Сага о тенётнике и термите

      Нью-Пари никогда не спал.       В запущенных гнойниках и фосфоресцирующих гематомах, украшающих парадный кадавр города, раскрывались и расцветали мятежные очаги. В Единым забытых фиберглассовых жилах Термитника, прикрытых яркими неоновыми рекламами, как фиговым листком, клубились пары недовольства и смуты.       В Нью-Пари неспокойно.       Инквизиции впору разжигать печи.

***

      Иво, дважды постучав пальцем по шприцу, ввёл винт через узкую прозрачную трубочку. Лу не дёрнулась, когда по вене побежало нечто чужеродное, заставляющее её на мгновение вздуться, но уже привычное.       Разведённый в воде мутный белый порошок хранил в себе элементы пазла преданности, как украшение. Как бантик, прилепленный на мятую коробку из костей, хрящей и связок изуродованной личности, как грубая простота заточенного, взведённого механизма поведения с разноцветной подсветкой.       Она спокойно сидела на коленях, свободной рукой обнимая любимого за шею. Над их головами магнетически монотонно прокручивался серо-голубой остров света. С началом действия инъекции он должен превратиться в пятна. Закончив, Иво спрятал шприц, и обратно замотал оранжевую бабочку бинтом.       Спешно выдохнув, Лу задала вопрос так, словно куда-то торопилась, и ей был жизненно необходим ответ.       — Что случилось после того, как я вырубилась?       — Я принёс тебя сюда.       — Сам принёс?       — Передал. Чтобы отнесли.       — А с телами что?       Иво сначала пожал плечами, но, вспомнив, ответил:       — Уже должны были отправить в крематорий.       Он крепче стиснул талию Лу, взял за руку и прошёлся короткими, отвлечёнными поцелуями по костяшкам. Мысли его крутились где-то в другом месте. Голос звучал чуть издалека.       — Плохая была идея.       — Думаешь?       — Слишком дорогостоящее развлечение.       Она подумала, какое необычное равнодушное недовольство. Последний раз Лу считывала похожие эмоции на приёме, когда советнический чиновник жаловался, что устриц к фуршету доставили не с южных ферм, а с северных.       — Литьё таких масок крайне невыгодно, учитывая, что это игрушка на один раз, — Иво взял со стола бокал и допил плескавшиеся на дне остатки. — Оно того не стоило.       Лу пожевала губы и отвернулась. Уставилась на первое попавшееся на глаза — тарелки с десертами. Прекрасно понимая причину обиды, Иво приласкал, успокоил, звучно чмокнул в порозовевшую щёку.       — Дело не в тебе. Ты была великолепна, как и всегда.       — Надо было тянуть. Слишком быстро умерли.       — Перестань, Лу, — он наигранно её пожурил, — мы же не изверги.       Взглянув друг на друга, они весело рассмеялись.       — Не думаю, что ты бы выдержала. Сознание потеряла без дополнительных нагрузок.       Лу нахмурилась и отпрянула. Рука соскользнула с талии.       — Всё я выдержала бы.       Иво усмехнулся и, дразня, щёлкнул её по носу. Схватив пальцами розовый эспум с тарелки, положил Лу в рот. Она приняла десерт, но жевала таким образом, чтобы выразить всё своё недовольство.       — Как только поймаем ответственных за стрельбу, я покажу тебе кое-что… особенное.       Белые, похожие на катарактные, точки в глазах внезапно будто бы набухли, расползлись, пожирая собой чёрную радужку.       — Интригуешь.       — Инквизиция давно этого не делала.       Разящее, кусающее, словно рой слепней, пламя, рождённое под кожей, прошлось по телу Лу. Подсказка от её же собственного организма, которую она, увлечённая новой дозой, была не в состоянии воспринять.       — Но те, на чьих руках кровь самого кардинала, иного отношения не заслуживают.       Забирая зубами ещё одно пирожное, она облизала ему пальцы и, прожёвывая, не особо внятно поинтересовалась:       — А ты сам есть будешь?       — Буду.       Неестественно бледные губы изобразили вульгарную ухмылку, наконец пошли серо-голубыми пятнами. Он похлопал ладонью по краю стола.       — Садись.       Лу поднялась с его колен и пересела на стол. Спуская с плеч халат, откидываясь и опираясь локтями. Иво пододвинулся на стуле и, раздвигая её ноги, припал между бёдер.       Пятна превратились в линейные брызги, в кляксы разжиженного света, побежали по длинным чёрным волосам, зарываясь в них вместе с пальцами Лу, оборачиваясь пробирающими тело от промежности до макушки лучами наркотическо-экстатического жара.

***

      Главное здание Инквизиции вновь ожило ближе к вечеру. Приор вместе с сопровождением собирался на светский раут.       Уже не беспокоясь о правилах приличия, чувствуя себя хозяйкой положения, Лу спокойно и невозмутимо развалилась на диване, взгромоздив босые ноги на подлокотник.       — В честь чего в этот раз?       Иво, сидящий в кресле, смотрел на оголённые лодыжки, болтающиеся в такт какой-то мелодии, играющей у неё в голове.       — Недавно Совет выдвинул новых префектов на территории, прилегающие к Периметру.       Она повернулась и вопросительно вздёрнула брови. Он отпил кофе из чашки и пояснил:       — Это было необходимо после скандала с вывозом потенциально опасных культур из-за полосы выжженной земли, ты помнишь. Наказали мы всех, кто в этом деле и мизинец испачкал. Без нашего согласия их утвердить не смогут, так что повод для обсуждения есть. Официально, у советницы её любимица ощенилась. Молли зовут, кажется.       — Советницу или собаку?       — Собаку.       Лу громко расхохоталась. Иво перевёл фокус внимания на грудь, вздрагивающую под охровой блузкой.       — Ха-ха-ха, Иво, это… хах, правда смешно.       — Ты видишь, чтобы я смеялся?       Отставив чашку, он встал с кресла и пересел на диван. Приподнимая её ноги, уложил их к себе на колени.       — Насколько я знаю, псина редкой гибридной выводки, и ей наконец подобрали удачную пару. Знаменательное событие для современной кинологии. Ты сама прекрасно понимаешь, для чего нам нужны подобные…       — Выебоны.       — Прикуси язык. Обходные пути.       Иво гладил голень под брючиной, играючи пощекотал пятку. За что сразу же получил рефлекторный удар этой же пяткой куда-то в область печени. Не сильно, но ощутимо. В ответ он шлёпнул Лу ладонью по бедру, и тихий кабинет снова заполонил её заразительный смех.       — Знаешь, чего я сейчас хочу?       Она приподнялась на локтях и, хитро прищурившись, перебрала ткань инквизиторской формы пальцами ног. Всмотрелась в светлое лицо напротив. Ни один мускул на нём не дрогнул.       Лу вяло пожала плечами.       — У меня слишком много вариантов.       Иво наклонился. Запуская указательный палец под её ошейник, потянул на себя. Сзади в шее что-то хрустнуло.       — Сейчас я хочу, чтобы ты взяла руки в ноги и помчалась примерять платье, которое я подобрал. Стилисты тоже сделают всё, как я велел, можешь ничего им не говорить.       — Сам подобрал?       Она удивилась. Далёкое время, когда он предоставлял ей одежду для приёмов, не могло даже всплыть в памяти. Давно такого не было.       Давно такого не было, чтобы Иво выбирал ей платье. Чтобы у Лу были друзья. Чтобы Даниэль была рядом. Чтобы Кей был жив.       В чёрных зрачках, измазанных сладкой патокой, она нашла то, в чём нуждалась.       Мутные воспоминания о прошлом вызывались записанной на подкорке безотчётной ностальгией, что, вроде как, свойственна обычному человеку. Но само прошлое больше не имело ни смысла, ни веса. И Лу уже не была обычным человеком — она погибла и возродилась новой личностью.       Она не псионичка из второго интерната, не девчонка из Термитника, и не посвящённая Лу Рид. Она — защитница Приора Иво Мартена, карательница Инквизиции и личный палач.       — Перестал доверять моему вкусу?       — Не в этом дело. Просто решил лично убедиться, что всё будет… гармонично сочетаться. И ничего лишнего не видно. Чтобы не вышло, как с месье Маре. Снова будут думать, что я над тобой измываюсь.       Лу хихикнула и неожиданно для самой себя немного смутилась. Пусть она и мало помнила о своей последней встрече с несостоявшимся террористом, а то немногое, что осталось в памяти с того дня, было записью с камер видеонаблюдения, которую ей после показал Иво, но от любого напоминания о тех событиях лицо всё же румянилось против воли.       Он резко дёрнул ошейник на себя, заставляя Лу согнуться пополам, и поцеловал.       Она раздумывала, как бы сказать о том, что хочет повторить.

***

      Месье Маре хранил в себе череду незаурядных талантов. К тому же ещё и востребованных. Он был поистине одарённым техником, специалистом в области автоматизации и кибербезопасности, и, чтобы там не говорили, хорошим лжецом. Из всех диверсантов он смог взобраться выше всех и знатно попортить кровь великой Инквизиции. Но гибкий и трезвый ум невероятным образом сочетался, казалось, с верой в чудеса. Иначе это никак нельзя было объяснить. Он всегда с упоением вспоминал наивные, но добрые доштормовые истории, которые рассказывала ему в детстве на ночь бабушка. Сказки о благородных принцах, прекрасных принцессах и злых драконах.       Но такие обожаемые месье Маре сказки оказались слишком сказочными для Нью-Пари.       Больше полугода изучая все заковырки охранной системы главного здания Инквизиции, копаясь в матричных рукавах защитных структур, с холодным рвением добывая себе электронные доступы на технические этажи, параллельно ведя переговоры со спецами по взрывчатым веществам, месье Маре смог бы добиться своего с ошеломительным успехом. Если бы не допустил одну единственную ошибку. Очень по-человечески глупую ошибку.       Занимаясь делами информационной безопасности, ему случалось время от времени видеть мадемуазель Лу Рид. Никогда в одиночку, но всегда в компании Приора. Человека, от которого у месье Маре стыла кровь в жилах. Немного погодя он начал целенаправленно наблюдать за телохранительницей. Куда и зачем она ходит, в какое время возвращается, что в ней меняется. Наблюдал, гадая о том, каково напрямую прислуживать деспоту.       Он знал о её деяниях. Он знал, какие гнусные поступки она была вынуждена совершать во имя Приора. Догадывался, что обязанности её явно шире, и далеко не ограничиваются охраной и сопровождением. Впрочем, прятать данный факт сам Приор не собирался, и у каждого обладателя положительного коэффициента интеллекта могли соединиться некоторые явления в голове. Лу в открытую носила ошейник с эмблемой организации, которую он возглавлял, её одежда, словно специально, не скрывала кровоподтёков, царапин и укусов в особенности заметных в областях ключиц и колен, а также глубоких красных следов на кистях рук. И в глазах её было всё меньше от человека, и всё больше от ожившего континуума, составленного из непрерывного многообразия безразличности и отточенной жестокости. Всё чаще месье Маре казалось, что он видит там мольбу, запрятанную за необъятными толщами непробиваемого стекла. Стекла, которое Иво Мартен лично выварил.       Месье Маре думал, что, наконец, нашёл ту самую прекрасную принцессу, пусть и современного образца, удерживаемую в безжизненной зеркальной башне. Принцессу, которую он, благородный принц, противостоящий коварной, страшной системе, освободит из цепких лап дракона, а дальше… как пойдёт. Возможно, она когда-нибудь отблагодарит его.       Он готов был её спасти. Но Лу уже давно не хотела быть спасённой.       Поэтому когда услышала, что он хочет сберечь ей жизнь, поскольку верит в её недобровольное пребывание подле Приора, и что им вдвоём нужно уходить, ведь часть здания скоро взлетит на воздух, она лишь показала ему зубы и истерично рассмеялась.       А потом, вытянув руку, нащупала телекинезом в его груди кардиостимулятор. И сжала.       Благодаря Лу бомба была вовремя обезврежена. С месье Маре никто не церемонился. Около пяти дней он просидел в камере с полной сенсорной депривацией, после чего ему был вынесен скорый приговор — смертная казнь через повешение.       Только в день исполнения приговора его перевели в камеру смертников — с пожирающим всё вокруг синим светом, множащимися зеркальными стенами и одним стулом с железными зажимами посередине.       За полтора часа до казни к нему пришли высокопоставленные гости, которых он никак не мог ожидать.       — Убивать тебя просто так, Маре, я не собираюсь.       Выспренная фигура, облачённая в чёрную инквизиторскую тунику, остановилась напротив стула с железными зажимами. Трёхликий дракон, знающий свою собственную игру — плеть для Церкви, кость (та, что поперёк горла) для Совета, железная рука для народа. Маре был уверен, что нарыл о нём все существующие сведения, и допустил тем самым ошибку. Он считал его главным злодеем своей глумливой, никчёмной драмы. Считал игроком в большой игре — могущественным, безнаказанным, но всё же игроком. Но теперь Маре знал — Иво никогда не был никем из перечисленных. Он — рассказчик в драме, в игре — координатор. Нарратор чужих жизней, властитель безжизненной зеркальной башни, мастер подземелий, что углеродными нанотрубками, спрятанными за демонстрирующими двадцать четыре на семь пытки дисплеями, росли внутрь, расширяясь и отбирая себе всё больше пространства. Этими подземельями становился весь город.       По обыкновению, Иво Мартен — бледен и бесстрастен. Гипсовая маска поверх полой, костной рамы. Антропоморфное подобие, искажённое, странное — внутри, не снаружи. Его кожа под таким светом приобрела противоестественный синий оттенок, как у внеземного существа, которому человечьи понятия и суждения были не ведомы.       Он был готов вести свой сюжет.       Лу Рид в узком кожаном костюме замерла рядом с ним.       Маре искал её взгляда, но не нашёл.       — Я хочу, чтобы ты понял, как близок был к успеху.       Иво вдруг расщедрился сведущим оскалом.       — Как близок был к тому, чтобы сразить дракона, взорвать его замок и овладеть принцессой.       От схожести метафоры с глупыми фантазиями, смежности с детскими воспоминаниями, Маре аж передёрнуло. Плотно сжатые зубы злостно цокнули. Особенно мерзко это звучало из уст Приора. Словно кто-то на семейный фотоальбом нагадил.       Он молчал.       — В конце концов, именно это ты хотел сделать? Я знаю, что ты следил за ней, бесчестный выродок.       Для нестабильного Маре это была как ещё одна пощёчина.       Насмешливая ухмылка оказалась куда страшнее равнодушной, гипсовой маски. Иво протянул к Лу руку и погладил. Она потёрлась об него, ластясь, прижалась сама, как кошка в течке, поцеловала ладонь, и снова начала тереться.       В кошмарно поглощающем свете Маре никак не мог определить, что же с ней происходит. Но он был уверен — она не в себе. Экстаз от наркотика, вероятно, если был не на пике, то на пути к нему. Не может по собственной воле человек быть согласным на такие унижения.       Не может ведь.       — Перед смертью ты сполна насладишься своим промахом.       Как раз в этот самый момент Лу облизала его пальцы. Иво вытер их об её щёку.       — Разденься, Лу. Покажи достопочтенному месье, как же я бессердечен. И как зверски издеваюсь над тобой.       Звук голоса словно бы генерировал тончайший, невосприимчивый человеческим слухом звон, но оказывал он то же влияние, что и импульсы, проходящие через синапс.       Она подёргала костюм, пытаясь стащить его с плеч. Осознав, что застёгнутая молния мешает, безропотно потянула её вниз. Стянула с бёдер, разулась, чтобы вытащить голени из плотных штанин. Раздевалась исключительно необычным образом, будто на несмышлёное дитя или на четырёхлапого зверя натянули комбинезон и свистком скомандовали его снять. Словно она не до конца понимала, как работает одежда. На пол упало что-то тяжёлое, но что именно было не разглядеть.       Маре искал её взгляда, и, наконец, нашёл — пропитанные ядом, верные, как у собаки, глаза сочились самозабвением, чужим восторгом, чужим ражем, чужим азартом. В них не было ничего от неё самой, всё было чужим, насаждённым, натренированным, проецированным безобразными парадигмами, будто бы нарушающие сами законы человечности.       Иво Мартен обошёл Лу сзади, обхватил обнажённое тело обеими руками. Синие нечеловеческие пальцы просунул между её ног, синей нечеловеческой ладонью обхватил грудь. Она запрокинула голову, опёрлась на него, рефлекторно поджимая колени. Опустилась, насаживаясь.       Маре и не подозревал, как сильно ему перекосило лицо. От ужаса, от омерзения, от непонимания, от отчаяния. Ситуация была абсурдна, дика, почти что первобытна, и одновременно словно особенно злободневна. Приор Иво Мартен, как человек нового образца, и его приручённая сверхгончая. Крик модифицированных приматов с имплантированными гипоталамусами из каменных джунглей.       То, что он творил, не имело человеческого фундамента, абсолютно, в корне неправильное действо. Вся сущность Маре противилась ему. Достоинство, которое он в себе носил, благородство, которое мнил, навязчиво твердили закрыть глаза, не поддаваться, сохранить перед смертью хоть капельку чего-то разумного. Хоть капельку человечности. Но что-то разумное напоминало — что бы ни происходило, что бы он ни делал, сегодня его ждёт одно — смерть. Поэтому ничто уже не имело значения.       Он ещё никогда не чувствовал себя таким осквернённым, уничтоженным даже без смертного приговора. Не был так убеждён, что является лишь — так оскорбительно и уничижительно — жертвой. И она тоже лишь жертва. И весь город Приору одна гигантская песочница.       Иво перевёл взгляд на стул, отрывая губы от шеи Лу. Она почти что яростно тёрлась об инквизиторскую тунику, погружая пальцы глубже в себя.       — Считаешь, ей не нравится, Маре? Считаешь, я плохо с ней обращаюсь?       Синее лицо без капли эмоций олицетворяло собой завершительное безумие.       — Скажи мне, любимая, ты хочешь, чтобы я остановился?       Лу замотала головой, заскулила. Правую руку завела за спину, потянулась к его паху, нащупывая стояк сквозь плотную ткань формы. Раньше Иво никогда бы не позволил себе так бурно поддаться соблазну, но сейчас ему сдерживаться было и не нужно. В рамках достижения садистского удовлетворения — ситуация представлялась буквально совершенной. Он отнял ладонь от её груди и принялся расстёгивать пояс на своих брюках.       — Ты больной, мерзкий ублюдок, Мартен.       Но Мартен не слушал. Тело перед ним требовало его внимания — здесь и сейчас, и это было важнее чего угодно. Он наклонил Лу, надавив на поясницу, удержав на месте за бёдра, взял скреплённые в замок за спиной руки и начал входить резкими, размашистыми движениями.       Для Маре она была похожа на секс-куклу для помешанных ксеноманов, которым не хватало лицезрения в экранах голых женщин похожих на инопланетянок с усиками-антеннами на макушках. Таких продавали в центре Термитника между фудтраком с пилавом из пластикового риса и кабинами-гробами, в которых подключённые к гарнитуре дополненной реальности обитатели-термиты смотрели свои пёстро-тошнительные эклектичные мультики.       Маре думал, наверняка Лу тоже о них знает. И этот взрывающийся вкусом и запахом пилав она пробовала, и мультики эти смотрела. А сейчас…       Сейчас она продукт того, что выставляют там за витринами. Не на продажу. Просто чтобы показать, как оно блестит красиво.       И Маре, может, злорадно рассмеялся бы, когда Приор излился ей на поясницу спустя каких-то три минуты, если бы его собственная тяжёлая, как свинец, эрекция, не упёрлась в ширинку.       — А ты лицемер, Маре, — сказал Иво, застёгивая обратно брюки. — Как смеешь звать меня мерзким ублюдком, когда увиденное тебе явно пришлось по вкусу?       — Так мы не зря забились, получается? — неожиданно свежим и чистым голосом отозвалась Лу, комично пытаясь втиснуть дрожащие ноги в свой узкий кожаный костюм.       — О-о, определённо не зря.       Маре вдруг осознал, что же тяжёлое тогда упало на пол. В её руке, секунду назад ещё висящий на поясе с креплением на спине, оказался миниатюрный пистолет, калибром не более трёх миллиметров.       — Отойди подальше, — Приор ласково пододвинул телохранительницу ближе к себе, и они отошли на полтора шага назад от стула. — А то забрызгает ещё.       — Что..? Нет!       Маре задохнулся от ужаса.       Вопреки его первому предположению, целилась она не в голову. И даже не в грудь.       Иво расставил шире ноги, давая Лу поддержку, удержал ей локоть, чтобы он оставался чуть согнутым.       Дуло миниатюрного пистолета было направлено точно в пах.       Она сняла оружие с предохранителя, спустила курок и выстрелила.       В маленькой камере громкий выстрел на несколько коротких мгновений заложил уши. Зеркальные стены дрогнули, синева взволновалась на невидимой глазу частоте.       Лу обернулась к Иво, подпрыгнув и взвизгнув от восторга, но всё её палаческое восхищение утонуло в чудовищном крике боли, что стало в полной мере слышно только через пару секунд.       Никто бы не подумал, что человек может так кричать.       В синем свете растекающаяся кровь на штанах Маре, и то месиво, во что превратилась промежность, была похожа на разрастающуюся бездну.       В камеру вошла охрана, Приор скомандовал:       — Тащите его к верёвке, живее.       Полубессознательного, теперь уже самого обычного приговорённого, со свешенной на грудь головой, охрана уволокла к месту казни. За ним стелилась кровавая дорожка, сразу размазывающаяся по полу громоздкими подошвами армейских сапог.       — Не будем уж так сильно мучать, правильно?       Иво с улыбкой повернулся к Лу. Она подмигнула ему в ответ.       — Не будем.

***

      На вечере, официально посвящённому ощенившейся Молли, Лу развернулась к стенке, чтобы незаметно поправить шнуровку на ботфортах, а как только повернулась обратно, то к инквизиторской тунике уже тянулась изящная белая ручка, украшенная парой колечек из серебра и сапфиров.       — Ты в порядке?       Сзади к Лу подошёл Лоренс, стараясь не приближаться слишком близко, не касаться её.       — Не чувствуешь? — Она лукаво глянула на эмпатика и невозмутимо отпила шампанское из бокала. — Скоро здесь произойдёт убийство.