Way down we go

– Ну, мы с Эриком вроде как стали парой. Сказать это вслух оказалось гораздо труднее, чем я предполагала. Отец сидит напротив меня, глядя куда-то в сторону. Мне казалось, что я должна поставить его в известность, как можно раньше. Поэтому, проснувшись рано утром, я оставила Эрика на своей постели и побежала в кабинет отца. Он выглядел очень измученным. Мешки под глазами свидетельствовали тому, что он не спал несколько ночей. Мне казалось, что отец не имеет ничего против Эрика. Даже после моих шуток о том, что он метит на место лидера. На отцовскую ревность это тоже не похоже. Неужели Эрик успел сделать что-то, что не понравилось моему родителю? – Я рад за вас. – тихо изрёк он, всё ещё не глядя на меня. Быть может, моего отца смущает то, что Эрик легко убивает меня в симуляции? Да ну нет. Глупости. – Всё хорошо? – настороженно спросила я. Мне бы не хотелось разрываться между двумя дорогими для меня людьми. – Твой Эрик слишком любопытен. – ответил отец, наконец, глядя на меня. Как бы я не пыталась, так и не смогла понять, что он вложил в свой взгляд. – Что ты имеешь в виду? – Я знаю, что он расспрашивал Макса о твоей матери. – мне не нравится тон отца. Он никогда так не разговаривал со мной. – И я знаю, что он продолжает искать ответы на свои вопросы, которые держит при себе. Передай ему, – отец наклоняется ко мне через стол, – что он бесстрашный, а не эрудит. Пускай думает об Инициации, а не о том, что его не касается. Холодок пробежал по спине. Что нашло на отца? И что пытается узнать Эрик? Да, я помню тот разговор. Помню слова Макса. Неужели Эрик не отпустил ситуацию? Зачем ему это? – Я поговорю с ним. – только и смогла выдавить из себя я. Поднялась со своего места и направилась к выходу. Услышала, как отец пошёл за мной. Открыв дверь, я вышла в коридор, замечая, что к нам направляются Эрик с Максом. Отец тут же вырос за моей спиной, больше походя на неприступную крепость. – Доброе утро, Эйнс! – поздоровался Макс. – Аарон. Эрик лишь улыбнулся. Всё его внимание было приковано ко мне. Рука отца тут же опустилась на моё плечо, словно пытаясь спрятать от чужих глаз. Да что с ним? Это не осталось незамеченным ни для кого. – Иди в столовую, – сталь в голосе отца поразила меня, – на завтрак опоздаешь. – Ты не идёшь? – тихо пискнула я, не способная на большее. – Нет, мне нужно съездить кое-куда. – Лидерские дела с утра пораньше, да, Аарон? – странная интонация в голосе Макса выбила меня из колеи. Что он имеет в виду? Что вообще происходит со всеми ними? Возникшее напряжение можно было резать ножом. Мой отец со всей возможной суровостью смотрел Эрику в глаза. Тот, вызывая очередной прилив нежности во мне, стойко выдержал пристальный взгляд моего родителя. – Идите, – произнёс Макс, нарушая тишину, – мы с Аароном должны кое-что обсудить. Под тяжёлый взгляд отца мы с Эриком ушли. Как только мы отошли на достаточное расстояние, Эрик спросил: – И как скоро мне собирать вещи? – Что? – Ну, твой папаша явно собирается вышвырнуть меня из фракции. Я отшутилась, что это банальная отцовская ревность и гиперопека. Но в глубине души зародилось отвратительное чувство того, что Эрик снова прав.

***

Во время завтрака я сидела напротив Эрика. Мы всё время обменивались взглядами. Эрик вёл себя, как обычно, а вот я пыталась подавить улыбку и скрыть покрасневшие щёки. Как маленькие дети! Но было в этом нечто возбуждающее. Никто из ребят ещё не знал, что мы официально стали парой. Но я думаю, что многие догадываются об этом. – Пойдёшь с нами? – спросила Грейси, воруя у меня последний огурчик. – Куда? – спросила я, краем глаза замечая, что Эрик внимательно слушает нас. – В тату-салон. Я хочу набить тату. – Да, конечно. – улыбаясь, ответила я. Будет неплохо вновь потусить с девочками. Эрик уткнулся в свою тарелку. Что не так? Я же иду гулять с девочками, а не с парнями. Или мне нельзя общаться ни с кем, кроме самого Эрика? Он просто смешон в своей ревности, - отметила я, - когда тот потянулся за кружкой, кидая на меня быстрый взгляд. – Мы можем набить парные тату! – воскликнула Агата, хлопая в ладоши. – В честь нашей дружбы! Я чуть не подавилась. – Что будете бить? – спросила Рэйчел, давя смешок. – Бесишься, что у тебя нет такой дружбы? – вступилась Тара. – Давайте без конфликтов, – вставила я, – мне пока нельзя. Татуировки могут носить только бесстрашные. Пока я не совершу выбор в пользу родной фракции, никто не станет бить мне тату. – Но твой папа лидер, – начала Грейси, – и ты ведь останешься. Я имею в виду, у тебя разве есть причины уйти? – Конечно, останусь, – быстро ответила я, вспоминая вчерашнюю ссору с Эриком, который всё ещё внимательно слушал нас, – но мне всё равно нельзя нарушать правила. – Хорошо! – воскликнула Агата. – Значит, в следующем году все дружненько бьём «ЭГАТ». Я удивлённо уставилась на девчушку, что доедала свой бургер. Рэйчел начала смеяться. – Что это значит? – спросила я, краем глаза разглядывая Эрика. Он ничем не выдавал своих эмоций. – Мы! Эйнсли, Грейси, Агата и Тара. – Тогда это должно быть «ЭГАиТ», – вставил Эрик, вытирая рот салфеткой. Я хихикнула. – Да ну тебя, – фыркнула Агата, кидая в него салфетку.

***

После завтрака Эрик ушёл проходить пейзаж страха. Я решила пойти в яму, замечая там Барбару. Девушка последняя встречается с кошмарами тет-а-тет поэтому, чтобы не тратить время попусту, ходит в яму. – Привет, – я решила составить ей компанию, – как дела? – Привет. – ответила она, прекращая качать пресс. – Хорошо, у тебя как? Не буду лгать себе, у меня корыстные цели. Барбара здесь единственная, кто хорошо знает Эрика. И пускай мне очень неловко, ведь её чувства никуда не делись, а мы с Эриком теперь вместе, мне нужно было поговорить с ней. – Неплохо, – ответила я, садясь на пол. Барбара тоже села, переводя дыхание. – Я хотела поговорить с тобой... – Обсудить Эрика? – прервала она. Бывшая эрудитка всё-таки. – Да. – тихо выдохнула я. Барбара понимающе кивнула, но я видела, как ей плохо. Чувствую себя самым ужасным человеком во всём Чикаго. – Рано или поздно он бы полюбил кого-нибудь, – вздохнула она, – о чём хочешь поговорить? – Вы ведь учились вместе? – она кивнула. – Значит, и выпускались из школы вместе. Каким Эрик был в ваш выпускной? Вообще, это не особо волнует меня сейчас. Но я же не могу прямо в лоб спросить. Хотя информация бы не помешала. Скоро Инициация. Мне бы хотелось пойти на неё с Эриком. А он, насколько я помню, не особо любит это всё. Интересно, пригласит или нет? – На нём был восхитительный смокинг синего цвета, – погружаясь в воспоминания, ответила она, – он превосходно сидел на нём. Я задумалась. Увижу ли я когда-нибудь Эрика в костюме? У нас в Бесстрашии мало мужчин, которые могут похвастаться наличием красивого смокинга. – Мы пошли вместе, но лишь потому, что родители этого пожелали. Они до сих пор думают, что мы вместе. Мне стало ещё хуже. Вот бы капельку эриковского эгоизма! Я же ни в чём не виновата. Но именно так я себя ощущаю. Воровкой чужого счастья. – Пришли вместе на церемонию, но на этом всё. Эрик послушал вступление, а после ушёл куда-то. Я весь вечер провела с Заком. Интересно, куда он ушёл? Почему не остался повеселиться с друзьями? – А ты не знаешь, – я всё же решилась спросить, – в каких случаях Эрик может искать информацию о чём-нибудь? – О чём именно? – оживилась Барбара, выпрыгивая из болота болезненных воспоминаний. Я пожала плечами. Нужно казаться непринуждённой. – Об одном человеке. – Если Эрик ищет информацию о человеке, значит, он хочет лучше узнать его. Возможно, хочет найти его слабости или ошибки прошлого, чтобы уничтожить. Но моя мама уже мертва. И чем она могла навредить ему? – А есть другая причина? Барбара пожала плечами. – Я должна знать картину целиком, чтобы ответить. Стоит или не стоит? Почему я вообще спрашиваю Барбару? Не хочется идти с этим к Эрику, хотя я должна. Не думаю, что он станет лгать мне, но я как вспомню, что из него всё нужно силками тянуть. – Эрик интересуется информацией о человеке, который давно мёртв. Губы Барбары приняли форму буквы «О». Она несколько раз проморгалась, а после начала думать. Она так прикольно хмурилась. Интересно, я так же выгляжу? – Этот мёртвый человек как-то связан с тобой? Я кивнула. – Может... Не знаю... Ты можешь дать мне больше деталей? Я выдохнула. Рассказала о том, как решилась пройти пейзаж страха и увидела там маму. Максимально опустила подробности, умалчивая практически обо всём. И мельком упомянула, что Эрик интересовался ею у Макса. Барбара кивнула, а после изрекла: – Это один из языков любви Эрика. Помощь. Я удивилась. Никогда не задумывалась о языках любви. – Он скуп на слова, но вполне щедр на заботу, защиту, поддержку. Для очень близких людей. Возможно, он пытается найти информацию о твоей маме, чтобы помочь тебе преодолеть страх её смерти. Я выдохнула. Барбара неверно расценила мой страх, но это к лучшему. Чем меньше она знает, тем лучше для неё. Но это не может не умилять. Язык любви Эрика. Пытается помочь мне преодолеть этот страх. Это очень мило с его стороны. Но я не могу не вспомнить о том, что позже сказал Макс. Отец думает, что мама была чем-то больна. Что, если Эрик теперь тоже переживает из-за моей возможной болезни? Есть о чём подумать и поговорить.

***

Когда Барбара ушла на борьбу с кошмарами, я заметила в яме Фора. Здесь практически никого не было, поэтому я решила, что это идеальный момент для моих вопросов. Сегодня прям разговорный день какой-то! – Привет, Фор! – поздоровалась я, отвлекая парня от избиения груши. – Как дела? – Привет, Эйнс, – ответил он, стирая пот со лба. – Отлично, у тебя как? – Нормально. – хмыкнула я, воровато оглядывая яму. – Мне нужно кое-что спросить у тебя. – Слушаю. Я ещё раз огляделась, а после шёпотом спросила: – Кто такая Эвелин? И почему она так сильно хотела связаться с тобой? Фор опешил. Он отшатнулся от меня, словно я влепила ему пощёчину. Тоже оглядел яму, дабы убедиться, что никто не подслушивает нас. А после выдохнул: – Откуда ты знаешь? – Один из изгоев сказал, что Эвелин нужен ты. Фор прикрыл глаза, будто пытаясь сдержать слёзы. Мне стало не по себе. Кто эта женщина? – Фор, если она как-то вредит тебе... Ты только скажи. – произнесла я, пытаясь придать своему голосу уверенности. – Мы быстро с ней разберёмся. – Спасибо, Эйнсли, – ответил он. – Не стоит тратить силы на эту женщину. Она никто. – Ну, знаешь ли, – хмыкнула я, – тоже мне «Никто». Она чуть не убила нас всех! – Мне очень жаль, Эйнсли. Правда. Но я не могу сказать тебе. И не потому, что скрываю что-то, а потому... Потому что я пытаюсь сбежать от своего прошлого. Я пытаюсь сделать его ненастоящим. А если я скажу это вслух хоть кому-то, это будет означать, что я признал его. Признал и принял. А это не то, что мне нужно. Мне жаль, что всё так вышло. Правда, жаль. Но я не могу даже себе признаться в этом. – Ладно, – выдохнула я, – не говори. Просто знай, что Эрик тоже знает. И он, в отличие от меня, так просто не отстанет. – Я знаю. – тихо ответил Фор. Он словно боролся со своими демонами. Какое-то время он молчал, а после выдохнул. Его голос был пропитан болью и стыдом. – Она моя мама. – Фор так тихо произнёс это, что я задумалась: не показалось ли мне это? Мама Фора? Изгой? Шестерёнки активно работали, заставляя кусочки пазла соединятся воедино. От осознания захотелось закричать, но я вовремя прикусила язык. – Ты сын Маркуса? – одними губами прошептала я. Это единственное логическое объяснение. Мать Фора не может быть урождённым изгоем. Только если она не ушла по доброй воле. Или не была изгнана. Когда-то жена Маркуса сбежала из фракции. Да ещё и переход сына. Ниточки образовали клубок. Фор кивнул, подтверждая мои слова. Ну, что я могу сказать? Всякое в жизни бывает. Даже не знаю, о чём думать. Каково сейчас Фору? – Не переживай, – произнесла я, – я никому не скажу. Клянусь. И я попытаюсь отвадить Эрика. – Спасибо, Эйнс. – искренне улыбнулся Фор. – Я твой должник. – Сочтёмся. В конце концов, когда-то я пришла к мысли, что я не судья. Всё это не шибко касается меня. Это их семейные проблемы, их семейные воссоединения. Всё их. Не моё.

***

Я весь день провела разговаривая с кем-нибудь, трапезничая и тренируясь. Даже сейчас, после вечерней тренировки и ужина, я иду к отцу на разговор. А такое чувство, будто на казнь. Его кабинет встретил меня полумраком и тишиной. Мой родитель сидел за столом, прикрыв глаза. – Пап? – спросила я, присаживаясь на стул. Отец не я. Он не станет церемониться, пытаясь издалека подобраться к нужной теме для разговора. Он сразу начнёт действовать. Именно поэтому прямо сейчас отец опустил передо мной какую-то рюмку с янтарной жижей внутри. – Пей. Сказал, как отрезал. А что это он, конечно же, не сказал. Что ж, - выдохнула я, - вряд ли я умру. Но его поведение не может не пугать. Выбора нет. Взяв рюмку, я не спеша поднесла её ко рту. Помедлив секунду, я всё же выпила содержимое. Это была абсолютно безвкусная жидкость. Никакого послевкусия. Вообще ничего. Послышался тяжкий выдох отца. Он прикрыл глаза, потирая переносицу. Мы молчали какое-то время. Я не знала, что мне говорить. А отец молчал из-за того, что обдумывал свои мысли. Когда он открыл глаза, я заметила блеск. Он что, плачет? – Мне так хотелось верить, – тихо начал он, глядя куда-то в потолок. – Помнишь, я говорил тебе о том, что раньше существовала религия? Люди раньше молились Богу. Я тоже пытался молиться, да вот только Бог давным-давно оставил нас. Но моя надежда жила во мне, не угасая до этого момента. Я напряглась. О чём он говорит? – Я надеялся, что это обойдёт тебя стороной. Не коснётся. Чего я только не делал. Как только не умолял Фила найти решение... Всё это не имеет никакого смысла сейчас. – Ты о чём? – не выдержав, спросила я. – Настала пора рассказать тебе кое-что, Эйнсли. Нечто, что я надеялся никогда тебе не говорить. Я сложила руки на коленях. Перестала дышать, внимательно слушая отца. – Твоя мать была дивергентом. Я задохнулась. Это шутка какая-то? Что всё это значит? – Мы поняли это слишком поздно. И попытались сделать всё, что было в наших силах, чтобы спасти её. Я прикрыла глаза. Слова отца отдавались гулким эхом в моём сознании. Это всё неправда. Неправда. Не может быть ею. – Разве.. – голос дрогнул. – Разве дивергенты существуют? Это же просто детская сказка, которой кормят детей. – Существуют, – устало ответил отец, – и ты одна из них. Ты дивергент, Эйнс.