Heathens

Гаон с грустью кидает взгляд на украшенную им же ёлку, обнимая с силой Бан Чана и хлопая руками ему по спине. В его голове проносится мысль совершенно не в тему о том, что над созданием новогодней атмосферы они всё-таки хорошо постарались: снежинки Гаона, Хана, Минхо и одна единственная, джуёнова, уродливая и кривая, но зато сделанная с душой, приклеены на стену без какого-либо порядка. Но эта хаотичность в своей неправильности и асимметричности даже как-то красива. Ведь снежники не падают по единой траектории, выстраиваясь в ряд, как солдаты. В природе в принципе все немного сложнее, чем в жизни среднестатистического человека-перфекциониста, и потому этим двоим довольно трудно сосуществовать в одной плоскости жизни. — Будьте аккуратны, хорошо? — отстраняется Бан Чан и улыбается своей самой милой улыбкой. Он немного хромает, но его вид гораздо лучше, чем в первые дни, и это не может не порадовать Гаона. Хотя он все ещё не хочет уезжать и не до конца верит, что все обязанности теперь висят на нём.  — И ты тоже, — кивает Джисок и старается ответить такой же улыбкой, но получается криво. Почувствовав, что с этим дела обстоят плохо, он продолжает: — Мы обязательно вернёмся, как всё закончится.  Кажется, Чана это удовлетворяет, и он несколько раз кивает, а потом, чуть хромая, отправляется к следующему человеку в объятия. И тут перед Джисоком возникает Минхо, с пластырем на лбу, улыбающийся присущей ему одному хитрой улыбкой. Минхо разительно непохож на Чана, и их способы выражать свои чувства абсолютно разные, но Гаон по-своему ценит каждого из них. — Вырежь того уёбка так же круто, как ты вырезал снежинки. — произносит Минхо скороговоркой и протягивает вперед кулачок. Гаон заливисто смеется, отбивая его.  — Замётано! Они долго прощаются, пусть людей, которые остаются в лаборатории, не так много. Гаон сразу сказал, что не хочет насильно тащить никого за собой и понимает, каковы риски в данной ситуации. Поэтому, если кто-то хочет, говорил Квак, то может остаться — он не держит. За исключением Бан Чана, Минхо и оставшегося за ними ухаживать Хана, решили остаться Хёнджин и Чонин.  — Мы будем скучать! — кричал в конце последний, обливаясь слезами и даже не стараясь их скрыть. Но даже несмотря на рыдания и срывающиеся с губ всхлипы, он улыбался. — Вернитесь… Живыми! — Да, — Хёнджин тоже был на грани истерики, но пытался не показать этого всеми способами. Закусывал губы, смотрел в потолок, часто-часто моргал — но все равно крохотные слезинки блестели в уголке его глаз. — В-вернитесь…  На большее его не хватило — Хван упёрся в плечо Чонину, и тот, пусть никогда не проявлял большой любви к тактильности, обнял друга и погладил по голове.  Феликс отвернулся и нервно вдохнул. Чанбин похлопал его по плечу и серьезно что-то проговорил полушёпотом. Сынмин и Оди переглянулись и сжали губы в тонкую линию.  Только Бан Чан не выглядел взволнованным. Он смотрел на них всех взглядом любящего отца, видящего выросшие плоды своих многолетних попыток взрастить прекрасные цветы. У него это получилось — каждый из присутствующих был индивидуальным, обладающим рядом незаменимых качеств цветком, который уже раскрылся и продолжал раскрываться.  На мгновение Чан остановил свой взгляд на Гаоне и одними губами что-то прошептал. Никто не заметил это, будучи погружённым в свои собственные мысли и переживания насчёт ближайшего будущего, но Джисок понял все, что ему прошептал Бан Чан, словно всю жизнь только и занимался тем, что читал по губам. «У тебя всё получится».

***

Гаон чувствовал себя не комфортно, сидя на месте в грузовике, где когда-то сидел Бан Чан.  Когда он спал в грузовом отсеке, все было темно, словно в гробу. Здесь же даже ночью можно было видеть звезды, свет от фар машины, тускло горящие кнопки в салоне. Как бы ни хотел Джисок, уснуть совсем не получалось, и поэтому он устало смотрел на дорогу, изредка переговариваясь с ведущим машину Оди.  Тому был дан полный маршрут, и ехать предстояло довольно долго. Гаон с грустью размышлял, как там те, кто остался в лаборатории, спят ли они сейчас или подобно ему не могут сомкнуть глаз.  Внезапно машина остановилась. Гаон вздрогнул, открыл только начавшие слипаться глаза и вопросительно взглянул на Оди. Тот ещё несколько раз попытался завести машину, но та лишь пару раз глухо прорычала, а потом окончательно умерла. Парни вышли из машины. — Ну, что там? — взволнованно спросил Джисок, поглядывая через плечо Сынмина на «органы» машины, в которых последний и копался.  Оди вздохнул, вытер рукой пот со лба и отрицательно покачал головой. — Его не починить. Сдох. — А если найти другой двигатель? — На такую старую модель? Уж легче на Луну слетать, — мрачно усмехнулся Оди и наконец выпрямился. Гаон услышал, как хрустнула в ночной тишине его спина.  — Сколько там до завода? — спустя недолгое молчание спросил Гаон, а Оди чуть прищурился, вспоминая.  — Километров тринадцать.  Джисок раздосадовано простонал, прикрывая рукой лицо. Оди сочувственно вздохнул.  — Нам сказать им? — спросил Гаон, а потом понял, что он тут лидер, и тут же сам ответил на вопрос: — Да. Я скажу.  Сынмин не ответил ничего, а Квак приоткрыл вход в грузовую часть и негромко позвал: — Эй, ребята? Ответом ему стало мирное сопение. И без света было понятно, что все они уснули. Гаон вздохнул и закрыл вход, чтобы кто-то ненароком не проснулся от холода и — не дай бог! — не заболел. — Они спят.  — Советую тебе сделать то же самое, — кивнул Оди и полез в машину. Гаон последовал его примеру. Уже внутри Сынмин продолжил: — Спокойной ночи. — И тебе.    Но Гаон ещё долго ворочался перед тем, как уснуть, и каждый шорох заставлял его широко распахивать глаза. Только потом, когда странные видения начали пролетать перед его глазами — пистолет, в который заправлено всего три пули — он уснул, провалившись в чёрное глубокое небытие. 

***

— Гаон? Размытые, непонятные видения все ещё витали в его голове, когда вполне реальный голос провёл чёткую линию между сознательным и бессознательным. Джисок нехотя распахнул глаза и увидел перед собой тревожное лицо Джуёна. — Ты так крепко спал, что я думал, ты уже помер, — прозвучало от Ли, и пусть в голосе все ещё присутствовали напряженные нотки, Джуён расслабился. Он наклонился и обнял Гаона за талию. — Хорошо, что ты проснулся.  — Сколько времени? — спросил Гаон, чувствуя огромную благодарность за всё, что делает Джуён, но более волнующийся за то, как, куда и зачем им ещё нужно ехать.  — Десять утра. Ты проснулся последний.  Гаон раздосадовано простонал, пробормотал что-то наподобие «почему вы меня не разбудили» и вылез из машины. Тело жутко ныло из-за неудобной сидячей позы для сна, в которой юноша провёл целую ночь. Все уже стояли, одетые в тёплую одежду и общающиеся друг между другом.  — Вы уже знаете, что произошло? — спросил Гаон того же самого Джуёна.  — Да. Оди рассказал. — он недолго помолчал, а потом неловко добавил: — Именно он попросил тебя не будить. Он сказал, ты выглядел очень усталым. Но не ругай его за этого.  — Я и не собирался. Я просто боюсь, что мы не успеем. Кстати, не хотите поесть?  Когда Гаон произнёс эту фразу, все животы, как один, решили исполнить восьмую симфонию Чайковского. Гаон усмехнулся и полез в грузовой отсек, доставая пакет с едой.  — Нам долго идти. Подкрепитесь. Я думаю, нас ждёт довольно тяжёлый день.  Получая свой бутерброд и пластиковый стаканчик с уже охладевшим чаем из термоса, парни накинулись на еду, словно голодающие дети Африки. Несмотря на то что они поели перед выходом, стресс и размышления с извечным «а что, если…» отнимали много сил как моральных, так и физических. Да и с последнего приема пищи прошло довольно много времени — вовсе не удивительно, что они так проголодались. — Сколько нам идти? — с набитым ртом проговорил Чанбин, а потом отхлебнул с громким хлюпаньем чая. — Часа два. Может, больше. Поэтому я и предложил вам уже сейчас поесть.  После этого все ели молча, без вопросов, старательно пережевывая еду и стараясь насладиться каждым кусочком. Возможно, им ещё долго не удастся ничего поесть, ведь тринадцать километров пешком —расстояние нешуточное, энергозатратное.  Первое время они шли в полной тишине. Гаон думал, что на пути им попадётся хотя бы парочка зомби, но дороги были поразительно пустынны и тихи. Идя по ним, все остальные невольно тоже прекращали болтать и предавались этой мертвецкой тишине. А учитывая то, сколько людей — и не только людей — умерло за последнее время…  Да. Только мертвецкой такую тишину и можно было назвать.  — Ребята, как себя чувствуете? Не устали? — в один момент спросил Гаон. Не только для того, чтобы узнать о самочувствии ребят, но для того, чтобы эта тишина наконец чем-то прервалась и перестала давить на нервы. Потому что, если честно, Джисок уже начинал нервничать.  Парни ответили неоднозначно, но в целом никто пока не успел устать. Гаон улыбнулся и продолжил: — Что ж, через минут тридцать можем сделать перерыв, если вы захо… Внезапно послышался какой-то другой звук помимо гаонова голоса. Это был приглушённый, хриплый рык, доносившийся откуда-то со стороны и звучавший крайне враждебно. Джуён первый встрепенулся и пошёл на звук. — Стой, Джуён, не хо… Но Джуён сам понял свою ошибку, когда увидел, как из-за угла здания на него пялится нечто.  Такое существо — отличный пример для детской презентации «о вреде наркотиков». Это полуживое, почти разлагающееся, но все ещё каким-то образом передвигающееся и движущееся существо — человеком или животным это назвать не получалось — пялилось на Джуёна своими расширенными зрачками, и казалось, будто глазные яблоки вот-вот выпадут из глазниц.  Внезапно это ринулось прямо на Джуёна, который от страха и шока не мог сдвинуться с места, и лишь когда это подбежало совсем близко, Ли закричал, закрыл глаза руками, и… Ничего не произошло.  Джуён услышал лишь странный звук до того, как животное издало хриплый стон, похожий на предсмертный крик, и затихло. Юноша часто дышал и чувствовал, как в голове, висках и затылке бьется его сердце. Он едва нашёл в себе силы убрать руки от лица и взглянуть на то, что произошло.  Перед ним стоял Гаон с широко раскрытыми глазами, вздымающейся от глубокого дыхания грудью. В его судорожно трясущихся руках был нож, на который наткнулся зомби, и теперь эта безжизненная туша медленно сползалась с клинка. По итогу труп упал на пол и заляпал белый снег чёрной жидкостью, которая, очевидно, являлась кровью существа.  — Гаон… — Ты в порядке? Он тебя не поранил? — Гаон повернулся К Джуену и осмотрел его с ног до головы, однако, не касаясь руками тела Джуёна. Неудивительно: в это время он был также занят и отмыванием рук от крови снегом, так что ему было не до успокаивающих жестов или объятий. Джуён удивлённо приподнял брови. Почему-то он думал, что сейчас Гаон начнёт ругаться, кричать и морально уничтожать его, но все получилось совершенно наоборот. Конечно, было видно, что Джисок все-таки злится на Джуёна за то, что он лезет, куда не надо, но беспокойства было в нем куда больше, чем злобы.  — Д-да, — чуть заикаясь от шока и пялясь на труп, под которым по снегу растекалось пятно крови, пролепетал Джуён. Гаон, когда кровь с его рук была отмыта чистым снегом, нежно взял его за руку и развернул от трупа. — Пойдём. Не стоит тут оставаться.  За этим наблюдали все остальные, и они помогли Джуёну своими разговорами немного прийти в себя. Неудивительно, что этот зомби оставил такое сильное впечатление на юноше — все-таки он ещё никогда не был настолько близок к смерти, как пару секунд назад. Но все обошлось, и теперь Ли, будучи уже в здравом и трезвом уме, внутренне благодарил Гаона за спасение и корил себя за опрометчивость.  Было решено ненадолго остановиться прямо здесь — правда, чуть в отдалении, потому что труп зомби прямо перед носом — это не лучший пейзаж для созерцания.  Джисок волновался, как бы Джуён не растерял всю хватку и не перепугался после такого, но Гаон недооценил парня. Да, это все пошатнуло — но не уронило Джуёна, который через некоторое время уже бодро вышагивал по улице с улыбкой на лице, иногда похлопываю себя по бедру, на котором висел пистолет, и хвалясь, что в следующий раз он самостоятельно пристрелит тварь.  Джуён никогда не терял веры и стремления — даже если выхода не было, даже если ситуация казалась максимально плачевной, даже если у него ничего не получалось. Это поражало как тех, кто был знаком с парнем с незапамятных времён, как и новых его друзей. Каждого удивляло то, насколько позитивен и эмоционален Джуён, насколько силён его дух — а ведь он даже не какой-нибудь там военный, которому по определению необходим твёрдый нрав. Джуён был всего лишь айдолом и прекрасным бас-гитаристом, поражающим воображение и игрой, и голосом, и в принципе одним своим видом. Именно поэтому, видя Джуёна, старательно старающегося поддержать всех своими шутками, каждый решил для себя, что тоже не будет распускать нюни. Постепенно разговоры стали оживленные, и даже город, казалось бы, «расцвёл»: тут и там слышалось эхо от их заливистого смеха, хруст снега под ногами, напротив, больше не пугал своей неожиданной громкостью. И пусть никто не слышал их в руинах некогда обитаемых домов, пусть они почти полностью потеряли связь с внешним миром, пусть никто не знал, когда подоспеет помощь и придет ли она вообще — в их душах теплились огоньки надежды на лучшее. И пока они не потухли, ничего не было конечно.  — Мы пришли.  Фраза Оди прозвучала неожиданно и заставила всех замереть, с удивлением глядя на большое здание завода чуть в отдалении. Неужели два часа так быстро пролетели? Гаон нахмурился. Что-то очень сильно смущало его в этом огромном кирпичном здании с трубами и многочисленными входами. Нигде ничего не работало: из труб не валил дым, ни звука ни внутри, ни снаружи не слышалось, а в округе не было ни души.  Здание выглядело, как мышеловка, и Джисок чувствовал себя мышью, что так опрометчиво повелась на запах сыра.  «Но есть умные мыши, — рассуждал Гаон про себя, потому что чувствовал: подобные рассуждения вслух принесут лишь озадаченные взгляды со стороны друзей и сокомандников. — Или крысы. Им все равно, в насколько навороченной мышеловке находится сыр — главное, что он есть, а остальное не важно». С этими мыслями Гаон двинулся дальше, не сказав ни слова другим. Они переглянулись, пожали плечами и осторожно пошли по стопам Джисока. Квак двигался уверенно, хоть и с опаской — все-таки ему не хотелось, чтобы на него напали с тыла, тем самым заставив умереть его самой глупой смертью. Впервые за все время Гаон всем своим телом ощущал на себе вес пистолета, и его железное дуло чуть давило на кожу при движении сквозь джинсы, постоянно напоминая о себе. Раньше этого Джисок не замечал, а теперь каждый шаг напоминал ему о деле, о том, зачем он вообще сюда пришёл и привёл остальных. О предназначении.  Наконец, обойдя в поисках входа половину здания, Гаон нашёл одно открытое отверстие, ведущее к складу. Через вход были видны коробки, лежащие на больших железных постаментах, электрические перевозки и иные приспособления логистики. Сверху угрожающе висела перегородка входа, словно нарочито «гостеприимно» зазывая внутрь гостей. Гаон еще сильнее убедился в том, что всё это подстроено, что убийца заманил их сюда только для того, чтобы было легче расправиться со всеми разом.  Но Гаон не даст этого сделать.  — Подождите меня здесь, — движением руки Гаон отодвинул рвущегося за ним Чонсу и ободрительно улыбнулся ему. Чонсу выразил удивление и немой вопрос «что ты задумал?» одним взглядом, но Гаон лишь не менее красноречиво посмотрел в ответ и прошёлся глазами по другим. — Я должен проверить первым. — Что? Почему один? — Джуён сделал шаг вперёд, выдавая свою тревогу, и Гаон хотел остановить его, но Чонсу сделал это первым. Он одной рукой перегородил ему путь и, не смотря ни на Джуёна, ни на Гаона, произнёс смирённое: — Джуён, не лезь. Он лидер. Он знает, что делает. — Чонсу прав, — кивнул Гаон и внутренне поблагодарил всех богов за то, что Чонсу умеет настолько быстро схватывать суть дела. — Со мной все будет в порядке.  Сопровождаемый множеством обеспокоенных взглядов Гаон, пересёк черту, отделяющую территорию завода от внешнего мира. Все было хорошо, но не успел Джисок сделать и десятка шагов, как… Как никем нетронутая перегородка входа резко упала вниз, закрыв абсолютно все пути для попадания внутрь завода.