Сплетни

      В феврале у одного известного парижского художника должна была состояться выставка, и подготовка к ней шла полным ходом ещё начиная с декабря. Пока разобрались с арендой помещения, рамками, тематикой, пока сам художник выбрал дату, подходящие работы, дописал ещё пару картин, пока они договорились о перевозке, организовали продажу билетов, до самой выставки осталось тринадцать дней. Не решены были только маленькие организационные моменты, с которыми можно было легко разобраться и за сорок восемь часов.       — Орели! Орели! — Инес подлетела к ней со скоростью пули, тяжело дыша.       Выглядела она очень забавно: раскрасневшиеся от бега щёки, встрёпанные тёмные волосы, круглые от удивления глаза, в которых сиял чистый восторг от новости, которую она собиралась сообщить.       Инес всегда была знатной сплетницей и каким-то невероятным образом умудрялась знать всё и обо всех. При этом, держать информацию в себе она не умела категорически: сразу же, как только она узнавала какую-нибудь любопытную, по её мнению, новость, у девушки возникала необходимость поделиться ею хоть с кем-то, иначе Инес прямо распирало от нетерпения.       Они с Орели были коллегами на протяжении четырёх лет и за это время успели крепко подружиться. Во многом в этом им помогла разница их темпераментов. Орели тоже была дружелюбной девушкой, вежливой и доброжелательной ко всем, с кем ей приходилось общаться по той или иной причине, но предпочитала не говорить, а слушать. При этом память у неё была просто великолепной, поэтому, хоть однажды что-то услышав она навсегда это запоминала, чем вызывала у подруги небывалое восхищение.       — Что такое? — с улыбкой отозвалась Орели, отвлекаясь от ревизии всего необходимого.       — Ты не поверишь! — воскликнула Инес и, видимо желая поскорее поделиться очередной сплетней, затараторила. — Короче, помнишь Куртцберга? Ну, художника, для которого мы организовываем выставку? У него, оказывается, есть дочь! И выставка пройдёт ровно в день её рождения — восемнадцатого февраля! Прикинь, как круто!       — Тебя удивляет то, что у него есть дочь, или что он посвятил ей выставку? — Орели усмехнулась краешком губ.       О том, что у Натаниэля Куртцберга есть ребёнок, она знала. Даже знала, что зовут её Элен. Как-то краем уха слышала его разговор по телефону, вот и запомнила, хотя значения этой новости не придала. Ну, есть и есть. Её какое дело?       — Начнём с того, что я в полном шоке от того, что у него есть жена! — воскликнула Инес.       — Что странно для тебя, учитывая, что ты заядлая сплетница. Даже я где-то слышала, что у него довольно властная и боевая супруга, — Орели вернулась к списку дел, но её мысли были заняты попытками вспомнить всё о мадам Куртцберг. — Слышала, что они вместе аж со времён института.       — Ого, — протянула Инес и на мгновение задумалась. — Ну, да. Наверное, в семьях так и должно быть, что… знаешь, я даже не предполагала, что у него есть ребёнок. Он же такой тихий и спокойный, а для детей нужно… ну, ты понимаешь.       Орели невольно подавилась смешком, закрывая лицо списком. Вот умела же её подруга сказануть что-нибудь эдакое. Господи. То есть по её мнению у тихих и спокойных людей не может быть детей? Или она думает, что он и в постели такой же? Да даже если так, то жена у него довольно темпераментная… как же её звали? Тоже какая-то очень известная мадам.       — Инес, мы же ничего о нём не знаем. Вдруг он с нами уравновешенный и вежливый, а дома посудой в стену швыряется, — заметила Орели.       — Откуда информация? — тут же навострила ушки девушка.       — Расслабься, это только предположение, — тут же остудила её пыл подруга.       — А-а-а, — разочарованно протянула Инес, а потом смущённо хихикнула. — Ну, или, может, там жена за него всё делает.       — Боже, Несси, оставь эту тему, — чувствуя, что краснеет, почти простонала Орели. — Нас это совершенно не касается. Чего ты сегодня такая озабоченная?       — Просто я никак не могу представить… — снова начала Инес, но коллега легонько стукнула её папкой по голове.       — Вот. Если у тебя слишком много свободного времени, то иди и разбери это, — теперь папка оказалась уже у неё в руках.       — Фу, какая ты бука, Орели! Неужели тебе совершенно не интересно? — надулась Инес.       Ответить Орели не успела, потому что в здание, в котором должна была состояться выставка, вошёл предмет их разговора собственной персоной. Высокий, подтянутый, в синих джинсах и зелёном свитере. Его огненно-рыжие волосы, явно наскоро причёсанные, но тут же снова взъерошенные шапкой были видны издалека. Хотя, возможно, в их взъерошенности была виновата шестилетняя девочка, которую он держал за руку.       Элен Куртцберг активно оглядывалась по сторонам, глядя на всё наивным, полным любопытства взглядом. Девочка была ужасно похожа на отца. Такая же рыжая с необычным цветом глаз, на удивление воспитанная и спокойная для своего возраста, хотя и явно не лишённая присущего всем детям интереса к происходящему.       — Добрый вечер, — сдержано улыбнувшись, поздоровался Натаниэль. — Ничего, если мы с моей дочерью здесь походим? Она у нас маленькая художница и хотела посмотреть, как тут всё устроено.       — Конечно-конечно! — тут же засуетилась Инес, явно желая разнюхать ещё больше информации о заинтересовавшей её семейке. — Если хотите, я могу провести вам экскурсию.       — Не стоит, — Натаниэль вежливо улыбнулся, но Орели отметила, что он слегка передёрнул плечами. Похоже, он не слишком любит компанию. — Мы и сами справимся. Верно, золотце?       Элен ничего не сказала. Только крепче вцепилась в папину руку, прячась чуть позади, и согласно закивала, кажется, разделяя его мнение. Инес пришлось оставить их в покое и наблюдать за негромко общающимися отцом и дочерью с приличного расстояния, что её не слишком радовало.       В стеснительности девочки явно был виноват не отец, потому что, немного освоившись, Элен начала расспрашивать его обо всём, что видела. И Натаниэль терпеливо отвечал на бесконечные вопросы своего чада, глядя на дочь с бесконечной нежностью. Девочка сосредоточенно выслушивала папины ответы, иногда весело смеялась, иногда смотрела на отца осуждающе, заставляя того широко улыбаться, а потом обиженно поджимала губы, но быстро оттаивала, стоило ей только получить от родителя капельку нежности.       — Ты совсем как мама, — долетела до них фраза Натаниэля, сказанная с нежной улыбкой. Девочка тут же гордо приосанилась, явно довольная сравнением.       — Ну, и как у вот такого человека мог родиться ребёнок? — шёпотом продолжала стоять на своём Инес.       — Как видишь, мог, — пожала плечами Орели, совершенно не желая представлять себе процесс зачатия этой огненно-рыжей малышки.       — Что-то тут нечисто, я уверена, — подозрительно прищурилась Инес, скрестив руки на груди. — Может, это не его ребёнок вовсе?       — У тебя со зрением всё в порядке? Она ведь его полная копия, — эта ситуация начала раздражать Орели. — Хочешь загуглим?       Но этого не потребовалось, потому что в комнату вошла изящная светловолосая девушка с самым надменным и даже немного брезгливым выражением лица. И в этот момент Орели, наконец, вспомнила, как звали жену Натаниэля. Хлоя. До замужества она носила фамилию Буржуа и была известна как дочь мэра Парижа. Почти сразу после совершеннолетия она стала строить актерскую карьеру и на сегодняшний день успела получить премию Сезар за лучшую женскую роль.       — Мамочка! — пискнула Элен, обернувшаяся на звук шагов и кинулась к Хлое, влетая в неё на полной скорости.       Стоит признать, что и Инес, и Орели ожидали, что актриса отстранит девочку, посмотрит на неё таким же пренебрежительным взглядом, и они станут свидетелями детских слёз. Но Хлоя спокойно присела на корточки, поставила дорогую сумку на не самый чистый пол и, взяв лицо дочери в ладони, чмокнула Элен сначала в нос, а потом в обе щеки. Та негромко рассмеялась и ответила матери тем же, вызывая у неё нежную улыбку.       — Как дела у моего золотца? — спросила Хлоя, не спеша подниматься.       — Круто! Мне очень нравится! — важно закивала Элен, а потом затараторила так быстро, что девушки не разобрали ни слова, в отличие от задающей уточняющие вопросы мадам Куртцберг.       — Я не помешаю? — усмехнувшись краешком губ, поинтересовался Натаниэль.       — Прерывать чужие беседы не вежливо, — Хлоя окинула супруга недовольным взглядом.       — А, то есть встать ты сама сможешь? — насмешливо протянул художник.       — Пользуешься моей старостью, — проворчала девушка, поднимая с пола сумочку и требовательно протягивая мужу руку.       — Ты с восемнадцати сама не можешь подняться, какая старость? — фыркнул Натаниэль, и подал ей обе руки. Когда жена ухватилась за них, он потянул её на себя, и Хлоя вполне изящно встала.       — Я пойду. Посмотрю ещё что-нибудь, — невинно протянула Элен, и умчалась в дальний угол галереи.       — Сводница, — усмехнулась Хлоя, провожая её взглядом.       — Просто она отлично знает, что в ближайшее время мы будем заняты друг другом, — Натаниэль запечатлел на внутренней стороне обоих запястий жены по короткому поцелую.       Хлоя нервно облизала губы, глядя на мужа совершенно нечитаемым взглядом, а потом прильнула ближе к нему. Натаниэль довольно и немного насмешливо улыбнулся, а потом, убрав от лица любимой светлую прядь, коснулся губ лёгким, явно дразнящим поцелуем.       — Теперь я не уверена, кто из них обычно сверху, — тихо призналась Инес.       — Думаю, что чередуются, — необычайно чётко представляя себе эту картину, так же тихо ответила Орели.       Между супругами искрило так, что в комнате мгновенно становилось душно. И даже она, не привыкшая думать о совершенно незнакомых людях в таком ключе, не могла не проникнуться этой атмосферой.       — Теперь мне странно, почему у них только один ребёнок, — с интересом наблюдая за перебрасывающимися насмешливыми фразами Хлоей и Натаниэлем, заметила Инес.       — Подозреваю, это было их осознанное решение, — задумчиво заметила Орели, а потом встряхнулась.       До выставки оставалось всего ничего, а им нужно было ещё закончить дела. И это намного важнее, чем сплетни о жизни невероятно интригующей парочки.