Стерильность

Начало апреля было необычным, совсем тёплым. Весна уже на полных правах входила в людскую жизнь, окрашивая мир в яркие краски, заливая его тёплым, по-матерински ласковым солнечным светом. Лёгкий ветерок щекотал кожу и развевал волосы очередной случайной прохожей, так и норовя отправить одну из невесомых прядей ей в рот, заставляя постоянно поправлять незамысловатую причёску. Она смотрела по сторонам, казалось, что вот-вот, ещё одно мгновение, и даже сакура начнёт цвести, разбавляя Японию нежными и всеми любимыми розовыми цветами. На часах было восемь часов утра, когда девочка выходила из дома, но уже множество людей быстро шли по улице, направляясь по своим делам. Люди пробегали мимо, даже не обращая внимания на мир вокруг; рядом проезжали машины, временами громко подавая сигналы другим нерадивым водителям; многие заведения только открывались, в то время как некоторые наоборот заканчивали рабочую смену. Жизнь в Роппонги протекала в быстром темпе, совсем не так, как во Франции, где казалось, что временами жизнь замирает в одном мгновении. Район Роппонги в Токио — именно такое название носил новый дом Эстель Дюшарм. Спустя какое-то время ходьбы вдоль рядов небоскрёбов, девочка заметила свою новую школу и огромное количество таких же школьников, которые уже бежали на уроки, попутно задорно болтая со знакомыми и друзьями, скрываясь за большими воротами. Токийская столичная средняя школа Роппонги выглядела очень даже неплохо, гораздо лучше её старой школы во Франции. В глаза сразу бросалось большое количество зелени и хороший ремонт здания. Сердце юной Дюшарм затрепетало, лелея в себе надежду на весёлую школьную жизнь со множеством друзей и приветливыми учителями, которые помогут девочке узнать как можно больше новых вещей об этом мире и её новом доме. Эстель, правда, ещё не поняла нравится ли ей в Японии, но одно знала точно — она постарается полюбить её всем сердцем, так же, как и японский язык, который девочка начала изучать ещё во Франции. Эстель остановилась, поправляя синюю клетчатую теннисную юбочку чуть ниже колена. Школьная форма ей нравилась, белая рубашка скрывалась за такого же цвета, как юбка, пиджаком, который, если честно, был немного большеват и висел на маленьком теле. Аккуратный синий бантик в полоску и с горошком покоился на шее. На ногах у неё были плотные чёрные гольфы с парой торчащих ниток, а внизу коричневые, немного потёртые туфли на низком каблуке, которые были куплены у знакомой мамы. Пшеничные волосы, которые обычно были распущены и в таком состоянии их длина доходила до лопаток, сейчас заплетены в две неаккуратные косички. Собственные волосы Эстель совсем не поддавались, сколько бы она ни старалась — красивые косы сделать не получилось; чёлку же держала небольшая пластмассовая заколка с ромашкой. Но это все абсолютно неважно, ведь зелёные глаза с янтарными крапинками горели желанием нового, а детские губы изгибались в улыбке, будто впереди её ждут не школьные будни, а фантастическое приключение, как в детских книгах, которые Эстель читала в школьной библиотеке. — Ну что ж, отправляемся! — весело пробормотала Дюшарм, направляясь в новую школу. Церемония начала учебного года была шестого апреля, её девочка успешно пропустила, предпочитая прийти в школу в первый учебный день. Мама была занята работой, а идти в полном одиночестве не хотелось. Не хотелось смотреть на счастливые детские лица, рядом с которыми будут стоять любящие родители. Не хотелось… — Класс 2-В, класс 2-В, — тихо бормотала она, внимательно осматриваясь по сторонам в поисках нужного кабинета. Учеников в коридорах почти не осталось, наверное, разбежались по кабинетам пораньше, чтобы морально подготовиться к первому уроку «Введения» и встрече с классным руководителем. Всё вокруг было абсолютно новым, школы во Франции совсем другие. — Pouah! Нашла! — счастливо сказала Дюшарм, направляясь к кабинету. Два тихих стука, и дверь открывает учительница. На вид ей около пятидесяти, но, на удивление, она в хорошей физической форме, а каре на чёрных волосах смотрится отлично. — Новенькая из Франции? — она кинула на Эстель взгляд, немного приподнимая прямоугольные очки. — Да, Тагути-сэнсэй. — Девочка немного поклонилась, не понимая, что делать дальше, сминая в руках бумажку с информацией о школе, её классе и учительнице. — Подожди немного. — Женщина скрылась за дверями, что-то говоря детям за стеной. Сердце в груди бешено стучало. Волнение — страшная вещь. — Также прошу вас поприветствовать нашу новую ученицу, — сказала женщина, позволяя Эстель зайти в класс. Руки девочки дрожали от волнения, множество новых лиц направили свой взгляд на неё. Кажется, они недовольны. — Пожалуйста, представься, — спокойно продолжала учительница, окидывая ребёнка недовольным взглядом. — Bonjour, je m'appelle Estelle Ducharme, — подрагивающим голосом быстро представилась Эстель, склоняясь в небольшом поклоне. Её щеки покрыл румянец, а взгляд устремился на неаккуратную обувь на ногах. Смотреть на новых людей не хотелось, девочка чувствовала неприятную атмосферу, которая заполонила весь класс в ту же секунду, как только она переступила порог класса. Где-то совсем близко послышался звонкий девичий голос: — Ты в Японии вообще-то. Паника и растерянность. Именно два этих чувства захватили новенькую, неприятно постукивая длинными когтями по черепной коробке. «Ты снова облажалась», — раздается голос матери в голове. — Прошу прощения, меня зовут Эстель Дюшарм, моя семья переехала в Японию из Франции. Слова «моя семья» прошлись болью по сердцу: говорить о том, что её единственная семья — это мама, совсем не хотелось. — Хорошо. Пожалуйста, займи любое свободное место, — быстро проговорила учительница, желая поскорее приступить к первому в этом учебном году классному часу. В этот раз юной Дюшарм всё же пришлось оторвать взгляд от своей обуви и поднять голову, чтобы бегло осмотреть класс и выбрать своё место. Класс был достаточно светлый, сочетая в себе некоторые материалы из древесины, носящей название «ольха», и белую краску; большие окна без штор и жалюзи пропускали солнечный свет в классную комнату, не оставляя в ней ни единого тёмного места. Особенно девочку удивила вторая входная дверь в другом конце класса, в её старой школе во Франции такого не было. Взгляд зацепился за свободную парту около этой двери, и она спешно направилась в сторону своего нового рабочего места. — Что здесь забыла эта гайдзин? — с явным недовольством сказал мальчик, сидящий через две парты от Эстель. И, судя по шёпоту, все присутствующие с ним были согласны. «Плохо». — Джуничи, прекрати и обрати внимание на наше вводное занятие, — строго, но с ноткой безразличия сказала учительница. — Простите, Тагути-сэнсэй, — тут же извинился мальчишка, кидая в сторону новенькой взгляд, полный негодования. Самой Эстель Дюшарм оставалось лишь одно — быстро хлопать глазами, совсем не понимая, что значит «гайдзин», но тон голоса одноклассника дал ясно понять — ничего хорошего он не сказал. «Интересно, а мама разозлится, если я у неё спрошу? Думаю, стоит попробовать», — подумала девочка, наконец-то вслушиваясь в слова нового учителя.

***

Первый учебный день подошёл к концу. Сегодня в расписании было лишь три урока, которые помогли ученикам настроиться на учебный лад и вспомнить важные моменты на уроках японского языка и математики. Все занятия прошли в относительной тишине, к юной Дюшарм никто не подходил, она лишь временами слышала, как в её сторону бросают грубое «гайдзин». Это обижало. Эстель чувствовала, как мечты об интересной школьной жизни и новых друзьях с треском разбиваются о границы жестокой реальности, но девочка не расстраивалась, она уже привыкла к жизни, которую взрослые описывают как «блядски жестокую». Эстель спокойно шагала по всё той же многолюдной улице, направляясь домой. Её радовало лишь одно — погода на улице всё ещё хорошая, стало даже теплее. «Вот бы погулять, — думала она, всё ещё не теряя надежды на хороший день, — а, мама…» Тяжко вздохнув, девочка всё же продолжила идти в направлении своего дома. Нового дома.

***

Ключ в замочной скважине делает три оборота, давая знак, что вход в квартиру открыт, и Эстель заходит внутрь. В нос сразу ударяет тяжёлый неприятный запах, который, видимо, перешёл в их квартиру из подъезда, где тоже благоухало совсем не цветами. Первый шаг. Перед глазами открывается вид на маленький коридор. На стенах старые обои, на которых были нарисованы какие-то цветы, возможно, когда-то они были красивыми, но сейчас в некоторых местах отходят от стены, а сами рисунки пожелтели. На полу зеленый ковролин, который был во всей квартире. В его полотнище светились пятна и прожженные кружочки. Сбоку небольшая стойка, на которой стояла обувь Эстель и её матери. Девочка стягивает школьные туфли, надевая домашние старенькие тапочки с жёлтыми зайчиками, и идёт дальше. Перед глазами одна большая комната, которая выглядела почти так же, как коридор, но с мебелью: большой раскладной диван, на котором обычно спала мама, одноместная деревянная кровать младшей Дюшарм, небольшой телевизор с причудливыми антеннами на нем, и большой шифоньер. Справа была дверь, ведущая в ванную, а рядом с ней вход на кухню. Есть совсем не хотелось. Поэтому девочка включила телевизор, совсем не желая находиться в тишине, и принялась готовиться ко второму школьному дню. «Тик», — начинается отсчёт, — «так», — механизм запущен.