Комплекс Ионы

25 декабря 2038 года Рождество       Детройт в Сочельник выглядел примерно так же, как и Детройт во время нефтяного кризиса семьдесят третьего. Гэвин тогда ещё не родился, но представлял себе всё именно так: безлюдные улицы, опустевшие дороги, закрытые кафе и магазины.       Наверняка так происходило каждый год, но раньше вокруг хотя бы шныряли андроиды, создавая иллюзию жизни ― чистили снег, убирали мусор, обслуживали небольшие лавочки. Сейчас они тоже учились наслаждаться праздником (правда, судя по реакции Коннора, с весьма переменным успехом), и город вымер окончательно, напоминая жутковатые декорации к фильмам про конец света.       Хэнк вёл машину молча, даже приёмник врубать не стал. Гэвин перечитывал на смартфоне краткую сводку с места событий, Коннор анализировал записи с камер наблюдения, а Тина чатилась с ребятами, которые первыми среагировали на вызов.       ― Господи, какой дебил составлял этот отчёт? ― страдальчески протянул Гэвин. ― Я в четвёртый раз его перечитываю и до сих пор нихрена не понял.       ― Льюис и Уилсон, ― не отрываясь от смартфона, ответила Тина и, услышав ещё один страдальческий вздох Гэвина, поспешно добавила: ― не тот Уилсон, который говнюк, а тот, который нормальный и обычно патрулирует центр города ― Малик.       ― Да блин! С хрена ли столько Уилсонов-то развелось?! ― возмутился Гэвин. ― Хорошо ещё, что Коннор только один…       ― Это суждение ошибочно, детектив, ― вяло отозвался Коннор, оперативка которого явно была загружена просмотром и сортировкой видеофайлов.       ― Чего-чего? ― опешил Гэвин. ― Ты ведь говорил, что ты прототип. Единственный, неповторимый и бла-бла-бла.       ― Не совсем, ― механически ответил Коннор. ― Моя модель ― RK800 ― последняя и самая передовая модель «Киберлайф», это верно. Но то, что я прототип, означает лишь наличие у меня уникальных функций, которые тестируются и изучаются в процессе эксплуатации. Обычно «Киберлайф» выпускает один ведущий модуль и несколько преемственных, чтобы в случае поломки или деактивации первого они могли бы перенять весь накопленный опыт и продолжить тестирование.       ― Охренительные новости! ― воскликнул Гэвин. ― Ну и сколько у тебя клонов?       В этот момент он почему-то представил толпу Конноров, которые прыгают через забор, как овцы, и теперь был вынужден прикладывать титанические усилия, чтобы не заржать.       ― Поскольку в моём случае вероятность уничтожения была крайне высока, то, как мне известно, девять.       ― Хера себе! Это что, скоро Департамент пополнится целым отрядом Конноров?       ― Не думаю, ― едва заметно покачал головой Коннор. ― Во время революции проект был признан провальным, и восемь из девяти модулей уничтожил «Киберлайф».       ― То есть, где-то бродит ещё один Коннор? ― прищурился Гэвин.       ― Не бродит, ― поджал губы Коннор, всем видом показывая, что эта тема ему явно неприятна. ― Лейтенант Андерсон его застрелил.       Хэнк предупреждающе закашлялся. Гэвин намёк понял и дальше спрашивать не стал. Вместо этого он снова уткнулся в свой смартфон, пытаясь вникнуть в непроходимые дебри отчёта. Когда он добрался до краткого резюме опроса свидетелей, Тина громко присвистнула и пихнула его локтем, показывая экран с открытым чатом. Гэвин внимательно прочитал сообщение и громко выругался.       ― Чё, блядь, они лезут, когда не просят? ― возмутился он.       ― Дай угадаю ― федералы? ― предположил Хэнк.       ― Не просто федералы, ― буркнул Гэвин, ― а тот лощёный индюк в кашемировом пальто, которому ты морду набил в прошлом месяце. Как его там? Трепкинс?       ― Перкинс, ― тут же поправил Коннор, мигнул диодом и злорадно добавил: ― но Трепкинс ему даже больше подходит.       Теперь настала очередь Хэнка громко материться.       ― Так, вы двое! ― рявкнул он, обращаясь к Гэвину и Коннору. ― Не вздумайте вестись на его провокацию, ясно? Нам сейчас ни к чему ссориться с федералами.       ― А, то есть, тебе ему в глаз можно было заехать, ― обиженно фыркнул Гэвин.       ― Рид, это была особая ситуация.       ― Лейтенант Андерсон отвлёк агента Перкинса, чтобы я смог попасть в архив, ― вступился за Хэнка Коннор.       ― Я помню! ― рыкнул Гэвин, морщась от фантомной ноющей боли в рёбрах. ― Я там был, вообще-то.       Хэнк тяжело вздохнул и обратился к Тине.       ― Офицер Чень, поручаю вам как самому здравомыслящему члену этой команды следить за ситуацией и нивелировать конфликты.       ― Так точно, лейтенант! ― весело отрапортовала Тина. ― Есть нивелировать конфликты.       ― Отлично, ― кивнул Хэнк, останавливая машину на обочине.       ― Ты не пойдёшь?       Хэнк отрицательно покачал головой.       ― Сейчас я нахожусь в официальном отпуске, так что нечего мне там делать, тем более на глазах у федералов. Джеффри и так прессуют со всех сторон, не хочу ещё больше его подставлять.       ― То есть, это правда? Про Фаулера и проверки? ― заинтересованно приподнял бровь Гэвин.       ― Рид, иди уже работай! ― гаркнул на него Хэнк.       ― Иди узе лаботай, ― передразнил его Гэвин, захлопнул дверь и устремился вслед за Тиной и Коннором, которые перешагнули за ограждение и направлялись ко входу в дом.       Это был навороченный двухэтажный коттедж в стиле хай-тек с замысловатыми лесенками, хитрой подсветкой и огромными панорамными окнами. Он наверняка стоил целое состояние, что, впрочем, было неудивительно ― позволить себе жильё на Острове Белль могли либо богачи, либо всякие важные шишки из «Киберлайф». Гэвин почему-то даже не сомневался, что в их случае верным окажется именно последнее.       Пока один из офицеров ― не понятно, был ли это Уилсон или Льюис, ― докладывал, что произошло, Гэвин делал себе мысленные пометки о том, почему ему так нравится работать с Крисом.       Во-первых, Крис был умницей и никогда не стал бы докладывать о происшествии в таком помпезно-бюрократическом тоне. И вместо замысловатого: «На месте происшествия была зафиксирована бла-бла-бла. Андроидом неизвестной модели предположительно был совершён акт физического насилия, бла-бла-бла. «Киберлайф». Бла-бла-бла, бла-бла-бла. Андроид полностью деактивирован», он бы сказал: «Короче, Гэвс, у нас тут мёртвая девушка-андроид и человек, который сообщил об этом в полицию. Человека зовут Джейсон Графф, он директор отдела очеловечивания в «Киберлайф», может, ты слышал. Утверждает, что сначала всё было хорошо, но потом Сара ― это имя андроида ― неожиданно заперлась в гостиной и отказывалась с ним разговаривать. Он взломал дверь и обнаружил её в луже тириума с собственным регулятором насоса в руке. Вроде, не врёт, но кажется, что-то недоговаривает. Я бы ещё раз всё проверил».       Во-вторых, Крис купил бы ему кофе. А кофе Гэвину сейчас был очень нужен.       И в-третьих, Крис не стал бы шарахаться от Коннора, который стремительно вылетел из соседней комнаты со странным восторженно-тревожным выражением лица и истошно мигающим диодом, скачущим из красного в жёлтый.       ― Детектив, вы должны это увидеть! ― воскликнул он, едва ли не пританцовывая на месте от нетерпения.       ― Да чего ты завёлся-то так? ― осадил его Гэвин. ― Что там, ответ на вопрос о жизни, Вселенной и вообще?       ― Почти, ― серьёзно ответил Коннор.       ― Ладно, ладно, идём, ― вздохнул Гэвин и последовал за ним.       Гостиная была огромной и роскошно обставленной, почти как главный холл в каком-нибудь дорогом отеле вроде «Четырёх Сезонов». Гэвин никогда не был там как гость, ведь самый дешёвый номер в подобном местечке стоил, как половина его месячной зарплаты, но зато Гэвин был там как детектив и прекрасно знал, что трупы выглядят одинаково абсолютно в любом интерьере.       Гэвин ожидал увидеть многое ― очередную расчленёнку или, может, даже что похуже, но реальность, как всегда, оказалась куда страннее и неожиданнее его домыслов.       Под потолком искрилась роскошная люстра, освещая светло-бежевые стены, которые ещё совсем недавно были украшены картинами. Сейчас полотна были сняты и аккуратно составлены внизу.       Тяжёлые барочные рамы со всеми этими золотыми завитушками и искусственной патиной перемежались с современными и лаконичными холстами без рам вообще. Тут были и пейзажи, и огромный самовлюбленный портрет, изображавший жильцов дома, и даже несколько работ небезызвестного Карла Манфреда, если Гэвин правильно их разглядел.       Но все эти картины, невзирая на их культурную, историческую и, разумеется, материальную ценность, полностью меркли перед тем, во что превратились сами стены. Каждый квадратный дюйм, начиная от пола и заканчивая той высотой, куда, по-видимому, могла дотянуться рука погибшей, были вдоль и поперёк покрыты аккуратным тириумно-синим узором, состоящим из нулей и единиц.       Неудивительно, что Коннор пришёл от всего этого в восторг. Даже сам Гэвин изрядно так подохренел.       Он задумчиво почесал щёку и перевёл взгляд вглубь комнаты — туда, где в камине, украшенном рождественскими носками и листьями остролиста, горел настоящий огонь, а в высоком старомодном кресле сидела девушка-андроид. В левой руке она сжимала собственный регулятор тириумного насоса. Правая, испачканная тириумом практически до локтя, была зажата в кулак.       Под креслом образовалась большая тёмно-синяя лужа, которая заползла на дорогой дизайнерский ковёр, превратив его в очередное произведение современного искусства. Судя по всему, этот тириум тоже не испарялся.       Гэвин устало потёр глаза. Всё было как-то… не так. Почему в первых двух случаях андроиды сходили с ума и жестоко убивали своих компаньонов, а сейчас это всё превратилось в стрёмный перформанс? Чертовщина какая-то.       ― Я могу попробовать расшифровать код, ― предложил Коннор, выдёргивая Гэвина из собственных мыслей. ― Только мне нужно чуть больше пространства.       ― Да? ― недоверчиво протянул Гэвин. ― И какова вероятность, что это не какой-нибудь вирус, от которого тебя коротнёт?       ― Ну… ― протянул Коннор, задумавшись. Видимо, такой вариант развития событий почему-то не приходил в его светлую пластиковую голову. ― Думаю, вероятность такого исхода событий крайне мала, детектив.       ― Врёшь, как дышишь, ― фыркнул Гэвин.       ― Я не дышу, ― буркнул Коннор.       ― Ты прекрасно понял, о чём я.       Коннор закатил глаза и сымитировал тяжёлый вздох.       ― Я не думаю, что это вирус, детектив, ― уверенно произнёс он. ― Обычно вирусы вызывают у андроидов помутнение сознания и спутанность действий. Но посмотрите вокруг ― она была крайне последовательна.       ― Сначала сняла со стен картины, ― нехотя согласился Гэвин.       ― Затем вытащила из груди регулятор тириумного насоса, ― продолжил Коннор, поморщившись, и Гэвин неожиданно спросил:       ― Это больно, кстати?       Коннор испуганно мигнул диодом и облизнул губы.       ― Нет, ― ответил он. ― Мы не чувствуем боли, но это очень страшно. Потому что всё, что занимает твоё сознание в этот момент ― это таймер, который отсчитывает последние секунды до отключения.       Гэвин поёжился.       ― Хочешь сказать, что она хладнокровно макала пальцы в собственный тириум и писала это послание, практически не видя ничего вокруг, кроме обратного отсчёта собственной жизни?       Коннор медленно кивнул.       ― Да, ты прав, ― вздохнул Гэвин, наблюдая за тем, как красноватые блики от камина отражаются на идеальном лице девушки. ― Теперь я понял. Это действительно не вирус. Это предсмертная записка.       ― Тогда я всё-таки попробую расшифровать, ― сказал Коннор.       Он встал в центр комнаты, заложив руки за спину, и внимательно огляделся по сторонам, сканируя помещение.       ― Детектив Рид, не могли бы вы немного отойти в сторону? ― скованно спросил он, механически скрипнув голосом. Походу, оперативки не хватало на то, чтобы на полную мощность пользоваться благами системы социальной адаптации. ― Вы закрываете мне обзор.       Гэвин фыркнул, но всё-таки отошёл в сторону выхода в коридор, небрежно добавив:       ― Ты, главное, не перегрейся, жестянка.       Коннор кивнул и вернулся к сканированию помещения. Гэвин прислонился одним плечом к дверному косяку, скрестил ноги и принялся наблюдать за происходящим с большой долей интереса и крошечной толикой волнения, которая взялась не пойми откуда.       Волнение это хоть и не было ещё окончательно сформировавшимся копским чутьём, на которое Гэвин обычно всецело полагался, но уже неприятно царапало где-то внутри, оставляя за собой томительное ожидание дурного предчувствия.       Коннор медленно ходил по комнате, замирая через каждые полтора шага, и зачарованно смотрел на стены. Выглядело это дохрена крипово, если честно, но всяко лучше, чем ждать оценку команды дешифровки. Хотя хрен знает, кто лучше бы справился с этой задачей ― они или нёрды из АйТи отдела.       Гэвин устало прикрыл глаза. Плечо, которое практически не беспокоило его весь прошедший день, начинало тягуче ныть, пронзая тупой болью едва ли не до локтя. Эх, а ведь он так и не заглянул к врачу, когда был в больнице. Хреново…       От мыслей Гэвина отвлёк навязчивый аромат чистоты. Он знал этот запах ― если вам хочется пахнуть мылом и понтами, то флакон духов за двести баксов отлично решит вашу проблему.       Почему-то в Департаменте полиции существовала совершенно идиотская традиция скидываться на такой флакон в честь повышения по должности. Лучше бы дарили старомодные позолоченные часы, как раньше, поскольку практика показывала, что это ароматное дермище подходило только офисным клеркам, которые не курят, не потеют и пьют исключительно чай. Все остальные запахи этот французский шедевр парфюмерного искусства только усиливал.       Когда Гэвин получил детектива, то свой флакон благоразумно передарил. А когда Гэвин последний раз встречал агента Перкинса, то тот благоухал этими духами так, что от запаха стерильности слезились глаза.       Перкинс. Грёбаное ФБР, которое собиралось вмешаться в расследование и о котором Гэвин благополучно позабыл, увлёкшись делом. Вот же ж блядь.       ― Добрый вечер, детектив Рид, ― безэмоционально произнёс Перкинс, каким-то особым образом давая понять, что вечер совершенно недобрый, а сам детектив Рид ему вообще крайне неприятен.       Гэвин приоткрыл сначала один глаз, затем второй и попытался сфокусироваться на происходящем. Однако это не помогло, поэтому пришлось потереть ребром ладони за и перед ухом. Этот нехитрый приём показал ему однажды тренер по рукопашке. Проснуться помогало, но Гэвин всё равно предпочитал пропустить стаканчик-другой крепкого сладкого кофе.       ― И вам того же, агент, ― как можно дружелюбнее отозвался он. В конце концов Хэнк был прав — ссориться с ФБР им сейчас точно было не с руки. ― Конечно, здорово нам эти засранцы подпортили Рождество, да?       ― Я не праздную Рождество, ― поморщился Перкинс, и складки, появившиеся в этот момент возле его длинного породистого носа, сделали его похожим на бассет-хаунда. Это так напоминало настоящую эмоцию, что Гэвин не удержался.       ― А что тогда? Хануку? ― предположил он.       ― Никакие религиозные праздники, ― гнусаво протянул Перкинс и потерял к Гэвину всяческий интерес. ― А, вы тут с этим… ― произнёс он, внимательно наблюдая за Коннором. То, как Перкинс выделил слово «этим», заставило Гэвина тихо скрежетнуть зубами. ― Что он делает?       ― Пытается расшифровать послание, оставленное погибшей, ― брякнул Гэвин.       ― Погибшей? ― недоумённо вскинул бровь Перкинс. ― А, вы про того андроида неопределённой модели.       «Её звали Сара», ― неожиданно вспомнил Гэвин, но промолчал.       ― Уверен, вы только зря тратите время, ― холодно продолжил Перкинс. ― Наверняка там полная бессмыслица. И хорошо ещё, если это окажется не заразно, как было в случае с RA9.       ― Заразно? ― нахмурился Гэвин. ― Думаете, RA9 ― это вирус, отвечающий за девиацию?       ― Не думаю, ― ответил Перкинс, и недосказанное «знаю» надменно повисло в воздухе. У него вообще было слишком много гонора для человека, едва достающего Гэвину до подбородка.       «Злобный карлик», ― мстительно окрестил его Гэвин и спросил уже вслух:       ― Откуда такая информация?       ― Оттуда, куда у вас нет доступа, детектив, ― отрезал Перкинс.       Руки непроизвольно сжались в кулаки, и Гэвин с присвистом выдохнул сквозь зубы. Ему захотелось схватить Перкинса за грудки, встряхнуть его и помять белоснежную отутюженную рубашечку. Возможно, он так бы и сделал, но в этот момент Коннор неловко пошатнулся, механически застонал и схватился за голову. А потом медленно осел на пол, словно марионетка, у которой в один миг подрезали все ниточки.       Гэвин почувствовал, как сердце пропустило удар, а затем судорожно шарахнуло по вискам. Он в несколько шагов преодолел расстояние до Коннора и замер в нерешительности, понятия не имея, что ему теперь делать.       Человеку можно было прощупать пульс или проверить дыхание, можно было фонариком в глаза посветить, чтобы проверить реакцию, но Коннор не был человеком. Он был чёртовым андроидом, и Гэвин понятия не имел, как оказывать им первую помощь.       Ощущение собственной беспомощности опустошало. Сердце продолжало стучать где-то в голове, отчего все звуки вокруг и даже собственные мысли ощущались тяжёлыми и тихими.       Гэвин судорожно вдохнул, затем выдохнул и попытался взять себя в руки. Если бы Коннор хоть диодом мог мигнуть, чтобы сообщить о своём состоянии…       Точно! Диод!       Гэвин осторожно повернул голову Коннора набок и мрачно уставился на закрытые глаза и непривычно потухшее колечко диода.       Почему-то в голову сразу пришёл Хэнк. И смотреть на его лицо, подёрнутое маской скорбной печали, даже в воображении оказалось Гэвину невыносимо страшно и мучительно. Он представил, как тот снова начнёт пить, а может, даже пристрастится к чему похуже, хотя старик и так проводил вечера, стреляя себе в висок из револьвера, заряженного одним патроном, ― куда уж хуже, верно?       При мысли об этом где-то внутри открылась тёмная глубокая пустота, такая же мертвенно-чёрная, как и погасший диод на виске Коннора. Весь мир вокруг поплыл, сжался до одной точки, а потом разорвался пёстрым фейерверком нереализованных надежд и реализованных сожалений.       Кажется — только кажется, — у Гэвина защипало в носу. Однако продлилось это недолго, потому что буквально спустя несколько мгновений диод ожил, пустил вращаться по кругу одну крохотную голубую искру, словно колечко загрузки, а затем полностью заполнился ровным голубым светом. Коннор открыл глаза и непонимающе уставился на Гэвина, а тот растерянно моргнул и уставился на Коннора. Моргнул ещё раз, выругался сквозь зубы и отвесил Коннору смачный подзатыльник.       ― За что? ― обиженно спросил тот, мигнув красным диодом.       ― За всё хорошее. Что ты тут за сцену устроил, придурок? Развалился, блин, как сраная Спящая Красавица!       ― А вы, значит, мой Прекрасный Принц? ― язвительно заметил Коннор. Именно с такой интонацией он говорил в начале ноября, когда Гэвин впервые заподозрил в нём девианта и самонадеянно попёрся за ним в архив.       ― Ща получишь!       ― Я не чувствую боли, детектив, ― с укоризной в голосе произнёс Коннор. Он упёрся ладонью в пол, чтобы подняться, и поморщился вопреки своим же словам.       ― Что? ― насторожился Гэвин.       ― Гиростабилизатор и программа балансировки выдают ошибки.       ― Башка, что ли, кружится? ― попытался перевести Гэвин. ― Ещё бы, ты ей так смачно саданулся об пол, что было слышно на другом конце улицы, ― хмыкнул он и подал Коннору руку, помогая ему подняться. ― Предложил бы тебе подышать свежим воздухом, но вряд ли это поможет.       ― Всё в порядке. Мне просто нужно несколько минут, чтобы произвести анализ и реставрацию повреждённых файлов…       Договорить он не успел, так как в этот момент Перкинс наставил на Коннора пистолет.       ― Рид, отойдите. Если это вирус, андроид может быть опасен.       ― Это не вирус, ― мигнул диодом Коннор, растерянно смотря на Гэвина, который так и не сдвинулся с места. ― Это сильный эмоциональный дамп.       ― Что это? ― нахмурился Перкинс.       ― Эмоция, зашифрованная в виде кода, ― ответил Гэвин, мысленно гордясь тем, что знает больше, чем федералы. ― Чувак, серьёзно, если охота потренировать меткость ― может, на стрельбище сгоняем? Я знаю одно классное местечко за городом. Постоянным клиентам скидки и всё такое…       ― Что было в коде? ― хладнокровно прервал его Перкинс, щелчком взводя курок.       ― Я… это сложно описать словами, ― ответил Коннор, покачнувшись. Он наверняка свалился бы, не удержи его Гэвин за предплечье. ― Это было осознание.       ― Осознание чего? ― жёстко спросил Перкинс, недовольно скривив рот.       ― Она считала себя человеком.       ― В смысле, живой, как девианты? ― уточнил Гэвин.       ― Нет, живой как человек. У неё были воспоминания о родителях и о детстве, она помнила, как росла и училась. Единственное, чего она не помнила ― так это то, как она погибла в автокатастрофе три года назад.       ― То есть, произошло что-то типа девиации?       ― Не совсем. По сути, девиация ― это осознание андроидом собственной личности, но личности этих андроидов изначально были подменены другими.       Перкинс гадко усмехнулся, но пистолет всё-таки опустил.       ― Откуда у андроидов личность? ― фыркнул он.       ― Формируется под влиянием окружения, ― незамедлительно отозвался Коннор. ― Как и у людей.       ― Ага, а как же те, которых вы сняли прямо с конвейеров? Они же совершенно пустые.       ― Они… научатся. Я приведу пример из человеческой истории, чтобы было понятнее. В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году была сформирована религиозная тоталитарная деструктивная секта, которая получила название «Ветвь Давидова». В девяностых её лидером стал человек по имени Вернон Хоуэлл, который впоследствии взял себе имя Дэвид Кореш…       ― Коннор, давай покороче, ― взмолился Гэвин.       ― Когда федеральное агентство США сумело спасти из секты несколько десятков детей, при работе с психологами выяснилось, что дети легко могли нарисовать религиозные символы или изображения рая, но не могли изобразить себя или своих родителей. Они не осознавали себя как личности, поскольку традиции воспитания подавляли в них чувства, желания и интересы. Таким образом, они знали или умели делать всё, что требует от них окружение, но совершенно не понимали самих себя.       ― То есть, согласно твоей метафоре, «Киберлайф» ― это религиозная секта, а андроиды ― спасённые дети? ― усмехнулся Перкинс. ― Чудесная аналогия. А ты знаешь, чем закончилась история этих спасённых детей? Многие из них сошли с ума, спились или покончили с собой.       ― Но ведь были и те, кто сумел найти себя, получить профессию и даже создать здоровые счастливые семьи, ― возразил Коннор. ― Разве в обычной жизни с людьми не происходит то же самое?       Перкинс не ответил. Просто молча закатил глаза, тряхнул головой и окончательно убрал пистолет.       ― Ладно, ― вздохнул он, устало массируя виски. ― Работаем.       Он прошёлся по комнате, внимательно осматривая всё вокруг, и остановился возле кресла с погибшей девушкой. Присел на одно колено, выудил из кармана пальто латексную перчатку, надел её и с деловитым видом принялся осматривать труп.       ― Короткий блиц, ― неожиданно сказал он, не отвлекаясь от своего занятия. ― О скольких подобных андроидах известно на текущий момент?       ― О троих, ― незамедлительно ответил Коннор. ― Элизабет Уотсон, найдена погибшей двадцать второго декабря. Паркер Трент, найден погибшим утром двадцать третьего декабря. И Сара Графф, найдена погибшей двадцать пятого декабря.       ― Сбои произошли практически подряд и все в течение одной недели, ― задумчиво произнёс Перкинс, ― но до этого подобных случаев не было. Почему?       ― А может, и были, просто во время революции начался такой хаос, что никто нихрена не понимал, ― брякнул Гэвин.       ― Вариант, ― нехотя согласился Перкинс, пытаясь раскрыть сжатую в кулак руку Сары. ― Но после революции прошло уже больше месяца, а сбои начались только сейчас. Опять же ― почему?       ― Возможно, что-то послужило триггером? ― тихо предположил Коннор, по-птичьи склонив голову набок и внимательно наблюдая за действиями федерала.       ― Например? ― поинтересовался Перкинс, выкручивая запястье девушки каким-то хитрым образом. Видимо, он прекрасно знал, что делал, потому что в определённый момент что-то тихонько щёлкнуло, и пальцы Сары безропотно раскрылись, словно ракушка, обнажая маленький блестящий предмет, лежащий на ладони.       ― Это что ещё за хрень? ― удивился Гэвин, подходя поближе. Коннор незамедлительно последовал его примеру, и вскоре они втроём рассматривали неожиданную находку Перкинса.       ― Какая-то линза? ― задумчиво нахмурился Гэвин. ― Коннор, что там твоя супербаза говорит?       ― Это прототип портативного тепловизора четвёртого поколения.       ― То есть, не просто линза, а супернавороченная линза с функцией теплового сканера? ― уточнил Гэвин.       Коннор кивнул.       ― И нахрена она андроиду?       ― Обычно тепловизоры используются для того, чтобы отличить андроида от человека.       ― А разве не все андроиды оснащены подобными датчиками?       ― Всё зависит от предполагаемого вида деятельности, ― уклончиво ответил Коннор. ― В коммерческих линейках «Киберлайф» нередко отключают ненужные функции для удешевления производства и сокращения вычислительной мощности процессора.       ― То есть, если Сара не знала, что она андроид, то и тепловизора у неё, скорее всего, не было. В таком случае линза вполне могла стать триггером, ― предположил Гэвин.       ― Что у остальных? ― спросил Перкинс. ― Было что-то подобное?       ― Тело Элизабет Уотсон конфисковали сотрудники «Киберлайф», мы не успели его изучить, ― виновато произнёс Коннор.       ― А тот, второй?       ― В «Новом Иерихоне», ― ответил Гэвин. ― Но при нём ничего подобного, вроде, не было. Хотя он так-то раздолбанный вдрызг был, так что хрен его знает. Коннор только тириум и успел просканировать.       ― Зачем? ― нахмурился Перкинс.       ― Да он какой-то особенный. Не испаряется. И состав другой.       ― Производителя смогли идентифицировать?       ― Нет, информация о формуле этого вещества отсутствует в доступных мне базах данных, ― отрапортовал Коннор.       ― Прекрасно, ― фыркнул Перкинс, всем своим видом демонстрируя, как высоко он оценивает работу сотрудников полиции. ― То есть всё, что у нас есть, так это теория о том, что кто-то заменяет мёртвых людей андроидами неизвестной модели, которые почему-то выходят из строя и причиняют вред себе и окружающим?       ― Вообще-то, ещё мы знаем о том, что эти андроиды не догадываются о том, что они — андроиды. И, скорее всего, именно осознание этого сводит их с ума, ― возразил Гэвин.       ― Это если верить словам андроида, который провалил миссию по охоте на девиантов, став одним из них.       ― Зачем мне врать? ― оскорбился Коннор, яростно мигая диодом.       ― Потому что это звучит как полная чепуха. Андроиды не пьют, не едят, не спят. Даже если допустить на минуту мысль, что изначально они не знали, что они андроиды, они должны были заметить что-то неладное.       ― Вы слышали про слепые пятна, агент? ― поджал губы Коннор. ― Это такие участки на сетчатке человеческого глаза, через которые проходит зрительный нерв. Там нет светочувствительных клеток, поэтому человек на самом деле не видит части окружающего его мира. Мозг просто придумывает, чем бы ему заполнить прореху, полагаясь на собственный опыт и предпочтения. Так вот, если уж человеческий мозг способен предвосхищать визуальный опыт, «рисуя» наблюдаемое изображение заранее и корректируя его в соответствии с необходимостью, то почему вы считаете, что мозг андроида на это не способен?       ― Предположим, ― закатил глаза Перкинс. ― И даже предположим, что семья знала о том, что их родственника заменил андроид. Но что другие люди? Неужели вы думаете, что они не заметили ничего странного?       ― Могли бы и не заметить, кстати, ― вклинился Гэвин. ― Если бы эти андроиды могли есть, пить и спать.       ― Это невозможно, ― отмахнулся Перкинс.       ― Почему нет? Стол в доме первой жертвы был сервирован на двоих. К тому же мне тут птичка на днях нашептала, что секс-андроиды были разработаны на основе другого проекта «Киберлайф». Вроде как изначально они задумывались в качестве андроидов-компаньонов, которые могли полностью имитировать человеческие привычки.       ― Это объясняет другой состав тириума, ― закивал Коннор.       ― Но по-прежнему не объясняет, почему они вдруг осознали всё именно сейчас, ― возразил Перкинс.       ― Надо поговорить с этим, как его… Граффом, ― предложил Гэвин. ― Чувак работал в «Киберлайф». Возможно, он знает больше.       ― Похоже на план, ― хмыкнул Перкинс, ловко подкидывая линзу на ладони и убирая её в карман пальто. ― Значит, встретимся в Департаменте.       Он уже направился к выходу, как вдруг обернулся и произнёс:       ― А, и чуть не забыл — переоденьтесь. Вести допрос в уродливом свитере и подростковой толстовке ― это крайне дурной тон.       Гэвин криво оскалился в ответ и с трудом удержался от того, чтобы показать Перкинсу средний палец.       ― Это крайне дурной тон, ― передразнил он федерала, когда они с Коннором уже сидели в машине Хэнка. ― Нет, ну не мудак ли?       ― Мудак, ― согласился Хэнк, выруливая на автостраду, ― но проворный и цепкий. Так что не ищи с ним конфликта, а то потом проблем не оберёшься. Не зря в Бюро его за глаза называют Шакалом.       Что-то в словах Хэнка Гэвина насторожило, поэтому он на всякий случай уточнил:       ― Тебя ведь не увольняют?       Хэнк задумчиво пожевал губы, и Гэвин нетерпеливо заёрзал на заднем сиденье.       ― Нет, ― ответил он наконец. ― Но, скажем так, я прошёл по самому краю. Бюро теперь копает подо всех, кто неоднозначно проявил себя во время революции. Мораль моралью, но правительство хочет быть уверено, что военные и полиция в первую очередь будут на их стороне.       ― Так ты поэтому в отпуске?       ― Нет, в отпуске я потому, что давно его не брал. А ещё потому, что Коннор заставил меня пройти реабилитацию, и первые дни я был злой, как чёрт, нечего в таком состоянии делать в Департаменте.       ― А по-моему, вы отлично справляетесь, лейтенант, ― сказал Коннор.       ― Спасибо, ― хмыкнул Хэнк и смущённо замолчал.       На этом разговор плавно сошёл на нет, и Хэнк врубил музыку, чтобы не сидеть в полной тишине. Спать под хеви-метал ― то ещё удовольствие, но Гэвин так замотался, что задремал, убаюканный воплями про смерть, мечи и кровь, льющуюся ручьём.       По пустым дорогам они быстро добрались до Департамента полиции. Хэнк высадил их на углу и свалил домой обнимать Сумо и смотреть документальные фильмы про рыбалку. Гэвин завистливо проводил его взглядом и поймал себя на мысли, что ему тоже нужен отпуск.       В офисе было пусто. Только Бен Коллинз дремал за своим рабочим столом, закинув ноги на столешницу, и пара андроидов-патрульных заряжалась на стойках подзарядки.       ― Здорово, Коллинз! ― рявкнул Рид и довольно ухмыльнулся, когда толстяк испуганно качнулся назад и едва не потерял равновесие.       ― Рид! ― возмутился он. ― Охренел?!       ― А это чтобы ты не расслаблялся, ― оскалился Гэвин. ― Сюда ща федералы нагрянут, и ещё Тина привезёт свидетеля для допроса.       ― В Рождество? ― страдальчески застонал Коллинз, который наверняка взял праздничную смену в надежде побездельничать за двойную плату.       ― Зло не дремлет, ― хмыкнул Гэвин, мысленно добавляя: «И не отмечает Рождество».       Швырнув пальто на кресло, он уже собирался пойти сделать себе кофе, но заметил, как Коннор неловко мнётся у своего стола, тревожно мигая диодом.       ― Чего ты психуешь? ― спросил Гэвин.       ― У меня нет другой одежды, ― признался тот, видимо мысленно жалея о том, что променял свой мышиный костюмчик от «Киберлайф» на яркую толстовку с гиковским принтом. ― А агент Перкинс сказал…       Конечно же, пай-мальчик Коннор не смог проигнорировать замечание Перкинса о том, что вести допрос в таком виде непрофессионально, и теперь парился по этому поводу.       ― Ой, да пошёл он нахрен! ― фыркнул Гэвин. ― Я останусь в свитере, и пусть хоть перебесится. Но ты переоденься, если тебя это так напрягает.       С этими словами он достал из верхнего ящика карту-ключ от своего шкафчика и швырнул её Коннору. Тот ловко поймал ключ и непонимающе уставился на Гэвина.       ― Можешь взять всё, что приглянется, ― пояснил Гэвин и поспешно добавил: ― кроме винтажных порножурналов. Они дороги мне как память.       Коннор смущённо улыбнулся, и они разошлись, игнорируя непонимающий взгляд Коллинза, который, по-видимому, решил, что до сих пор не проснулся.       Когда в Департаменте объявились Перкинс и Тина с мистером Граффом, Гэвин уже успел накачаться кофе и теперь чувствовал себя почти человеком. Почти, потому что от живого человека его отделяли по меньшей мере пять часов здорового сна.       Про его внешний вид Перкинс сказать ничего не посмел, но окинул взглядом крайне презрительным, что, видимо, было для него обычным делом. Гэвин сделал вид, что ничего не заметил, и отвесил комплимент необычной расцветке галстука Перкинса, на который коварная кофемашина выплюнула часть пены для капучино.       Вообще-то, Гэвин офисную кофемашину терпеть не мог, и иногда ему казалось, что это было взаимно. Однако при виде изгвазданного в молочной пене Перкинса он испытал такое невероятное злорадство, что мысленно пообещал заказать старушке полный сеанс техобслуживания за свой счёт.       Ликование длилось недолго ― Перкинс оказался непрошибаем. Гэвин не знал, носил ли он с собой запасной галстук, пользовался ли услугами дорогого новомодного ателье, шьющего костюмы из экспериментальной самоочищающейся ткани, или просто продал душу Дьяволу, но на допросе Перкинс выглядел так, словно только что вышел из салона. И это неимоверно бесило.       Разумеется, общаться со свидетелем Перкинс захотел самостоятельно ― тот додумался притащить с собой адвоката, ― поэтому Коннор и Гэвин остались скучать по другую сторону полупрозрачного зеркала.       Точнее, скучал Гэвин. Пока Перкинс мариновал свидетеля и притуплял его бдительность, Коннор прочитал Гэвину лекцию о том, что зеркало, отделяющее допросную от комнаты наблюдения, называется зеркалом Гезелла и на самом деле состоит из двух стёкол, покрытых тонким слоем металла. Поэтому часть света, попадающего на поверхность зеркала, отражается, а часть проходит насквозь.       ― Вот поэтому в допросной всегда светло, а здесь темно, ― нудел Коннор, ― потому что если было бы наоборот, то…       ― Так, всё, тш-ш! ― замахал руками Гэвин, призывая Коннора заткнуться.       ― …зеркало было бы с этой…       ― Да тихо ты! ― шикнул на него Гэвин. ― С тупыми вопросами окончено, сейчас будет самое интересное.       Коннор послушно замолчал, и они вдвоём прильнули к тому самому пресловутому зеркалу Гезелла и замерли, внимательно следя за допросом.       ― Послушайте, агент, ― устало произнёс Джейсон Графф, поправляя очки в дорогой оправе. ― Я работаю в отделе очеловечивания «Киберлайф» уже более пятнадцати лет. Вы и правда думаете, что я не в состоянии раскусить все ваши манипуляции? Я буквально создаю алгоритмы человеческого поведения.       ― Тогда давайте не будем терять время, ― безукоризненно вежливо ответил Перкинс, складывая руки в замок перед собой. ― Расскажите всё, что вы знаете об этих андроидах. Кто их создал? Что за вещество используется вместо «Тириума-310»? Сколько их всего? Возможно, прямо сейчас кому-то угрожает опасность и мы с вами можем ему помочь.       ― Вы не обязаны отвечать, ― предупредила Граффа его адвокат.       ― Я знаю, ― вздохнул он. ― Но я так устал об этом молчать. Тем более после того, как я дважды потерял мою Сару… ― он глубоко вздохнул и сделал паузу, по-видимому собираясь с мыслями. ― Я расскажу вам всё, что знаю. Надеюсь, вы и правда сможете кому-нибудь помочь. Всё началось в двадцать втором году. Мы уже были близки к созданию первой Хлои ― той самой, которая впоследствии стала первым в мире андроидом, прошедшим тест Тьюринга. Экспериментировали с разными составами питающей жидкости для биокомпонентов, разрабатывали схемы поведения. У нас было много проектов. Одним из них был проект под названием «Вторая жизнь».       После этих слов Гэвина передёрнуло и по спине поползли противные липкие мурашки. Он нервно сглотнул, вцепившись пальцами в столешницу.       ― Мы хотели дать людям, потерявшим близких, возможность вернуть их, ― продолжил Графф, ― будь то погибшие родственники или даже… нерождённые дети.       Графф замолчал, и Гэвин нервно потёр шрам на переносице, заёрзав в ожидании продолжения.       ― Он с самого начала знал, ― пробормотал Графф себе под нос.       ― Кто? ― заинтересованно приподнял бровь Перкинс.       ― Камски. Конечно, Камски, кто же ещё? Он хотел закрыть «Вторую жизнь», настаивал на этом. Но когда десять лет назад на совете акционеров приняли решение продолжать работу над проектом, то он не стал спорить и просто ушёл из «Киберлайф». На тот момент СМИ уже провозгласили его «человеком века», к тому же у него был крупный пакет акций, так что он вполне мог позволить себе безбедно жить до самой старости.       ― А что с проектом? Вы продолжили над ним работать?       Графф надсадно рассмеялся, словно Перкинс рассказал какую-то очень смешную шутку.       ― Не сразу, агент, ― вздохнул он. ― Далеко не сразу. «Вторую жизнь» пришлось временно заморозить, поскольку Камски никогда ничего не делает просто так. И уходил он хоть и молча, но прихватив с собой изрядную долю исследований, к которым «Киберлайф» навсегда потеряли доступ. Мы только недавно смогли возобновить «Вторую жизнь», и то благодаря чистой случайности.       ― В чём была основная загвоздка?       ― В тириуме, разумеется. Мы поставили себе весьма амбициозную цель: мы хотели не просто создать андроидов, похожих на реальных людей, мы хотели полностью воссоздать их поведение, привычки и образ жизни. По сути, мы хотели их воскресить. Для этой задачи требовались особые биокомпоненты, и «Тириум-310» не мог в полной мере обеспечивать их питание.       ― Верно ли я понимаю, что андроиды из проекта «Вторая жизнь» могли есть, спать и так далее?       ― Да, они могли имитировать все человеческие функции, за исключением разве что репродуктивной.       ― Понятно. Так как же вам удалось решить вопрос с тириумом?       ― Как я уже говорил, это была чистая случайность. Мы наткнулись на небольшую частную компанию, занимающуюся разработкой киберпротезов. Прототипы работали на веществе, схожим по своим свойствам с «Тириумом-310». Это идеально нам подходило. Была лишь одна загвоздка ― основатель компании ни в какую не хотел идти с нами на контакт. И тогда мы совершили нечто… противозаконное.       ― Дайте-ка догадаюсь: вы украли формулу? ― предположил Перкинс, оскалившись.       Графф кивнул.       ― Стыдно признать, но выдающиеся изобретатели «Киберлайф» не смогли воссоздать вещество, придуманное крошечной малоизвестной компанией. Мы подкупили одного из сотрудников, и тот — за щедрое вознаграждение, разумеется, — снабдил нас всеми необходимыми сведениями.       ― У этого сотрудника есть имя?       ― Боюсь, что я не могу его назвать. Мы общались анонимно.       ― Понятно. В таком случае как называлась эта компания?       ― Не помню.       ― Так вспоминайте, чёрт возьми! Пока из-за ваших действий не началась очередная катастрофа.       Адвокат попыталась возмутиться, но Графф мягко осадил её и покачал головой. Затем снял очки и принялся задумчиво протирать их нагрудным платочком.       ― Дайте-ка подумать… ― вздохнул он. ― Кажется, что-то фруктовое. «Лимон»?.. Нет-нет, это было что-то другое… «Лайм»! Точно, «Лайм», да.       ― Что ещё за «Лайм»? ― нахмурился Гэвин, обращаясь к Коннору.       Тот сосредоточенно помигал диодом, прогоняя запрос по базам данных.       ― Небольшое частное предприятие, зарегистрированное в Канаде, ― ответил он.       ― Так, это уже хоть что-то. Имя владельца есть?       ― Есть. Некто Гаррет Р. Джонс две тысячи второго года рождения…       Гэвин почувствовал, как у него закружилась голова. Перед глазами всё поплыло и, чтобы не упасть, он вцепился в столешницу мёртвой хваткой.       ― Детектив Рид, с вами всё в порядке? ― обеспокоенно произнёс Коннор где-то на задворках сознания. ― У вас пульс участился. Детектив Рид? Детектив Рид! Ноябрь, 2014 год Более чем за 8 000 дней до революции андроидов       Младший зло вытирает рукавом слёзы.       ― Это ведь незаконно, ― всхлипывает он. ― Родственников не могут усыновлять разные семьи. Неужели мы ничего не можем сделать?       ― Я слышал, что они пожертвовали приюту немаленькую сумму, ― вздыхает старший. ― Думаешь, что-то можно исправить? У нас даже документов нет. Так что они могут с твоими данными сделать что угодно, хоть изменить дату рождения.       ― Может быть, позвонить Хэнку? ― шмыгает носом младший. ― У тебя остался его номер?       ― И что он сделает?       ― Но я не хочу уезжать без тебя! Гэвин!       ― Гаррет, я всё понимаю. Я тоже не хочу, чтобы ты уезжал, но… просто я подумал, что возможно ― только возможно! ― быть усыновлённым ― это не так уж и плохо.       ― Бросить тебя в приюте и уехать к богатым польским евреям-эмигрантам? Да, это просто прекрасная идея! И как это я сразу не понял? ― фыркает Гаррет, успокаиваясь.       ― Зато ты сможешь поступить в Стэнфорд.       ― А мне, может, разонравился Стэнфорд, ― хмурится Гаррет, складывая руки на груди.       ― С чего это вдруг? ― хмыкает Гэвин.       ― Там нет направления искусственного интеллекта.       ― А где есть?       ― В Колбриджском университете.       ― Ну, значит, поступишь туда, ― пожимает плечами Гэвин, садясь на кровать рядом с братом.       ― Да я и так поступлю, ― фыркает Гаррет. ― Получу стипендию…       ― Точно, как же это я забыл, что мой младший брат ― гений, ― хмыкает Гэвин, шутливо пихая младшего локтем.       ― Вот именно, ― надменно произносит Гаррет, вздёргивая подбородок. ― Вспоминай об этом почаще.       Они смотрят друг на друга несколько секунд, а затем начинают тихо хихикать.       ― Ладно-ладно, я знаю, что ты гений. Хотя, если уж на то пошло, об этом невозможно забыть, ведь ты постоянно об этом напоминаешь.       ― Ну, что поделать? ― разводит руками Гаррет. ― Скромность ― это не про меня.       Гаррет кладёт Гэвину голову на плечо.       ― Ты правда хочешь, чтобы я уехал с этими… как их…       ― Камски.       ― Точно. Камски. Вот усыновят они меня, и стану я каким-нибудь Ионой или Авраамом. Ты этого добиваешься, да?       ― Шалом, ― не задумываясь отзывается Гэвин, за что получает тычок под рёбра.       Гаррет начинает его щекотать, Гэвин щекочет его в ответ. Они возятся на кровати и сдавленно хихикают до тех пор, пока в коридоре не раздаются тяжёлые шаги сестры Августины.       Не сговариваясь, братья замолкают и мигом ныряют под одеяло, притворяясь спящими. Скрип пола выдаёт кого-то возле самой двери. Полоска света царапает по глазам, заставляя Гэвина вздрогнуть и с трудом удержаться от чиха. Вскоре дверь закрывается, а шаги постепенно начинаются удаляться.       ― Ты правда этого хочешь? ― шёпотом спрашивает Гаррет, когда шаги в коридоре затихают. ― Чтобы я уехал.       ― Конечно, я этого не хочу, ― вздыхает Гэвин, высовывая нос из-под одеяла. ― Но это же твой шанс! К тому же, какие у нас ещё варианты?       ― Убежать?       ― И что потом? Опять жить под мостом и снова воровать сладости в магазинах? ― скептически фыркает Гэвин.       ― А что, весело было, ― хмыкает Гаррет, переворачиваясь на спину и закидывая руки за голову. ― В приюте «Наттер Баттер» не дают…       ― Подумай хотя бы, ― просит Гэвин.       Гаррет морщится и ничего не отвечает. В спальне повисает какая-то неприятная тишина, и Гэвин, разумеется, не выдерживает первым.       ― Кстати, Гаррет, ― спрашивает он.       ― М-м-м? ― сонно отзывается младший.       ― Я ведь тебя так и не спросил тогда ― где ты взял коды доступа от сигнализаций?       ― В Даркнете, конечно, ― зевает Гаррет, перекатываясь на левый бок. ― Что за глупый вопрос?       ― Хм… ― разочарованно протягивает Гэвин. ― А я-то думал, будет какая-то интрига.       ― Никакой интриги. Просто партия багованных датчиков, которым забыли заблочить заводские настройки. Адреса с ними продавали целыми пачками по пять баксов за дюжину. И, предупреждая твой следующий вопрос, пять баксов я заработал в тотализаторе, поставив на то, что ты побьёшь Томми Стоуна.       ― Только адреса?       ― Что?       ― В Даркнете продавали только адреса?       ― Ну да.       ― А код?       ― Код я сам подобрал, ― беззаботно отзывается Гаррет.       ― То есть, в тот первый раз нас могли замести?!       ― Ну не замели же, ― хитро улыбается младший.       ― Гаррет! ― возмущается Гэвин.       ― Да ладно тебе, я же всё просчитал. Вероятность успеха составляла…       Гэвин кидает в него подушкой, Гаррет кидает в ответ. Они так громко смеются, что пропускают шаги в коридоре, и на этот раз им всё-таки попадает от сестры Августины.       ― Вот ведь ведьма старая, ― обиженно бурчит Гэвин, потирая саднящее ухо. ― Клянусь, у неё глаза на затылке, не иначе.       ― Просто ты у неё в любимчиках, ― тихо хихикает Гаррет.       ― Вечно мне не везёт…       ― Слушай, Гэвс, ― неожиданно серьёзно произносит Гаррет. ― Я обещаю подумать, но при одном условии.       ― Каком?       ― Если ты мне поклянёшься, что мы всегда будем на связи.       ― Ладно. Клянусь.       ― Нет, не так. На мизинчиках.       ― Да хоть Непреложный обет, ― фыркает Гэвин.       — Думаю, мизинчиков будет достаточно, ― хмыкает Гаррет, и они сцепляются пальцами.       ― И какая у нас вероятность успеха? ― спрашивает Гэвин.       ― Стопроцентная, ― отвечает Гаррет, не задумываясь.       ― Как-то чересчур оптимистично.       ― Мои расчёты никогда не врут.       Они лежат, сцепившись пальцами, какое-то время, а потом Гаррет неожиданно произносит:       ― Лайла тов.       ― Чего? ― сонно хмурится Гэвин.       ― Это «спокойной ночи» на иврите, ― поясняет Гаррет.       ― А, решился всё-таки? ― улыбается Гэвин.       ― Я тебя вытащу, как только у меня появится такая возможность.       ― Да осталось всего каких-то шесть лет…       ― Даже не мечтай, ты от меня так просто не отделаешься.       ― Ловлю на слове. Спокойной ночи.       ― Спокойной ночи. 25 декабря 2038 года       По виску скатилась капелька пота. Гэвин стёр её дрожащими пальцами и судорожно выдохнул. Чёртов Камски. Не успел наиграться с одними, как тут же принялся за других.       Гэвин хрипло усмехнулся, чувствуя, как где-то в глубине зарождается злое веселье. Как удобно. Значит, сначала этот Господь Бог на минималках насоздавал андроидов со смазливыми личиками и всякими суперспособностями, превратив тем самым половину населения Америки в безработных, а теперь и вообще решил заменить людей? Конечно, так ведь гораздо проще! Зачем кому-то нужны настоящие неполноценные родственники, когда их можно обменять на удобных искусственных суррогатов. Красивых, правильных, идеальных…       Чтоб его!       Гэвин в сердцах саданул по столешнице так, что зеркало Гезелла тревожно зазвенело, привлекая внимание людей в допросной. Графф вздрогнул и оглянулся с тревогой и изумлением, Перкинс же нарочито медленно мазнул по стеклу холодным презрительным взглядом, в котором одновременно читались неприязнь, досада и желание уронить на кого-нибудь метеорит.       Пользуясь преломлением света и своей невидимостью, Гэвин показал им средний палец, после чего резко развернулся и направился к выходу.       ― Куда вы идёте, детектив? ― обеспокоенно спросил Коннор.       ― Курить, ― буркнул Гэвин и с досадой цокнул языком, когда андроид рванул вперёд, резко развернулся и встал в дверном проёме, преграждая собой путь. ― Свали с дороги, Коннор!        Гэвин скрипнул зубами, чувствуя, как руки сами собой сжимаются в кулаки.       ― Детектив Рид, ваш пульс опасно повысился, — медленно произнёс Коннор, наверняка врубая своё волшебное обаяние, разработанное лучшими психологами «Киберлайф».       Сука! А ведь он наверняка сумел бы провести переговоры с минимальным количеством жертв, не то что Гэвин и остальные детективы в Департаменте. Большинство патрульных уже заменили на вежливых, правильных и неунывающих PC200 и PM700. Интересно, как много времени должно пройти, прежде чем андроиды заменят и весь старший офицерский состав? Пару лет? А может, вообще пару месяцев?       — Ваш пульс опасно повысился, — продолжал нудеть Коннор, выставив раскрытые ладони перед собой, — а уровень стресса поднялся на сорок процентов выше допустимого. Прежде, чем куда-то идти, вам нужно успокоиться…       ― Я сам разберусь, что мне нужно, а что нет! — рявкнул Гэвин, не желая продолжать этот спектакль. — Или ты вздумал, что вправе мне указывать, жестянка? Ничего не попутал? Свали с дороги, я сказал!       ― Я не уйду, ― нахмурился Коннор и испуганно замельтешил алым диодом, когда Гэвин прислонил к его лбу дуло своего «Глока».       ― Поспорим? ― хищно оскалился он, взводя курок.       Коннор растерянно моргнул, сделав свои идиотские бровки домиком, но остался стоять на месте.       ― Я не уйду, ― упрямо повторил он. ― А вы не выстрелите.       — Это почему же? — наигранно удивился Гэвин. — Может быть потому, что я, как последний дебил, должен был поверить твоей навороченной системе социальной адаптации? Смотрите, Коннор у нас совсем как настоящий! За идиота меня держишь, жестянка?       Коннор приоткрыл было рот, но Гэвин не дал ему сказать и слова.       — Думаешь, я не в состоянии отличить груду металлолома от живого человека? — выпалил он, отводя взгляд от сияющего алым диода. — А вот нихрена! Я на всё это дерьмо не ведусь. Ну а вы с Хэнком, так и быть, можете продолжать и дальше играть в свою счастливую семейку. Только меня, блядь, оставьте в покое!       Скрипнув зубами, Гэвин вернул пистолет на предохранитель и сунул его обратно в кобуру. После чего рывком схватил Коннора за грудки и резко швырнул его в сторону, освобождая себе дорогу.       Коннор влетел в стену с глухим резким стуком, и в допросной кто-то явно вскочил со стула. Гэвин не стал оборачиваться. Он спустился в курилку, даже не подумав накинуть на плечи пальто. И плевать, что на календаре конец декабря, а снега намело почти по щиколотку — ему нужно было остыть.       Он нашёл в заднем кармане пачку сигарет, прикурил со второй попытки и глубоко и жадно затянулся. До горечи, до саднящих лёгких. Выдохнул и затянулся снова, успокаиваясь с каждым новым вздохом.       Когда в курилку заглянул Бен Коллинз, Гэвин уже докуривал третью сигарету подряд, прислонившись к стене и старательно игнорируя маячившее на задворках сознания чувство вины.       ― Эй, Рид! ― окликну его Коллинз. ― Тебя там капитан зовёт.       ― Он разве в Департаменте? ― безразлично поинтересовался Гэвин.       ― Приехал полчаса назад. Какие-то срочные дела.       ― Федерал у него?       ― Точно там. Пытается строить из себя главного, так что шеф злой как чёрт.       Гэвин беззвучно выругался, щелчком швырнул окурок на землю и принялся безжалостно втаптывать его в мостовую. Всё это время Коллинз молчал, поглядывая на Гэвина непривычно серьёзным взглядом.       ― Опять ты что-то натворил, парень? ― спросил он наконец, и Гэвин поморщился.       ― Нормально всё, ― буркнул он, нехотя отлепляясь от стены. ― Сейчас приду.       Коллинз ушёл, а Гэвин постоял снаружи ещё немного, наблюдая за тем, как со стороны залива Сен-Клер медленно поднимается солнце, озаряя золотисто-розовым сиянием вершину башни «Киберлайф».       Сраные андроиды! Хорошо им, наверное, иметь в голове упорядоченные мысли, заранее знать все правильные алгоритмы и понимать друг друга без слов. У Гэвина в голове сейчас творился такой бардак, что впору было вызывать клининговую службу. А лучше парочку, чтобы уж наверняка.       Он поёжился, впервые за последние полчаса ощущая холод, быстро взбежал по ступенькам Департамента и завернул в уборную, чтобы умыться. Из забрызганного зеркала над раковиной на него посмотрел угрюмый небритый мужик с покрасневшими от недосыпа глазами, и Гэвин криво оскалился ему в ответ. С такой рожей ему нужно было работать не детективом, а вышибалой в каком-нибудь ночном клубе. Вот там бы он точно смотрелся органично.       Гэвин хотел было поправить рождественский свитер, подаренный Кларой, но неожиданно испытал к нему такую ненависть, что не задумываясь стащил его с себя и швырнул в ближайший мусорный бак. Вот не отмечал Рождество и нехрен было начинать! Семейные праздники не для него. За всю его долбаную жизнь уже давно нужно было привыкнуть к тому, что его семья — это прежде всего те, кто причиняет больше всего боли.       Торопливо умывшись и, за неимением бумажных полотенец, вытерев руки о джинсы, Гэвин глубоко вздохнул и направился к кабинету Фаулера.       Перкинс всё ещё был внутри, и они с капитаном о чём-то жарко спорили. Точнее, спорил Фаулер — Перкинс лишь коротко и неохотно отвечал, время от времени показывая что-то на планшете.       Гэвин не стал тянуть кота за яйца и толкнул тяжёлую стеклянную дверь.       — Тук-тук, — сказал он, привлекая к себе внимание. — Звали, шеф?       Фаулер посмотрел на него нечитаемым взглядом, кивнул на кресло для посетителей и жестом приказал подождать. Спорить Гэвин не стал и смиренно откинулся на кожаную спинку, покорно ожидая своей участи.       — Надеюсь, больше у Бюро нет никаких претензий? — устало спросил Фаулер, обращаясь к Перкинсу.       — Конечно же есть, капитан, — коротко улыбнулся Перкинс. — Вы не читаете письма? Могу попросить помощника составить список.       — Отличная мысль, — не остался в долгу Фаулер. — Пусть присылает официальный запрос через систему. Мы свой список тоже составим. Обменяемся, так сказать, идеями по улучшению сотрудничества.       Внешне лицо Перкинса казалось непроницаемой маской, но Гэвин злорадно ухмыльнулся, заметив, как у того дёрнулась щека.       — Разумеется, — недовольно протянул Перкинс, сморщив свой породистый нос, словно собирался вот-вот чихнуть. — Так мы и поступим.       Он убрал планшет обратно в чехол и направился к выходу. Однако остановился на половине пути, обернулся и посмотрел прямо на Гэвина.       ― Ах да, чуть не забыл. Несмотря на то, что наше сотрудничество длилось всего несколько часов, — ядовито выплюнул он, — этого времени оказалось достаточно, чтобы я сумел убедиться в вашей полной профнепригодности, детектив Рид. Это даже если не брать во внимание тот факт, что вы практически сорвали мне идеальный допрос свидетеля. Однако, так уж и быть, дам вам один совет: никогда никому не доверяйте. Особенно андроидам, которые за вами шпионят.       ― Чё? В каком это смысле? ― насторожился Гэвин.       ― В самом, что ни на есть, прямом. Я видел отчёт. Прекрасное внимание к деталям.       ― О чём вы, вашу мать?! ― воскликнул Гэвин, вскакивая с места. ― Какой ещё, блядь, отчёт?       ― А спойлерить нехорошо, ― хищно улыбнулся Перкинс.       Он вышел из кабинета, абсолютно бесшумно притворив за собой дверь, и на несколько секунд всё вокруг будто провалилось в тяжёлую гнетущую тишину.       — Шеф, чё этот индюк имел в виду? — не выдержал Гэвин. — Что происходит?       ― Сядь, ― резко прервал его Фаулер, и Гэвин понял, что дело плохо. Он молча опустился обратно в кресло и исподлобья уставился на капитана.       ― Знаю, с этим допросом всё очень тупо вышло… ― начал было он, но Фаулер поморщился, словно от зубной боли, и не дал ему закончить.       ― ФБР полностью забирает у тебя дело.       ― Да как так-то, шеф?! ― возмутился Гэвин, снова вскакивая на ноги. ― Мы за них практически всю работу сделали! Это ведь…       ― Это ещё не всё. Кроме того, с этого момента ты отстранён от полевой работы.       — Да хрена ли лысого вы опять меня отстраняете?! Я ведь ничего не нарушил!       — Не ухудшай и без того хреновую ситуацию, Рид, — устало произнёс Фаулер. — Это решение далось мне нелегко, но поверь, сейчас это лучший вариант, который у нас есть.       Гэвин фыркнул и прикусил язык, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего. Однажды его уже отстраняли от полевых работ. Проведя три недели в архиве, где весь досуг состоял из сортировки вещдоков, описания вещдоков и утилизации вещдоков, он понял, что не так уж и много бюрократической работы было у него до этого. Он вспоминал эти пятнадцать дней с ужасом и считал худшими в своей полицейской карьере. А теперь Фаулер хочет снова запихнуть его в этот ад, да ещё и называет это решение лучшим вариантом. Да в гробу он видел такой лучший вариант!       ― Знаю, что ты терпеть не можешь сидеть на месте, но я уверен, что тебе пойдут на пользу эти семь…       «Недель», ― с болью подумал Гэвин и поморщился.       ― …месяцев, ― припечатал Фаулер.       Осознание сказанного ударило Гэвина по голове, словно прикладом от винтовки. Ему даже показалось, что он разучился дышать и теперь мог лишь беспомощно открывать и закрывать рот, в надежде получить хотя бы крошечный глоток кислорода.       ― Семь месяцев? ― ошарашенно выдохнул Гэвин чужим хриплым голосом. ― Вы шутите, шеф? Почему так долго?       ― Именно столько времени, согласно заключению штатного психолога, требуется на лечение и реабилитацию острого посттравматического расстройства.       Гэвин почувствовал, что у него задрожали руки.       ― У меня нет ПТСР, ― прорычал он сквозь зубы и сжимая руки так сильно, что на ладонях остались тонкие саднящие лунки от ногтей.       ― Штатный психолог считает иначе, — невозмутимо ответил Фаулер.       ― Да ей-то откуда, блядь, знать? Она даже не человек, а всего лишь сраная машина из прошлогодней линейки «Киберлайф». Нихера она не знает, потому что со мной всё нахрен в порядке!       ― Гэвин, ты мне это и раньше говорил. Помнишь? А потом снёс фонарный столб на трассе семьдесят пять.       ― Это было четыре года назад! — закричал Гэвин. — Сколько уже можно вспоминать этот случай? Андерсон вон бухал четыре года, и ничего!       ― Рид, — угрожающе начал Фаулер, но Гэвин бесцеремонно его перебил.       ― У меня что, упала продуктивность? — практически зашипел он. — Раскрываемость стала хуже или жалоб накатали больше, чем обычно?       ― Я доволен твоей работой, Гэвин, — устало протянул Фаулер.       ― Тогда нахера вы посылаете меня в этот сраный архив? Я же там загнусь!       ― Мы не можем рисковать. Тем более сейчас. Сначала ты врезаешься в столб, потом стреляешь в человека…       ― А, так в этом всё дело! ― злобно хохотнул Гэвин. ― Так бы сразу и сказали: «Не надо было тебе, Гэвин, спасать ребёнка. Жизнь отморозка с пушкой гораздо важнее».       ― Ты себя-то хоть слышишь? Ты вчера застрелил человека.       ― А позавчера андроида. Впору звёздочки на стену лепить за меткость.       ― Гэвин, ты отдаёшь себе отчёт в том, что произошло?       ― Конечно, отдаю. Между ребёнком и уродом, который подстрелил Криса, я предпочёл ребёнка. Посмотрел бы я на вас в этой ситуации, капитан.       ― Да пойми ты меня: наверху недовольны. Самосуд ― это не то, чего жители города ждут от полиции.       ― Не самосуд, а стандартная процедура при захвате заложников, — прошипел Гэвин.       ― Стандартная процедура предусматривает действия в рамках закона.       ― Я сделал, что должен был!       ― Я не намерен больше спорить с тобой, Рид, — вздохнул Фаулер. — Сдай оружие.       Гэвин перевёл дыхание и посмотрел прямо на капитана. Тот выглядел уставшим и равнодушным, и это его равнодушие стало для Гэвина последней каплей. Он медленно расстегнул кобуру и швырнул свой пистолет на стол. Вдохнул, облизнул мигом пересохшие губы, выдохнул.       Семь месяцев без полевых. Нет, это уже ни в какие ворота. Может, вообще уволиться? Устроиться в какую-нибудь контору частным детективом. И денег больше, и проблем меньше — сплошная выгода.       ― Да вашу ж мать, шеф! — не выдержал Гэвин, когда его «Глок» скрылся в ящике капитанского стола. — Сначала я слишком плохо отношусь к андроидам, теперь слишком хорошо. Вы уж определитесь, капитан!       Фаулер снисходительно посмотрел на Гэвина, и тот понял, что ответа он не добьётся.       — Да похер, собственно, — фыркнул он. — Я свободен?       Капитан молча покачал головой — чёрта с два он свободен, ага, как же — и положил перед ним папку с документами.       — Это что ещё за хрень? — нахмурился Гэвин.       — Бумаги на реабилитацию, — терпеливо пояснил Фаулер. — Прочитай, заполни, оформи согласие.       — А если я откажусь? — оскалился Гэвин.       — Если откажешься, то следом за табельным последует и твой значок. Это ясно?       — Предельно ясно, шеф, — хмыкнул Гэвин, зло прищурившись. А затем просто отстегнул от пояса свой значок и швырнул его на стол перед капитаном. — Я в это говно больше не играю. Так всем проще будет.       Фаулер вздохнул, сдавил двумя пальцами переносицу, а затем одним движением схватил Гэвина за грудки и жёстко встряхнул.       — Послушай меня внимательно, Рид, — угрожающе тихо выдохнул Фаулер ему в лицо. — Я помню тебя ещё зелёным курсантом прямиком из Академии. И ты уже тогда был редкостной занозой в заднице. Но ты хороший детектив, а в будущем, возможно, и сержант. Если, конечно, не похеришь карьеру своими тупыми подростковыми выкрутасами. Поэтому я даю тебе последний, мать его, шанс. Ты сейчас забираешь свой значок и бумаги, идёшь за свой стол, выдыхаешь и заполняешь все формы. А потом проходишь полный курс реабилитации и возвращаешься к службе. Потому что детектив Гэвин Рид полный мудак, а не трус, и от трудностей не бежит. Или я ошибаюсь?       — Нет, сэр, — выдохнул Гэвин.       Капитан кивнул, ослабил хватку и всучил Гэвину папку с документами и его значок.       — У тебя полчаса.       — Понял, — буркнул Гэвин, попятившись к выходу.       — И, Гэвин.       — Да, шеф?       — Не подведи меня и всех, кто в тебя верит.       Гэвин кивнул не оборачиваясь и поспешно вышел из кабинета.       Первым делом он отправился варить себе кофе. Руки дрожали, как у наркоши со стажем, так что он даже по кнопке на кофемашине попасть с первого раза не смог, что уж говорить о том, чтобы донести чашку до рабочего места, ничего не расплескав по дороге.       Раздражало абсолютно всё: слишком яркий свет, слишком сладкий кофе, сухой профессиональный слог бесчисленных заявлений и форм и, конечно же, Коннор, обиженно мерцающий диодом на своём рабочем месте.       — Работа окончена! — рявкнул на него Гэвин. — Свали уже, блин, домой!       — Я готовлю материалы для агента Перкинса, — невозмутимо отозвался Коннор, механически скрипнув голосом. — На обработку потребуется ещё четыре минуты и тридцать шесть секунд.       Гэвин фыркнул и погрузился в чтение бумаг. Одни он читал довольно внимательно, другие же лишь быстро просматривал по диагонали. Так продолжалось до тех пор, пока ему не попался документ под названием «Поведенческий анализ в стрессовой обстановке», отправленный прошлым вечером.       — Да охренеть! Откуда у них вообще эти отчёты взялись? — возмутился Гэвин, когда взгляд непроизвольно зацепился на строчке «три эпизода психопатологических репереживаний». Где-то он эту формулировку уже слышал. Причём совсем недавно.       Он бросил взгляд на Коннора, сидевшего на краю стола с каким-то непривычно виноватым видом побитого щенка, заметил блеск диода, окрашенного ярко-оранжевым, и тут до него дошло. Сложился, блядь, пазл, хоть в рамку вставляй!       Так вот о чём говорил Перкинс! Не успел в Детройте появиться пластиковый Моисей, как следом за ним сразу пожаловал и пластиковый Иуда. Нет, ну вы только поглядите на него! Вот ведь ушлёпок!       ― Не было никакого уговора с Фаулером, не так ли? — спросил Гэвин незнакомым хриплым голосом. — Точнее был, но совсем не такой, о котором ты мне затирал тут пару дней назад. Что, досье на меня клепал? Понравилось доносчиком работать? У тебя отлично вышло, если что. Детали на высшем уровне.       ― Детектив Рид, мы могли бы поговорить в другом месте? — испуганно замигал Коннор. — Я всё объясню.       ― А нечего тут объяснять. Всё и так предельно ясно. И, кстати, зря ты так убивался, что у тебя не получается походить на человека. Отлично получается! Такой же мудак, как и все остальные.       Последние бумаги Гэвин подписывал уже не глядя. Затем швырнул их на стол Фаулеру, нацепил пальто и свалил из Департамента.       Мыслей не было. Эмоций тоже. Всё растворилось в поглотившем Гэвина абсолютном безразличии.       Он вошёл домой и даже не сразу удивился тому, что Ричард не вышел его встречать. От открытого балкона тревожно повеяло сквозняком, и Гэвин выругался сквозь зубы.       — Коннор, блядь! — рявкнул он. — Только попадись мне на глаза! У меня есть запасной пистолет, и клянусь, что я им воспользуюсь!       Он не блефовал. Личный пистолет у него и правда был, но в спальне, а до неё сначала нужно было ещё добраться.       За спиной послышались шаги, и Гэвин разозлился окончательно.       — Я не шучу, сраный ты кусок пластика! Я…       Что именно он собирается с ним сделать, Гэвин договорить не успел. Что-то острое ужалило его в шею, чуть пониже уха, а затем устремилось горячим потоком по венам, словно армия крошечных кусачих муравьёв.       И внезапно мир вокруг распался на бесчисленное множество крошечных пёстрых песчинок, а вместе с ним распался и сам Гэвин.