переговариваться. Даже жестами смог выменять брикет сухого пайка на какой-то фрукт. Но дело всё равно шло медленно, и Зуло то и дело раздражался из-за тупости первобытных существ. — Может, будешь выносить им разные предметы, показывать счёты? — предложил Тико. — Если такой умный, попробуй сам. — Я с детьми все время занят! — Ладно, извини, — Зуло примирительно забрался к нему на колени и обнял за шею, — у меня нет житейских навыков и не особо хочется их приобретать. Возможно, я плохой папа и тем более плохой муж, но это просто не моё. — Ты хороший папа, Зуло, ты их любишь, и это главное. — И люблю тебя, — добавил омега тише, явно напрашиваясь на тёплые слова. Тико было не жалко, для Зуло в нём теплились тысячи слов благодарности и любви. Он не всегда умел их правильно говорить, не всегда подбирал их по ситуации, но его чувства были искренни. Их дом постепенно преображался. Грядки для посевов заняли дальнюю часть вдоль стены. Рядом два парника для теплолюбивых растений и длинное поле для кукурузы. Грузовой модуль обустроили как склад, в нем оставили промышленный синтезатор, которые протянул свои щупы по всей округе и бурил минералы для строительства. Готовые детали складывали рядом, а потом при необходимости использовали. Боты выложили плиткой дорожки от входа до дома и склада, остальную часть бетонного покрытия прикрыли коврами искусственной травы. Беспонтово, зато симпатично. В доме появились занавески, несколько ламп и скудная мебель. Несмотря на обилие строительных материалов, ещё много чего не хватало и времени на поиски или создание у них не находилось. Спустя месяц суетливой и беспокойной жизни ранним утром их поднял неприятный вой сирены. Малый строительный бот крутился рядом с окном и, мигая красным, пищал противнее, чем голодные орнитомимы. Тико пришлось подниматься, бежать выяснять проблему, чтобы звук не разбудил детей. На улице быстро выяснилось, что случилось — в куполе рядом с манежем, где кучковались испуганные птенцы, торчало уже знакомое копье. Не то же самое, но схожее по строению — костяное остриё, примотанное к палке сухожилиями, оказалось на удивление острым и крепким орудием. Какой силой надо обладать, чтобы пробить сантиметровое стекло? Тико только покачал головой. Следом за ним, сонный и злой, вышел Зуло. Пнул потрескавшееся стекло купола и стал задавать программы боту. За пару часов испорченную часть срезали, создали новую и впаяли, оставив тонкий шрам. Из-за возни с куполом завтракать они сели поздно, Зуло сначала ругался на агрессивных аборигенов, а потом внезапно расплакался, когда Тико положил ему на тарелку напечатанную запеканку. — Что случилось? Что тебя расстроило? — Устал от биомассы. Не хочу её, ужасно бесит. И нападения не прекратятся, они пронюхали, что защита пробивается, и станут приходить снова и снова! — Ты говорил, можно поставить электрический щит. — Для этого у нас мало энергии, а для солнечных панелей нужен пластик! — чуть не выкрикнул он. — Хорошо, через пару дней снимем тебе гипс и отправимся на поиски! Зуло ещё раз всхлипнул и повис у Тико на шее. Пусть он старался вести себя как обычно, но в такие моменты прорывались его настоящие чувства — Зуло было тяжело на необитаемой планете. И ещё тяжелее жить запертым без других людей. Тико тоже ощущал это гнетущее чувство одиночества, пусть времени на сожаления почти не было, информационный голод доканывал. — Ещё можно слетать к устью реки и наловить рыбы. — Наловим. — И за перевал за фруктами. — И туда. — Прости меня, Тико, — шепнул Зуло, внезапно меняя тему. — За что? — Я думал, мне будет трудно с тобой, потому что ты... ну... не такой образованный. Думал, закончится беготня от полиции, и в новом доме ты станешь меня донимать. Но сейчас мне кажется, это я тяну нас на дно. Ты не говоришь со мной о коде или новых девайсах, но ты всегда поддерживаешь, помогаешь. И заботишься о доме и детях. А я... я ничего из этого не умею. — Значит, твоя работа состоит в другом, — пожал плечами Тико. — В чём? — Писать свои программы, облегчать нам жизнь. И быть рядом. — Я всегда буду рядом. Гипс ему Тико снимал с опасением. Медицинская капсула известила, что кость срослась, но необходимо достать штифт, а значит, предстоит ещё одна операция. Зуло сначала мялся, потом ворчал, а затем и вовсе заявил, что железка в ноге ему не помешает. Медпрограмма долго пыхтела, но в итоге согласилась. Правда, Зуло всё ещё прихрамывал, но уверил Тико, что это ему не помешает. Во флаер уже вернули кресла, Тико в первый же день слетал за ними на место их приземления. Обшивку поменяли боты, спаскомплект и систему катапультирования тоже настроили. Только парашюта пока не хватало. У синтезатора были проблемы с текстилем и искусственными тканями, даже матрас пришлось делать из травяных волокон, а для парашюта требовался нейлон или капрон, а его, «как известно», делают из бутана. Для Тико это, конечно, оказалось совсем не известно, но он уже привык во всём соглашаться со своим умным омегой. Вылет запланировали на раннее утро, малышей перенесли в люльках и закрепили в жилом отсеке, птенцов тоже взяли — неизвестно, сколько продлится полет, а эти мелкие засранцы уже приноровились общипывать морковку. Еды взяли с запасом, положили спальники, палатку и оружие. Ко всем уже случившимся бедам у флаера заканчивалось ракетное топливо. Их единственный генератор не вырабатывал достаточно энергии для гравимодуля. Так что особо не полетаешь, и Зуло первым делом отправился проверять болота. Ближнее, между горной грядой и их новым домой, вообще ничем не порадовало. Второе, по направлению к дружественному племени, содержало огромное количество торфа. Но Зуло сказал, что он малоэффективен, и использовать они его будут только в крайнем случае. Дальше они переключились на горы. Как найти подземные минералы, имея лишь примерную карту поверхности? Их спутник крутился над ними, снимков другого полушария или хотя бы соседнего континента у них не было. Река текла сквозь заросли и горные массивы, спускалась к морю или океану. С двух сторон их плато окружали озера, а обширные леса и поля с кустарниками и травами простирались с запада и юга. В горах они собрали немного проб, и синтезатор определил основные соли. Зуло не захотел их собирать. В долине рядом с озером, где промышленный синтезатор бурил породу, хватало различных элементов. Еще омега заявил, что нефть нередко выходит на поверхность. Это на Земле, где нефть добывали столетиями, ее почти не осталось в свободном доступе и люди переключились на сланцевые пласты. Тут, на молодой планете, вполне возможно, нефть прорывается сквозь породу. Осталось только разглядеть её через иллюминаторы флаера. Первый день полета вышел совсем непродуктивным. Они долго крутились над лесами, Зуло не хотел тратить топливо на посадку и взлёт, но с такой высоты сложно было что-то разглядеть. К вечеру малыши устроили скандал, и выносить их крики в замкнутом пространстве стало невозможно. Зуло повёл флаер к реке и сел почти вплотную с берегом. Пробубнил что-то про рыбалку и сбежал. Тико же остался кормить и пеленать детей. В полёт он захватил также ванночку, с любовью вырезанную из ствола местного дерева, но воды с собой было немного и Тико решил сэкономить. Просто протёр их влажными полотенцами, кинул пелёнки в стиральный аппарат и приготовил молоко из биосмеси. Зуло вернулся, когда мальчишки уже уснули. Цыплята устроились с ними в люльке и тихо курлыкали, создавая приятный шумовой фон. Рыбалка прошла более чем успешно, Зуло с довольной улыбкой показал крупную рыбину, похожую на ерша. — Будем готовить? — Лучше на открытом огне. Сделаем костерок на берегу и пожарим. — Там темно и что-то воет, — подернул плечами омега. — И у меня, кажется молоко пришло. Мелкие уже поели? — Да, покормил. — Дурацкой смесью? — Зуло внезапно надулся и пошёл будить близнецов. Впрочем, поесть те всегда были рады, особенного папиного молока. Тико же пожарил рыбину на сковородке, добавил к ней немного специй и масло, и вышло невероятно аппетитно. Так что вечер закончился сытно и приятно. Зуло помучил настройки их спутника и пообещал, что с утра будут снимки соседних островов или континентов. А еще планировал отыскать вулкан, так как рядом с ним могут быть выходы каналов и мэджековые жилы. Утром Тико перед отправлением снова рыбачил. Стоял между камнями, кидал удочку с самодельным шнуром и наслаждался природой. В детстве ему даже мечтать не приходилось о таком — голубая бурная река, шумная, холодная. С запахом меди и озона. Словно из самого центра планеты. И живность в ней — рыбы всех цветов и размеров выпрыгивали на поверхность, гоняли друг друга, кидались на крючок и злобно раскрывали пасти, когда Тико вытаскивал их на сушу. За пару часов он поймал три огромные рыбины, тут же выпотрошил, почистил и разложил по пакетам. Зуло встретил улов радостным писком, вкусная и разнообразная еда всем поднимала настроение. Тико быстро справился с завтраком, перепеленал мелких и занял водительское кресло, готовый отправиться к новой точке поисков. — Снимки с одной стороны порадовали, с другой... — Зуло не договорил, показывая ему планшет. — Сплошная вода? — Да, похоже, поблизости нет других крупных островов, вдоль южного моря идет высокий риф, скорее всего там столкновение двух тектонических плит и частые вулканы, поэтому проверим местность, может, повезет. — Рядом с морем наверное хорошо, — мечтательно произнес Тико, невольно вспоминая оставленный Нарборо. — Ага. Летели до выбранной точки около часа. Зуло несколько раз перехватывал управление, пока Тико возился с младенцами. Им почему-то не нравился флаер и они то и дело скандалили. Видимо, скучали по своей светлой комнате с белым потолком и огромным окном. Птенцы тоже скучали, постоянно пытались сковырнуть клювом или когтями обшивку. И безбожно гадили. А ещё почему-то обижали самого младшего. Тот и так был некрупным, так его вечно скидывали с кровати и пытались клюнуть в голову. — Борьба за выживание. Наглядный пример, — заметил Зуло. — Они же разумные. — Вряд ли умнее наших неандертальцев. Костяные копья, кожаные лоскуты вместо одежды. Мой лингвистический ИИ вычленил лишь с десяток слов за месяц общения. — И все же они вполне могут стать развитой цивилизацией. — Ага, или на них упадет метеорит, и они вымрут. А через сто миллионов лет планету заселят двуногие прямоходящие. — Это зомби, что ли? — Сам ты зомби! — рассмеялся Зуло. Море поразило нежно-голубым цветом и безупречно ровной поверхностью. Торчащая на горизонте скалистая гряда работала как волнорез и в штиль на поверхности не появлялось ни единого барашка. Зуло несколько минут смотрел на пейзажи с открытым ртом, а потом посадил флайер на берегу, хоть и не собирался этого делать. Длинная прибрежная полоса была засыпана розово-золотым песком. Чуть поодаль росли разнообразные папоротники, длинные пальмы, убегающие стволами в небо и цепляющиеся за одежду, тонкие и липкие лианы. Тико выбрался из флаера и замер, любуясь необычной красотой. Море тихо шуршало о берег, крошечные волны еле заметными бугорками подбирались к суше и лизали золотой песок изумрудной водой. Насколько хватало глаз, простиралась безупречная гладь, отражаясь от чуть лилового неба, приобретала невероятный пурпурный оттенок и сливалась с ним где-то на горизонте между зубьями гор. С другой стороны стоял лес, не такой плотный и густой как рядом с их домом. А чистенький, аккуратный, словно ухоженный и приготовленный для туристических прогулок. Тико даже прошёлся там немного, проверяя, нет ли тропинок. Но лишней растительности не было из-за высоких приливов, которые временами затапливали эту местность и приносили песок. Деревья стояли с ровными стволами, рядом, словно высаженные заботливыми садовниками, пучки папоротников и разноцветных цветов. Всё настолько красиво, ярко и необыкновенно, что невозможно было отвести глаз. — Это просто рай, — прошептал Зуло. Он смотрел на море и счастливо улыбался. — Давай останемся тут на пару дней, — предложил Тико. — Я не против провести здесь пару недель! Зуло сделал снимок на планшет и, убрав его, завалился на песок. Распростёр руки и ноги, загребая пальцами песок, и задорно рассмеялся. Сейчас он выглядел таким одухотворённым, воздушным, что казалось, мог взлететь в это лиловое небо и слиться с крутящими вдалеке птицами. Тико лег с ним рядом, поймал руку и сжал в своей. Не хотелось, чтобы Зуло исчез. Зуло же зацепился за что-то под песком, потянул на поверхность ракушку. Такой знакомой формы и вместе с нем невиданную. Похоже, именно из-за таких ракушек песок приобрёл розоватый оттенок. Ракушка частично обломалась по краю, но даже такой казалась очень экзотической. Длинный конус был почти с ладонь, перламутровые стенки, почти прозрачные на просвет, словно поглощали солнце и светились красным. — Очень красиво. Невероятно красиво, — повторил он и, повернувшись к Тико, растянул губы в радостной улыбке. — Я люблю тебя! — Я тоже, кроха. Но поцеловаться не дали обиженные младенцы. Тико подорвался их успокоить, Зуло побрёл следом. Малышей решили устроить на берегу. Тико после еды перенёс их люльку ближе к морю, поставил на песок и сделал простенький навес из широких листьев. Зуло сполоснул несколько маленьких ракушек и подвесил их на веревочках рядом с глазами, это детей отвлекло, и взрослые смогли увлечься друг другом. Заниматься сексом на песке оказалось не слишком удобно, ещё ужасно раздражали птенцы, которые сели на край люльки и смотрели на них во все глаза. Зуло сначала кидался в них песком, а потом со смехом потащил Тико на корабль. Лучше на привычной постели, чем перед свидетелями. Но надолго оставлять малышей одних оба побоялись, поэтому вскоре Зуло занял пост у берега, а Тико решил прогуляться по удивительному лесу. На всякий захватил с собой топорик, а для омеги оставил пистолет, хоть тот и посмотрел на оружие как на подкинутого скорпиона. Но так Тико было спокойнее. Метров через двадцать лес стал густеть, не как в обычных зарослях, но все же идти стало труднее. Он для пробы срезал несколько плодов ярких цветов, кинул их в заплечный мешок, потом напоролся на какие-то грибы. Долго сидел рядом с ними, рассматривая пупырчатую синюю шляпку и раздумывая, стоит ли брать. Решил, что не стоит, когда из среза ножки потек синий сок. Прошёл около километра, и повернул назад, так и не встретив ни одного крупного животного. Несколько раз натыкался на огромных насекомых, напоминающих многоножек, но те жевали других насекомых и нападать не пытались. А ещё пришиб камнем прыгающую по дереву лупоглазую крысу. Добыча оказалась мелкой и костлявой, но не бросать же. Хоть что-то будет к ужину. Зуло на крысу посмотрел с сомнением, но согласился на мясной суп. Принтер неплохо справился с созданием овощей, а отваренные вместе с тушкой они приобрели весьма приличный вкус. Ночевать решили на улице. Тико поставил палатку, перенёс туда малышей и устроил у входа птенцов. Спать легли рано, экономили заряд аккумулятора во флаере и не включали свет. Но когда стемнело, Зуло потянул Тико на пляж и они ещё долго лежали на песке и смотрели на небо. Тучи рассеялись, облака ушли и сквозь плотную атмосферу хорошо были видны звезды. Красивые, яркие, манящие. И возможно, где-то среди них находилось их далекое солнце. — Ты не злишься на меня? Только не ври, скажи, что действительно думаешь, — Зуло казался задумчивым и печальным. — Почему я должен злиться? Ты много раз говорил, что не умеешь заниматься с детьми, я не обижаюсь. — Я не об этом, — со вздохом произнёс Зуло. — Не могу избавиться от мысли, что это всё моя вина. Полёт к другой планете, криосон, появление Томаса. А потом... чёрт побери, о чем я думал!? Я хотел избавиться от безумного отца, а в итоге обрёк нас на смерть! Даже если мы проживём тут десять лет, даже если дождёмся возвращения шаттла, на что дальше? Лететь шестнадцать лет до Земли, потом ждать нового полёта? А если Фицджеральд уже умер, что если, вернувшись, мы станем никому ненужными, вновь в бегах, против Томаса и его власти, его всесильной корпорации, способной подчинить всю планету. — Мы можем остаться тут... — Нет, не можем, — обреченно покачал Зуло головой, — может быть, если бы не дети, имело бы смысл провести тут старость, но рано или поздно одиночество сводит с ума. Люди — социальные животные, миллионы лет эволюции заставляют птенцов жаться друг к другу, а нас — искать себе подобных. Жаждать общения и надеяться стать частью социальной ячейки. Быть принятыми, быть понятыми. Быть едиными с толпой. — В сети так много кричали об индивидуальности. — Быть индивидуумом можно только в толпе. На необитаемой планете ты не личность — ты изгой. И это я нас такими сделал, — он тихо всхлипнул, и Тико придвинулся, обнял глупого омегу, который переживал из-за такой ерунды. Да, людей не хватало, не хватало онлайн магазинов и форумов с тематическими разговорами. Но разве это важно? — Разве это важно, если мы есть друг у друга и у нас есть наши дети? Мы вырастим их добрыми и ценящими красивый зелёный мир, научим жить в гармонии с природой и необычными найдёнышами. А ещё я научу их ловить рыбу, собирать фрукты и выращивать морковку. Они будут самыми счастливыми детьми во вселенной, потому что у них будет эта планета. И мы. — Тико, — Зуло странно вздохнул и мазнул мокрой щекой ему по плечу, — иногда ты так сильно меня удивляешь. В хорошем плане. Мне кажется, я тебя не заслужил. — Ты самое лучшее, что со мной случилось в этой жизни! Утром море приобрело серебристый оттенок, и Тико не удержался — забрался в воду и полчаса как ребенок бултыхался в тёплой и ужасно солёной воде. Зуло появился на берегу чуть позже, закутанный в мягкое покрывало, смотрел на него, сонно щуря глаза на восходящее солнце. — Как водичка? — спросил он, когда Тико выбрался на сушу. — Прекрасная! — Солёная, — заметил Зуло, лизнув ему кожу, и Тико улыбнулся, — на Земле вода горькая из-за повышенной концентрации углерода, а тут как в древние времена. Здорово. — Очень здорово. И дно гладкое, словно отполированное, лишь изредка попадаются водоросли и кораллы. Потом их тебе соберу, они красивые, но немного колючие. — Вот как? — Зуло задумчиво вошёл в воду, намочив подол одеяла, и поковырял пальцами твердое дно. — Любопытно. — Знаешь, что это значит? — Я не геолог. Но плотная известняковая порода образуется на ископаемых кладбищах. Поищу, что у меня есть по этому поводу в планшете. И Зуло пропал в компьютере почти на весь день, сначала читал сохранённые данные, потом стал строчить какую-то программу. Поднимался только перекусить и покормить мальчишек. Тико за это время соорудил вокруг него навес, чтобы омега не сгорел, и собрал из веточек загон, куда выпустил неугомонных птенцов. Те росли слишком быстро по сравнению с человеческими детёнышами и смотрели вполне осознанно. Хватали передними лапками еду и грызли заборчик, тренируя растущие зубы. На завтрак и обед пошли остатки рыбы, потом Тико несколько раз выбирался в лес на поиски добычи, но нашёл только фрукты. Попытался поймать ещё одну крысу, которая как раз эти фрукты и ела, но не удалось. Зато дошёл до дальнего мыса, где всё в той же гладкой и твердой породе море выбило идеально круглый грот. Он почти час бродил кругами, восхищаясь невероятным строением, и твёрдо решил привести сюда Зуло. А ещё заметил, что у сводов в низинах крутятся довольно крупные рыбины, это обещало очередной улов. Зуло грот оценил. Бегал, фотографировал. Ахал. Они пришли туда на следующее утро, Тико соорудил переноску для детей, которую закрепил как рюкзак на спину, и мелких более чем устраивало путешествие. Тут Зуло впервые согласился искупаться в заводи и поплескаться с малышами. Море хоть и солёное, но не раздражало кожу, и они взяли с собой пресной воды, чтобы обмыть потом малышей. А ещё удалось поймать какого-то предка крокодила. Его мясо, сначала тушёное в соке местных фруктов, а потом обжаренное на шампурах, вышло выше всяких похвал. Зуло объелся, задремал на камнях, и Тико снова пришлось устанавливать вокруг него шалаш. В этом шалаше и уснули, наплевав на флаер, нормальный завтрак и синтезатор еды. У Зуло хватало молока, дети не жаловались, птенцы радостно выковыривали каких-то жучков из пористой породы, а морской прибой в гроте шептал всю ночь нежные песни и только с рассветом выгнал их начинающимся приливом. — Это было классно, — заметил Зуло, когда они забрались на камни повыше и смотрели, как их лежанку затопляет водой. — Мне нравится такая жизнь. Немного дикая, но с налётом цивилизации, — он показал на мешок с инструментами. — Всё равно надо вернуться к флаеру, без синтезатора мы пока не можем себя прокормить. Да и цель забывать не стоит — там на грядках растёт морковка, кукуруза, лук. К сбору урожая надо вернуться. — Надо. Как там? Спокойно? — Да, видимо местные племена заметили, что нас нет, и не видят смысла нападать. Купол цел, роботы работают. Без нас у них больше энергии для производства. — Ничего, отдохнём еще пару дней и полетим на поиски. Пара дней растянулась почти на две недели. Возвращаться совсем не хотелось, к их стоянке стали подбираться любопытные зверушки, на которых Тико умело ставил силки. Рядом с гротом отлично ловилась рыба и крокодильчики, фрукты понравились даже птенцам, и Зуло нашел какой-то корнеплод, очень похожий по вкусу на батат. Это стало праздником, они набрали его несколько мешков, а парочку Зуло сразу посадил в горшок, чтобы прорастить и культивировать. Райская жизнь затянулось, они не тронулись с места, даже когда планшет известил о том, что овощи достигли необходимого размера и их можно собирать. Зуло отмахивался каждый день, что можно потерпеть ещё немного. И ещё чуть-чуть. Отпуск прервался внезапно, и не по их желанию. На двадцатое утро Тико вышел на улицу из шатра и с удивлением уставился на странную темную массу, виднеющуюся на горизонте. Вместо привычных пиков над ровной поверхностью моря поднималась волна. — Что это? — спросил он у Зуло, когда тот тоже появился. — Хмм... — А точнее? — Собери вещи, — ответил Зуло с небольшой заминкой. — Детей, синтезатор, запасы — в первую очередь. У нас от пяти до десяти минут на то, чтобы убраться. — Куда? Что происходит? — Про цунами слышал? Тико кивнул, снова оглянулся на столь добродушное море, решившее преподнести им сюрприз, и кинулся разбирать шатер. Детей, птенцов и синтезатор перетащил в салон в один присест. Малыши, ночевавшие в люльке, даже не проснулись. Когда выскочил из флаера, понял, что Зуло не ошибся — волна приблизилась, нависая уже существенной горой. Тико судорожно собирал остатки вещей — палатку, мангал, заготовки из еды. Сбегал во флаер раза три, когда погода встретила его ледяным дождем и ветром. Внезапное изменение еще сильнее встревожило, он огляделся в поисках своего омеги — тот собирал саженцы и возился с корзинкой, которую Тико сплел для ракушек. Они набрали их целую гору всяких разных — целых, обломанных, больших и маленьких, и сейчас Зуло зачем-то складывал их, теряя драгоценное время. — Зуло! — Тико подскочил к нему, перекрикивая гудящий шторм. Ветер завывал в образовавшемся узком туннеле из воды и деревьев, поливал их холодным острым дождем и сбивал с ног мощными порывами. Тико под мышку запихнул возмущённого Зуло, одной рукой сгрёб его саженцы, во вторую схватил корзину и бросился к флаеру. Забросил все внутрь и заблокировал дверь, не слушая возмущенных возгласов. К счастью, Зуло несильно расстроился, быстро сообразил, что времени нет, и запустил движки. Флаер рыкнул и отключился. Тико бросило в холодный пот, стоило лишь представить, как их разносит в мелкие щепки, если они попадут под гигантскую волну. Но Зуло ткнул в стартер второй раз и флаер наконец заработал, быстро поднялся перпендикулярно вверх и замер чуть выше гребня чудовищного цунами. — Я так перепугался, — признался Тико, присаживаясь рядом с Зуло. — Вовремя успели, — кивнул омега, — надо посмотреть, что подняло такую волну. Если какой-то вулкан взорвался под водой, может на берег вынесет что-то полезное. — Наш рай уже не будет прежним, — сокрушённо произнес Тико. — Ничего, — Зуло обнял его как огромного несчастного медведя, — через пару лет всё восстановится. Вот увидишь, гроты будут еще прекраснее и больше ракушек на пляже, и песчаные тропинки между деревьями. Всё обязательно будет, природа быстро восстанавливается, если её намеренно не разрушать. А цунами для этого мира наверняка обыденное дело. — Тогда хорошо, что мы живём у озера. — Очень хорошо, — согласился Зуло. Они некоторое время неподвижно висели, ожидая, когда вода спадет. Но зрелище было неприглядным, и Зуло направил флаер вдоль берега, потом полетел над морской гладью, но, сверившись с картами со спутника, вернулся к суше и двигался несколько километров над опустошённой цунами береговой линией. Деревья местами повалило, часть каменных гротов рассыпалась, но остальные все так же стояли, удивляя невероятными формами. Через пару километров цвет песка стал белым, а потом и серым. После ярких пейзажей и двух недель в идеальном, просто фантастическом месте всё это смотрелось грустно, но ещё больше удивили выброшенные на берег рыбины. Тико невольно указал на них, и Зуло зачем-то решил приземлиться. Помогать таким рыбам бесполезно, Тико помнил по Земле — они редко выживали, может, млекопитающие и могли пережить пару часов на песке, для остальных морских жителей это было смертельно. Несмотря на мрачный сероватый вид, песок оказался мелким и мягким, Тико поковырял его носком ботинка, присел, собирая в руку странную субстанцию — песок казался липким, и если сжать его посильнее, истекал перегнившими остатками тины. — Не трогай! — внезапно воскликнул Зуло. — Брось, вымой руки! — Ладно, — Тико послушно стряхнул грязь с ладони, но она противно прилипла между складками кожи. — И не вдыхай глубоко! — предупредил Зуло, но при этом почему-то улыбался. — Надо надеть скафандры. — Может, свалим? — Тико, — Зуло рассмеялся, стряхивая грязь с ботинок, — это то, что мы искали! Совсем рядом, вот так — на поверхности! Может, из-за вулкана нефтяную пленку выбросило на берег, так или иначе, даже такое сойдёт для крекинга, у нас будет пластик и керосин! — О! — только и смог выдать Тико, поддаваясь хорошему настроению омеги, теперь стало ясно, что песок пропитан вовсе не водорослями, а рыбины лежат в тёмных мазутных коконах. Вдоль линии прибоя и вовсе встречались горки скомканной чёрной жижи. Похоже, жила где-то выходила на поверхность, понемногу просачивалась сквозь породу, и если найти источник, можно начать разработку. Дальше началась суета. Они заполнили ёмкости в грузовом отсеке песком и взбитой нефтяной пеной, и хотя работали в защите, Тико всё равно чувствовал, как разъедает слизистую глаз и горит кожа на руке. Домой спешили на всех парах, срочно требовалось обработать ожоги, а Зуло очень хотелось запустить производство и сделать себе пару очень важных чипов. Возились со всем этим несколько дней — загрузка туда-сюда, программирование устройства для новых деталей, сборка бурильной ручной установки и насосов. Почти вся физическая работа свалилась на Тико, ему частично помогали малые строительные боты, но больше мешали, чем в действительности что-то делали. Помимо возни с добычей ископаемого топлива, приходилось следить за детьми, собирать урожай и развлекать встревоженных орнитомимов, чьи кормители пропали на неопределенный срок. Работы привалило непочатый край. Тико вставал с рассветом и пахал до поздней ночи. Зато уже через неделю их купол окружило силовое поле — хозяйственный Зуло прикупил установку и генератор еще на Земле, его запасливость оказалась полезной. С появлением дополнительного источника питания в доме установили бойлеры. Услужливые боты сами закрепили их на стене в душевой и на кухне. Теперь детям не нужно было по часу кипятить воду, прежде чем искупать их перед сном. А яркое освещение ночью отпугивало всю опасную живность. Тико даже не заметил, как за пару месяцев привык к дикой жизни, а теперь к ним снова пришла цивилизация. Со многими вещами приходилось справляться своими силами: синтезатор далеко не всё умел производить, и Зуло по схемам сделал детали, а Тико по той же схеме собрал швейную машинку и теперь по ночам шил всем одежду. К началу сбора третьего урожая у них уже была небольшая мельница и кукурузу сразу отправили на муку. А вот кукурузные кочерыжки стали предметом торговли — местные жители с огромным удовольствием их лопали и даже обменивали на всякую ерунду. Сначала Тико пытался брать у них тушки животных, но менять еду на другую еду эти полуразумные птички не хотели. Тогда он попытался выменять хотя бы шкуры, но орнитомимы возмущённо ругались и обзывались при попытке снять с них их обрезки. В каком-то отчаянии Тико попросил украшение из ракушек. Обмен прошел спокойно, но сделка того не стоила. — Не переживай, — успокоил его вечером Зуло, — вот увидишь, через пару дней твои ракушки станут ценным товаром. Он оказался прав — орнитомимы стали таскать их горстями, сначала просто скидывали сколько принесли, а потом уже подсчитывали. Перебирали в узловатых пальцах те, что покрасивее и крупнее, рекламировали огромные завитушки и мраморные речные раковины. ИИ уже неплохо справлялся с объяснениями, хотя набор слов у древних племен был весьма ограниченный, но торговаться они умели. Зуло, посмотрев на это скептически, заказал у местных разноцветные камушки, выбирая потом полосатые, зеленые и красные. — Это охра, малахит и гематит. Из них можно сделать краски, внести разнообразие в нашу одежду и цвет стен. — А мне казалось, ты сам выбрал белый. — Просто из вариантов были серый и желтый — из серы, — рассмеялся он. — Других минералов поблизости не нашлось, а синтезатор не умеет создавать что угодно из воздуха. — Это я уже заметил. Спасибо за пластик, у малышей теперь игрушки и соски. И вообще, даже не задумывался раньше, насколько он полезен. — А ещё у меня будет суперскоростной компьютер. Я пока пишу к нему операционку, но с его помощью в дальнейшем жить будет намного проще. — Ты, главное, не пропадай в своих программах. — Тико притянул его к себе и чмокнул в макушку. У него и самого времени лишнего не было, но хотелось видеть Зуло рядом чаще. Просто гулять с ним, играть с быстро растущими и развивающимися детьми. Уго и Пабло уже начали переворачиваться, поднимали головки и разглядывали мир тёмно-коричневыми глазами. Птенцы развивались ещё быстрее. Днём они много времени проводили на улице в загоне и нередко ругались через защитное стекло с сородичами. На удивление быстро выучили язык и теперь хвастались вкусным кормом и тёплым домом. В ответ на них летела брань и раздражённые обещания прихлопнуть. Послушав их перебранки через переводчик, Тико решил загон передвинуть, а заодно заняться дрессировкой. Зуло посмеялся, сказав, что их птички — не домашние питомцы, а более развитые существа, но пока они отлично выполняли команды. Сидели, прыгали, кувыркались. А ещё прекрасно считали. По крайней мере, различали пальцы и пищали столько раз, сколько Тико их показывал. И сами придумали себе имена. Подобрали что-то такое, что их хозяева смогли произнести. Старших близнецов звали Щыц и Гыг, они оказались альфа-особями, а младший, скорее всего омега, назвал себя Цаца. Дрессировка была полезна и тем, что птицеподобные динозавры с заботой относились к человеческим собратьям и при необходимости могли подпихнуть соску в рот, раскачивать люльку и лучше радионяни сообщить, что кто-то из малышей проснулся. Но даже такая своеобразная помощь не освобождала время для личных дел. Тико ужасно уставал, чувствовал, как сжимаются нервы от постоянного напряжения, но старался изо всех сил, лишь бы улучшить их быт — возился с огородом, который разросся уже по всей свободной площади, шил и строил, занимался с детьми и птенцами. И безумно скучал по близости с мужем, который тоже работал: большую часть времени проводил за компьютером, но немало помогал и по хозяйству. И потому до спальни они оба добирались вымотанными, усталыми и даже злыми, если дети не давали долго лечь. Очередной неприятностью стало извещение от их мини насосной станции — нефть закончилась, качать больше нечего. К этому моменту они неплохо себя обеспечили и сделали приличный запас топлива, так что в случае неприятностей хватит подняться с планеты, прорываясь через плотную атмосферу и захватив с собой грузовой контейнер вместе с дополнительными отсеками, даже, возможно, со всей их плантацией, если удастся её как-то прикрепить к флаеру. И всё же иметь подушку безопасности всегда полезно, так что они решили искать новое месторождение. Это могло затянуться на пару недель, но Тико чувствовал воодушевление. Так или иначе, их ждал отпуск, пляж с золотым песком, грот с теплой водой, рыба, сама прыгающая в руки, шашлык из свежего мяса и нежные вечера при свете костра. Воодушевленный, он собирал вещи в поездку: никакой биомассы, только настоящие продукты, удобная пластиковая ванночка для детей, люлька с магнитной подставкой и системой укачивания. Манеж для подрастающих мальчиков и суетливых, вымахавших Тико уже по пояс птичек. Зуло сразу направил флаер к берегу, взяв чуть севернее прошлой находки и значительно дальше от розового пляжа. По дороге подобрали своих роботов, пристроили их в грузовой части, потому что Зуло опасался испарений природного газа. Пришлось продукты перенести в общий отсек, и теперь там стало слишком тесно. Но Тико не унывал — впереди море и солнце. День прошёл в поисках месторождения, они несколько раз приземлялись и проверяли песок, исследовали почву и воду. Но поиски не увенчались успехом, и ближе к закату Зуло решил найти место для лагеря. На пляжах всё чаще встречалась галька, но крупные камни не стали помехой — у моря все так же было красиво. Волны небольшие, ласковые, вода тёплая и чистая. Они быстро установили палатку с жёстким полом, постелили там одеяла, убрали перегородки и устроили манеж для детей. Малышам хотелось ползать, и потому столь огромная площадка, почти тридцать квадратных метров, им пришлась по душе. Спокойствие нахлынуло вместе с нежностью. Тико нашёл Зуло на берегу и сел рядом, облегчённо вздыхая. Всё же быт маленько задолбал, и хотя с каждым днём всё больше работ они перебрасывали на автоматы, за последние месяцы Тико умаялся, и этот отдых стал подарком. — Вижу, кто-то соскучился, — заметил Зуло и ласково потерся носом о шею. — Очень. Забыл уже, когда нам удавалось побыть наедине. — Потому что кто-то разбаловал птичек, и они шастают к нам в спальню. — А кто-то разбаловал детей и укладывает их на нашей постели. Зуло смущённо сморщил нос, но спорить не стал — ему самому лучше засыпалось с крохами под боком. Как бы он на себя ни наговаривал — папа из него вышел любящий и добрый. Зуло ничего не знал о воспитании, но с удовольствием обучал детей, занимался с ними, развивая мелкую моторику, делал зарядку и массаж. Вычитал всё это в своих умных инструкциях и уверял, что знает, как правильно. А ещё распечатал для них цветные картинки с буквами и пытался учить читать. Когда Тико на это покрутил у виска, только отмахнулся — его дети гении и читать будут ещё до того, как пойдут. К счастью, дети с ним не согласились и с удовольствием грызли картинки. — Через пару месяцев станет легче, — пообещал Зуло, — мы обустроились, у нас есть еда, вода и электричество. Купол защищён, дети в безопасности. И наши соседи уже основали маленькое поселение, уверенные, что мы будем кормить их всю оставшуюся жизнь. — Может и так, — не вкладывая в эти слова особого смысла, согласился Тико. А Зуло помрачнел. — Надеюсь, что нет. Ведь наш сигнал приняли, нас должны заметить и подобрать. Я никогда не прощу себе, если нас не спасут. Это всё моя вина. — Зуло, нас найдут, точно найдут! — Тико обнял его, не давая погрузиться в печальные мысли. — Я не то хотел сказать, может, эти диназаврики живут всего лет пять, видишь, как быстро выросли птенцы и развились словно совсем взрослые. А мы лет через пять будем уже на шаттле. — Возможно. Страшно думать о будущем. Пусть сейчас всё хорошо, относительно спокойно и нет причин для паники, но стоит мне задуматься о том, что будет через год или через два, и меня охватывает отчаяние. Что если дети подхватят какой-то вирус? Что если несчастный случай сделает кого-то из нас калекой? Столько плохих сценариев, столько чудовищных вариантов развития событий. Я стараюсь быть оптимистом, правда стараюсь, мы уже столько преодолели, но будущее — пугающее и неотвратимое — рано или поздно придёт. — Мы будем рядом, Зуло, и со всем справимся. Он утянул его в поцелуй, заставил замолчать и не думать. Прижимая Зуло к себе, чувствуя, с каким трепетом он отвечает на каждое прикосновение, Тико ощущал, как внутри всё зажигалось, горело в предвкушении и желании. Но насладиться друг другом не удалось. Прибежал Щыц, тарахтя сигналом беспокойства, пришлось идти проверять детишек. Оказалось, Уго разревелся, у него что-то болело, может, резался зуб или мучили колики. Зуло остался развлекать Пабло, а Тико вышел на пляж, укачивая малыша. Тот понемногу успокоился, и Тико смог собрать костер, поставить походную плитку и пожарить на сковородке картошку с перцем и луком. Пабло уже уснул, а Уго продолжал канючить, потому ужинали на улице при свете звезд, укачивая беспокойного ребёнка. — Может, надо домой? — предложил Зуло, проверив состояние мальчика. — Вроде он в порядке, думаю, это режется зубик. — Возможно. — Ложись спать. Я его укачаю и приду. Но собственное обещание встало боком. Уго то успокаивался, то снова начинал реветь, Тико бродил с ним по пляжу, напевал запомнившиеся с детства песенки и старался сам не уснуть. Ближе к трём ночи малыш наконец успокоился, вырубился от усталости, и Тико со спокойной совестью отнёс его в палатку. Но стоило войти, как проснулся Пабло и стал орать так, что Уго мгновенно встрепенулся и снова заныл, а Зуло, уснув в берушах, этого дружного хора даже не услышал. Чертыхнувшись, Тико запустил в люльке качалку и снова принялся успокаивать малыша. Усыпил его минут за сорок и наконец смог лечь спать. Ночка выдалась отвратная и словно в награду за его мучения утро встретило их ливнем и штормовым ветром. Крепкая палатка хорошо держалась, но птички сидели в самом центре нахохлившись и испуганно озирались. Зуло дрых без задних ног, а Тико разбудил грохот свалившейся на улице кухни. Пришлось выбираться под дождь и ветер, собирать разбросанные вещи. Уснуть он уже вряд ли бы смог, да и часы, которые всё ещё отсчитывали время по земному календарю, показывали семь. Он спрятался от непогоды во флаере, приготовил завтрак и вернулся в палатку с подносом. — Мальчишки опять орали. — Зуло сидел рядом с птичками и прижимал близнецов к соскам. — Они всю ночь меня дёргали, — вздохнул Тико. — Извини, я так сладко спал. Зато наконец выспался. — Чего не могу сказать о себе, — вырвалось с невольной обидой, и Зуло поморщился. — Я завтрак сделал, — нашёл Тико повод к примирению. — Когда утихнет гроза, можно порыбачить. — Отличный план, мечтаю о морской рыбке! Погода наладилась через пару часов, дети всё это время досыпали после ночного бодрствования, Зуло пропал в планшете, сверяясь с данными спутника, проверял возможные месторождения, а Тико занял себя сортировкой вещей во флаере, укладывая их более компактно. Днём выглянуло солнышко, и они выбрались на пляж с удочкой и настоящим синтетическим шнуром. Дети снова канючили и взрослые попеременно их развлекали, стараясь успокоить. Тико после тяжёлой ночи старался расслабиться и не злиться, но вместо отпуска всё шло наперекосяк, потому, когда он упустил рыбину, от злости рыкнул в сердцах, пиная ни в чём не повинное море. Зуло вздрогнул, а дети аж замолкли, удивлённо уставившись на злого отца. — Прости, — произнёс он, видя, что напугал родных, — вымотался. — Может, вернёмся домой? Там медкапсула и боты могут присмотреть за малышами. — Мне нужен отпуск! — Тико понимал, что срывается, но не смог удержать голоса. — Я жутко устал, Зуло. Понимаю, что ты тоже, и надеялся, всё будет как в прошлый раз. — Ты злишься из-за неоправданных ожиданий, но под руку попал я. Мне это не нравится. — Давай ты побудешь в палатке? Я сам займусь рыбалкой. Зуло только фыркнул и, развернувшись, ушёл. Тико несколько раз себя обматерил, но снова забросил крючок. Хотелось поймать что-то хорошее и большое, порадовать любимого омегу и извиниться за дурное поведение, но рыба, как назло, не шла. Словно знала, что Тико на грани, что и так задолбался и мечтал расслабиться, долго не клевало, а потом, когда удалось подсечь рыбину, Тико снова её упустил. Ко всему прочему погода опять испортилась, небо затянуло тучами и стал накрапывать дождь. Тико вернулся к палатке, нарубил дров и развёл огонь, собираясь запечь баклажаны в специях. Только не успел, ливануло так, что ни о каком костре не могло идти речи. Тико забрался во флаер, злой, как бешеный тигр, отряхнулся, приготовил всё на обычной плите и добавил искусственных сливок. Молочки у них так и не появилось, приходилось выкручиваться. Зато выглядело всё аппетитно, пара кусочков, закинутых в рот, исправила настроение. Тико выдохнул, понимал, что злится без причины, это просто накопившаяся усталость, но он никогда не умел себя контролировать. В палатку вернулся с улыбкой. Правда, натянутой. Зуло странно посмотрел, шмыгнул носом, смущённо краснея щеками, у Тико аж ноги стали подкашиваться. Яркий нежный аромат пропитал воздух, проник в лёгкие и окончательно вышиб мозги. У Зуло началась течка, скорее всего только-только. Возможно, омега даже не чувствовал первых признаков, но призывный запах уже ощущался. — Ты... — пробормотал он. — Поедем домой? — Сначала пообедаем. — Зуло снова дёрнул носом, щёки у него пылали, уши покраснели и даже открытая шея покрылась пятнами. — Пообедаем, — согласился Тико, плюхаясь с ним рядом. Детишки, вдоволь поиздевавшись над отцом, баловались с висящей над люлькой нитью с ракушками, жевали соски и сонно тёрли глаза. Птенцы облюбовали центр палатки, устроили там гнездо из одеяла, всячески намекая, что мешать не будут, и альфа с омегой могут заняться тем, что предписано им природой. Зуло разложил приготовленное по тарелкам, и Тико проглотил свою порцию не жуя. Он не мог отвести взгляд от омеги, принюхивался, присматривался, очень хотелось близости, и не безумной звериной, на инстинктах и с затуманенным сознанием, как было в их прошлый, не самый правильный раз. А чтобы с чувством, с обоюдным влечением и удовольствием. — Будем собираться? — спросил Зуло, закончив с едой. — Ага! Тико перенёс вещи и собрал палатку за считаные минуты. Руки действовали на автомате, в голове царила блаженная пустота, перед глазами — пошлые картинки и сладкое ожидание, растекающееся патокой на языке и тяжестью в чреслах. Зуло ждал его в кресле пилота, но уступил место, видимо не доверяя себе в таком состоянии. Тико рванул рычаги высоты так, что флаер поднялся с лёгкой перегрузкой, Зуло встревоженно погладил его по колену, и пришлось снизить скорость. — Извини, сам на нервах. — Не думал, что начнётся, пока кормлю, — кивнул Зуло, — надо будет приготовить бутылочки с молоком, чтобы не отвлекаться... — У тебя там программа для ботов готовилась с детской няней, — напомнил он. — Да, но я её не тестил. — Самое время. Зуло снова кивнул, а потом скользнул на пол, прямо к его ногам, и прижался всем телом, вызывая нетерпеливую дрожь. Ладони омеги прошлись по бёдрам, обожгли через ткань и ещё сильнее распалили. Зуло не предпринимал ничего активного, просто тёрся носом, гладил и трогал, старался не отвлекать, но его аромат усиливался, а желания требовали взять своего омегу прямо тут и сейчас. Теперь Зуло с его меткой, теперь он его муж и Тико обязан заботиться и доставлять ему удовольствие. Приземление и домашние хлопоты прошли как в тумане: Тико загнал флаер под купол, перенёс детей в детскую, дал последние наставления для птенцов. Зуло же настроил программу и со вздохом оставил бота за главного. — Не переживай, Щыц нам сообщит, если что-то пойдёт не так. — Уго плаксивый, зуб режется, боюсь, он будет рыдать. — Тогда придётся отвлечься. Мы же не на другой планете, — Тико аккуратно подтолкнул Зуло к спальне, — совсем рядом, прибежим на помощь. — А если вязка? — и от напоминания о ней у Тико аж рот слюной наполнился. — Ага... Он закрыл за ними двери, включил приглушённый свет. Жалюзи по щелчку кнопки закрыли их от глаз вечно любопытствующих соседей. Зуло следил за его движениями, глаза горели, пылали, притягивая и завораживая. Омега одним плавным движением избавился от одежды. Член у него торчал в боевой готовности. Тико успел стащить с себя рубашку, и Зуло снова прильнул к его ногам, теперь уже с определёнными намерениями. Спустил штаны и трусы, освободил член и ладонью мягко обхватил яйца. Тико замер, позволяя ему хозяйничать, и прикусил губу, когда Зуло лизнул его, провёл языком от кончика члена до затвердевших в предвкушении яиц. Оставил влажную дорожку и снова лизнул. Обвёл каждый сантиметр, смочил каждую клеточку. Подул, охлаждая, и погрузил в рот, сжимая губами и прикрывая глаза от наслаждения. Сейчас Зуло казался таким непривычным, слишком откровенным и пошлым. Раскрепощенным и готовым на эксперименты. У Тико не было каких-то особенных желаний, он просто хотел находиться внутри и чувствовать его жажду. Тико любовался, как член тонет в овале розовых губ, перед глазами прыгали картинки, как он толкается в него глубже и сильнее или натягивает его задницу до самого узла, а потом вбивается с жадным удовольствием. — Ты вкусный, — произнес Зуло, приятно щекоча дыханием головку. — Ты тоже. — Полижешь меня? — В глазах блеск и игривость, Зуло за время, проведённое вместе, научился получать удовольствие и желал его именно сейчас. — Да... — Тико выдохнул слово вместе с движением. Закинул Зуло на постель и прижался носом к его паху. Зуло пах собой, возбуждением и немного соленым морем. Тико глубоко вобрал его член, обсосал, впитывая вкус течки, облизал влажно и жарко, насаживаясь до гланд, прижимаясь носом к его гладкому лобку и желая вобрать в себя небольшие яички и дотянуться до ануса языком. Зуло застонал, задрожал так красиво и провёл пальцами по припухшим соскам. Из одного потекло молоко, и Тико, как наркоман, потянулся к нему, лизнул сначала просто подтёки, а потом прижался губами к соску, облизывая и пробуя на вкус. Зуло снова выгнулся, схватил Тико за волосы, то ли пытаясь оторвать от себя, то ли, наоборот, притягивая сильнее. Тико решил, что второе, подтянул его, закидывая ноги на плечи, и, преодолев небольшое сопротивление мышц, погрузился в жаркое нутро. От сладкого стона растянулись в довольной улыбке губы, Тико толкнулся глубже и снова прижался к соскам, удовлетворяя свои фантазии. Энергично двигаться в такой позе не получалось, мелкие толчки лишь сильнее распаляли желание, и Зуло не выдержал. Завозился сначала, протестуя, а потом с громким выдохом вырвался и толкнул Тико на спину. Альфа подчинился, уступил первенство, и Зуло сжал ему грудные мышцы до красноты, стал сам двигаться, с силой опускаясь как можно глубже, вбиваясь, насаживаясь. Наслаждаясь! К вечеру Зуло выбрался из постели покормить детей. Тико сделал для них ужин, но толком поесть не удалось, страсть казалась осязаемой, а желания — физической необходимостью. Они снова оказались в постели, и так всю ночь, даже не было возможности прерваться. Под утро стало неумолимо рубить, но проснулись дети, и Тико поднялся их проверить — младенцы соскучились, требовали присутствия родителей и игнорировали несчастного бота, пытающегося угодить им и так и этак. Тико сделал им смесь, оставил бутылочки боту и сомнамбулой вернулся в спальню. Зуло спал, красиво свернувшись вокруг его подушки, на бедрах и шее омеги остались засосы и наливавшиеся синевой синяки страсти. Тико поцеловал их — по глупости не сдержал силы, хотя старался быть аккуратным и нежным. У Зуло кожа как бархат и вкусная, словно парное молоко. Хотелось вылизать его с головы до ног, обсосать обмякший член. Тико уткнулся носом ему в ягодицы, лизнул и поцеловал натёртый анус и покрытые смазкой яички. Зуло сонно дёрнул ногой, но при этом выгнулся, чуть оттопырив задницу. Сил не было, голова гудела, но Тико не мог оторваться, целовал, гладил пальцами, а потом насадил на себя, подрагивая от сводящих с ума ощущений тесноты и жара. Зуло, постанывая, слабо подмахивал, голову не поднимал и, кажется, пытался дремать, но при этом раздвигал себе ягодицы, чтобы член проникал глубже, и поглаживал себя. Это был секс на последнем дыхании, Тико устал так сильно, что задрых во время сцепки, а проснулся от неприятного оглушающего звука сирены. Вопил предупреждающий гудок ботов, что поле прорвали и ограждение повреждено, с ним в унисон кричали дети и поддерживали истеричными воплями птенцы. Зуло на нём аж подскочил, хорошо, что член не сломал, заозирался испуганно и бросился к планшету. Но Тико перехватил у него девайс, сам проверяя, что стряслось. Несколько внешних камер показали серьезные разрушения. Зря они понадеялись на защитное поле, изначально разработанное от проникновения животных, местные жители оказались на порядок умнее и, сделав подкоп, обвалили один из генераторов. Замкнутый контур разрушился и орнитомимы метнули копья в купол. Теперь две дырки вплотную друг к другу повредили стекло почти целого сектора и, возможно, запустили к ним местных насекомых и бактерии. Люди с ними справлялись хорошо, а вот как справятся растения — неизвестно. — Насколько критично? — спросил Зуло, заглядывая к нему через руку. — Отвратно! — рыкнул Тико. Вместо возможности отдохнуть теперь придётся заниматься починкой. Тико сполз на пол, подобрал штаны и ботинки. Тело казалось липким и ужасно слабым, футболка сразу приклеилась к спине, вызывая мерзостные ощущения. Тико в сердцах рыкнул, столь прекрасное утро было испорчено на корню. Злость выплёскивалась через край, и он, не задумываясь, шибанул кулаком по стене, оставив некрасивую впадину. Зуло на его всплеск вздрогнул и замер испуганным кроликом, уставился, вылупив огромные глаза на похудевшем из-за течки лице. Но, взяв себя в руки, свёл брови и недовольно посмотрел на вмятину. Тико тоже на неё взглянул, теперь придётся чинить и дом, от этого раздражение закипело внутри с новой силой. — Не делай так, слышишь! — слишком серьёзно и нарочито сердито произнёс Зуло. — Как? — Тико с трудом сдержался, чтобы не повысить голос. — Тебе нужно себя контролировать и не проявлять агрессию, особенно перед детьми. — Детей тут нет, и у меня куча поводов злиться! — сухо ответил Тико. Зуло не стал больше спорить, вскочил с кровати, но ноги после бурных суток не удержали его и он растянулся на полу. Тико не шелохнулся ему помочь, и Зуло, кинув на него недовольный взгляд, притянул к себе скомканную одежду и сбежал в душ. Тико же направился к куполу. По дороге заглянул к малышам — те были на месте, только перепугались, глупый бот пытался их отвлечь, но успокоило их только появление отца. Тико вручил им по ракушке, пообещал поиграть после, но задерживаться не стал. Первым делом проверил состояние генератора — тот оказался цел, небольшая коробочка валялась в вырытой яме, следовало укрепить его на более глубоком фундаменте или вообще прицепить к основанию купола. Замерить разбитую поверхность направил бота, а потом пошёл заказывать у синтезатора необходимые детали: бетон и стеклянную панель. Работа отвлекла от мрачных мыслей, сбила гудящую головную боль и усталость в мышцах. Тико перезалил основание для всех генераторов, соединил их в общую сеть, теперь, чтобы повредить защиту, придётся копать под каждым. Да и это не поможет, проще свалить их дом целиком. Когда он закончил дела снаружи, столкнулся с Зуло — тот снарядился для рыбалки, обычно они ходили к озеру вдвоём, но в этот раз омега был явно настроен на одиночную прогулку. — Мальчики уснули. Я порыбачить, — кинул он с мрачным лицом. Всё ещё обиженный и расстроенный, Зуло явно не собирался идти навстречу. Тико хотел было что-то ответить, но только скрипнул зубами и прошёл мимо. Понимал, что виноват, но и причин для оправдания было море. Пусть за хозяйство отвечали оба, большую часть работ делал Тико — занимался и домом, и детьми, возился с уборкой, готовкой и даже с местными жителями чаще всего общался он. А еще шил, мастерил, ваял. Всё, с чем не справлялся синтезатор, делал Тико. Не то чтобы Зуло бездельничал, но сейчас от навалившейся усталости казалось, что омега мог бы и больше вкладывать в их общее дело. Он вернулся под купол, проверил состояние посевов, помог строительному роботу снять испорченное стекло, отправил его на переработку и придерживал новую панель, пока боты её вклеивали и вплавляли. Закончил он через пару часов. По идее, было чем ещё заняться, но голова уже не варила, а ноги словно ватные не слушались и то и дело подгибались. Тико плюнул на всё, вернулся в дом и с удовольствием постоял десять минут под тёплым душем, смывая соль, пот, сперму и пыль после работы. Наконец почувствовал себя обновленным и с удовольствием завалился на кровать — спасибо Зуло, уже перестеленную и заправленную. Будильник поставил на вечер, думал, поужинают вместе и решат все проблемы, но когда раздался звонок, он только ударил по часам ладонью и снова провалился в глубокий сон. Без сновидений, без мыслей. В полную темноту покоя и забытья. Организм требовал отдыха после трёх суток бодрствования. И потому проснулся он только утром. Солнышко мягкими лучами проникало через жалюзи, на стенах прыгали зайчики и безмятежно пахло сладким и тёплым. Остатки запаха течки ещё не выветрились и возвращали в приятное состояние сонного благодушия. Тико улыбнулся, потянулся, проверяя постель, — похоже, спал он один, а Зуло, всё ещё обиженный, ночевал в детской. Но нестрашно, Тико умел извиняться и собирался порадовать своего ворчливого омегу вкусным завтраком. Он бодро вскочил с кровати, заправил её и принял душ. На кухне было на удивление чисто, словно Зуло убрал за собой после ужина. Один из ботов возился с синтезатором и готовил молоко для детей, второй повис кривой игрушкой, его забыли поставить на зарядку и он выключился прямо на столе. Тико подтолкнул его к штекеру, запустил программу и занялся готовкой. Почистил и пожарил колбаски, взбил пару яиц местных яйцекладущих, сделал омлет со сладким перцем. Разложил красиво на тарелки, приправил зелёным лучком и укропом и понёс в детскую. Мальчишки уснули кто где. Уго устроился в углу с игрушками, видимо куда дополз, странно, что его не переложили в кроватку. Хотя Зуло мог сам уснуть и не заметить, куда сбежал ребенок, а бот разрядился. Пабло лежал в кроватке, но пеленки у него были грязные, и вообще он выглядел неухоженным. Зуло же и след простыл. Тико со вздохом поставил тарелки на полку, осторожно переодел Пабло, протер влажным полотенцем от слёз и соплей, бедняга, похоже, плохо спал. Уго тоже привёл в порядок и отнёс в кроватку. Оставил бота следить до их пробуждения и тогда покормить. Дети выглядели вымотанным, может, всё ещё мучились зубами или... Тико огляделся — кровать, которую Зуло временами занимал, была не расстелена. Нахмурившись, Тико пошёл проверить кабинет омеги — но там тоже было пусто. Компьютеры ушли в спящий режим, и казалось, что и не включались в последнее время. Неприятное беспокойство сдавило грудь. Тико вновь прошёлся по всем комнатам — кухня, детская, кабинет, спальня, зала, кладовка, прихожая... кухня. В панике выбежал на улицу, проверил загон – птенцы сидели там и таращились в ожидании еды. Хотя Зуло должен был их вернуть в дом, если куда-то ушёл. Тико судорожно обежал посадки, проверил ограждение, заглянул в постройку для склада, проверил список работ синтезатора, но ничего нового не заметил. Уже в полном отчаянии выбежал за купол, за пару минут добежал до озера и прошёлся вдоль берега, где они рыбачили, — нигде не было и следа омеги. От волнения и тревоги сбивалось дыхание, Тико метался то в одну сторону, то в другую. Снова вернулся домой и прошёлся по комнатам, надеясь, что они разминулись. Опять сбегал к озеру. В полном раздрае носился между кустами и деревьями, тыкался вдоль берега, пока внезапно не заметил торчащую из земли удочку. Она лежала на их обычном месте, там, где они всегда рыбачили, но Тико не заметил её сразу. А теперь стоял над ней, точнее над одним из кусков, и недоумевал, почему тут только половина. Он подобрал удочку, потянул за леску, вытянул подводный сук, за который она зацепилась, и вытащил большую, но уже дохлую рыбу. Она схватила наживку, рвалась на свободу, но, видимо, в борьбе сама намотала леску на ветку и не смогла справиться с деревом. Но куда при этом делся Зуло? Ужасающая догадка заставила схватиться за волосы и завыть. Тико вошёл в воду, рыская в иле, сам не понимал, что именно ищет, но возился там, наверное, с час. Нырял, звал Зуло, барахтался в грязи, выковыривая со дна ветки, водоросли и костяные головы рыб. Страх потерять Зуло лишал разума, но мозг не мог найти причину его пропажи. Не придумывалось ничего. Может, его утащил речной монстр, может, он поскользнулся и свалился в воду. Может... может... — Зуло!!! Тико не заметил, как начало темнеть. Он провозился в воде целый день! Весь грязный с головы до ног, вернулся в дом. Дети плакали. Бот крутился рядом, не зная, что предпринять. Тико отобрал у него бутылочки и, прижав к себе малышей, покормил. У него на руках дети быстро замолчали, уставились полными слёз глазами, вцепились в соски и дружно чмокали, смотря обиженно и несчастно. — Он найдётся, — повторял для них и для себя Тико, раскачиваясь как невменяемый, но объясняя себе это тем, что успокаивает детей, — он обязательно найдётся, вот увидите. Он просто обиделся и ушел гулять... он просто ушёл... После еды он искупал малышей, переодел и уложил в постель. Они не желали его отпускать, птенцы тоже крутились рядом и грустно ворковали, заставляя Тико думать о тех, кому он действительно сейчас нужен. Пришлось прилечь рядом, полистать какую-то детскую книжечку, склеенную Зуло из нарисованных им картинок. Книжка была про динозавров, которые искали новый дом, шли через горы, перебрались через реку, а потом отыскали рай... Тико не смог дочитать до конца. Тело требовало бежать, искать. Сделать что угодно, но не сидеть на месте. Он снова оставил детей на бота, проверил заряд и программу и ушёл на поиски. Взял с собой оружие, фонарик. Надел скафандр. Вооружённый таким образом, прошагал всё озеро вдоль и поперёк. Напоролся на одну здоровую рыбину, метров шесть длиной, но она жила где-то на глубине и, завидев свет, сбежала. Возможно, эта рыбина могла сожрать попавшего в воду человека, но догнать и проверить свою догадку Тико не удалось. В дом он вернулся под утро, наткнулся на тарелки с оставленным вчера завтраком, сжевал что-то и сам не понял, как расплакался. Сидел рядом с детьми на коленях и рыдал. Он не должен был отпускать его одного! Не должен был ругаться, обижаться из-за мелочей и бросать. — Я буду себя контролировать, я прочитаю все твои умные книги по психологии и займусь саморазвитием, я вообще всё прочитаю... Зуло... только ты найдись, пожалуйста. Вернись домой и скажи, что разыграл меня, что угодно скажи. Отругай, обзови. Только приди ко мне...