Окно с историями

В ночных лондонских тучах раздался коварный, громоподобный смех, а сразу за ним по угольно-чёрному небу промчался стремительной стрелой зловещий двухмачтовый корабль. Он со свистом рассекал воздух, подсвеченный бледным серпом луны, и был похож на скелет дикой птицы: паруса забраны, голые мачты торчат в стороны иглами рей, точно рёбра, а нос, как лезвие капитанской шпаги, бесстрастно пронзает угрюмые облака. Ледяной осенний ураган с воем пытался отвести летящее над крышами судно от города, но безуспешно: пиратскому бригу не страшны были его порывы, капитан Крюк с издевательским хохотом вёл свой корабль против ветра, и вся потрёпанная временем масса забранной парусины дрожала от страха над его головой, крепко удерживаемая верёвками, не смея сопротивляться. Биг Бен пробил полночь. Несколько запоздалых прохожих обратили внимание на странное золотое сияние, плывущее высоко в небе и изредка проглядывающее сквозь тяжёлые тучи, но никто не придал этому значения, и, уж конечно, никому не пришло бы в голову, что светящееся облачко, это не блик фонаря, а целый рой фей, покрывающий обросшее моллюсками днище. Одна из золотистых крошек отделилась, вспорхнула к пустующей палубе, покружилась над ней и, стараясь не задерживаться надолго, испуганно прозвенела что-то на ухо капитану. Глаза у него налились ядовитой хитростью, он поправил растрёпанные чёрные кудри и прошипел: – Спасения не будет. Смертоносный железный крюк, заменяющий капитану правую руку, с размаху вонзился в штурвал, и бедная феечка, перепуганная до смерти, поспешила упорхнуть обратно под киль. Капитан свистнул в пустоту, и на палубу выполз его первый помощник, пожилой боцман, одетый в грязные лохмотья. – Доску! - рявкнул ему Крюк. Беззвучно пробормотав в ответ покорное «есть, капитан», боцман неуклюже запрыгал по палубе, закрепляя по правому борту длинную доску и направляя её в окно, на которое указала фея. – Гляди-ка… вот и оно… «окно с историями», - прошептал капитан своему крюку, – Что ж… очень скоро оно умолкнет. Отныне и навсегда. Сми! Сглотнув, боцман повязал на талии у Крюка пару пистолей, вешая их по левой стороне, и попятился назад, когда капитан, как тигр, бесшумно и неотвратимо вскочил на доску. Подчёркивая фатальность момента, лондонские тучи разразились горькими слезами, они ведь тоже частенько слушали истории, напетые мягким голосом из этого окошка, и не хотели, чтобы Крюк совершал своё жестокое возмездие, но помешать капитану никак не могли, поэтому просто расплакались. В небе сверкнула молния, осветив на секунду высокий пиратский силуэт в алом камзоле, и любой, кто увидел бы в этот момент Джеймса Крюка, шагающего по доске, бросился бы бежать прочь: его некогда красивое лицо искажала гримаса ненависти, кожа на одной половине была изуродована жутким ожогом, нежно-голубые глаза сверкали огнём преисподней, рука теребила рукоять пистолета… Чутко подгадав момент, Крюк впрыгнул в окно детской спальни под раскат грома, и никто не услышал, как стукнули об пол каблуки его сапог. Капитан огляделся. Всё было примерно таким, каким он себе и представлял: на полу разбросаны горы игрушек, у одной стенки стоят две кроватки, значит, это «мужская» половина. Поморщившись от незнакомого запаха, царившего в спальне, Крюк развернулся к той стене, у которой стояла одна кровать. Он поморгал, чтобы лучше разглядеть в темноте то, что его интересовало. Да! По подушке в изголовье разметались длинные русые волосики. – Вот и ты, дорогая сказительница… попрощайся с жизнью… - голос Крюка больше напоминал сейчас леденящее душу шипение змеи. Он занёс над русой головкой крюк, цыкнул сам себе, как будто вспомнив, что сиюсекундное убийство не входило в первоначальный план, вздохнул, и вместо того, чтобы рассечь своим лезвием воздух, схватил девчонку за волосы живой кистью. Девочка сразу же завизжала, и Крюк без церемоний выволок её на пол из-под одеяла и потащил за собой к окну. Он прикидывал, разумеется, что мамаша или папаша Дарлинг могут быстро среагировать на крики из детской, для этого и взял с собой пистолеты, вечно приводящие всех в оцепенение, но вот что на него моментально нападут с тылу – никак не ожидал. Он не успел дойти до длинного окна каких-то два-три шага, когда кто-то с диким криком оцарапал его щёку и дёрнул его за волосы, да так сильно, что Крюк едва ли не упал навзничь. Он не заметил, что в самом углу у одной из кроваток стояло пухлое кресло, в нём случайно провалилась в сон уставшая леди. Одетая в кружевной халатик поверх ночной сорочки, она, наверное, читала детям сказку, а, может, укачивала на груди малыша, младшего братика девочки, которую чуть было не зарезали железным крюком. От визга дочери леди мгновенно проснулась, увидела жуткий силуэт похитителя на фоне окна и в ту же секунду кинулась на него дикой львицей. Лохматое чудовище зарычало от боли, сверкнуло красными глазами, но маленькую девочку, всё же, упустило, она бросилась к кроватке, в которой рыдал её братик, и спряталась под ней, дрожа от страха. Гневно потирая колючую щёку от боли, капитан Крюк хотел обнажить шпагу, он и не думал сдаваться так просто, но в следующее же мгновение решил, что угрожать разъярённой матери – слишком много чести, поэтому просто отпихнул её, не церемонясь, вытянул сопливую девчонку из-под кровати за ухо и снова поволок к окну. – ОТПУСТИ МОЮ ДОЧЬ!!! - раздался вопль, заглушенный обломками этажерки, в которую угодила мама девочки. – Ваша дочь… - сладко проворковал капитан, не соизволив обернуться, – удостоена чести стать венцом моего возмездия. Уж простите, милочка. Вы сможете помахать ей из своего окошка… Он вышвырнул девочку на доску, где та сразу же утихомирилась и испуганно вцепилась в узкую древесину руками и ногами, сам шагнул из оконной рамы, услышал копошение за спиной и со зверским оскалом повернулся, занимая очень угрожающую позицию. Остриё его шпаги едва не уткнулось леди в грудь. Капитану было не видно её лица, но он с животным удовлетворением заметил, как она оцепенела. – Капитан Крюк… - вдруг донёсся до него её шёпот. Не до конца доверяя своим глазам, леди сделала осторожный шаг вперёд, лезвие больно кольнуло её, и Крюк по инерции согнул локоть, чтобы испуганная мамаша сдуру не нанизала сама себя на его шпагу. В момент, когда женское лицо осветил лунный блик, капитан уронил челюсть. Алые вспышки в его глазах смыл обычный печально-голубой цвет, и он чуть не упал с доски, с трудом удерживая равновесие. Из окна на него смотрела Венди Дарлинг. – Но… - пробубнил он, отшатнувшись назад, врезался ногой в дрожащую маленькую девочку, вендину… дочку?!.. и как-то совсем опешил. – Немедленно отпустите мою дочь, - ледяным голосом приказала ему Венди, придя в себя. К её огромному удивлению, Крюк спрятал шпагу, аккуратно подхватил девочку под мышки, стараясь не поранить, и, рассмотрев предварительно её черты, которые он, конечно же, не узнал (и сразу понял свою ошибку), прямо-таки бережно передал её в руки матери. Его лицо выражало полную оторванность от реальности и абсолютное ошеломление. Венди мигом вырвала своё чадо из грязных капитанских лап, Крюк, пребывая в недоумении, свистнул боцману, чтобы тот отвёл парящий в небе бриг от окна, и в момент, когда доска оторвалась от опоры, леди с ненавистью стукнула по ней босой ножкой. Капитан закачался, неуклюже пытаясь ухватиться за воздух, и рухнул вниз, в последний момент зацепившись крюком за дерево. Его шляпа слетела, кудри затрепало злобными порывами ветра, и Крюк, безвольно висящий на своём смертоносном протезе, скрылся за облаками. * Если бы не перьевая шляпа, об которую молодая миссис Венди споткнулась у порога на следующий день, она бы, возможно, решила, что ей приснился кошмар. Джейн и малыш Дэнни, её дети, с самого утра вели себя непривычно тихо, но не спрашивали у мамы о ночном покушении, поэтому Венди, уже позволившая себе поверить, что монстр Крюк ей просто привиделся, с визгом подпрыгнула, когда случайно наступила туфелькой на треклятую шляпу. Она отфутболила её, потом догнала, втоптала в грязь, и поспешила вернуться домой, решив, что никуда сегодня не пойдёт, на случай, если мерзавец вернётся за Джейн. Но Крюк не пришёл ни днём, ни ночью, ни на следующий день, а испоганенную шляпу со сломанными перьями унесло ветром восвояси. Миссис Венди с детьми проживала в доме своего детства: её муж Эдвард ушёл на войну, престарелые отец и мама переехали в квартирку почившей тётушки Милисент, Майкл, младший брат Венди, ему было сейчас восемнадцать, заканчивал колледж, а Джон, средний, недавно устроился клерком в банк, где раньше работал мистер Дарлинг. В основном, Венди занималась тем, чем и предписано неумолимым обществом для воспитанной леди викторианской эпохи: штопкой, уборкой и заботой о детях, но также тайком от всех, даже от Эдварда, писала простенькие детские сказки под псевдонимом, которые имели у юных читателей некоторый успех. Также, у неё была подруга Эмма, редактор, поэтому во вторник, когда две леди обычно встречались за чашечкой чая, ничего не подозревающая Венди с улыбкой распахнула входную дверь, в которую несмело постучали. Она чуть не заорала от страха и неожиданности. Прямо на её улице, на её крыльце, под небом Лондона среди бела дня стоял собственной персоной капитан Крюк. Он выглядел несчастным и подавленным (и намного более молодым, чем помнила Венди), его кудри были собраны в хвост, ворот сиял белизной, на руке, в которой букетик, такая же белоснежная перчатка, чёрный потрёпанный сюртук, местами дырявый от пуль и лезвий, идеально выглажен, как будто капитан тщательно готовился к этому визиту, а глаза бегали из стороны в сторону, выдавая глубокое смятение. Его оробелый вид не позволил Венди хлопнуть дверью прямо у него перед носом, капитан даже не смел поднять на леди глаз, так, только взглянул разочек, и сразу же вернулся к созерцанию квадратных пряжек вендиных домашних туфелек, как будто первый раз вообще видел настоящую женщину так близко. В конце концов, Крюк промямлил: – Пришёл… принести извинения… - он совершенно нетипично для мужчины, ещё и такого высокого и широкоплечего, стушевался, – это… э-э, Вам. Он скромно протянул ей белые цветы и добавил: – А это для Вашей… дочери… мне очень жаль. Извините. Скорее автоматически, чем осознанно, Венди взяла у него букет и коробочку с шоколадными конфетами, которую Крюк держал под мышкой, и капитан сделал что-то такое, чего никак нельзя было от него ожидать: он сбежал! Не бегом, конечно, и предварительно низко поклонился, а потом попятился назад, поднимая руки, как бы показывая, что не вооружён и не имеет злодейских намерений, и, заслышав, топот двух пар маленьких ножек на лестнице, поскорее убрался с глаз долой. – Мама, мама! – А где тётя Эмма? – А это нам конфетки? – А откуда цветочки? – А кто приходил? Миссис Венди чуть не снёс с ног шквал детских вопросов, она ответила на них все разом и безлико: – Никто. И ей вдруг стало почему-то стыдно за то, что она растоптала красивую капитанскую шляпу. А шляпа, кстати, вернулась к хозяину: Крюк, подавленный ночным происшествием и так и не сумевший сомкнуть глаз, приплетался извиниться следующим же вечером, но заметил свой с ненавистью казнённый головной убор и покорно решил не тревожить леди, да и шляпу забрал, чтоб лишний раз не напоминала о нём. Когда же в дверь снова постучали, Венди предпочла сначала справиться о посетителе: – Кто там? - чуть дыша спросила она. – Дорогая, всё нормально? - ответил ей обеспокоенный голос Эммы, и Венди, открыв дверь, обняла её с порога, – Милая? Ты чего? – Привет. Ох… просто… ну… Пока Венди думала, как объяснить подруге, что её навестил сказочный герой из далёкого детства, который сначала пытался похитить Джейн, а потом принёс конфеты, Эмма понимающе пригладила подругу по плечу и вошла, не дожидаясь приглашения: – За Эдварда переживаешь, моя хорошая… понимаю… я тоже сама не своя, и Тим давно не писал, но что нам остаётся? Только не терять надежду и веру в лучшее, да? - улыбнулась Эмма. Венди похлопала на неё ресничками, соображая, и тихо ответила: – Да… да. Эмма просидела в гостях у Венди до вечера, и им даже удалось немного поработать над новой историей (Венди только сейчас осознала, что добрая половина её сказок была про пиратские приключения), а когда она вышла проводить свою милую гостью до калитки, то заметила, что из почтового ящика торчит бумажный уголок. Сердце упало в пятки. С тех пор, как муж ушёл на войну, Венди одновременно ждала и ненавидела письма, каждый раз замирая прежде, чем раскрыть фронтовой конверт, не зная, чей почерк она увидит, Эдварда, или командира отряда. Но письмецо, ожидающее её в ящике, оказалось не военным, а, скорее, было похоже на весточку из прошлых столетий: старинный пергамент с восковой печатью, на которой оттеснён… что? Череп со скрещенными саблями?! Венди сглотнула. Она вернулась домой, спрятала письмо в ящике, покормила детей, уложила их (окно, на всякий случай, закрыла на щеколду, внимательно исследовав тучи на небосводе) и села в своё мягкое кресло, чтобы быть на страже в случае чего. – Мамочка… - тихонечко позвала её Джейн, когда Дэнни уже храпел вовсю. – Да, моя маленькая, - шепотком ответила ей Венди, подходя к дочери на цыпочках и устраиваясь в уголке её кроватки. – А тот пират Крюк больше не придёт?.. – Нет, дорогая, не придёт. – А вдруг придёт? - голос у Джейн жалобно дрожал. – Не придёт, - строго ответила ей мама, - А если придёт, тогда я опять выгоню его взашей. – Обещаешь?.. – Обещаю. Венди вздохнула. Если бы Джейн узнала, что пират Крюк мало того, что приходил, так ещё и её смелая мама молча хлопала на него глазами, не проронив ни слова, Джейн бы, наверное, сильно расстроилась. – Мамочка..? – Да, моя принцесса? – А он хотел меня убить? Миссис Венди подвинулась к дочери поближе, любовно взъерошила её хулиганскую чёлку и… не нашлась, что и думать. – Я не знаю, - честно ответила она. Крюк был типичный Крюк, гадкий, злобный, он хватал её дочку за волосы (вспоминая об этом, Венди заскрежетала зубами), вовсе не утруждая себя переживанием о том, что девочке может быть больно, но едва Венди вышла к нему в лунный свет, капитан так изменился в лице, точно его якорем по голове ударили, и он столь виновато – виновато!!! – вернул ребёнка матери, словно вдруг осознал всю чудовищность своих деяний и… как будто… раскаялся? При воспоминании, как капитан поднял перед ней руки на крыльце, вернее, одну руку и один пустой манжет без крюка, Венди поджала губы. Она ещё немного побаюкала малышку Джейн, а когда та уснула, спустилась в гостиную, достала из ящика письмо с восковой печатью и положила перед собой на столе. С-полчаса она просто глядела на него, а потом сломала печать. Листок пергамента содержал в себе одно единственное слово: «Этажерка». Из конвертика выпало несколько драгоценных камней. Глаза у миссис Венди стали размерами с чайные блюдца, рот открылся, и так она просидела за столом ещё часа два, еле дыша и не шевелясь. * Капитан, наверное, впервые в жизни испытывал такие неудобства: он буквально не знал, куда ему деться, нервно крутил свой крюк, открученный, в здоровой руке, дыхания не хватало, и легендарной отваги – тоже, она испарилась, как морские капли с палубы в жаркий летний полдень, а вместо неё в груди поселилась невыносимая тревога. Верный бриг Весёлый Роджер уже несколько дней качался на волнах в лондонских доках, на борту ожидал капитана один, последний член пиратского экипажа – мистер Сми. Седой боцман, неуклюжий тупица, никогда не был капитану другом, но к нему Крюк относился чуточку лучше, чем к остальным (по крайней мере, Сми ни разу не угодил под крючковатое воплощение праведного капитанского гнева). Однако, после того, как Питер Пэн перерезал всех пиратов, а боцман единственный выжил и трусливо предложил свои услуги мальчишке, признавая его, как нового капитана судна, Крюк вообще перестал с ним разговаривать, только отдавал приказы по кораблю. Может быть, ему и пригодился бы совет добросердечного старика, но капитан, сам того не зная, вместе с мистером Сми наказал и себя самого, замыкая на своей шее оковы полного одиночества. Озлобленный, исхудавший и нервный, Джеймс Крюк нёс это бремя с гордостью, а вместе с ним вынашивал планы сладкой мести мальчишке, который отобрал у него всё, в том числе и этот самый корабль. Прибой вынес тело капитана на берег и, как будто издеваясь, ещё и треснул головой о камни. Едва очнувшись, откашлявшись и сообразив, что выжил, Крюк взревел от отчаяния и негодования. Гадкий крокодил, наконец, сожрал его, но тот самый яд, что капитан всегда носил в нагрудном кармане, лопнул и отравил жуткую тварь. Капитан этого не помнил, конечно, но, находясь в животе у монстра, задыхаясь и буквально слыша, как шипит от желудочного сока кожа его лица, он поддался самой ненавистной из всех своих эмоций – трусости. Быть переваренным заживо больше не казалось ему замечательной перспективой, и он, уже находясь в лапах неминуемой смерти, стал лихорадочно биться, вспарывать чудовище крюком изнутри, отчаянно искать хоть крошечную возможность выжить… Воздуха не хватало, сил не было, но пузырёк с ядом лопнул, ошпарил лицо капитана ещё больше, и он, изнывая от боли, сумел прорезать себе путь наружу. Потом он утонул. Морские волны, то единственное, к чему Крюк испытывал нежные чувства и что любил беззаветно, заботливо доставили его к земле и ударили посильнее, буквально вытащив несчастного с того света. Чуть не плача от разочарования в том, что не умер, капитан увидел корму своего корабля, скрывающуюся за облаками, и упал без сил. К моменту, когда Весёлый Роджер, облепленный феями со всех сторон, вернулся в воды Нетландии, Крюк спрятался в пещере, не уверенный, желает ли он открыть Питеру Пэну тайну своего спасения, или хочет угнать свой собственный корабль под покровом ночи и навсегда покинуть эти волшебные земли. Если бы он только мог совладать со своим гневом, если бы позволил себе малюсенький шанс… то, наверное, и не было бы никакой истории. Но пират был не просто пират, а капитан Крюк, и его одержимость, как всегда, взяла верх над здравым смыслом. Питер пронёсся над его укрытием с таким наглым выражением лица, что капитан едва ли тут же не выпрыгнул вслед за ним, но сил у него почти не было, поэтому атаку пришлось отложить. Много дней капитан Крюк тайком наблюдал за тем, как Пэн распоряжается его бригом. Ничего не соображая в навигации и устройстве судна, мальчонка выдумал такой дерзкий способ вести корабль с помощью фей, что у капитана буквально глаза на лоб лезли. Потом откуда-то из джунглей явился Сми и, мало того, что присягнул Пэну на верность, так ещё и усыпал его комплиментами насчёт лидерских качеств и прирождённого таланта к мореплаванию. Пока Крюк таился в пещерах, перебиваясь мелкой живностью, готовый рыдать от разочарования и зависти, Сми лебезил перед Пэном, поливал бывшего хозяина судна грязью, и, может быть, делал это неискренне, а просто чтобы угодить Питеру, но когда однажды ночью Крюк схватил мальчишку, приковал его над жерлом вулкана, а Сми не удостоил ни словом, ни взглядом, старый боцман сильно пожалел обо всех сказанных гадостях. Он, бедняга, даже не умолял простить его. Просто сказал, до конца дней будет служить Крюку верой и правдой, и – держал слово. Виной всему была мерзавка-девчонка. Если бы не она, Питер не стал бы биться с капитаном насмерть. Если бы не она, Крюк бы победил Пэна. Если бы не она, пиратский экипаж бы уцелел. Если бы не она, Весёлый Роджер никогда бы не поднялся над облаками. Проклятая сказительница, гадкая дрянь со своими девчоночьими делами… Напёрсток! Какая глупость!!! Что ж… Крюк задумал казнить Венди Дарлинг. Не просто казнить, а пытать, мучить на глазах у Пэна, и убить, чтобы мальчик навсегда запомнил, как это, когда у тебя отбирают что-то важное… Венди Дарлинг… Крюк смотрел, как она шагает по бульвару, идёт, – он уже знал, – в булочную, чтобы купить там рогалик и два лимонных бисквита. Рогалик она съест по пути, а бисквитики вручит сыну и дочке. Венди Дарлинг. Интересно, какая у неё теперь фамилия? На пальчике блестит кольцо, но мужа рядом никогда нет. Наверное, он на фронте? Весь город заклеен объявлениями о мобилизации и призывами вступить в ряды армии Великобритании. Страна находится в состоянии войны. Последней войной, которую хорошо помнил капитан, была Северная война за господство на Балтийском море, Крюк тогда сам ходил боцманом под началом Эдварда Тича, известного миру, как Чёрная Борода. Тогда ещё не Крюк, а просто Джез, он служил на невольничьем французском корабле «Конкорд», Тич захватил его, и молодой амбициозный моряк с удовольствием и завидным рвением перешёл на службу к пирату, чтобы в дальнейшем оставить его далеко позади и стать самым знаменитым и грозным пиратским капитаном. Легендой. Тича, Джеймс тоже помнил хорошо, убили на острове Окракок в Северной Каролине в 1718-м году. Сам он тогда, пока тот лейтенант (кажется, его звали Рэйнард) сражался с Тичем на одном своём шлюпе, угнал другой шлюп, «Джейн», и даже захватил с собой нескольких пиратов из экипажа Чёрной Бороды, тех, кто не был совсем уж пьян. Вместе они легко повыкидывали за борт людей Рэйнарда, или Мэйнарда, а первый же бриг, попавшийся им в качестве жертвы, и стал впоследствии тем самым переоборудованным, и многократно перестроенным Весёлым Роджером. Но это всё было в восемнадцатый год XVIII столетия… а сейчас, Джеймс видел в газете, тоже восемнадцатый год. Сначала он подумал, что опечатка… но не может ведь ошибаться каждая газетёнка и каждый день… Венди Дарлинг. Вышла из булочной. В руках рогалик и два лимонных бисквита, как и вчера, и позавчера, и поза-позавчера… Венди Дарлинг, и ей никак не двенадцать лет. Выглядит очень юной… и такой… такой… пришлось достать нагрудный платок и стереть со лба дурацкую испарину. Женственной. Цветущей. Дочка похожа на неё, как две капли воды, неудивительно, что капитан перепутал её с мамой, но при свете дня девочка очевидно была младше той, которую помнил капитан. Ей, наверное, лет семь… а маме тогда сколько? Двадцать семь? Двадцать девять? Никак не может быть, чтобы Венди Дарлинг была старше тридцати. И никак не может быть, чтобы Венди Дарлинг была старше двенадцати. И чтобы столетие было двадцатое, а не восемнадцатое. Никак не может… но вон она, миссис Венди, семенит по бульвару на своих чудных каблучках… капитан сглотнул. Из-под мышки у него торчала скромная белая розочка: всё, что он помнил о женщинах, это то, что им принято дарить цветы, если хочешь, чтобы тебя считали учтивым, в руке он продолжал теребить многострадальный крюк, хватаясь за спасительную прохладу его лезвия, Венди Дарлинг оставался один квартал до поворота на её улицу, а больше идти было не к кому. Капитан Крюк вдруг обнаружил себя одним-одинёшенькой во всём мире. Как подойти? Догнать сзади – напугается до смерти. Возникнуть на пути – вскрикнет и застынет. Окликнуть? Сбежит. Пока Крюк мучил себя возможными вариантами, пытаясь выбрать, какой окажется для леди наименее резким, у него над ухом прозвучал прохладный женский голос: – Зачем Вы следите за мной? В итоге вышло так, что сам капитан вздрогнул и отскочил, быстро пряча крюк в карман, и с трудом удержавшись от того, чтобы издать что-то вроде «ой» или «о боже». Ему в лицо пристально глядели пытливые серые глаза, и капитан поспешил развернуться к Венди правой стороной, опуская взгляд. Он открыл рот, чтобы извиниться, но леди опередила его, она вытянула капитану ладонь, в которой сверкали драгоценные камушки, и строго сказала: – Заберите. И прекратите преследовать мою семью. Она буквально сунула камни ему в руку, развернулась и зашагала прочь. Крюк почувствовал себя полным идиотом. Он ринулся было за ней, роза упала, леди обернулась, услышав тихое «ой», увидела, как капитан наклонился, чтобы подобрать цветок, рассыпал камни, хотел, наверное, помочь себе подцепить розочку крюком, понял, что манжет пустует без протеза, растерялся, потом ухватил цветок, испачкав перчатку, а на камни плюнул. – Венди… мисс Дарл.. миссис… миссис Венди! - он окликнул леди, не сразу сообразив, что она и так остановилась и смотрит, – Миссис Венди. Простите меня… Пиратский капитан являл собой полное отчаяние, и Венди взяла у него розу, вернулась к тому месту у дерева, где он стоял, собрала драгоценные камни и положила их сразу в его нагрудный карман, где был спрятан железный протез. Крюк в этот момент перестал дышать, оторопело глядя на её ручки: одна, которая с розочкой, оттянула ткань, другая высыпала камушки по очереди. – Спасибо, - выдавила она из вежливости, – А теперь, пожалуйста, оставьте меня. Всего Вам доброго. Она опять отвернулась и глубоко вздохнула, когда за спиной снова прозвучало: – Миссис Венди… – Блумфилд. Для Вас я миссис Блумфилд. Что Вам нужно? – Миссис Блумфилд. Венди чуть не упала, когда Крюк склонился перед ней, соблюдая правила этикета при знакомстве, ей даже показалось, что он собирался представиться и дёрнулся, чуть было не приняв решение поцеловать её ладонь, но не сделал этого. – Простите великодушно ещё раз… Капитан снова замялся, не зная, как ответить на её вопрос, и, покачавшись с носка на пятку, сказал так: – Мне… э-э… кажется, нужна помощь… просто… маленькая, э-э… беседа… пожалуйста… клянусь, я не причиню Вам вреда… Пока он старательно извлекал из себя эти простые слова, изучая носки своих сапог, Венди Блумфилд рассмотрела его получше. Выше её на голову, или даже на полторы, худой, усталый, точно не спал неделю, красиво загорелый, но с жуткими синяками под глазами и кошмарным ожогом на половину лица, которой старался не поворачиваться, капитан Крюк, молодой (Венди отметила этот факт уже во второй раз), выглядел крайне несчастным. Его дикие кудри сегодня были собраны в толстую косу, и, так как он постоянно немного отворачивался, леди разглядела на её кончике элегантный чёрный бант. Сюртук на нём был снова чёрный, но не тот, что в прошлый раз, а новый, похожий на классическое пальто. Венди могла бы поклясться, что видела подобное в одной из самых дорогих витрин Хэрродса. – Помощь, - повторила за ним Венди, – Вам. От меня. Она хотела сказать ему «катитесь к дьяволу», но с губ случайно сорвалось: – Чем же я могу помочь Вам? – Я… не знаю… - Крюк явно готов был провалиться сквозь землю. Он и правда не знал, о чём и как беседовать с Венди… с миссис Блумфилд. Вернее, знал, о чём, и знал, что, вообще-то, она ничем ему не поможет. Никто не поможет ему. Венди подкатила глаза. – Не знаете. Что ж, прекрасно. Потрудитесь, пожалуйста, разобраться со своими просьбами, прежде чем их озвучивать. Мне нужно домой. Меня ждут дети. Леди отвернулась, прошла пару шагов, остановилась. Вздохнула. – Завтра вечером ко мне в гости придёт подруга. Около шести вечера. Я могу оставить с ней Джейн и Дэнни на полчасика. Вам хватит этого времени, чтобы объясниться? Капитан неуверенно кивнул. – Хорошо. Тогда ждите меня здесь же. * На всякий случай, он пришёл к пяти. Время пришлось уточнять по башне Вестминстера: капитан ненавидел часы, но был готов потерпеть. В руке он держал новый букетик, совсем маленький, но, на его взгляд, очень милый, и ни к чему не обязывающий, из каких-то светлых цветочков. Завидев изящную леди издалека, Крюк поднялся со скамьи, на которой сидел, и сделал несколько шагов ей навстречу. – Добрый вечер, миссис Блумфилд. Он протянул ей букет. – Зачем Вы приносите мне цветы? - сходу спросила у него Венди, а потом опомнилась, и добавила, – Здравствуйте. Неужели нельзя просто их взять? Даже благодарить не обязательно, но, хотя бы обойтись без вопросов, на которые он не знает ответов… – Дамам принято дарить цветы, - тихо вымолвил Крюк и, подумав, продолжил, – это как сказать «добрый вечер», наверное, но, если Вам неприятно, то прошу меня извинить. Я не знаю, какие сейчас нормы этикета… Третий букет – белый, - подумала Венди, – он, наверное, специально выбирал? Она предпочла проигнорировать его комментарий, подошла к скамье, села. – Выкладывайте, что у Вас там за дело, и какая помощь от меня требуется. Но знайте, я не обещаю, что захочу помочь Вам. Миссис Блумфилд случайно заняла самый центр скамьи, и капитан Крюк теперь колебался, не понимая, дозволено ли ему сесть рядом: по его мнению, это было бы слишком близко. Заметив его сомнения, Венди подвинулась, и Крюк тогда устроился на самом уголке. – Я… размышлял… пришёл к выводу, что вряд ли кто-то в силах мне помочь… это странно… но… я просто пытаюсь понять… и… в общем, так вышло, что я никого не знаю, кроме Вас. Капитан хотел потеребить крюк, но схватил пальцами, туго обтянутыми белоснежной тканью, воздух, и Венди заметила. – Простите… а где Ваш крюк? Взглянув на леди с некоторым удивлением, капитан постучал по нагрудному карману. Наверное, лицо у Венди выражало безмолвный следующий вопрос, и капитан не стал его дожидаться. – Не хочу Вас пугать, миссис Блумфилд. Что с ним случилось? Человек, сидящий на максимально возможном расстоянии от неё на деревянной скамье, и близко не был похож на того лохматого монстра, который ворвался в детскую старого дома Дарлингов. Венди переспросила: – Вы имеете ввиду, что никого не знаете в Лондоне? Сама эта мысль показалась Венди странной: как это, капитан Джеймс Крюк, легендарный пират, и – нет знакомых в Лондоне, самом крупном порту северного бассейна. Чушь какая-то. Капитан тем временем сглотнул и беззвучно произнёс: – Во всём мире. Повисла пауза. Венди таращилась на капитана, как на безумца, а он теребил вместо крюка край манжета. – Я сам не понимаю… - в итоге пробубнил он, – не заметил, не проследил… был занят… другим… торчал на острове… не считал дни… а надо было, судя по всему… Вы, миссис Блумфилд, слышали когда нибудь про Эдварда Тича? Он знаменит в Ваших краях… возможно, Вы знаете его по прозвищу Чёрная Борода… – Да, это имя мне знакомо. – О!.. Хорошо… Вы просили меня разобраться с тем, чтобы озвучить… в общем, у меня к Вам всего один вопрос. Когда-то я служил боцманом у Чёрной Бороды. Я точно помню свой год рождения, однако стал сомневаться… информация обо мне есть во многих книгах, но – никаких дат… я также точно знаю, в каком году умер Тич. Он пару лет не дожил до двадцатых годов XVIII века, – эту информацию мне удалось проверить, я нашёл множество документов с датами в лондонских библиотеках… Мой вопрос, миссис Блумфилд, звучит так: скажите, пожалуйста, как Вам кажется, я постарел? Отчего-то капитан, задавая этот вопрос, выглядел очень виновато. Венди глядела на него во все глаза, и думала ущипнуть себя – или его – чтобы проснуться. Сейчас она припомнила, что с детства знала историю капитана Крюка, много раз читала, как он начинал свою морскую карьеру в экипаже Чёрной Бороды, и ей ни разу не пришло в голову, что это означает, что Крюк провёл в Нетландии двести лет. Если отбросить тот факт, что с возрастом миссис Блумфилд пришла-таки к выводу, что волшебный остров ей просто приснился, то нужно вспомнить, что вся история крутилась вокруг мальчика, который всегда остаётся ребёнком… но то, что капитан Крюк, сидящий сейчас рядом с ней в весьма подавленном расположении духа, человек из плоти и крови, взрослый мужчина, тоже застрял в своём возрасте, было… немыслимо… Как будто прочитав мысли миссис Блумфилд по глазам, Крюк сам ответил на свой вопрос: – Так я и предполагал… я ничего не понимаю… я проклят? Я думал, что Пэн не растёт потому, что не хочет… мне никогда не казалось это странным: я живу на острове вместе с феями, гномами и прочими чудесами… у нас всякое случается… Меня и летающий бриг давно не удивляет… но… что прошло столько лет… я не знал… я не хотел – так… если я проклят… то… кем?.. За что?.. Я гадкий, плохой человек, миссис Блумфилд. Я… я думал это Вы там спали, в той кроватке… я собирался казнить Вас, чтобы отомстить Пэну, он отнял у меня всё, а Вы, похоже, одна для него что-то значили… Я даже не надеюсь, что Вы простите меня за это. Я плохой, и я заслуживаю быть проклятым… сейчас… но я не всегда был таков!.. Я был… простым человеком… пиратом, да, но я имел принципы… и… у меня была семья… я любил своих родителей… и сестёр… отец и мать не гордились, конечно, той дорогой, которую выбрало моё сердце, хотя, когда я служил на флоте, мои достижения вызывали у них восхищение… а девочки… последний раз, когда я их видел, им было по шесть… двойняшки, они меня обожали… «блат-пилат»… я бы никогда их не бросил… всегда навещал… привозил сувениры из плаваний… а теперь выяснил, что прошло два столетия… я даже не знаю, где они похоронены, чтобы… навестить… Когда я узнал Вас, Венди Дарлинг, миссис Блумфилд, в той отважной леди, что бросилась защищать своё чадо… я подумал, что сошёл с ума. Мне казалось, Вы покинули остров лишь пару недель назад… Листья на маленьком букетике в руках у Венди ещё к середине этого трагичного рассказа стали похожи на смятую бумажку. Венди не знала, отдавал ли капитан Крюк себе отчёт в том, что плакал, она и сама не смогла сдержать слезу, когда он сказал, что когда-то и где-то в этом мире у него были родители и младшие сёстры. – Простите, Венди, миссис Блумфилд. Я вывалил на Вас столько лишнего… извините. Вам, разумеется, ни к чему вся эта история. Забудьте. Спасибо Вам за помощь. Я лишь хотел удостовериться… что не сумасшедший… Прошу прощения. Благодарю. «Благодарю». А ведь Венди даже не сказала ему ни слова. Он встал, вежливо поклонился, заметил, что леди расстроена, скромно предложил ей платок, задумал вернуться на бриг и впервые за много лет поговорить со Сми: может, капитану удалось бы вытянуть из него его историю, понять, какому времени принадлежит старый боцман, продолжает ли он стареть, или нет, и, если да, уволить его навсегда… – Капитан… сэр… Вы… э-э… капитан… - догнала его Венди, утерев слезинку и протягивая Крюку платок с его инициалами, – ох. Простите. Как я могу к Вам обращаться? Он всё так же почти не смотрел ей в лицо, забрал платочек и с абсолютным к себе безразличием пожал плечами: – Я никто, миссис Блумфилд, Вы правильно сказали тогда на крыльце. Просто Крюк. С определённой интонацией эта фраза могла бы прозвучать обиженно, но Крюк был так робок, что Венди залилась краской и пожалела теперь не только о том, что испортила его шляпу. – Крюк… капитан Крюк, - она произнесла это, как бы пробуя на вкус такое обращение, и оно, хоть и принадлежало целиком Крюку, почему-то показалось ей неуважительным, – эм-м… Джеймс? Я знаю Ваше имя… можно называть Вас Джеймс? Или мистер Джеймс? А Вы тогда называйте меня миссис Венди, или просто Венди, Вам так привычнее, я полагаю… я не против, честно. Джеймс. Крюк и не припомнил, когда в последний раз его звали по имени без навеки прилипшего к нему прозвища, да ещё и так вежливо. Венди тем временем продолжала: – Я хотела сказать, что Вы можете прийти ещё. Если Вам будет нужно. Я не прощаю Вас, это правда, но искренне надеюсь, что Вы больше не станете угрожать мне расправой. Не станете? – Клянусь… - чуть дыша, выговорил капитан. – Хорошо. Я… я Вам сочувствую. То, что с Вами случилось, ужасно. Если Вам потребуется помощь… какая-нибудь… пожалуйста, оставьте в моём ящике записку. Я напишу Вам время, в которое свободна, и приду. Ладно? – Ладно… - он глянул на неё тайком, на секундочку словив серый взгляд, – Благодарю… миссис… Венди… – И, Джеймс. Спасибо за цветы. Нежные щёчки на мгновение тронула улыбка, и Крюк подумал, что не помнит не только, чтобы его учтиво называли по имени, но и чтобы ему улыбались. Сердце у него чуть не выпрыгнуло прямо из глотки. Ничего прекраснее этой крошечной женской улыбки он в жизни не видел.