Снежная эклектика

      Зик Йегер невероятно любил свою работу. Частный сыск подарил ему множество возможностей для реализации своих идей и применения знаний, полученных в университете, а свобода от формы и следования уставу наградила правом скручивать виновных так, чтобы у них не было ни единого шанса для побега от правосудия. Он общался только с честными следователями, грамотными прокурорами и неподкупными судьями, что сделало из него настоящего жнеца, слухи об умениях которого вести дела распространялись по стране с невероятной скоростью. Зик Йегер, по прозвищу La Bête, всегда был занят и недоступен, но отчаяние брата, гудевшее в телефонной трубке, не оставило ему выбора — Эрену нужно помочь. Именно поэтому он позволил себе нарушить все правила, которые установил для их общения сам, и сорвался в родной город, хотя обещал больше никогда в его стены не возвращаться. То, с чем он столкнулся здесь, лишь убедило его в правильности сделанного выбора. Мужчина всегда предпочитал бить, а не бежать.       Зику понадобилось несколько дней, чтобы подготовиться к поездке. Каждую минуту он ожидал появления Брауна на пороге дома Эрена, но, видимо, боги все же были на его стороне — Райнер испарился. Купив необходимые для нахождения на высоте вещи, собрав запас еды на случай непредвиденной слежки за домом, проверив, что из багажника машины не исчезло оружие и радиоточка для экстренной связи с полицией, Зик выдвигается в путь. Он бы хотел еще немного времени провести с братом, но печаль Эрена должна быть побеждена им самостоятельно. Иначе в терапии не будет никакого смысла.       Приходится рассчитать время так, чтобы добраться до дома ближе к вечеру. Нельзя оставлять Галлиарду ни малейшего шанса для отказа случайному посетителю в укрытии от опасностей ночи. Образ Порко в голове Зика имел вполне себе четкие описания, и Йегер догадывался, что хозяину особняка хватит совести и сострадания, чтобы не выгнать незнакомого человека на неосвещенную и опасную дорогу на ночь глядя.       Его путешествие длится почти пять часов. Зик изучает проносящиеся мимо деревушки и поля, старается запомнить каждый поворот дороги, особенно те, которые считает рискованными. Дом, похожий на ледяной дворец, встречает его пустой парковкой и неестественной тишиной. Кабинки подъемника черной гроздью висят сбоку, тусклые и безжизненные. Свет горит лишь на веранде и где-то внутри самого особняка. Зик хмурится и направляется к входной двери. Не успевает даже поднести руку к ручке, как дверь распахивается, слишком резко, практически ударяя его по лицу.       — Кто вы такой?!       Йегеру удалось выяснить о Галлиарде только то, что он действительно был сыном политика, занимающегося вопросами сотрудничества с арабскими странами, и писательницы, трудящейся под вымышленным именем, талантливым учеником и востребованным архитектором. Помощники Зика исследовали информацию в городских архивах, часами торчали в сети, чтобы раскопать побольше о его личной жизни, пытались выяснить адрес дома семьи, но на выходе остались практически с пустыми руками. Брауну ничего не удалось выведать об отце Порко только потому, что общая фамилия семьи действительно была другой — Галлиарда усыновили в раннем детстве. Однако сведения о его настоящих родителях были засекречены ювеналами, и доступ к ним не смог получить даже Зик со всеми своими связями. Йегер, безусловно, хозяина дома узнал.       Красивый юноша. Сильный, высокий, породистый. Но страх и неуверенность на лице с утонченными и правильными чертами сейчас не смогло бы скрыть ничего. Порко нервничает. Глаза оббегают не только самого Зика, но и машину, всю площадку перед домом, снова возвращаются к внезапному гостю. Помятый вид, круги под глазами, броская неухоженность Галлиарда заставляют Йегера думать, что за последние полгода в жизни парня все же могло произойти что-то, что дало бы ответ на все вопросы, так сильно мучавшие Райнера.       — Добрый вечер! Меня зовут Юбер.       — Можно узнать, что вы здесь делаете, Юбер?       — Я — писатель. Приехал в город у подножья, чтобы найти вдохновение… знаете… ну, для творчества.       Зик перекатывает зажатую между зубами конфету на палочке за другую щеку и влажно причмокивает. Он одет слишком легко для человека, действительно разбирающегося в том, какая температура царит в горах летом. Под легкую куртку и тонкие джинсы заползает холод, и если бы не военная подготовка и выдержка, Йегер давно бы весь скукожился. Что он и делает, довольно артистично и натурально, чтобы укрепить в глазах Галлиарда образ слегка недалекого творца.       — Для творчества. Понятно. Но что вы делаете здесь?       — О! Я разговаривал с мадам Маршалль в пекарне на углу… подождите-подождите, у меня записаны названия улиц! Я, знаете ли, все записываю. Так проще потом воспроизводить реальность в литературных строках. Так… ох, где же мой блокнот…       — Не стоит, не ищите. Вы разговаривали с мадам Маршалль, и что?       — Она сказала, что для поиска действительно хорошей и интересной идеи мне нужно обязательно наведаться сюда. На этот склон! Слухи о вашем гостеприимстве, знаете ли, облетели уже все соседние поселения! Я бы хотел снять комнату… на пару дней, или даже недель. Стоимость меня не интересует, только возможность уединения и созидания, так сказать…       — Если всю местность облетели слухи, то вам должны были сказать, что я временно приостановил прием гостей. К тому же подъемник сломан, а сервисная служба лишь разводит руками и намекает на то, что ремонт не поможет, и нужна полная замена системы. Так что временно этот склон закрыт для посещения.       — Ох… какая неприятность! Мне действительно никто об этом не сказал… как же так… мне так жаль! Как неловко… мне теперь придется ехать обратно, да? Вот черт, я… из меня плохой водитель, хах, признаться, я руль вообще ненавижу. Знаете, моя первая книга была о…       — Вы можете остаться на ночь здесь. Правда, никаких особенных удобств я вам предложить не смогу, так как распустил всю прислугу. К вашему распоряжению комната и скромный ужин. Это все, чем я могу вам помочь, Юбер.       — О, вы так великодушны! Я обязательно возьму ваш образ за основу какого-нибудь ключевого персонажа в моем новом романе! Это чудесная идея, правда? Мадам Маршалль была права, это склон прекрасным образом влияет на мозг! Я практически уже…       — Пожалуйста… пойдемте.       Галлиард ведет Зика вглубь дома. Первая странность, которую он подмечает — каждую дверь Порко сначала открывает ключом, а следом запирает, стоит им только попасть в следующее помещение. Так же странным Йегер находит полное отсутствие посторонних звуков, присущих любому нормальному жилищу. Ни тикающих часов, ни гудения техники, ни треска полов. Лишь тотальная вакуумная тишина.       — В моем доме есть определенные правила пребывания, Юбер. Все двери в центральной галерее коридоров должны запираться на ключ. Я выдам вам один в качестве меры безопасности на случай какой-нибудь экстренной ситуации, но все же надеюсь, что вам не придется никуда выходить этой ночью. Не подумайте, что я псих… просто жизнь в одиночестве сделала из меня человека, который постоянно боится. Несколько месяцев назад в мой дом проник неизвестный и почти до смерти напугал экономку. Я отсутствовал дома в тот момент и ничем не смог бы ей помочь, но девушке пришлось прибегнуть к лечению у профессионалов, чтобы забыть события того вечера. Теперь я нахожусь во власти легкой паранойи, что данный подвиг злоумышленника может повториться.       — Боже, какой ужас! Я и не думал, что такое возможно! Хотя пишу детективы. Знаете, поиск нужного сюжета…       — Юбер, прошу.       Галлиард показывает рукой на столовую и Зик затыкается, чтобы не провоцировать Порко на гнев. В историю с налетчиком он, естественно, не верит.       Во время ужина Зик старательно изображает из себя городского сумасшедшего, ищущего в дальних землях тихой сельской местности вдохновение для нового шедевра. Галлиард выглядит уставшим и подавленным, но, старательно слушает Йегера, изредка вставляя комментарии.       — Моя мать тоже пишет.       — О! Как это здорово! Как ее зовут? Я знаю практически всех современных романистов! Пришлось много читать, чтобы, знаете…       — Она трудится под псевдонимом. Мне бы не хотелось…       — Ах, да, конечно… каково направление ее творчества?       — Криминальные драмы.       — Очень увлекательно! Практически так же, как…       — Юбер, мне очень жаль, но… сегодня у меня был тяжелый день. Ремонтники вынудили меня торчать на улице почти шесть часов, чтобы доказать, что их услуги не помогут подъемнику. Это лишило меня возможности заниматься основной работой, так что…       — Простите, я такой невнимательный! Давайте, я сейчас вымою посуду, и…       — Это можно оставить для посудомойки. Я провожу вас в комнату.       Путь по коридорам занимает приличное количество времени из-за возни с замками. Когда Йегер оказывается в галерее с комнатами для гостей, то инстинктивно хочет зайти в первую у входной двери, ведь так ему будет проще выбраться отсюда, но Порко ведет его дальше и останавливается у комнаты в самом центре коридора. Зик удивляется, что на ключ она не заперта.       — Эта комната закрывается только изнутри, Юбер. Вы, наверно, думаете, что это странно, но так было необходимо. Когда я только въехал сюда, галерея, в которой мы находимся, предназначалась для проживания прислуги. Все эти комнаты должны были быть спроектированы с учетом нужд каждого конкретного работника, но изначально со мной была только моя экономка. Дверь была здесь только одна, и она совершенно не соответствовала ни стилю, ни функциональности дома, зато очень нравилась Габи. Мы привезли ее из Марокко. Когда-то эта дверь вела в ее детскую. Со временем надо было, конечно, ее заменить, но до этого никак не доходили руки… да, и Габи почему-то жутко нравилась возможность запираться на шпингалет, когда как остальные двери легко можно открыть одним единственным ключом. Постояльцы, конечно, об этом не знают. И вы не проболтайтесь потом мадам Маршалль, договорились? Я все же надеюсь, что проблемы с подъемником вскоре решатся.       — О, конечно! На самом деле, это действительно интересно! Необычная история одной единственной двери… и я буду чувствовать себя в полной безопасности, знаете ли! Ведь ни один злоумышленник ко мне не проникнет! Ха-ха…       — Вот именно.       Галлиадр на прощание награждает Зика странным взглядом и уходит, оставив ключ на столике в коридоре. Некоторое время слышатся звуки замков, а следом дом снова погружается в тишину.       Спать Йегер не планировал, но все же позволяет себе немного отдохнуть, валяясь на кровати и созерцая потолок. Ничего странного и необычного в комнате не было. Никаких тайных проходов, о которых говорил ему Райнер, и прочей мистической ерунды, созданной, однако, руками человека. Спустя несколько часов, Йегер решается на вылазку. Нащупав в кармане складной нож, он успокаивается, что об оружии не забыл, и осторожно выходит в коридор.       Галерея с комнатами для гостей остается позади. Зик не утруждает себя запиранием двери, ведь вряд ли Порко будет это проверять. Галлиард действительно выглядел очень замученным и, скорее всего, спит сейчас, пребывая в уверенности, что его внезапный гость занят тем же.       Изучение столовой и выходящих из нее лучами коридоров ничего не дали. Йегер действительно несколько раз упирался в тупики, но они были вполне объяснимы общей концепцией дома: если смотреть на здание сверху сквозь крышу, то все внутреннее убранство будет напоминать круг, тогда, как внешние стены все же останутся правильной квадратной формы. Без оборванных коридоров идеальный круг никогда бы не получился. Зик, обладающий феноменальной памятью и умеющий строить карты местности без использования подручных средств, решил эту загадку в два счета.       Вспоминая рассказ брата о таинственной комнате во внешней стеклянной галерее, Зик выдвигается на ее поиски. Дверь на веранду заперта, и выданный ему ключ к ней не подходит. Что ж, это логично. Если Пик в доме, и если ей иногда разрешают выходить прогуляться, то она не должна иметь возможность выбраться наружу. Йегер проходит мимо веранды и выходит прямо к галерее.       Света здесь нет, но уличного освещения хватает для беглого осмотра. Зик крадется к тупику, в котором спрятана комната, постоянно оборачиваясь и прислушиваясь. Его поглощает тишина. Даже ветер не ласкает стены галереи, а купель, расположенная на противоположной стороне дома, свой плеск сюда просто не доносит. Ожидаемо, но дверь ключом не открывается.       Йегер достает связку отмычек и примеряет каждую по очереди. В таком современном и благоустроенном доме наличие простых замков в принципе было странным, но при всем этом нельзя было не отметить, что такой способ запирания дверей до сих пор можно считать самым надежным. Любую электронику можно взломать, да, и сама она часто выходит из строя. А вот личинки замков вскрыть не так просто, если не обладаешь определенными навыками. Навыков у Зика достаточно.       В комнате действительно только стул, обычный, совершенно ничем не примечательный. Йегер обходит помещение по кругу, но ни на стенах, ни на полу, нет совершенно ничего интересного. Однако, случайно задев стул, он понимает, что тот не сдвинулся с места.       Ножки намертво приварены к полу. Пройдясь по ним пальцами, Зик замечает, что в середине каждой из них находится небольшое углубление, оканчивающееся кнопкой, которая легко вдавливается вовнутрь. Он нажимает все кнопки по очереди, и стул с тихим шуршанием поднимается вверх, открывая проход в подвал. Пол был абсолютно гладким, а освещение слишком тусклым, чтобы можно было заметить стыки крышки подвала, и Зик в очередной раз удивляется изобретательности Галлиарда. Он действительно очень талантлив, вот только использует свои умения явно в недобрых целях.       Лестница совсем короткая, всего несколько ступенек. Йегеру приходится неудобно наклонить голову, чтобы не задевать потолок. Он проходит всего несколько метров, прежде чем попасть в основную нишу подвала. Даже опытному и повидавшему много чего Зику приходится подавить полный удивления и отвращения вздох при виде того, что встречает его.       Одна из стен подвала полностью занята мониторами, транслирующими происходящее по всему дому. Скрытыми камерами напичканы не только места общего пользования, но и все гостевые спальни, веранда, весь внешний периметр и даже та часть дома, которая отведена под комнаты хозяина. Галлиард обнаруживается на кровати в собственной спальне, что дает Йегеру временное преимущество.       Он изучает технику, записывающую аппаратуру, компьютеры с постоянной бегущей строкой кодов. А затем переводит взгляд на противоположную стену и замирает: все пространство от пола до самого потолка занято фотографиями. Подойдя поближе Зик понимает, что это настоящее хранилище. Лиц.       Стену условно можно было разделить на годы, стартуя с верхнего левого угла. Целая летопись постояльцев, начавших приезжать сюда ровно через два года после предполагаемой пропажи Пик. Это значит только то, что старую гостиницу выкупили чуть ли не сразу после того, как Порко и отец ввернулись в Париж. Им потребовалось много сил и средств, чтобы отстроить такую громадину и настроить работу подъемника в настолько ограниченный промежуток времени.       Конечно, Галлиард не мог явиться сюда раньше. Ему необходимо было окончить университет, как-то продемонстрировать свои умения, чтобы иметь клиентов для работы, завершить какие-то дела, приковывавшие его к месту. Обычно гостиничный бизнес невозможно грамотно начать с нуля, ничего об этом не зная, но Порко справился. Связи и деньги правят этим миром, как бы ужасно для слишком правильного Зика это не звучало.       На него с тысяч фотографий смотрят лица бывших постояльцев. Для каждого выделено место под четыре фото, где видно лицо с разных ракурсов. На каждом снимке стоят даты пребывания, имя и возраст. На фотокарточках только молодые мужчины, изредка встречается кто-то среднего возраста. Многие фото обрезаны, но на них можно рассмотреть какие-то особенности, присущие только женщинам. Это значит, что девушки Галлиарда не интересовали, только лица мужского пола.       Зик просматривает все фото, пока не добирается до самых последних. На них компания его брата. Эрен… Эрену выделено не четыре фотографии, а целых семь. Вот его брат в столовой в профиль к спрятанной где-то на столе камере. Вот он на парковке у машины в три четверти. В коридоре, с полным ужасом на лице в комнате отдыха, в той же комнате, но в другое время с тотальным безразличием в глазах, в кабинке подъемника. И, наконец, с заброшенной в экстазе головой, на коленях у другого мужчины под звездным небом в купели. Последняя карточка даже не была увеличена или обрезана. Фото двух сгорающих от похоти людей, совершенно не подозревающих о том, что за ними кто-то наблюдает. Йегер пристально рассматривает спутника брата и понимает, что не знает его. Не может вытащить из своих детских воспоминаний. Но этот неизвестный, повернутый на фото полубоком к снимающему, смотрит на Эрена так, что сомнений быть не может — эти двое друг от друга без ума. Когда Зик выберется отсюда, он обязательно позвонит парню сам, несмотря на все возможные протесты брата.       Он не успевает как следует рассмотреть остальных и вычитать на карточках их имена, когда слышит гул. Изображения на мониторах сменяются, и Йегер все же не сдерживает крика. Теперь на экранах транслируются помещения, совершенно не похожие на те, что расположены в доме. Изображения комнат в особняке были цветными и четкими, но сейчас перед Йегером лишь серые стены, длинные узкие коридоры и зеленоватые галереи, захваченные плесенью. Зику приходится всматриваться в каждое изображение, чтобы понять, откуда именно идет трансляция. Спустя несколько минут до него доходит истина.       Камеры снимают происходящее в стенах дома. Нужно было сразу понять, что для такого огромного особняка внутреннее убранство не слишком соответствует масштабам. Гостевые комнаты были маленькими, даже если принимать на веру то, что они изначально были спроектированы под нужды прислуги. Столовая, игровая комната, кухня, да, даже комнаты самого Порко не занимали и половины общей площади. Как Йегер мог раньше этого не заметить? Ему нужно срочно найти вход в простенки и разобраться, для чего они в принципе сделаны.       Мониторы снова мигают. Теперь на каждом экране только одна картинка — комната с низкими потолками, серая и пустая; вентиляционная решетка; полуразвалившийся матрац; человек. Безжизненный, поникший и обездвиженный. Не теряя ни минуты, Зик срывается с места. Оказавшись в холле, отделяющем основную галерею от крыла с комнатой Порко, он закрывает ведущую в него дверь.       Зик аккуратно простукивает стены и понимает, что они все полые. За каждой внешней стеной есть еще один коридор. Внутри этого дома спрятан еще один дом, идеально уместившийся в пространстве. Темница без окон, настоящая тюрьма, в которую даже не попадает свежий воздух. Йегер выходит к комнате отдыха и замечает, что часть стены слегка отодвинута в сторону. Это та самая дверь-ширма, о которой говорил ему Райнер. Задвинув ее полностью в стену, Зик отмечает наличие небольшого просвета. Утопив дверное полотно глубже, он освобождает достаточное количество места для того, чтобы протиснуться в скрытый коридор.       Его встречает новая галерея, петляющая через весь особняк. Зеркала в комнатах на поверку оказываются наблюдательными окнами, за которыми со стороны внутреннего дома спрятаны большие камеры на треногах. Лабиринт коридоров не напоминает круг, скорее волну, на исходе которой он и видит свою цель.       Пленник сидит на полу, прикованный наручниками к вентиляционной решетке с крупными ячейками, темнота за которой не позволяет рассмотреть, что находится за ней самой. Йегера окутывает запах грязного тела, гниющих объедков, сырости и затхлости. Он осторожно подходит ближе, чтобы не спугнуть мужчину. Лишние крики сейчас вовсе ни к чему.       Зик осторожно достает связку с отмычками, чтобы найти нужную для вскрытия замка наручников и освобождения парня. Пленник невидящим взглядом смотрит в пол.       — Парень, — осторожно зовет его Йегер, — я сейчас подойду ближе, чтобы освободить твои руки. Не дергайся слишком резко и не кричи, хорошо?       Лицо собеседника кажется слишком знакомым. Как будто Зик видел его совсем недавно. Как будто…       — Черт! Ты ведь уже был здесь, да? Я видел твое фото… ты был постояльцем! Когда это было? Парень! Парень, кто ты?       — Не верь ему… Не слушай его… эти стены… эти стены говорят…       — Как тебя зовут? Не бойся меня. Я из полиции. Я подойду ближе, хорошо? Я расстегну наручники, и мы сможем отсюда выбраться. Только скажи, как тебя зовут?       — Не верь ему… Не верь, не слушай! Он не придет… не придет… он так редко приходит, и сейчас не придет…       — Ты понимаешь, что я тебе говорю? Я сейчас освобожу тебя! Мы выйдем отсюда. И сразу уедем. У меня машина… парень!       — Он забрал у меня ключ… забрал ключ…       — У меня есть ключ! Понимаешь? У меня есть ключ, мы сможем выбраться!       — Эти стены говорят… он не придет… и я не приду, потому что он забрал ключ. Сначала дал… сказал… что я могу выходить… но я плохо себя вел… он не придет…       — Что здесь происходит?! Как давно ты здесь?       — Темное… темное место… черные стены… у меня был ключ… раньше он разрешал мне выходить… воздух! Крыша! Крыша!       — Не кричи! Пожалуйста, веди себя тихо. Я подойду ближе, хорошо?       — Нет!!! Нет!       — Позволь мне тебя освободить!       — Нет! Не верь ему… теперь я знаю… я знаю… он придет! Всегда приходит и сейчас придет! Стены… здесь тихо… так тихо…       — Парень, приди в себя! Мы можем уехать. У меня машина, у меня…       — Нет! Он накажет! Накажет! Я хочу есть… крыша… крыша…       — Пойдем. Я знаю, где можно поесть. Там будет много еды, будет тепло и безопасно. Только позволь мне освободить тебя. Он не придет. Я запер центральную галерею, пока он будет сюда идти, мы успеем сбежать!       — У него маска… маска… без рта и глаз… у него… он забрал ключ… ключ… темное место…       — Маска? Зачем ему маска, парень?       Внезапно молодой мужчина устремляет взгляд прямо на Зика. Йегер дергается от неожиданности, потому что вместо абсолютного безумца перед ним сидит вполне себе вменяемый человек. Зику нужно зацепиться за этот момент проблеска в его сознании, чтобы успеть объяснить необходимость действовать очень быстро.       — Как зачем? Чтобы не видеть того, что он со мной сделал.       Глаза незнакомца снова становятся безжизненными, как у дохлой рыбы. Зик ловит направление его взгляда и всем телом напрягается, когда лицо парня приобретает вид, приближенный к одухотворенному. Пленник смотрит за спину Йегера и начинает улыбаться. Кровоточащие десны обнажаются, превращая его в нечисть, только что полакомившуюся свежей падалью.       Зик чувствует холодное дуло пистолета, прижатое к его затылку. Перепутать это ощущение с каким-то другим просто невозможно. Он поднимает руки в воздух, не сводя глаз с безумного пленника. Парень с таким благоговением смотрит на своего мучителя, что становится страшно. Йегер боится не того, что Порко выстрелит ему в голову, а безумия, которое сможет накрыть и его тоже, если он задержится в этом доме еще хоть на одну секунду. Как Галлиарду удалось настолько незаметно приблизиться к нему? У Зика повышенная чувствительность к изменяющейся внешней среде, животный нюх, идеальный слух.       — Я начитался сказок еще в детстве, Юбер. А в судьбу перестал верить на исходе двадцатилетия. И если ты сейчас же не скажешь, кто ты на самом деле, то можешь быть уверен, твоя смерть легкой и быстрой не будет.       Зику остается только покорно кивнуть головой.