Way down we go

Люди начали потихоньку собираться в баре. Кто заказывал выпивку, кто отплясывал на танцполе. Эрик уверенным шагом направлялся в тату-салон. Я шла следом. Многие бесстрашные приходили сюда, чтобы отдохнуть от ежедневной рутины. Тату-салон встретил нас приглушённым светом. Большинство кресел были заняты людьми. Отовсюду слышались тихие стоны боли и шипение. Интересно, тату - это сильно больно? Или всё же терпимо? Эрик уверенно направлялся к рабочему месту Тори. Я бежала за ним. У него уже имелась одна татуировка на шее. Насколько внимательно я слушала Тори, она относится к разряду геометрических. Но её смысл мне был непонятен. Эрик ведь сам разработал эскиз. Квадратики какие-то. Интересно, если я спрошу, он ответит мне? Он плюхнулся в кресло, словно каждый день тут бывает. Я села напротив. К нам подошла Тори. Она улыбнулась, быстро оглядывая нас. В её руке оказался планшет, который она тут же передала Эрику. Он принялся разрабатывать очередной эскиз для новой татуировки. – Кот за двери — мышка в пляс? – беззлобно ухмыляясь, спросила у меня Тори. Я проморгалась, пытаясь привыкнуть к слабому освещению. Как тату-мастера работают при таком свете? Ужас. – Ага, – улыбнулась я, прекрасно понимая, кто здесь кот, а кто мышка. В конце концов, я ведь ничего плохого не делаю! Просто сижу, никому не мешаю. Эрик что-то увлечённо вырисовывал на планшете. Для полноты картины не хватало лишь язык высунуть. – Как твои дела? – спросила Тори, странно поглядывая то на меня, то на Эрика. – Неплохо, – пожав плечами, ответила я, – жизнь перевернулась с ног на голову. Тори понимающе кивнула. Казалось бы, всего пару недель назад я сидела на этом же месте, в это же время. Всё словно повторялось. Эрик, Тори и я. Первый разрабатывает эскиз, мы с Тори болтаем. Осталось лишь завести старую тему. – Ты всё ещё ломаешь голову? – спросила она под мои мысленные чертыхания. То, что изводило меня пару недель назад, сейчас напрочь забылось. Я задумалась. Конечно, следующий год всё ещё волнует меня: тестирование, выбор фракции. Но уже не так сильно. Настоящее гораздо интереснее грядущего. – Скажем так, – тщательно обдумывая свои слова, ответила я, – сейчас появились более интересные темы для обдумывания. Тори ухмыльнулась, поглядывая на Эрика. О чём она подумала? Блин. – Я ведь теперь тренируюсь с перешедшими. – быстро вставила я, стараясь согнать смущение, что окатило меня волной. – Да, слышала. – ответила Тори. Она собиралась ещё что-то сказать, но Эрик всучил ей в руки планшет. Она отошла, подходя к монитору компьютера. Пара секунд - и в её руках находился распечатанный эскиз новой татуировки Эрика. Какие-то длинные прямоугольные линии. Вместе они образовывали некое подобие лабиринта. Интересно, это что-то значит? Или Эрик намеренно просто бьёт какие-то рисуночки из головы, чтобы люди головы ломали, пытаясь докопаться до истинного смысла. – Куда? – спросила Тори. Эрик молча указал на левое и правое предплечье. Я внимательно следила за всем, что делает Тори. Как она готовится к работе: включает специальную лампу, наносит эскиз на руки Эрика, подключает тату-машинку, подготавливает какую-то мазь и надевает перчатки. Игла касается кожи Эрика, при этом неприятно жужжа, но тот словно не замечает ничего этого. Ни боли, ни звука. Он внимательно смотрит на меня - я чувствую это, но не могу оторвать взгляда от того, как Тори постепенно разрисовывает его руки. На лице Эрика ни один мускул не дрогнул! Помнится, шея - одно из болезненных мест. Эрик так же спокойно сидел? Жаль, что я ушла тогда. А ведь Тори предлагала остаться. Чем дольше я смотрела, тем сильнее мне хотелось что-нибудь запечатлеть на своём теле! Но это было запрещено. Татуировки разрешалось носить только бесстрашным. Поэтому, пока выбор не будет сделан в пользу родной фракции, мне нельзя ничего делать со своим телом. – Какой смысл ты вложил в свои татуировки? – я всё же решилась задать вопрос. – Он ведь есть? – Всё-то тебе расскажи. – обнажая ряд белоснежных зубов, ответил Эрик. Я не удивилась. Не то чтобы я думала, будто он ответит, но маленький огонёк надежды всё же теплился во мне. Что ж, оставим этот вопрос на потом. Когда Эрик станет доверять мне больше, подпустив ближе к себе. – Я читала, – начала Тори, не отвлекаясь от своего занятия, – основное значение татуировки геометрической фигуры квадрата – это гармония и спокойствие. Прямые углы олицетворяют справедливость, власть разума. Квадрат во многих культурах являлся символом честности и открытости. Гармония и спокойствие. Эрик действительно ведёт себя сдержанно. Говорит коротко и по делу. Даже если это оскорбления. С момента его перехода прошло лишь две недели. Он ещё не успел проявить себя в полной мере, но свои эмоции он отлично держит под контролем. Справедливость и власть разума. Не думаю, что Эрик справедлив. Я помню, как он жульничал на первой тренировке, что проходила в игровой форме. А ещё его мнение касательно Освальда. Выгнать к изгоям. Может, парень и ошибся, выбрав нас, но не платить же ему настолько высокую цену за ошибку. А вот с властью разума я полностью согласна. Это про Эрика. То ли дело в том, что он бывший эрудит, то ли фракция вообще не имеет никакого смысла, ибо он сам по себе такой. Но Эрик полностью отдан своим мозгам. В то время как я чаще прислушиваюсь к голосу сердца. Честность и открытость? Первое - да, второе - нет. Но я надеюсь, что это лишь вопрос времени. Что совсем скоро он убедится в том, что я хороший человек, и доверится мне. – А ещё, – продолжала Тори, – это символ трудолюбия, усердия, позволяющего добиваться завершения работы, выносливости и терпения. Что ж, с этим я тоже согласна. Неужели Эрик знал всё это и намеренно вложил свои черты характера в свою татуировку? Тогда она в разы лучше, чем может показаться на первый взгляд. С первого взгляда можно решить, что это просто квадратики. Штрих-код напоминают. Или, быть может, только мне? Ведь я не сильна в этом. Тори, нагло усмехнувшись, проигнорировала испепеляющий взгляд Эрика, продолжая забивать его левое предплечье. Интересно, а у отца есть татуировки? Знаю, что многие наши любят забить всё тело. Были даже ребята, что переходили к нам исключительно ради рисунков на теле. – Я, кстати, слышала, – решив прервать тишину, произнесла я, не обращаясь ни к кому конкретному, – что эрудиты работают над новыми тату-машинками. – Да, – поддержала Тори, – сам процесс создания тату изменится. – К лучшему или худшему? – спросила я, рассматривая почти завершённую работу. – Всё, к чему прикасаются эрудиты, – ответила тату-мастерица, – становится в разы лучше. Эрик самодовольно хмыкнул. Ты больше не эрудит, - мысленно обратилась к нему я, глядя прямо в глаза. Он словно понял меня. Но даже так опять оставил без ответа. Тори закончила, намазывая на свежую татуировку Эрика какую-то мазь. Я встала со своего кресла, подходя ближе. На шее штрих-код, на предплечьях лабиринт. Я попыталась подавить улыбку. Нужно будет спросить у Тори: что означают длинные прямоугольные линии? Потому что Эрик мне не скажет. Он расплатился с ней и двинулся к выходу. Попрощавшись с тату-мастерицей, я поспешила за ним. Эрик остановился у арки, что разделяла клуб от салона. Музыка уже вовсю играла. Удивительно, что здесь её не было слышно. – Я видел, как ты смотрела на иглу. – произнёс Эрик, но из-за грохота музыки я плохо расслышала его. – Чего? Какую игру? Эрик кинул на меня быстрый взгляд, в котором отчётливо читалось: ты дура? Оставив меня без ответа, он двинулся к выходу из клуба. Я побежала за ним. И только на ходу до меня дошёл смысл его вопроса. Конечно, мы ведь были в тату-салоне. Как я могла подумать про какую-то игру? – Интересно было. – ответила я уже в коридоре. Отсюда музыка не слышалась. – Хочешь татуировку? – спросил он, медленно направляясь в жилой корпус. – Не знаю, – честно ответила я, – но если бы и сделала, то с большим и глубоким смыслом. Она была бы важна для меня, а не просто красивый рисуночек на теле. – Думаешь, в моих татуировках нет смысла? – Я этого не говорила. Какое-то время мы в полном молчании медленно брели к общежитию. Пока Эрик не задал вопрос: – А чего ж не набьёшь? Я остановилась. Почему он спрашивает? Правил не знает, что ли? Или хочет разболтать меня? Эрик тоже встал. – Нельзя же. – Думаю, дочке лидера можно сделать исключение. – А если я уйду в другую фракцию? Только бесстрашным можно носить татуировки, пирсинг. Красить волосы и всё такое. Эрик сложил руки на груди, улыбаясь и разглядывая меня. Мимо нас проходили бесстрашные, не особо обращая внимания. Хотя и находились те, кто оборачивался. – Всё ещё думаешь об уходе? – спросил он с хрипотцой в голосе. Специально или нет, но он пустил табун мурашек по моему телу. – Не знаю, – выдыхая, честно ответила я, – а вдруг тест определит меня в другую фракцию? – И что? Я не успела обдумать его вопрос, его слова, как нас окликнули. – Неофиты! – Бэй словно из воздуха появился. – Вы почему нарушаете комендантский час? Вы должны находиться в общежитии. – Уже идём. – ответила я, слегка поёжившись. А вот Эрик выглядел спокойным и расслабленным. Бэй оглядел нас, замечая новые татуировки Эрика. Они были почти одного роста. Вот только Эрик был мускулистее, в отличие от Бэя. Но по силе первый уступал второму. Но это лишь потому, что Бэй урождённый бесстрашный, чей тест был шесть лет назад. Дайте Эрику время, и он будет укладывать противников на лопатки за считанные секунды. – Идите. Время отбоя. То, что Аарона нет во фракции, – он сделал акцент на имени моего отца, – не значит, что можно беспредельничать. Он ушёл, а мы продолжили путь в наше пристанище. – Я был прав, – самодовольно ухмыльнулся Эрик, – ты как послушная собачка. – Только потому что не иду забивать всё тело? – ну неужели выполнение элементарных правил, что позволяют нам жить в гармонии, делают из тебя собаку? – Я не только про татуировки. – а что ещё? Приказ Бэя идти спать? – Имей я такую власть, которой обладаешь ты, – заговорчески начал он, но я быстро прервала его. – Хочешь устроить саботаж? – хохотнув, спросила я. – Подстрекаешь меня на нечто вопиющее? Эрик широко улыбнулся. Я переняла его хорошее настроение. – Ох, что же мне сделать? – начала я. – Набить татуировку на всю спину? Или, быть может, на лицо? – я взглянула на Эрика, который пытался сдержать смех. Что его веселит? – Сделать пирсинг? Проколоть всё, что только можно? О! – воскликнула я. – Знаю! В знак протеста самостоятельно обрежу свои волосы, а потом пойду в салон, где перекрашу в синий! Отец тут же на месте умрёт! – А от татуировок на всю спину и лицо его инфаркт не хватит? – Нет, не думаю, что ему будет дело до этого, – выпалила я, ещё не зная, чем всё обернётся, – а вот волосы это святое. Он даже сам стрижёт их мне. Тут Эрика словно прорвало. Его безудержный хохот шокировал меня. Многие бесстрашные, которых мы встречали по пути, оборачивались и глазели на нас. – Ты чего? – Чёрт! – стирая слёзы с уголков глаз, процедил он. – Не думал, что ты настолько жалкая. Я мог ещё понять твою покорность и покладистость. Но чтобы настолько! Факт о волосах развеселил Эрика. У меня ушла секунда на то, чтобы осознать это. Сложив руки на груди, я была готова вступить в любую словесную перепалку. Пускай только успокоится для начала. – Да, – ответила я, – моя мама была рыжеволосой. Это у меня от неё, – я подхватила небольшую прядь кончиками пальцев, показывая Эрику, будто до этого он не видел мои волосы, – папа бережёт их. Они напоминают ему о ней. Он любил её. Её смерть сломила его. То, как Эрик молниеносно изменился в лице, поразило меня. Вот это самоконтроль! – Очередное доказательство того, что любовь бессмысленная штука. – произнёс он. А я-то подумала, что он посочувствует! – Отец готов смириться с любым моим решением, но волосы... Их трогать нельзя. – Никому, кроме папочки. – кивнул Эрик. – Собачка. Я нахмурилась. – Да, я помню, что ты не веришь в любовь, да и вообще против всего этого. Но думай, что хочешь, мне всё равно. – обиженно произнесла я, направляясь к общежитию. Осталось чуть-чуть. – Для меня нет ничего важнее моего отца. И пускай наши отношения не самые лучшие, да и он не тянет на звания «Отца года», но я люблю его. И он любит меня. Мне ни холодно, ни жарко от того, что волосы мне не принадлежат. Это единственное напоминание о маме. И если ему хорошо, если его боль притупляется, то пускай! Пускай только он прикасается к ним, я даже готова платок надеть, лишь бы никто не трогал и даже не смотрел на них. А насчёт изменения цвета... Я ведь рыжая. Это и так уникально. Так что не вижу смысла. Я почувствовала, как в уголках глаз скапливаются слёзы. Быстро сморгнув их, я попыталась унять разбушевавшиеся нервы. Что-то я слишком много позволила себе. – Интересно, он любит тебя или твои волосы? – спросил Эрик, вводя меня в ступор. – Что? – Ну, ты сказала, что твои волосы - единственное напоминание о твоей матери, жене Аарона. – начал Эрик. Мы остановились у входа в общежитие. – А как насчёт тебя? Ты буквально её кровь и плоть. Да ещё и с её внешностью. Я задумалась. Либо Эрик неверно истолковал мои слова, либо я неправильно выразилась, но всё, что мне хотелось сейчас узнать, так это: – Тебя что, совсем не растрогала эта история? – А должна была? – вопросом на вопрос ответил он. – Сорокалетний мужчина не может забыть умершую жену, поэтому наказал дочери не трогать волосы, а та только и рада исполнить эту прихоть. Как кость собаке кинуть. – нагло улыбнулся он, обнажая зубы. Так и хочется парочку выбить! Выдохнув, я попыталась собрать мысли в кучу. Эрик просто провоцирует меня. Конечно! Выводит на эмоции. Вздохнув, я ответила: – Ничего у тебя не выйдет, Эрик. Ты не сможешь подстрекнуть меня на что-нибудь вопиющее. – Я и не пытался, – Эрик очень потрясающе изобразил удивление, которое сменилось обидой. – Лично для меня всё понятно. – Что тебе понятно? – устало спросила я, ожидая очередного сравнения с собакой. – Ты не властна над своей жизнью. Да, - подумала я, - это абсолютно так. Я всегда знала это. Теперь это знают и другие. – А ведь могла бы. – внезапно добавил он. – Не подстрекай. – предупредила я, заглядывая ему в глаза. – И не буду. Мне доказывать ничего не нужно. Докажи себе. – Что мне доказать себе? – спросила я, проматывая в голове весь наш диалог. Эрик подошёл ко мне совсем близко, наклонился к уху, дыханием опаляя шею, тем самым пуская табун мурашек. – Что можешь быть свободной.