Way down we go

Оказывается, просыпаться одной после того, как ты почти год просыпалась в объятиях любимого человека, очень сложно. Мне всё время кажется, что мне слишком холодно. Последние полтора месяца Эрик максимально загружен работой. Я его практически не вижу. Половину дня я провожу в школе, другую - в яме. Я ложусь спать, Эрик ещё на работе. Я просыпаюсь, Эрик уже ушёл на работу. В последний раз нам удалось нормально побыть вдвоём четыре дня назад. Целых сорок минут, пока мы ужинали. А после он снова сорвался по делам. Да, тяжко работать в правительстве. Макс совсем его загонял. Но Эрик не жалуется. Даже радуется. Чего нельзя сказать о папе. За этот год он практически перестал выполнять свои обязанности лидера, перекладывая большинство дел на Макса с Эриком. Зато мы стали чаще проводить время вместе. Правда, он нашёл себе какое-то увлечение и полностью отдаётся ему. По крайней мере, это не алкоголь. С этим он завязал, что не может не радовать. На часах шесть сорок. Завтрак подадут через двадцать минут. Потом в школу. После занятий в яму. Быть может, мне сегодня удастся увидеться с девочками. Агату и Грейси я вижу каждый день, а вот Тару очень редко. После того, как она выбрала разведку, её практически нет во фракции. К сожалению или к счастью, но Бэй так и не испытал ответных чувств к Таре. До сих пор вспоминаю, как шесть месяцев назад она приехала во фракцию на несколько дней, и всё это время мы провели в её комнате, где слушали о том, какие все парни козлы. Грейси с Тарой тогда нехило напились. Да, я определённо соскучилась по этой зелёноволосой. С тех пор, как она когда-то давно проиграла в карты, она регулярно красит волосы. Так сильно ей нравится этот зелёный оттенок. Быстро умывшись и одевшись, я поспешила в столовую, находу собирая волосы в хвост. По пути мне не встретился ни один человек, что было очень странным и настораживающим. Что-то случилось? Хотя тревоги не было. Чем ближе я подходила к столовой, тем больше настораживалась. Стояла мёртвая тишина. Бесстрашие - синоним хаоса. У нас никогда не бывает тихо. Даже во время похорон у нас не обходится без выпивки и улюлюканья. Войдя внутрь, я замерла. Пусто. Никого нет. Куда же все подевались? Аккуратно спускаясь по лестнице, я внимательно оглядывала столовую. Заглядывала под каждый стол, надеясь увидеть хоть кого-то. Нет. Абсолютно пусто. Словно все вымерли. – Эй? – спросила я, слыша эхо. Как непривычно. Неожиданно раздался взрыв хлопушки, заставляя меня вскрикнуть. С потолка посыпались шарики и конфетти. Отовсюду начали выбегать бесстрашные, с прикольными праздничными колпаками на головах. У многих из них во рту находились свистки. Кто-то держал хлопушки, кто бегал с шариками. Двое бесстрашных вышли с чёрным плакатом, на котором красовалась неоновая надпись: «С днём рождения, Эйнсли! 18 лет!». Я была обескуражена. Со всеми этими домашними заданиями я совсем позабыла о том, что сегодня одиннадцатое марта. Мой восемнадцатый день рождения. А ещё совсем скоро состоится тестирование и выбор фракции. Но всё забылось, когда бесстрашные начали петь поздравительную песню. Я обернулась, замечая папу, что нёс праздничный шоколадный торт, на котором было две свечки в виде цифр: один и восемь. Рядом с ним шли Макс и Эрик. Хорошо быть дочкой лидера, - думала я, широко улыбаясь. Все тебя знают, все поздравляют. Для фракции мой день рождения - целый праздник. Я, всё ещё широко улыбаясь, хлопнула в ладоши, задувая свечи. Меня оглушил звук оваций, свиста и прочих криков. Отовсюду слышались поздравления. – Поздравляю, – Эрик подошёл ко мне впритык, даря нежный поцелуй. Хочется, чтобы это не заканчивалось. Он оторвался от меня, заглядывая в глаза и даря одну из тех улыбок, что сводила меня с ума. Да, день определённо начался замечательно.

***

После удачного зачёта по истории фракций и плодотворной тренировки в яме я отправилась в душ. Я практически ни с кем не виделась целый день, но знала, что папа попросил кого-то организовать вечеринку в клубе. Мои волосы по природе были слегка вьющимися, и я их никогда не трогала. Но сегодня мне захотелось выпрямить их. Именно по этой причине я почти тридцать минут просидела у зеркала. Когда всё было готово, я скептически оглядела себя. Так странно видеть себя с прямыми волосами. Прикоснулась к ним. Всё ещё горячие после плойки. Но в целом смотрится неплохо. Нужно просто привыкнуть. Открыла шкаф, доставая одно из своих лучших платьев. Тёмно-зелёное - на тонких лямках, с красивым V-образным - вырезом на груди. Юбка платья была свободной до колен. На ногах чёрные лодочки. Тёмно-зелёный цвет платья отлично сочетался с моими рыжими волосами. Выдохнув, я покинула свою комнату, направляясь в клуб. Так непривычно осознавать, что мне уже восемнадцать. Через пару дней состоится выбор фракций. И тогда моя жизнь действительно изменится. Буду взрослой, работающей женщиной. Не хочу пока думать об этом. Не сегодня. В клубе уже играет музыка, которая стихает, как только я вхожу. Плакат повесили на арку, что разделяла клуб от тату-салона. Повсюду висели шарики. Столько знакомых лиц! Папа, Эрик и Макс стояли у барной стойки, о чём-то споря. Но я не успела к ним подойти, поскольку заметила очаровательную обладательницу зелёных волос, что стояла в обнимку с блондинкой. – Тара! Барбара! – я тут же рванула к ним. Своего родителя, парня и Макса я вижу каждый день. Хотя насчёт второго не уверена. Но с Эриком я всё же вижусь чаще, чем с девочками. Одна в разведке, другая стену патрулирует. – Эйнсли! Они обе зажали меня между собой, не давая дышать. В последний раз я видела Тару шесть месяцев назад. А Барбару вообще восемь. – Вы приехали! – Конечно! – ответила Тара, звонко чмокая меня в щёку. – С днём рождения! – ЭГАТ снова вместе! – завопила Агата, падая в наши объятия. За ней прибежала Грейси. Где-то рядом стояли Бэй с Тори, ожидая, когда мы вдоволь наобнимаемся. Вновь заиграла музыка. Люди начали пить, танцевать, кто подходил и поздравлял меня. Я старалась отвечать всем, но уже начала путаться в лицах. В Бесстрашии слишком много людей. Барбара вручила меня какую-то маленькую коробочку, которую я решила открыть после. Я вообще люблю открывать подарки после для рождения, чтобы продлить чувство праздника. Агата, Грейси и Тара сделали один большой подарок. Тори вручила мне какой-то конверт, обнимая и желая всего самого наилучшего. Бэй тоже не остался в стороне, подарив красивый браслет, который не успел упаковать из-за того, что приехал пару часов назад. После всех разговоров, улыбок, смеха и объятий я отправилась к барной стойке, где всё ещё спорили мой папа, Эрик и Макс. Из-за музыки я не могла толком расслышать их, но я видела, как зол папа. Как бешен Макс и спокоен Эрик. – Эйнсли! – крикнул Макс, явно пытаясь отвлечь моего папу. – Какая у тебя причёска красивая. – Спасибо. – смущённо улыбаясь, ответила я, оглядывая их троих. О чём они говорили? Рука Эрика тут же обвила мою талию, прижимая к себе. Я видела, что в другой руке он держит чёрную бархатную коробочку. Интересно, что там? – С днём рождения, детка. – произнёс папа, вручая мне подарок. Это был какой-то большой плоский квадрат. Скорее всего, папа подарил мне картину. Хотелось поскорее открыть, но Макс вырвал подарок из моих рук. – Сначала мой! – произнёс он, вручая мне праздничную коробку. Я неловко улыбнулась папе, мол, прости, ничего личного. Открыла её и обомлела от изумления. Губы вытянулись, превращаясь в букву «О». В коробке лежал великолепный кинжал, сделанный вручную. Я вытащила его, немного крутя в руке. Идеально лёг. Словно его изготовили специально для меня. Сталь холодила, но не пугала. Такой кинжал будет защищать и никогда не навредит. Рукоять была украшена разноцветными камнями. Жёлтый. Чёрный. Синий. Серый. Белый. Пять фракций! Дружелюбие, Бесстрашие, Эрудиция, Отречение, Искренность. – Откуда?... – тихо выдохнул папа, неверующе глядя на кинжал. Я глянула на родителя. Он побелел от ужаса. Макс самодовольно ухмыльнулся, явно гордясь тем эффектом, который произвёл на нас. Я насторожилась. Не нравятся мне эти черти, что пляшут в его глазах. – Я хранил его всё это время. – гордо заявил Макс. – Помнишь, когда изгои напали на нас? Тебя ранили, а Марта тащила тебя на себе. Она выронила этот кинжал, считая, что утратила навсегда. Но я нашёл его. И бережно хранил, зная, что однажды отдам тому, кто действительно заслуживает его. Эйнсли, ты для меня, как младшая сестра, которой у меня никогда не было. И которую я никогда не хотел. – Макс хохотнул. – Когда-то давно твоя мама сама сделала его, – он указал на прекрасное оружие в моих руках, – теперь он твой. Должен быть твоим. – Спасибо большое, – сдерживая слёзы, прошептала я. Частичка мамы. Я вернула его обратно в коробку, прижимая к груди. Теперь настала очередь открыть подарок папы. Я аккуратно сняла обёртку, в который раз теряя дар речи. Эрик, что всё ещё прижимал меня к себе, тоже взглянул на картину. – Ты сам нарисовал? – выдыхая, спросила я. Папа кивнул, мягко улыбаясь. Макса тоже сжирало любопытство, посему он не удержался и посмотрел. – Хорош, сукин сын. – изрёк Макс, прикрывая глаза. Вот чем занимался папа эти месяцы. Учился рисовать! – Я подумал, – произнёс папа, – тебе следует знать, как выглядела мама. Фотографий её у нас не сохранилось, но я думаю, что и это сойдёт. Какой актёр! На картине был изображён папа, я и мама. В полный рост. Я стояла посередине в обычных джинсах и майке. Сзади стояли родители. Папа в униформе Бесстрашия, а мама в красивом жёлтом платье. Её длинные рыжие волосы были распущенными, слегка кудрявыми. Глаза были голубого цвета. Мы с ней были очень схожи физическими данными: один рост, худое телосложение. Она была такой молодой, когда её жизнь прервалась. Конечно, она всё ещё жива. Где-то там, далеко-далеко. Но разве это жизнь? Это выживание. – Именно в этом платье она была, когда спрыгнула с поезда. На глаза навернулись слёзы, которые я не смогла сдержать. Даже факт того, что она жива, не делает мою жизнь легче. Её никогда не было рядом. Никогда. Я даже до этого момента не знала о том, как она выглядела. О том, насколько мы с ней похожи. Единственное - цвет глаз мне достался от папы. – Посмотри, что ты наделал! – воскликнул Макс. – Довёл ребёнка до слёз в день рождения! Я прижалась к Эрику, пытаясь успокоиться. Было невыносимо больно. Стало ещё хуже, когда я услышала отвратительный голос. Захотелось вытащить подарок Макса и заколоть эту противную женщину! – Я не помешала? – Джанин встала рядом с нами. За ней виднелись её люди, которые с брезгливостью оглядывали клуб. Что эта женщина забыла здесь? – Эйла? – спросила она, обращаясь ко мне. Я нахмурилась. Не хочу видеть её до конца своей жизни. – Эйнсли. – поправил папа, делая шаг вперёд, прикрывая меня и Эрика. – Что ты делаешь здесь? – Я пригласил её. – ответил Эрик. Мы с папой одновременно глянули на парня. Папа со злостью во взгляде, я с непониманием. – Зачем? – тихо спросила я. – У нас много работы, – ответил Эрик, – а у тебя сегодня день рождения. Я не мог пропустить его, поэтому пригласил Джанин сюда. – Без моего ведома? – прошипел папа, собираясь накинуться на Эрика. Но тому, казалось, плевать. – Я дал согласие на проведение встречи. – вступился Макс. – А тебе кто давал согласие? – ещё сильнее взбесился папа. – Не забывайся, Макс, я всё ещё лидер. – Пока. – тихо прошептал Эрик, но я услышала. Уставилась на парня, пытаясь понять: о чём он думает? – Я не с пустыми руками, Эйнсли. – фу. Мне не нравится, как Джанин произносит моё имя. Она делает знак пальцем, и один парень из её свиты подходит ко мне, протягивая коробку в синей обёртке. Я собрала все силы, что у меня имелись, для того, чтобы выдавить из себя любезную улыбку. – Очень мило с Вашей стороны. Спасибо большое. Даже открывать не буду. Выкину, как только появится возможность. Она кивнула, а после огляделась. Макс вывел её, уводя куда-то. Эрик ещё какое-то время побыл со мной, а после тоже удалился. Вручил подарок, наказав, чтобы я дождалась его. Но вот только он не уточнил, во сколько он вернётся. Зная Эрика, он и под утро заявится может. Папа был весь на нервах, посему тоже ушёл. Я удручённо выдохнула. Главное, чтобы они не убили друг друга. Но печаль испарилась, когда девочки повели меня на танцпол. На пару часов можно и забыться.

***

После вечеринки я забрала бо́льшую часть шариков. Пускай находятся в моей комнате. Папину картину я поставила на стол. Туда же сложила остальные подарки, которые открою завтра. Подарок Эрика перекочевал на кровать. Я сменила платье на пижаму и уселась по-турецки, тупо глядя на эту подарочную коробку. Безумно хотелось открыть её, но наверняка Эрик захочет посмотреть на мою реакцию. Судя по коробке, в ней находится браслет. Или кулон. Быть может, нож? Что Эрик вообще мог подарить мне? Долго гадать не пришлось, поскольку дверь отворилась, и внутрь вошёл Эрик. Он быстро оглядел меня, падая на постель. – Уже переоделась? – Эрик потянулся ко мне. Я позволила ему поцеловать меня. Поцелуй вышел быстрым, я даже не успела насладиться им. Эрик повёл носом по моей шее, вызывая табун мурашек. – Не успел налюбоваться тобой. – Сам виноват, – буркнула я, – ты так быстро ушёл. – Не злись, – Эрик поцеловал меня в шею, – открыла подарок? – Нет, – ответила я, прикрывая глаза. Сложно злиться на этого засранца. – Ждала тебя. – Какая хорошая девочка. Я хмыкнула, потянувшись к коробке. Наконец-то! Открыв её, я улыбнулась. Эрик подарил мне очень красивые часы чёрного цвета. У них был квадратный экран и мягкий ремешок. – Новейшая разработка эрудитов, – произнёс Эрик, надевая часы мне на левую руку. Меня передёрнуло, когда я услышала «эрудитов». – Таких нет ни у кого. Ты первая обладательница во всём Чикаго. – Какая честь, – фыркнула я, глядя на то, как Эрик включает их. Они имели сенсорный дисплей. Показывали время, отслеживали пульс и имели ещё много всяких навороченных функций. Даже смс'ки слать можно было! Но меня не покидало странное ощущение. Ощущение чего-то неправильного. Эрик ластился ко мне, как гигантский кот. Его ладони опустились на мои бёдра, в то время как губы продолжали целовать шею. Уже через секунду я лежала на лопатках. Эрик настойчиво целовал меня, оглаживая мой живот. Некомфортно. Что-то не так. Я попыталась оттолкнуть парня, но он лишь сжал мои запястья и поднял над головой. – Эрик! – закричала я, когда он переключился на шею. – Подожди! Давай поговорим! – О чём? – облизывая губы, спросил он. – У меня мало времени. – Ты опять уходишь? – я не сумела сдержать разочарованного выдоха. – Я думала, ты останешься. – Знаешь ведь, не могу. Работы много. – Так что? Быстрый секс, а потом ты опять пропадёшь? – злость начала разливаться по венам. – Я так не хочу. Я соскучилась по тебе. – Я тоже, – выдохнул Эрик, отпуская мои руки и принимая сидячее положение, – осталось совсем чуть-чуть. Потерпи ещё немного. Скоро мы с Джанин закончим один проект. – Что за проект? – спросила я, тоже присаживаясь. – И вообще, мог бы сказать, что позовёшь эту женщину сюда. – Злость тебе не к лицу, – отметил Эрик, на что я закатила глаза. – Один важный проект, который поможет нам очистить Чикаго. Я напряглась. Постаралась принять непринуждённый вид. Нужно разговорить Эрика. – От, – тихо спросила я, пытаясь совладать с голосом, – дивергентов? – И изгоев. Я ужаснулась. Но, по всей видимости, мой внешний вид не изменился, поскольку Эрик выглядел расслабленным. Он широко улыбался, думая о чём-то своём. – Эрудиты почти изобрели специальное устройство, которое сможет определить дивергента в считанные секунды. Этим тварям больше не удастся прятаться. А изгоев скоро уничтожат. Осталось лишь заполучить согласие Совета. Сначала вопрос решится на Совете лидеров. Только потом уже будет рассматриваться Советом Чикаго. Маркус ещё не лишился рассудка. Несмотря на то, что Эрудиция активно наступает на Отречение, Маркус отменно держится. И мой папа выступает поддержкой. Они ни за что не пойдут на это. – Совет лидеров ещё не скоро, – прошептала я, но Эрик прервал меня. – Он уже состоялся. Что? Когда? Папа не выезжал за пределы фракции последние месяцы. Может, об этом они спорили у барной стойки? – Я понимаю, что ты хочешь избавить Чикаго от дивергентов и изгоев, но зачем ты работаешь с Джанин? – Потому, что Джанин права. Городом руководить должна Эрудиция, а не Отречение. Эти убогие только и делают, что раздают нашу еду, нашу одежду этим жалким тварям. Это лишь вопрос времени, когда начнётся дефицит. Ты, на правах дочки лидера, возможно, не знаешь, но не у всех есть доступ к машинам, кофе, алкоголю, табаку, красивым вещам, свежим фруктам и овощам. Некоторые люди месяцами не едят мясо. Эрик говорил спокойно и рассудительно. Я понимала, в его словах есть толика правды. Но я не поддерживала насилие, к которому он стремился. Убивать дивергентов и изгоев за то, что они не такие, как другие жители Чикаго. Ну, не получилось у искреннего в Эрудиции, отправьте его обратно домой. Или в другую фракцию. К чему все эти хлопоты? Хотя, возможно, эрудитам нужно сократить численность населения. Возможно, продуктов действительно не хватает. Вот они и нашли козлов отпущения. Дивергенты и изгои. – Ты так яро поддерживаешь её, – заметила я, пытаясь понять, о чём думает Эрик. – Я хочу построить лучший мир. – И ты умрёшь за свою идеологию? – Да. – не задумываясь ни секунды, ответил Эрик, пристально глядя мне в глаза. Я задохнулась. – Серьёзно? Ни раздумий? Ни сожалений? Ничего? – Да. – повторил Эрик. – Я поступаю правильно. Все те твари не заслуживали жизни. Я нахмурилась. – Какие твари? Ты что, убивал кого-то? – Помимо изгоев, которые почти год назад напали на нас в лесу? Помимо тех двух дивергентов, которых обнаружила Эрудиция? Да. Я ужаснулась. Лёгкие сдавило. Кислорода катастрофически не хватает. Я прикрыла глаза, вспоминая тот день, когда Эрик застрелил парня дивергента, чьё тело унесла река. Я подумала, что Эрик блефует. Лжёт намеренно, дабы отвлечь парня. – Ты?... Ты убил маленькую девочку? – я не слышу саму себя, но Эрик слышит. Я заставляю себя вспомнить её имя. Я помню, что ей было всего десять лет. Имя. Тот дивергент назвал её имя. Сара. – Да. Ответ Эрика звучит, как приговор. У него действительно поднялась рука на убийство ребёнка. Из-за того, что... – Из-за её дивергенции? – Да. – Она ведь была ребёнком, – выдохнула я, пытаясь сдержать слёзы. – Она не сделала ничего плохого. Она даже не знала о том, что является дивергентом. Как ты мог? – Она нарушила закон, – Эрик попытался прикоснуться к моей щеке, но я оттолкнула его, поднимаясь на ноги. – Чем? – вскрикнула я. – Тем, что родилась? Она была ребёнком! Была. Она была. Её больше нет. Эрик убил её. – А если бы твой ребёнок оказался дивергентом? – в сердцах крикнула я. – Тоже бы убил? У тебя бы поднялась рука? – Да. – ответил Эрик, начиная злиться. Он тоже поднялся на ноги. – Серьёзно? – я задохнулась от злости. – Как ты можешь так говорить? Твой ребёнок - твоя плоть и кровь! А меня бы тоже убил? Эрик медлит секунду. Всего секунду. – Ты не дивергент. – А если бы была? – я не хочу слышать ответ. Не хочу. Я этого не вынесу. – Убил бы? Ответь! Я вижу, как работают шестерёнки в голове Эрика. Вижу, как он борется со своими демонами. – Ты не дивергент. – повторяет он и я понимаю. Да. Он бы убил меня. Быть может, не с такой лёгкостью, как убивал других. Но убил бы. От осознания своей беспомощности я готова рухнуть на пол и начать рыдать в три ручья. Я не смогла. Не сумела заставить Эрика полюбить меня настолько сильно, чтобы он отрёкся от своих убеждений. Его вера сильнее. – Скольких ты убил? – последний вопрос. – Я сбился со счёта. – спокойно отвечает он, подходя ко мне. – Кто был среди изгоев, кто среди убогих. Некоторые были эрудитами. Насколько мне известно, парочка есть в Бесстрашии. Он подошёл ко мне впритык, целуя в лоб. – Не переживай, – шептал он, покрывая моё лицо поцелуями, – я создам идеальный мир для нас. Вот только, - с ужасом осознала я, - в твоём идеальном мире нет места для меня.

***

Я несколько дней не видела Эрика. И это было к лучшему. После его признаний о том, что он стал палачом для многих невинных людей, я не могла нормально смотреть на него. Но, если честно, была какая-то часть во мне, что страстно желала увидеть его. Завтра будет день, о котором я много думала год назад. Состоится моё тестирование. А послезавтра выбор фракции. Я не готова. Мне нужно ещё какое-то время. Но его больше нет. У меня осталось пятнадцать часов до тестирования. Эрик утром сказал мне, что занят сейчас. Но мы сможем вместе позавтракать послезавтра. В день совершения выбора. Час от часу не легче. Уже подходя к комнате, я заметила папу, что нервным шагом направлялся ко мне. Без всяких предисловий он вошёл вслед за мной. Запер дверь, выдохнул и начал судорожно шептать: – Слушай меня внимательно, Эйнс, – он крепко сжал мои плечи, тряся, как куклу, – ты должна сделать всё, чтобы твой тест был чистым. Джанин перешла все границы дозволенного. Папа пугал меня. Его глаза горели огнём. Ещё чуть-чуть и пламя коснётся меня. – Я не понимаю... – Во время тестирования, – начал папа, – перед тобой встанет выбор между ножом и мясом. Это развилка определяет путь между Бесстрашием и Дружелюбием. Бери мясо. Задобришь собаку. Потом появится маленькая девочка. Предупреди её об опасности. Скажи, что собака нападёт на неё. Она не послушает, но тебе главное сказать ей. Когда собака накинется на девочку, ничего не делай. Просто стой и смотри. Потом тебя перенесёт в автобус, где тебя станет допрашивать мужчина. Говори ему правду. Абсолютную правду. Твоё тестирование должно определить тебя в Искренность. Всё должно быть чисто. Чтобы никто не смог подкопать под тебя. – Зачем? – Тебе нельзя оставаться в Бесстрашии. Джанин плотно взялась за нашу фракцию. Макс дал ей согласие. – Макс? – не поняла я. – Он-то тут причём? Ты же лидер... – Больше нет. – удручённо выдыхая, ответил он. – Вернее... Завтра, когда ты поедешь на тестирование, я подам в отставку. И Маркус примет её. Не сможет отказать. А послезавтра, когда ты поедешь в Зал Церемоний, я покину Бесстрашие навсегда. Я начала мотать головой. На глаза навернулись слёзы. – Нет, – выдохнула я, – ты не можешь так поступить! Ты не можешь бросить меня! Почему ты не хочешь остаться и защитить своё наследие? – Именно это я и делаю, – выдохнул он, – защищаю своё наследие. Тебя. Если ты останешься тут, я не смогу спасти тебя. Эйнс, это моя последняя воля. Прислушайся к ней. Уходи из фракции. Иди в Искренность. Под крыло Джека. Он, как дивергент, сможет защитить тебя. Лицо было мокрым от слёз. Неужели это конец? Неужели нам не удастся защититься? Всё, что я планировала, исчезнет. Не будет иметь никакого смысла. Эрик не будет иметь смысла. Только папа сможет защитить меня от него. И именно это сейчас он делает. – Как же так? Что происходит? – Макс смещает меня. – ответил папа. – Он коротко и чётко обозначил свои условия. У него есть что-то на меня. – Макс любит тебя. Он начал под твоим руководством. Он многим обязан тебе. – Именно поэтому, – согласился папа, – он даёт мне возможность уйти по-тихому. Любовь и уважение способны обратиться в нечто ужасающее. Макс сбился с пути, поддавшись зависти. – И куда ты пойдёшь? – я уже смирилась с происходящим. – Меня будут судить по всей строгости, если найдут. Моим приговором станет смерть. Поэтому я уйду настолько далеко, насколько смогу. Быть может, отправлюсь на поиски Марты. Я вздрогнула. – Возьми меня с собой, – взмолилась я. – Давай останемся вместе. Найдём маму и будем жить так, как должны были. Папа крепко поцеловал меня в лоб. – Если бы мы желали тебе плохой жизни, то ушли бы ещё тогда, восемнадцать лет назад, когда Марта сбежала. Ты должна жить хорошей жизнью. В какой-нибудь фракции. Искренность тебе подойдёт. – Искренность? – саркастично хмыкнула я. – Папа бесстрашный, мама дружелюбная, а дочка искренняя. Да, это совершенно не вызывает подозрений. – Детка, – прошептал папа, – это наша последняя встреча. Я хочу, чтобы ты прожила, как можно больше. Этот мир нескоро сможет принять таких, как ты. Я знаю, это тяжело и страшно. Но Джек защитит тебя. Будет противостоять Джанин столько, сколько сможет. Он не отдаст тебя ей. Маркус и Джоанна тоже будут пытаться противостоять ей. Но бесстрашные во главе с Максом станут её верными подданными. Голова начала кружиться. Лёгкие сжались. Почему всё так? За что мне это? – Я люблю тебя, – прошептал папа, целуя меня в лоб, – и мама любит. Мы сделали всё, чтобы защитить тебя. Теперь и ты сделай всё для этого. Я поддалась эмоциям. Сделаю. У меня нет выбора. Макс и Эрик весь этот год потихоньку смещали моего папу. Заполучили поддержку Джанин. Вместе убили кучу невинных. Создали инструмент, опознающий дивергентов. Но в Искренности меня будет ждать спасение. Ведь Джек сам дивергент. Отсюда он будет сражаться за свою шкуру. Следовательно, и за своих людей.

***

Тест прошёл гладко. Всё было так, как сказал папа. Моим результатом стала Искренность. День выбора фракций. Проснулась я в ужасной апатии. Повсюду веселились бесстрашные. Никто ещё не знал, что сегодня вечером объявят о том, что Макс стал новым лидером фракции. А моего папу объявят преступником и откроют охоту. Ребята веселились, смеялись, дурачились, обсуждали тест, хоть это и было запрещено делать. Агата и Грейси пришли поддержать меня и пожелать удачи. Даже Тори спустилась. Я вышла к поезду. Меня нагнали Макс с Эриком. – Эйнс! Поехали с нами. – Макс развёл руки в стороны, словно хотел обнять меня. – Спасибо, но я с ребятами. – я выдавила из себя улыбку. Я ощущала себя мышкой, которой не посчастливилось встретить двух питонов. Эрик уверено смотрел на меня, улыбаясь. Он ещё не знает. Слёзы наворачиваются на глаза. И всё же я позволяю себе минутную слабость. Шагаю в его объятия, которые когда-то были спасительными. И крепко целую его. Вкладываю в этот поцелуй всю любовь и всю боль, что идут рука об руку. Эрик со страстью отвечает мне, запуская свою ладонь в мои волосы. Во мне вспыхивает желание, которое тут же гаснет, стоит только вспомнить о том, что Эрик убьёт меня, когда узнает. Если узнает, - мысленно поправляю себя. Он не пощадит. Его спасительные объятия станут моим смертельным приговором. Он и бровью не поведёт. Я готова биться в истерике от осознания того, что не смогла переубедить его. Так и не смогла. Но лучше любить и потерять, чем вовсе любви не знать. Разрываю поцелуй, пытаясь запомнить это мгновение. Эрик выдыхает мне в лицо: – Увидимся дома через пару часов. Я дарю ему последнюю мягкую улыбку. Нет, дорогой, не увидимся. Ты сам виноват в этом. Если бы я могла хотя бы чуточку доверять тебя. Если бы была уверена в том, что ты действительно выберешь меня, я бы осталась. Но твои принципы важнее. В Зал Церемоний я вошла на трясущихся ногах. Мне кажется, или народу больше, чем в прошлом году? В этом году вступительную речь произносила Джанин. Она же и вызывала ребят. Я была одной из последних. Наших урождённых бесстрашных, которые в этом году совершают выбор, уже вызвали. И каждый их них, все одиннадцать человек, остались во фракции. Помимо них было четырнадцать перешедших. – Эйнсли Родригез. – вот Джанин Мэттьюс и до меня дошла. На ватных ногах иду к чашам. На полпути я обернулась. На самом верху, где год назад я стояла с Максом, сейчас стояли новый лидер Бесстрашия и Эрик. Оба внимательно следили за мной. Макс улыбался, показывая большие пальцы вверх, мол, я знаю, детка, ты сделаешь правильный выбор. Эрик тоже был уверен во мне. Я поднялась. – Выбирай. – произнесла Джанин, протягивая мне нож. Вспомнился мой пейзаж страха. Что там, что здесь для меня нет чаши Бесстрашия. И если там, в симуляции, я хотела пролить свою кровь на угли, то в реальности я делаю надрез над битыми стёклами. Джанин ошарашена, но виду не подаёт. Кровь пролита. Назад пути нет. – Искренность! – громко объявляет она. По Залу проходится шум. Никто не понимает, почему дочка лидера Бесстрашия уходит из фракции. Дети лидеров практически никогда не покидают свои дома. Гомон голосов оглушает меня. Все начинают обсуждать мой выбор вслух. Бесстрашные не верят в происходящее. – Что ты творишь, Эйнсли? – кричит Саймон, вставая со своего места. Направляясь к искренним, я кинула быстрый взгляд наверх. Макс шокирован. Он не ожидал этого от меня. Он не знает, что и думать. А Эрик... Эрик ненавидит меня. Его серые глаза, превратившиеся в сталь, уничтожают меня. Проклинают. Ты умрёшь для меня ровно в ту секунду, как осмелишься предать. Я предала. Я умерла для него. Личный секретарь Джека, который был поставлен в известность о том, что я совершу переход к ним, обнял меня за плечи и вывел из Зала Церемоний, стараясь спасти от всех нападок. Да, Чикаго всколыхнула новость о моём переходе.