Leave me alone

      — Эгиль… Какого хрена?! — шипит Рагнар, всё ещё держа в руках то, что раньше гордо именовалось стулом. В его глазах впервые за всё время их знакомства проявилась какая-то настолько яркая эмоция. Жаль только, что эта эмоция — шок.       Как же сильно Хэддок хотел бы объясниться, как сильно он хотел рассказать ему, но сейчас всё, о чём он мог думать: «убьют ли нас теперь?».       Иккинг любил жизнь, несмотря на то, что она его, кажется, не любит. Если потребуется — он найдёт способ немедленно сбежать с острова и что-нибудь придумает с хвостом Беззубика, но как же ему, чёрт возьми, не хочется оставлять здесь двух конкретных людей…       Он чувствовал отчаянье и страх. Что ему делать?       — Ради всех Богов, немедленно объяснись, какого хрена за твоей спиной стоит дракон? — Рагнар до побелевших пальцев сжимал в руках сломанную мебель, как будто она была его последним выходом. Но он не спешил бить тревогу на весь остров, чтобы поймать Ночную Фурию, что давало Иккингу слабую надежду, что он их отпустит, позволит сбежать.       — Я… — его голос показался ему чужим, каким-то другим. Кадык нервно дёрнулся.       Ответить он не успел, хотя уже приготовился нести всё и сразу, но в то же время ничего, что добьёт ситуацию, где-то в отдалении от них послышались торопливые шаги, которые то становились ближе, то тише, иногда прерываясь. И Иккинг, и Рагнар замерли, вслушиваясь в посторонние звуки.       Быстрая ходьба ближе, уходит, остановился, бежит, шаги ближе, остановился.       Тот, кто бежал, определённо приближался, заставляя сердце Иккинга пропускать удары каждый раз, когда он начинал бежать или останавливался. Он боялся худшего. Даже Беззубик за его спиной умолк, вслушиваясь.       Торопливого «кого-то» стало отчётливее слышно. Он снова остановился.       Четыре стука.       Рагнар и Иккинг вздрогнули почти синхронно, поворачивая головы в сторону звука, один только дракон не понял ничего. Первым отмер, как ни странно, кузнец: он, оглянувшись вокруг и вперив напоследок настороженный взгляд в Иккинга и Беззубика, поднёс одну отломанную ножку к другой, на которой сверху ещё был кусок сидушки, четыре раза простучал и замер.       Сердце прыгало от пяток куда-то в горло, вставая комом в глотке, и после неприятно падая куда-то в желудок, вызывая тошноту. Сначала было тихо, а потом оба услышали, как Регин сорвался с места, устремляясь к ним. Долгая минута ожидания, казалось, растянулась на небольшую вечность, усугубляя напряжение, повисшее над тремя у курятника.       Регин остановился, по звуку, где-то совсем не далеко, четыре раза постучав по первому попавшемуся под руку прилавку. Рагнар постучал в ответ и Регин опять побежал. Теперь каждый приближающийся шаг набатом отдавался в голове.       Косые коричневые волосы с седыми волосками колыхнулись, когда мужчина резко остановился, выбежав из-за угла. Его глаза лихорадочно бегали, а грудная клетка неравномерно раздувалась из-за сбитого дыхания от, очевидно, длительной пробежки. Он ошеломлённо уставился на череcчур эмоционального Рагнара, который в руках держал некогда стул, на бессознательное тело рядом с ним и на разлетевшиеся ветром куриные перья.       — Что тут… Не важно, — оборвал он сам себя. — Где Эгиль?       Рагнар молча кивнул в сторону курятника. Регин проследил за его движением, повернув голову туда, куда он указал. Встретившись с двумя парами зелёных глаз, мужчина резко побледнел, а серые глаза вновь покрылись извечной мутной плёнкой помешательства. Рагнар внимательно следил за его реакцией, и похоже, что итог был примерно таким, каким он себе его представил, потому что вздохнул, нисколько не расслабляясь, разве что опустив руки вниз, всё так же сжимавшие остатки от стула.       — Я думаю, нам всем нужно поговорить, — серьёзно произнёс он.       «Вальхалла, жди меня…» — подумал Иккинг, прежде чем рвано выдохнуть. Эта ночь не закончится так же хорошо, как день.

***

      В доме на опушке в гуще леса стояла могильная тишина, прерываемая разве что только потрескивающими дровами в костре. Никто не желал начинать разговор первым. Беззубик сидел за спиной Иккинга, не сводя подозрительного взгляда с нового для него человека, Иккинг же сидел низко опустив голову, волнуясь перед началом сложного разговора. Регин так и не подал признаков жизни, застряв в своей голове.       Рагнар, сидящий на стуле возле стола, обвёл всех присутствующих тяжёлым взглядом, придавливающим к земле, а после вздохнул.       — Я предполагаю, что начать стоит тебе, — он смотрел точно на Иккинга. Хэддок чувствовал на себе его строгий взгляд и мельком приподнял голову, чтобы взглянуть на мастера, но тут же спрятал глаза. Парень сжимал ладони, чтобы не выдать дрожь.       — В деревне, в которой я жил раньше, часто случались нападения драконов, — начал Иккинг издалека, не зная, как ещё ему объяснить всё. Голос предательски дрогнул в конце. — Чаще всего Громмели, Престиголовы, Змеевики и Ужасные Чудовища. По крайней мере, я других не видел. И Ночная Фурия.       Рагнар на этом моменте поднял брови, по новому взглянув на Беззубика, но ничего не сказал.       — Я ничего не стоил там. Как наверное и здесь…       — Без самокопания. Ближе к делу.       — Да, прости, — Иккинг взял себя в руки, продолжая рассказ, который буквально сутки назад рассказывал Регину. Какая ирония. — Ночная Фурия никогда не таскала еду и не показывалась на глаза. А ещё никогда не промахивалась, — Беззубик отвернул голову в другую сторону, делая вид, что это не про него. — Однажды, пока я шёл по лесу, я наткнулся на него. Раненного и связанного верёвками. Я подумал, что если принесу его голову вождю, моя жизнь несомненно улучшится, но я так и не смог его убить. Я отпустил Беззубика и…       — Так его зовут? — прервал его Рагнар, нахмурившись. Иккинг кивнул.       — Потом я вернулся в тот лес, надеясь и боясь одновременно, что он там. Тогда я заметил, что он не может вылететь из оврага, в который попал. Беззубик, — обратился он к дракону. — Покажи Рагнару хвост, пожалуйста.       Беззубик дёрнул ухом, всё ещё неодобрительно смотря на кузнеца, но сделал, как его просил Иккинг. Чёрный хвост поднимается с пола, и графитовым глазам предстаёт одна целая половина чешуйчатого хвоста, и другая — оторванная.       — Одного хвостового плавника не хватало и он больше не мог летать, — сказал парень, опуская глаза в пол, проговаривая следующую фразу тише: — Мой бывший мастер однажды сказал: «Сбитый дракон —мёртвый дракон».       Иккинг затих, выравнивая дыхание от чрезмерного волнения. Рагнар не напирал, укладывая новую информацию в своей голове.       — И я вернулся снова, чтобы покормить его. Возвращался ещё много раз, и с каждым разом я понимал, что люди совсем ничего не знают о драконах. Это ведь не просто огнедышащие твари, не знающие, что такое сострадание — это разумные существа, которые всё понимают и способны любить. Иногда даже больше и лучше, чем люди.       В доме повисло молчание. Беззубик уныло положил голову на лапы, рассматривая летающие пылинки в воздухе. Рагнару открывался новый мир, в который его вынужденно приглашал Иккинг. А Иккинг же заново переживал всё, о чём рассказывал. Он снова оказался на Олухе, снова после занятий на арене спешил в лес с неизменной сумкой за плечами, снова строил из себя того, кем он не является.       Регин ни разу не шевельнулся, за свешенными вниз криво обрезанными волосами не было видно его лица.       Иккинг внезапно поднялся на ноги, поблагодарив Богов за то, что не покачнулся.       — Я выйду на улицу, мне надо подышать, — сказал он, не поднимая взгляда, в слепую двигаясь на выход. Ночная Фурия двинулась за ним.       — Будь недалеко, — задумчиво сказал Рагнар, рассматривая потускневший профиль Регина.       Скрипнули петли, послышался тихий хлопок аккуратно закрывшейся двери.       «Не видать мне спокойствия, верно?» — задал сам себе риторический вопрос Иккинг. Беззубик, не смотря на ожидания, лишь тоскливо боднул носом друга в плечо, не следуя за своим человеком. Он за два прыжка оказался на крыше-холме, залезая в своё своеобразное гнездо, которое, как ни странно, пришлось ему по вкусу.       Хэддок действительно не пошёл далеко, зайдя на пару метров в глубь леса, и привалившись спиной к дереву. Холодный ветерок игрался с его волосами, путая их окончательно. По спине ползли мурашки, но Иккинг игнорировал это, убеждая себя, что они из-за холода, а не подступающей к горлу паники. В глотке стоял ком из стресса и лёгкого отчаянья, мешающий сглотнуть вязкую слюну. Плечи тряслись то ли от мороза, то ли ещё от чего-то.       Внезапно вселенская усталость навалилась на Иккинга, оставляя после себя одно только желание спать или просто хотя бы сесть. Он не отказал себе, садясь на землю под этим самым деревом.       Ну, и что дальше? Хвост не то, что не готов, он ещё даже не в процессе, они не улетят, а уповать на то, что Один дарует им хотя бы старенькую лодочку под настроение или из жалости к ущербной ситуации лучше не стоило. Мало ли, вдруг тоже будет как Регин сидеть неподвижно сутками, пялясь в одну точку и видя в абсолютно пустом доме кого-то ещё. Иккинг пожалуй откажется от такого сомнительного удовольствия.       Да и бежать им некуда — их нигде и никто не ждёт. Если сейчас Рагнар обмозгует полученную информацию, придёт к не положительному заключению, громыхнёт кулаком по столу и отправит его вместе с Беззубиком в дорогу к Нифльхейму — им действительно потребуется попробовать попасть хотя бы туда.       Иккинг почти слышал разочарованный голос отца в голове, повторяющий ему: «Позор». Действительно.       Но не то, чтобы Хэддок мог опустить руки сейчас. Нет, ни в коем случае. Из-за него Беззубик не может сейчас летать меж облаков, ест минимум того, что ему требуется для восполнения сил, и уже сколько времени практически заперт в четырёх стенах. Сдаться сейчас — означает добить Беззубика. Этого он никогда себе не простит, просто не сможет жить с этой мыслью.       Но раскиснуть на ближайшие пять минут он может.       Лицо в потускневших веснушках спряталось в острых коленках. Тяжёлый вздох.       Иккинг мог бы очень долго рассуждать о том, в насколько откровенно дерьмовую ситуацию он попал, но от этого вообще ничего не поменяется. Боги не снизойдут до него, небо и земля не поменяются местами, у Беззубика не вырастет новый хвостовой плавник, а Иккинг не станет резко более уверен в себе. Он просто ещё сильнее загонит себя, хороня оптимизм и холодный рассудок под гнетущими мыслями без возможности выбраться самостоятельно.       Подросток, откинув голову назад, дважды шумно вдохнул холодного воздуха, охлаждая нагревшуюся голову. Сердцебиение пришло в норму в какой-то момент, а Иккинг этого даже не заметил. Может, оно и к лучшему, что он медленно отъезжает куда-то в апатию. Он не знает, так ли это.       Сзади слышится уже привычный скрип ненавистных Регином петель, и шаркающие шаги через пару мгновений идут точно в его сторону. Под ногами мужчины трескались ветки и шуршали пожухлые листья. Это точно был Рагнар, отличить его тяжёлую и уставшую поступь от тихой крадущейся Регина Иккинг мог уверенно.       Кузнец останавливается возле дерева, у которого уселся Хэддок, молча стоя над душой подростка. Он не спешил что-то говорить, как и Иккинг. Через пару секунд обоюдного молчания, Рагнар присел возле того же дерева, только с другой его стороны, теперь их разделяло только дерево, не позволяя спинам коснуться друг друга. Зелёные глаза что-то выискивали в звёздах на небе, ища ответы, снова и снова желая услышать тихий перезвон небесных светил, но слышал только шелест листвы на деревьях и на земле, да тихий шум ноябрьского ветра.       — Поэтому ты не можешь вернуться к себе? — голос Рагнара был тише обычного, Иккингу показалось странным то, что слова звучали тише шепота, но в то же время были громче всех звуков вокруг.       — Да.       Сильный порыв ветра поднял где-то аж в другом конце острова волну океанской воды, которая ударилась об ближайший причал, но до двух викингов в чаще леса этот звук не долетел, умирая по пути.       — Нас обнаружила девушка, которая мне нравится. Нравилась, — поправил он себя, хотя и не знает, что чувствует к Астрид. Не было у него времени на раздумья такого типа. — Тут же убежала рассказывать всё моему отцу.       — Отцу?       Иккинг до металлического привкуса прикусил язык, обрывая себя практически за секунду до того, как из его рта вылетело слово: «Вождю». Он слишком долго молчал, поэтому Рагнар принял его молчание за своеобразный ответ, но за какой — это уже ему не известно.       — Это я его подбил, — сказал Иккинг рассматривая увлекательное ничего перед собой. — Думал, что так меня признают в деревне. А потом обнаружил, что убивать драконов это совершенно не моё. Да и убивать в целом тоже.       Молчание затягивалось, оседая чем-то странно тягучим в районе груди, доставляя дискомфорт на уровне «терпимо, но лучше б эту хрень вырезали из меня тупым кухонным ножом».       — Регин ничего мне не должен, — внезапно произнёс Рагнар ещё тише, практически перейдя на шепот, но эти слова прозвучали для Иккинга так, словно ему их только что прокричали в ухо.       — Что вы имеете ввиду?       С другой стороны дерева послышалось шевеление, а после Рагнар произнёс фразу из-за которой Иккинг начал всерьёз задумываться, не сошёл ли он действительно с ума на нервной почве:       — Регин мой брат. Повисла тишина.       Время остановилось, исчез ветер, замерли листья, пропала сама концепция постороннего шума: в мире остались только Иккинг, Рагнар, три слова и оглушающая бескрайностью Вечность.       Иккингу показалось, словно кто-то только что ударил его рукояткой топора в солнечное сплетение, насильно запихнул под толщу воды на самое дно с самым убийственным давлением, рывком достал и набатом пробил тревогу прямо ему в уши.       — Я не понимаю, — сказал Иккинг, спустя какое-то время после того, как пропустил через себя ощущение Вечности.       — Регин мой родной младший брат, — конкретизировал Рагнар, как будто это могло спасти ситуацию. У Иккинга всё ещё со скрипом поворачивались шестерёнки в голове, так что мужчина вздохнул так измученно, как вздыхают люди, которые пережили все беды возможные в этой жизни. — Регин действительно Двинутый, каким его называют, но никто не знает, как так вообще получилось.       Превратившись в губку, впитывающую всю информацию, Хэддок застыл, боясь даже вздохнуть и нарушить монолог мастера.       — Между нами разница в всего четыре года. Отец простой лесник, мать лекарь в нашей деревне. Папаша наш, — резко выделяя слово «папаша» сказал Рагнар. — Был всегда очень строг и придирчив. Хотел, чтобы из меня получилось что-то большее, чем лесник. Пытался слепить «настоящего мужчину», хотя сам таким не являлся. Но это уже детали, — прервал он сам себя, не позволяя водовороту из событий прошлого поглотить его. — Мать была хорошей, доброй и отзывчивой, но слабохарактерной женщиной.       Регин был ожидаемым ребёнком, но с ним немного не получилось, и родился он слабым. Постоянно болел, долго учился, медленно схватывал. Отец злился и до моих десяти лет списывал все свои неудачи в попытках слепить из Регина второго меня на лень и нежелание учиться. Оттого большую часть времени Регин проводил с матерью. А я с отцом. Но не то, чтобы это мешало мне и Регину поддерживать хорошие отношения.       Сидя почти всё время с матерью учится он мог только у неё. Напомню: она лекарь. Соответственно рассказывала ему про все эти штуки и особенности зелени, которые Регин может тебе рассказать, как молитву, даже если ты разбудишь его посреди ночи после крупной попойки.       Однажды дома случилась крупная ссора из-за…       Рагнар впервые запнулся, всё-таки утонув в воспоминаниях, но быстро, как и всегда, взял себя в руки.       — Не столь важно из-за чего она началась, важно лишь то, что Регин, под шумок улизнув из дома, пропал на двое суток. Мама за эти два дня успела выплакать слёз больше, чем за полжизни точно. Я обыскался его, прочесал везде, где только мог, но Регина не нашёл. На третьи сутки он пришёл сам: уставший, с широко раскрытыми пустыми глазами, его всего трясло. Да и выглядел он так, как будто скатился вниз с горы колесом. Он так никому и не сказал, что с ним случилось тогда, даже матери не ответил, — Рагнар поджал губы, но Иккинг этого, естественно, не увидел. Как и не увидел ярко выраженную эмоцию на его вечно хмуром и суровом лице: грусть. Голос же его не изменился совершенно. — Не имею ни малейшего представления, что такого могло произойти, но результат на лицо: он стал более замкнутым, уходил мыслями куда-то далеко, да так основательно, что иногда надо было кричать его имя несколько раз прямо в лицо, чтобы он понял, что это к нему обращаются. Не в этом суть, конечно же, ты давно понял, что Двинутым его называют не из-за кривой причёски.       С окатившим холодом его кровь осознанием, что это действительно похоже на Регина сейчас, разве что не так запущено, Иккинг роняет челюсть, бегая зелёными глазами по тёмной земле. Рагнар выдержал небольшую паузу, за которую Иккинг успел придумать три разных конца этой истории, и ни один ему не понравился, потому что каждый до отвращения похож на правду.       — Я больше не буду вдаваться в подробности, хватит с тебя, малой. Если рассказывать немного короче, то деревня не приняла его безумство, обозвав одержимым. И мы уплыли. С перевалами добрались сюда. Тут я устроился в подмастерье к первому человеку, согласившемуся меня взять. Это и было моё первое знакомство с кузнечным ремеслом. А Регин… — брюнет заткнулся, истязая нервы Иккинга. Парень ждал продолжение, по необъяснимой причине, ему как кислород нужно было узнать, что с ними случилось, почему у них такие отношения, и как так вообще получилось, что только спустя столько времени он узнаёт, что его опекун и его мастер — кровные братья. — Он стал торговцем.       И всё? Неужели ему больше ничего не расскажут?       — Рагнар, — наконец прорезался голос у Иккинга, чтобы задать важный вопрос. — Почему за весь ваш монолог мне показалось… как будто Регин не в курсе, что вы его брат?       Мужчина молчал. Какое-то время он разглядывал землю вокруг себя, а Иккинг отчего-то не мог заставить себя обернуться. Казалось, что зрительный контакт помешает самому длинному их диалогу.       — Потому что он не помнит меня.       Сзади зашуршали листья и затрещали ветки — Рагнар поднялся и пошёл обратно к дому. Иккингу не надо было говорить, чтобы он понял, что ему следует идти за мужчиной.       Когда Иккинг двинулся к двери, чтобы войти в дом, его остановила рука Рагнара. Парень вопросительно посмотрел на мастера.       — Иди в кузницу.       — Зачем?       — Ты без хвоста не улетишь, — сказал Рагнар, немного расслабляя мышцы лица, видя неподдельное удивление в глазах подростка.       Иккинг прирос к земле. Как ему это воспринимать? Ему дают шанс сбежать? Или наоборот выгоняют?       — Никто тебя не выгоняет, — внезапно говорит мужчина. Кажется, Иккинг сказал последнюю мысль вслух. — Но ты лучше меня понимаешь, что твоему дракону здесь лучше не находится. Особенно, когда он сам не летает.       Хэддок кивнул, собирая себя в кучу. Время на размазывание соплей закончилось, а всю новую информацию он обработает уже постфактум, когда не будет в очередной раз прыгать из огня да в полымя. Иккинг отвернулся от дома, делая несколько шагов в сторону чащи леса. А после остановился, не дойдя даже до ближайшего дерева.       — Регин выглядел не здорово, когда я выходил, — проговаривает Иккинг осторожно.       — Ты тоже выглядел не здорово, когда выходил.       — Всё будет хорошо?       Рагнар не ответил. Иккинг стоял к нему спиной, чувствуя, что все важные разговоры с кузнецом может проводить только если не видит его. Ему казалось, что и самому Рагнару так было легче.       — Если ты не умрёшь, то обязательно когда-нибудь.       «Моя смерть не единственное «если», к сожалению» — с печальной улыбкой подумал Иккинг. Он поспешил скрыться в лесу, чувствуя, как его спину прожигают тёмными серыми глазами.       Как только фигура тощего мальчишки исчезла в темноте, мужчина разворачивается и идёт к дому. Его ждёт сложный разговор.

***

      В этот раз протез Иккинг делает быстрее, чем в прошлый, оно и понятно. Его подгоняет утекающее время. Но всё равно к моменту, как подросток приближается к опушке леса с искусственным хвостовым плавником тёмно-коричневого цвета в руках, до рассвета остаётся всего буквально час или около того, ведь помимо самого плавника ему нужно было сделать ещё много деталей, чтобы от протеза был хоть какой-нибудь толк.       Ещё не дойдя до дома он видит, что оба брата стоят на улице, прислонившись к холму. Беззубик перекинул хвост через выступающую балку на крыше и спрятался в крыльях, точно летучая мышь. Регин и Рагнар не разговаривали, думая каждый о своём, но синхронно подняли головы, когда ветка под ногами Иккинга громко хрустнула.       Две пары таких разных серых глаз смотрели не на подошедшего подростка, а на протез в его руках и все нужные для его использования обмундирование.       — Впервые вижу человека, который во что-то одевает дракона, — первым нарушил тишину, что странно, Регин.       — Никогда не поздно увидеть что-то новое, — Иккинг неловко улыбнулся. Когда за его фразой ничего не последовало, Хэддок позвал Беззубика спустится вниз и примерять новый хвост.       Дракон, услышав, что сейчас они будут летать, тут же оказался на земле, нетерпеливо что-то урча. Оба мужчины молча наблюдали за тем, как Иккинг надевает дракону подбрюшник и седло, цепляет на хвост всякие железки, педаль. Ну и, конечно, сам хвост. На пробу Иккинг рукой пошевелил педалькой и плавник поднялся-опустился, вторя его действиям. Отлично.       Кинув беглый взгляд на двух стоящих сзади мужчин, Иккинг забежал в дом на чердак, быстро выбегая с книгой в руках. Ему жаль, что он не успеет попрощаться с Фридой, она ему показалась неплохой женщиной. Книгу ему положить было некуда, поэтому он её аккуратно заправил за пояс, уже рисуя в своей голове, как он будет на протяжении всего полёта одной рукой придерживать рукопись.       — Эгиль, — окликнул его Рагнар, подойдя к заскучавшим за полётами детям. Он снял с плеча небольшую сумку, на которую Иккинг раньше не обращал внимания и протянул её парню. — Возьми.       Хэддок принял вещь, открывая её. Там лежал его шарф и карта с островами Регина. Улыбнувшись, Иккинг натянул на шею предмет одежды и положил книгу в очень подошедшую сумку.       Слов бы не хватило, чтобы высказать всю благодарность этим странным людям, поэтому Иккинг молчал. Он помялся на месте, не зная, куда себя деть, но в итоге со вздохом отвернулся от мужчин, подходя к Беззубику. Хэддок провёл рукой по голове Ночной Фурии, на что тот доверительно глянул ему в глаза, желая поскорее оказаться в небе.       Иккинг сел в седло, вставляя ногу в педаль, заведомо рисуя картинки того, как будет крепко держаться за седло — страховку то для себя он не успел сделать. Внезапно его схватили за руку, пальцы не были грубыми и шершавыми, поэтому по спине поползли мурашки от осознания, что это не Рагнар. Иккинг повернул голову и встретился с такой же коричневой макушкой, как и у него, только с редкими седыми волосинками. Его металлических глаз не было видно за волосами, но было понятно, что смотрел он точно на свою руку, сжимающую чужое предплечье.       В голове вспыхнула ситуация, которая произошла, когда Иккинг только первый раз увидел дом Регина: когда парень бездумно схватил Регина на запястье.       Слишком много в его жизни иронии в последнее время.       — Ты... — Регин запнулся. Очевидно, что физический контакт с кем либо вообще был для него чужд, но ради какой-то своей цели он сейчас переступал через себя. — Вы можете иногда прилетать.       Иккинг боялся вздохнуть слишком громко, чтобы не спугнуть нервозного мужчину, но тот отдёрнул руку раньше, чем Иккинг успел что либо ответить на эту фразу. В груди что-то странно расцвело, вызывая на лице подростка непроизвольную улыбку, которая растягивалась всё шире и шире. Очевидно, это «вы» подразумевало его и Беззубика.       — Ждите нас скоро, — сказал Хэддок наконец. — Я буду скучать.       А потом зачем-то глупо помахал рукой, лыбясь в все тридцать два зуба. Даже Беззубик растянул почти человеческую улыбку на своём лице. Регин не смотрел на него, а у Рагнара дёрнулись вверх уголки губ, что надолго отложится в памяти Иккинга. В последний раз окинув грустным прощальным взглядом обоих мужчин, Иккинг на Беззубике взлетел вверх.       Как только Ночная Фурия оторвалась от земли спустя столько времени, Регин поднял-таки голову, наблюдая за тем, как дракон и наездник делают над ними петлю в каком-то сложном манёвре, а после улетают выше, в сторону бескрайнего океана.       — Как думаешь, куда они теперь? — зачем-то спросил Регин, всё ещё рассматривая небо, хотя ни Иккинга, ни Беззубика уже не было видно.       — Без понятия, — ответил Рагнар, так же не отрывая взгляда от облаков. — Возможно, он обоснуется на каком-нибудь острове, полном драконов. А может прибьётся к кому-то, кто так же, как мы, закроет глаза на одомашненное чудовище.       Регин не двигался, хотя на улице было достаточно холодно, да и простояли они все здесь очень долгое время. Рагнар взъерошил свои короткие волосы, оглядываясь на шатена.       — Есть ли вероятность, что они прилетят сюда потом?       — С этим парнем, — Рагнар вздохнул. — Вероятно всё. Если уж он смог сделать невозможное, то дорогу домой он как-нибудь найдёт.       Графитовые глаза встретились с затуманенными металлическими.       — Домой?       Рагнар промолчал. Посмотрев на кузнеца ещё пару минут, Регин развернулся и зашёл в свой дом, в котором уже потухли все свечи.       — Домой... — запоздалым эхом откликнулся в тишину леса Рагнар.