Leave me alone

      — Просто интересно, как ты ещё жив остался! — раздражённо прошипел Регин, массируя глаза указательным и большим пальцами.       На подходе домой Регин, к удивлению Иккинга, ожидавшего, что его окинут фирменным подозрительным взглядом и отправят куда подальше, лениво согласился послушать «увлекательную историю приручения дикой твари». Зайдя домой, Иккинг первым делом зашёл на чердак, чтобы положить новые пергаменты к книге, пока Регин зажигал свечи и занимался своей зеленью, но чуть не споткнулся на предпоследней ступеньке, когда рядом с его местом сна не нашлось дракона. Он, позабыв об изначальной цели нахождения наверху, кинулся к люку, выглянув на улицу и панически вглядываясь в лес. Впрочем, его лицо приобрело непередаваемое выражение, когда морда Беззубика показалась с крыши дома, а конкретнее, с той самой деревянной чаши, которую Иккинг мысленно назвал «гнездом». Чёрная рептилия что-то приветственно заурчала, свешиваясь вниз под сомнительные звуки скрипящего дерева.       Когда Иккинг взял себя в руки и успокоил паранойю, он и Беззубик спустились вниз к Регину. Мужчина тихо выругался, когда дракон явился вслед за Иккингом, на повороте неудачно махнув хвостом и сбив один из щитов со стены. Огонь свеч в канделябре дрогнул, но не потух. Хэддок поспешил повесить щит на место рядом со вторым.       Регин вальяжно раскинулся на своей кровати, закинув руки за голову и правую ногу на левую. А Иккинг устроился на полу, недалеко от мужчины, опираясь спиной на крыло Беззубика. На задворках сознания мелькнула тёплая мысль, что викинг и дракон, кажется больше не испытывают друг к другу испепеляющей ненависти.       Начал Иккинг очень осторожно, издалека, обходя стороной моменты, которые могли как-то помочь его идентифицировать, избегая имён и статусов. Получалось изначально такая себе история о посредственной жизни неумелого мальчишки, которого недолюбливала вся деревня за вечно следующие за ним проблемы. Отец был… просто был, но чем старше он становился, тем меньше он участвовал в его жизни и воспитании. Однажды, когда на их остров в очередной раз напали драконы, парень использовал всю свою удачу, чтобы попробовать сбить Ночную Фурию, что у него, на удивление получилось. Надо было видеть шокированное лицо Регина, когда тот узнал, что Беззубик не может больше летать из-за мальчишки, благодаря которому снова летал, до момента, недавнего времени. После мужчина громко рассмеялся, а Иккинг был так удивлён настолько ярким выражением его эмоций, что не нашёл в себе сил оскорбиться.       Позднее Иккинг рассказывал, как уйдя исследовать лес в поисках подбитой рептилии с раннего утра и вплоть до середины дня шатался везде, где только мог, чтобы его найти. А когда нашёл — не смог убить.       — И ты просто взял и начал разрезать верёвки? — Регин окинул его подозрительным взглядом с ног до головы.       — Ну… да.       Мужчина в излюбленной манере закатил глаза, фыркнув.       — Мозгов у тебя нет совершенно, чтобы додуматься до того, что подбитый тобой дракон попытается тебя немедленно убить, — сказал он. — Рассказывай дальше.       И Иккинг, уже свободнее, продолжил рассказывать: как начались его учения с остальными его одногодками, как нашёл ещё раз Беззубика в овраге, как пришёл его покормить, как делал успехи на арене, используя все полученные знания о драконах, как внезапно стал лучшим учеником, как сделал Беззубику протез хвоста, и как они вместе потом учились летать, как старейшина выбрала его для сражения с Ужасным Чудовищем, как его нашла…       — Я уточню, — прервал рассказ Иккинга Регин. — То есть, тебя с драконом засекла какая-то девчонка-выскочка, и из-за неё ты улетел с острова, где у тебя всё начало налаживаться?       Мужчина смотрел на него, как на идиота. Естественно, ведь он понятия не имеет, что он сын вождя и что могло случиться, если бы, когда Стоик и Астрид прибежали в овраг, он и Фурия всё ещё были там.       — Когда ты об этом так говоришь…       — Тебе просто надо было не мешать своей ручной рептилии, и тогда он бы разорвал её. Одна небольшая кровавая сцена и все твои проблемы немедленно исчезли бы.       Иккинг в шоке уставился на опекуна, который скучающе рассматривал хвост Беззубика. Нет, конечно же Хэддок знал, что если Регин собирает цветочки, и вообще ни разу за время, пока Иккинг жил с ним, не взял в руки оружие, ещё не значит, что мужчина резко перестанет быть викингом. И что, что он совершенно на него не похож?       Парень прочистил горло, стараясь немедленно забыть эту фразу и никогда о ней не вспоминать.       — Я не убиваю ни людей, ни драконов. Все мои возможные убийства заканчиваются на комарах.       — А зря. Очень много можно быстро решить, если приставить топор к горлу.       — На чём я остановился?..       К концу своего монолога с комментариями от Регина, Иккинг поведал о том, как на их перевалочном острове получил свой второй опыт приручения дикого дракона в дикой среде. Точкой истории стало упоминание о шторме, в котором сломался хвост Беззубика, а Иккинг получил сотрясение.       — Учитывая масштабы прошедшего шторма, я не удивлён, что все железяки, которые ты навесил на своего дракона, оказались в итоге простым металлоломом. А вот ты отделался меньшим злом, — внезапно сказал Регин. Беззубик заинтересовано уставился на мужчину. — В отличии он него, ты мог вообще не начать дышать снова, наглотавшись воды сильнее, чем оно было. Или приложиться головой об камни не затылком, а, скажем, виском и посильнее. Ну, или банально получить воспаление лёгких, — улыбнулся он.       — Спасибо, что разъяснил.       — Обращайся.       Иккинг обречённо вздохнул, не понимая, как вообще можно быть такой язвой. За окном уже давно ночь, тёплый свет свеч и огонь в яме для костра освещали домик, а расслабленная атмосфера придавала какое-то странное чувство, словно Иккинг наконец на своём месте. Он чувствовал себя «в кругу семьи», опираясь на чешуйчатое тело лучшего друга и рассказывая истории своему опекуну.       Изначально Хэддок планировал рассказать свою историю, чтобы потом осторожно спросить историю Регина, но разрушать идиллию так не хотелось, что он решил отложить эту задумку как-нибудь на потом. Иккинг знал немного поехавшего крышей мужчину около трёх недель, но уже успел привыкнуть к нему. И несмотря на то, что он действительно почти ничего не знает, кто такой на самом деле Регин Двинутый, ему казалось, будто он знает его намного дольше, чем есть.       Парень улыбнулся таким странным мыслям, но отчего-то не стал противиться им. Он решил продолжить пустяковые разговоры.       — Что за места нарисованы на карте над твоим столом? — заинтересованно спросил Иккинг.       Мужчина закинул голову назад, но уткнулся взглядом в стол, видя только край карты, однако не то чтобы ему нужно было на неё смотреть, чтобы сказать, что на ней. Иккинг часто видел, как Регин что-то записывал на бесчисленных бумажках на карту, сверяясь с ней.       — Острова, — усмехнувшись, ответил он. Младший закатил глаза на его выпад, ожидая продолжения. — Острова, которые близ Северных рынков и не очень. Я нанёс и подписал острова, на которых регулярно собираю товар.       Иккинг впервые слышал, чтобы Регин называл свои любимые растения легкомысленным «товар».       — Почему тебе так нравится следить за растениями? Я думал… ну…       — Что? — улыбка на лице забавляющегося мужчины была столь непривычной, что легче было признать её удовлетворённым местью оскалом, или, на худой конец, судорогой лица, чем смириться с мыслью, что даже такой мизантроп, как Регин способен открываться кому-то. — Думал, что копаться в земле с цветами — девчачьи увлечения?       Не в бровь, а в глаз. Иккинг почувствовал, как щёки предательски начали краснеть, поэтому постарался выглядеть уязвлённым низкой оценкой его мыслей, но со стороны он выглядел, как надутый ребёнок. Регин ему об этом не скажет, но посмеётся.       — С ними легче, чем с людьми, — ответил мужчина, снова устремляя свой взор резко прояснившихся за время разговора серых глаз в потолок. — Я изначально знаю, что им надо, как с ними обращаться. А вот группу людей нельзя назвать общим «орхидея» и относиться ко всем из этой группы, следуя одному плану действий. У всех паршивцев разные характеры, и всем надо что-то своё, — фыркнул он.       Хэддок подумал, что его опекун чертовски прав, но всё равно не мог понять. Он не понимал, как можно заменить людей, и в целом, общество чем-то вроде растений. Человек — животное стайное, ему нужно с кем-то общаться, в ином случае он не будет развиваться. Как бы не раздражали окружающие люди, заменить общество не получится.       «Но разве я сам не променял своё общество ради драконов?» — пронеслось в голове и как-то стало тоскливо. Иккинг поспешил завести новый разговор.       Сидели они так рекордно долгое время, ночь давно вошла в свои права, а мужчина и подросток всё не шли спать. Беззубик перестал их слушать где-то после того, как Иккинг спросил про карту, и видел уже седьмой сон. Парень проговорил со своим опекуном ещё с час минимум, а потом костёр в яме погас, он начал зевать, и Регин погнал его в кровать, сам поднимаясь и идя к противоположной стене, чтобы задуть свечи в канделябре. Из-за шевеления своего человека, Беззубик проснулся, лениво приоткрывая один глаз, смотря на поднимающегося Иккинга. Наездник жестом поманил за собой дракона, и тот, зевая, поплёлся за ним на чердак.       Беззубик вылезать через люк в своё новёхонькое гнездо не захотел, и улёгся спать возле лежанки Хэддока. Тот же, рационально оценив своё сонное состояние, и вспомнив, что завтра ему, вообще-то, в кузницу с утра, заставил себя оторвать взгляд от книги, что лежала на кривом стульчике, который, кстати, ему откуда-то притащил Регин. Одинокая гордая мебель, несмотря на доисторическую старость, стоически выдерживала вес книги. Проверять прочность этого стульчика и садиться на него Иккинг не решался.       Устроившись, как обычно под крылом Беззубика, Хэддок отключился практически моментально.

***

      Рассказывать свои истории из жизни как способ сблизится с человеком — действенный способ, как оказалось.       Утром, когда Регин, не отказывая себе в удовольствии, бросил ему в лицо опавшие листья, Иккинг обнаружил себя наполовину лежащим на перевернувшемся ночью драконе. Честно, Хэддок не понимает, как так получается, что вечером он засыпает в адекватной позе, а утром просыпается всегда перекрученным. Завтракал постным супом, сидя на полу с Регином, параллельно раздумывая, как бы ему разговорить Рагнара.       Регин же проявлял чудеса дружелюбия, решив пройтись с ним по улицам рынка, потом уже расходясь в разные стороны. Они разговаривали ни о чём в непривычно расслабленной обстановке, а Регин выглядел при этом настолько непринуждённо, что уже привычные взору торговцы, имена которых Иккинг даже не спрашивал, просто кивая им каждое утро, провожали их удивлёнными взглядами, но впрочем, очень быстро переключались на что-то другое. Стоит ли говорить, что Хэддок был более чем счастлив такому утру?       Точного плана у него не было, так же, как и когда он шёл знакомиться с Фридой, однако настроение это нисколько не испортило. Иккинг зашёл в кузницу, слыша, как Рагнар с утра пораньше уже занят работой — вероятно, появилось больше заказов, которые надо успеть сделать. Поэтому парень поспешил натянуть на себя фартук и помочь мужчине. Тот, завидев его за углом, поприветствовал кивком головы, а Хэддок улыбнулся, по пути к наковальне, возле которой трудился Рагнар, подхватил со стола штангенциркуль. И началась работа.       Первые пару часов Иккинг усердно работал и всячески помогал, иногда отпуская забавные комментарии, как бы невзначай упоминая различные детали, которые указывали конкретно на то, что раньше он тоже работал подмастерьем в кузнице.       — Однажды я потерял трафареты. Понял это слишком поздно и искать было уже бесполезно, ведь всё равно ничего не успею. Уповал только на то, что и… кузнецу они тоже не скоро понадобятся, — рассказывал Иккинг с лёгкой ностальгической улыбкой, что-то вырисовывая в чертежах под тонкую железную линейку. — Однако, как на зло, они ему понадобились очень срочно, уже и не припомню, зачем. Мастеру я сказал, что их унесли Жуткие Жути немногим позже недавнего нападения драконов, — он хмыкнул, выныривая их воспоминаний. — Боги жестоко пошутили надо мной тогда, потому что мастер нашёл трафареты к концу дня, заваленные захватами за столом.       Рагнар усмехнулся, вызывая у Иккинга тихий восторг от прогресса.       — Давно ты в кузнице работаешь? — неожиданно спросил он, заставляя младшего остановить свою работу, в лёгком удивлении глядя на кузнеца.       — Я попал к нему в подмастерье когда был маленьким. Ну… то есть, ещё меньше.       Мужчина понятливо кивнул, а Иккинг решил ковать, пока горячо, и чтобы между ними снова не повисла тишина, спросил:       — А вы как давно занимаетесь этим?       — Как приплыл на Северные рынки — так и занимаюсь.       — Это, должно быть, долго?       — Долго.       Разговор не вязался, но Рагнар вообще, как сам же и говорил, собеседник очень проблемный. Хотя, Иккинг должен отдать должное, тот действительно слушал всё, что там рассказывал между делом подросток, даже если и не отвечал в большинстве случаев.       — Составите мне компанию сегодня за обедом? — внезапно попросил Икикинг, но забрать свои слова назад не мог, да и не хотел. — Если можете, — добавил он.       Рагнар отвлёкся от ковки меча, поворачивая в его сторону голову. Его тёмные графитовые глаза, в которых вечно сквозила усталость, в купе с его густыми бровями делая его не столько уставшим визуально, сколько хмурым и постоянно недовольным, уставились на него, и ничего в его выражении лица не поменялось. Он пару секунд просто смотрел на Иккинга, а потом кивнул и вернулся к незаконченному мечу. Хэддок просиял. Они молчали до обеда.

***

      — Лови.       Иккинг успел только повернуть голову и на автомате вытянуть руки, чтобы «словить», как тут же ему в ладони прилетает кусок странной тёмно-зелёной ткани.       «У меня дежавю?» — где-то на периферии сознания мелькнула мысль и тут же испарилась. В руках Иккинг держал что-то, у чего определённо должно быть предназначение, иначе Рагнар не потратился бы в пустую, однако кроме странной, вроде неплохой тряпки он ничего не видел.       — Что это? — спросил Хэддок, вертя и так и сяк это нечто, замечая, что оно сшито по кругу. Рагнар, обойдя какую-то группу викингов, подошёл ближе к Иккингу.       — Шарф.       Иккинг глупо хлопнул глазами и ещё раз осмотрел кусок ткани, который гордо именовали шарфом. На немой вопрос в его глазах, мужчина ответил:       — Холодает. Лучше бы тебе не заболеть, — в подтверждение его слов по ногам Иккинга поползли мурашки от дуновения прохладного ноябрьского ветра.       — Мило с вашей стороны.       — Мило с твоей стороны будет не умереть от воспаления лёгких.       Хэддок усмехнулся. Ему казалось забавным то, что Регин и Рагнар были так сильно не похожи друг на друга, но то, как они не могут оставить кому-то последнее слово, вечно парируя все выпады — просто что-то невероятное. Впереди показалась таверна.       Или у Рагнара было сегодня хорошее настроение, или последние заказы были более прибыльные, нежели предыдущие, в любом случае мужчина взял им сегодня больше еды, чем обычно, помимо постного супа ещё и курятину обоим. Иккинг отстранённо подумал о том, что сам вряд ли смог бы купить более двух блюд, даже если бы он потратил всё, что у него сейчас есть. Вот вам и сын вождя.       За обедом они не разговаривали, довольствуясь уютным для обоих молчанием, лишь иногда отвлекаясь от еды, чтобы синхронно повернуть головы в сторону какой-то очередной драки в другом конце помещения. Смотря на то, как пьяные в дрова викинги выбивают друг другу зубы всем, что попадётся под руку, Рагнар тихо хмыкал на особо смешных моментах, а Иккинг натягивал капюшон пониже каждый раз, как замечал, что хозяин таверны краснеет от злости всё сильнее, но ничего не может сделать, так как явно слабее дерущихся.       Мысленно Иккинг пожалел тощего мужчину в возрасте, наблюдая за тем, как другие разнимают перебравших с выпивкой викингов, немного заторможено отпивая из кружки какой-то компот, вкус которого был отдалённо похож на яблоки, но больше на кору дерева. Впрочем, сегодня бульон был вкуснее, чем вчера, так что Иккинг не жаловался.       Отобедав в приятной компании и не очень приятной обстановке, мужчина и подросток вышли из таверны, неспеша прогуливаясь по рынку, держа путь обратно в кузницу. Хэддок достал из-за пазухи подаренный полчаса назад шарф, по новой начиная крутить его в руках.       — Как его надевать? — спросил он, переворачивая его «вверх ногами», однако визуально ничего не поменялось. Рагнар забрал бедный предмет одежды из неумелых рук. Он скинул с его головы капюшон, и внезапно Иккинг почувствовал, словно его только что прилюдно раздели, будто все на него смотрят и видят не «мальчишку Эгиля, подмастерье Рагнара», а «Иккинга Бесполезного, горе-сынишку вождя Стоика Обширного». По спине поползли мурашки. Однако это ощущение продлилось буквально пару секунд: Рагнар натянул болотного цвета ткань на его голову, стягивая ниже, но полностью на шею не натягивая, оставляя нос и рот подростка закрытыми. Шатен ощутил запах пыли, от которой зачесался нос. Мужчина вернул коричневый капюшон обратно на его голову, мимолётным движением поправляя его волосы, чтобы не торчали, тут же отворачиваясь и продолжая шагать, а Иккинг внезапно почувствовал себя защищённым.       Ладони ощупали ткань, теперь закрывающую добрую половину лица. Хэддок ощутил странное облегчение от нахождения на лице чего-то ещё, что может его спрятать. Он поспешил догнать уходящего кузнеца. Поравнявшись с ним, Иккинг благодарно улыбнулся, но Рагнар, естественно, этого не увидел, ведь даже не смотрел на подростка, но ему это и не надо было. Подросток всё ещё ощущал тепло сильных рук мастера, поправляющего его волосы.       — Спасибо.       Рагнар молчал.

***

      «Ещё одна задача выполнена!» — радостно думал Иккинг, поздним вечером покидая рабочее место. После обеда он и Рагнар вернулись в кузницу, продуктивно работая до заката, однако парень не хотел сейчас уходить, поэтому немного задержался, занимаясь какими-то пустяковыми делами, вроде перекладывания инструментов туда-сюда в только ему понятном порядке, или в безрезультатных попытках держать кувалду ровно. Старший не мешал, насмешливо наблюдая за махинациями, сидя на стуле возле зажжённой лампы, от неё падал тёплый оранжевый свет, который делал утопающую в последних лучах закатного солнца кузницу уютней.       Вскоре Иккингу надоело просто заниматься бессмыслицей, поэтому он присел недалеко от своего мастера, начиная рассказывать небольшие забавные истории из жизни до того, как он приплыл на Северные рынки, активно жестикулируя. Рагнар внимательно слушал, никак не комментируя, однако, когда заметил, что на улице давно потемнело, пинками погнал подмастерье домой.       Иккинг поёжился от упавшей к вечеру ещё ниже температуры, натягивая сильнее капюшон, и сообразив, что забыл шарф-трубу в кузнице. Однако несмотря на прохладу, Хэддок не поспешил домой в объятия одеяла и к горящему костру — он неспеша прогуливался по улицам рынка, смотря не столько перед собой, сколько на тёмное небо, усеянное звёздами. Их яркий белый свет сегодня прямо-таки манил подольше на них посмотреть, и Иккинг не мог себе отказать в удовольствии лишний раз просто походить, глядя вверх. Наверняка это выглядело странно со стороны, но он не считал это проблемой, потому что торговцев за лавками почти не осталось.       Он прошёл злополучный поворот, который его так привлекал в последнее время, даже не задумываясь об этом, и не испытывая жгучее желание повернуть направо. Походив ещё немного, Иккинг почувствовал, что продрог, поэтому повернул назад, в сторону ближайшего поворота к лесу.       Где-то недалеко истерично закричали курицы.       Иккинг приподнял брови, на автомате повернув голову в сторону звука, остановившись.       — Будь проклято моё любопытство, — прошипел парень еле слышно, облизывая сухие губы. — Я просто посмотрю и уйду.       Подросток изменил свой курс, на перекрёстке поворачивая не налево к лесу, а идя прямо к части рынка, на которой продают скот, в поисках бедных куриц. Проходя мимо ларьков Иккинг заметил, что на этой улице торговцы уже все разошлись по своим суднам, что дало ему возможность почувствовать себя немного более уверенно.       Он тихо подошёл к ларьку, за которым в загоне бесновались курицы. Если они ещё были здесь, значит и их владелец ещё не ушёл. Аккуратно выглядывая из-за угла под навес, Иккинг с удивлением заметил, что торговец, сидящий на стуле безвольно опустил голову вниз и спал крепким сном, так что его не разбудил даже истошный крик собственных кур. Хэддок неслышно выдохнул.       Парень, стараясь лишний раз не шуметь, обошёл лавку, и с интересом заглянул туда, где предположительно стоял курятник. Сердце пропустило удар, а глаза расширились в ужасе.       — Беззубик?!..       Дракон замер с уже испустившей дух курицей в зубах, воровато оглядываясь на перепуганного друга. Нет, слово «испугался» здесь точно преуменьшение, но нет такого слова, которое могло бы описать ужас, охвативший Иккинга в то мгновение.       Время истекло.       У него больше нет времени.       Ночная Фурия виновато положила тушку на землю, прижимая уши к голове, проявляя раскаяние, но Иккинг и не злился на него. Его волновало только то, что Беззубика могут заметить, если уже не заметили.       Моментально Хэддок отмер, тут же, наплевав на потребность вести себя тихо, с невероятной для него скоростью перемахнул через невысокое ограждение, буквально подлетая к дракону.       — Уходим, немедленно! — судорожно шептал Иккинг, толкая Беззубика в морду, чтоб тот двигался. И он пошёл, но почти тут же остановился, оскалившись куда-то за спину Хэддоку. — Что ты…       Иккинг всё понял, немедленно разворачиваясь. Зрачки так же немедленно сузились, когда он различил в темноте силуэт викинга блондина, имя которого Иккинг никогда не спрашивал, и видимо, больше не спросит. Он смотрел на Иккинга в таком же страхе, как и Иккинг на него. Мужчина сделал два рваных вдоха, очевидно, приготовившись кричать, а парень не мог сдвинуться с места от ужаса, сковавшего его тело. Не мог найти в себе сил что-нибудь предпринять, чтобы спасти дракона и спастись самому.       Но блондин так и не закричал: кто-то сзади с размаху впечатал стул ему в голову, лишая сознания и разламывая стул. Безвольное тело упало на песок у ног высокого мужчины, которого скрывала тень, а хруст дерева всё ещё стоял в ушах Иккинга. Беззубик за его спиной зарычал, приоткрывая крылья в угрожающей, готовой к атаке позе, но парень этого не видит, полностью сфокусировавшись на мускулистых руках мужчины, который спас ситуацию. Эти руки он узнал, не мог не узнать.       — Эгиль… Какого хрена?! — шипит Рагнар, а Иккинг даже не может удивиться проявлению эмоций на лице своего мастера, чувствуя подкатывающую к горлу панику.