Комплекс Ионы

24 декабря 2038 года Сочельник       Сумо залил слюнями плечо и отдавил руку. Диванная пружина неприятно впивалась куда-то под поясницу, из кухни пахло горелым, а мочевой пузырь требовал освобождения.       Гэвин поморщился и лениво приоткрыл один глаз. Часы на каминной полке показывали пять минут седьмого — удивительно, даже на работу не проспал.       Приоткрыв второй глаз, Гэвин попытался выбраться из-под спящего пса. Тот заскулил, не просыпаясь, и Гэвин очень строго на него шикнул. На удивление это сработало, и, довольный собой, Гэвин даже дал себе воображаемое «пять».       Сначала он собирался максимально тихо улизнуть из дома, по возможности быстро выкинув из головы все неловкие мысли, но увидел на журнальном столике застиранную серую толстовку с логотипом Департамента полиции Детройта — дома у него где-то валялась точно такая же, — чистое полотенце и новую зубную щётку. Всё это было заботливо сложено в аккуратную стопку и предусмотрительно подсунуто прямо ему под нос. Словно ему было мало смущения и замешательства!       Гэвин возмущённо фыркнул, собираясь гордо проигнорировать подношение (а может, и вообще вышвырнуть его в горящий камин), но потом представил, какое амбре притащит с собой в Департамент, задумчиво потёр щёку, смирился, взял вещи и направился в ванную.       По пути Гэвин заметил мельтешившего на кухне Коннора, но решил ни о чём не думать ровно до тех пор, пока не примет горячий душ.       Он вообще старался думать как можно меньше. Дом Хэнка навевал столько воспоминаний, что Гэвин чувствовал себя глупо, смущённо и неловко одновременно. Некоторые вещи совсем не изменились, в то время как другие изменились настолько, что им было уже никогда не стать прежними. То же можно было сказать и об отношениях между Хэнком и Гэвином — стать прежними им точно не грозило.       Ванная выглядела… чистой. Даже неприлично чистой, учитывая тот факт, что в последний раз Гэвин созерцал отвратительные пятна плесени, чернеющие на стенах и потолке, ряд пивных бутылок на полке возле зеркала и непроходимые заросли коробок с китайской лапшой навынос.       Теперь плесени не было. Бутылок и коробок тоже. На полке одиноко стояли три флакона — типичный мужской набор: какой-то старомодный одеколон, дезодорант и пена для бритья. Само зеркало, как и в прежние времена, было облеплено цветными стикерами с разными забавными фразами. Парочка даже заставила Гэвина улыбнуться.       Он закрыл дверь на задвижку, положил чистые вещи на тумбочку возле сверкающей чистотой ванны — наверняка Коннор постарался — и стянул с себя джемпер. Поморщился, задев повреждённое плечо, развернулся к зеркалу и тихо выругался сквозь зубы.       Видимо, рука онемела не только из-за Сумо. Повязка на плече намокла, а розоватое пятно в её центре говорило о том, что Гэвин допрыгался.       Он швырнул джемпер на пол, как следует вымыл руки в горячей воде и осторожно отклеил края повязки. Шов выглядел откровенно хреново. Он припух и покраснел, вызывая неприятные воспоминания о том, как у Гэвина однажды воспалился огнестрел.       Открыв наудачу шкафчик, в котором Хэнк хранил раньше медикаменты, Гэвин достал оттуда почти полный флакон повидон-йода, ватные тампоны и упаковку со стерильными повязками.       Оказывать самому себе первую помощь Гэвин умел, но не любил, поэтому постарался сделать всё максимально быстро, мысленно приказав себе показаться профессионалу и заглянуть хотя бы к медицинскому андроиду, дежурившему в Департаменте.       Мыться пришлось очень осторожно, чтобы не намочить и не потревожить повязку. И это, разумеется, испортило все впечатления от бодрящего утреннего душа.       В один момент Гэвин просто повернулся спиной к горячим струям и уставился в окно, которое по нелепой случайности находилось прямо над ванной. Окно было довольно большим и всегда казалось Гэвину какой-то глупой шуткой архитектора. Хорошо ещё, что выходило оно не на людную улицу и не на соседний дом, а на тихую ровную гладь озера Детройт.       Хэнк был отличным рыбаком и когда-то даже учил Гэвина рыбачить, хотя тот и не понимал, в чём прелесть бесконечного сидения на одном месте.       — Это как в слежке, — сказал как-то Хэнк. — Тренирует терпение и усидчивость. Очень полезное занятие для полицейского.       — Какое счастье, что я не собираюсь работать в полиции, — ответил ему тогда Гэвин.       Одно время он всерьёз увлекался баскетболом и думал, что сумеет чего-то добиться в большом спорте. Ничего путного из этой затеи, конечно же, не вышло, и Гэвин поступил в полицейскую академию лишь за неимением других идей. А потом всё как-то само завертелось.       Гэвин выключил воду, переоделся, сполоснул после себя ванну и почистил зубы. Подхватив с пола грязный джемпер, он вышел в коридор и с удивлением уставился в сторону кухни, откуда раздавались тихие ругательства Коннора.       До этой минуты Гэвин даже не предполагал, что Коннор умеет так искренне и так грязно материться. Он постоял ещё какое-то время, делая себе мысленные пометки и восхищаясь особо изысканными конструкциями, а затем не выдержал и с любопытством заглянул на кухню.       Коннор стоял у плиты в каком-то дурацком фартуке цвета жареного бекона и с очень сосредоточенным видом пытался что-то приготовить. Сумо путался у него в ногах и клянчил прогулку, сжимая в пасти слюнявый потрёпанный поводок. В воздухе витал горьковатый запах гари.       — Не сейчас, Сумо, — раздражённо мигнул диодом Коннор. — Не видишь, я занят?       — Чем это, интересно? — едко поинтересовался Гэвин, открывая окно. — Пытаешься спалить дом?       — Доброе утро, детектив Рид, — сдержанно поздоровался Коннор. — Довожу до вашего сведения, что я пытаюсь приготовить завтрак.       Гэвин только сейчас заметил, что на Конноре был всё тот же мышиный костюмчик из «Киберлайф». Только пиджак он снял и аккуратно повесил на спинку стула.       — Чё ты бесишься-то? — миролюбиво спросил Гэвин, швырнув свой джемпер рядом с идеально отглаженным Конноровским пиджаком.       — Это блинчики, — вместо ответа Коннор указал на стопку подгоревших лепёшек и ещё на пару точно таких же, дымящихся на сковородке.       — Угу, — задумчиво согласился с ним Гэвин, ибо в сложившейся ситуации проще было просто согласиться. — А температуру поменьше ты сделать не пробовал?       — Что? — растерялся Коннор.       — Температуру поменьше, — повторил Гэвин, поворачивая переключатель конфорки. — Чтобы не подгорали.       — Я думал, так будет быстрее…       — Нет, это так не работает, — хмыкнул Гэвин.       — Но в рецепте про это ничего сказано не было! — возмутился Коннор.       — Ага. С рецептами такое бывает, — хмыкнул Гэвин. — Там ещё всякие соль-перец по вкусу, тоже крайне чёткие указания. Нафига ты вообще в это ввязался?       Коннор что-то тихо пробормотал в ответ, и Гэвин разобрал только: «хочу быть полезным».       — Я видел ванную, — ответил Гэвин. — Ты загоняешься.       Коннор отрицательно покачал головой. Он поджал губы в тонкую линию и с завидным упорством пытался стряхнуть на тарелку намертво пригоревший к сковороде блинчик.       — Ты ведь понимаешь, что людям такое есть не стоит? — спросил Гэвин, рассеянно гладя подвернувшегося под руку Сумо.       — У меня не получается, — вздохнул Коннор, выключая конфорку.       Гэвин почему-то подумал, что за этим «не получается» скрывается нечто большее, чем просто блинчики.       — А что, разве у вас нет каких-нибудь драйверов? — спросил он, и Коннор непонимающе на него уставился.       — Что вы имеете в виду?       — Ну… не знаю. Типа залез на общий сервак «Киберлайф», скачал расширение для домашних помощников — и вуаля! Перед вами Коннор-суперповар. Прошу любить и жаловать.       — Это так не работает, — нахмурился Коннор. — Я — андроид-детектив, а не домашний помощник. Я не могу в одночасье стать кем-то другим.       — А чё Маркус тогда…       — МАРКУСА УЧИЛИ БЫТЬ ЖИВЫМ! — взорвался Коннор, со злостью шваркнув сковороду об пол. — А у меня… не получается, — тихо промямлил он, истерично мигая диодом, и всхлипнул, глядя на отлетевшую от сковородки ручку.       Сумо испуганно заскулил и забился куда-то в угол кухни. Это заставило Коннора замигать диодом ещё сильнее. Он осторожно подошёл к скулящему псу и опустился перед ним на колени.       — Прости, Сумо, — виновато вздохнул он, медленно протягивая руку, чтобы погладить пса по голове. — Я не хотел тебя напугать.       Гэвин нахмурился, молча наблюдая за этой сценой. Вздохнул. Поднял и выбросил испорченную сковороду в ведро. Следом за ней в мусор отправились и подгоревшие блины, а также весь ненужный хлам. Затем Гэвин сполоснул миксер, нашёл в шкафу ещё одну сковородку, протёр столешницу и разложил на ней все необходимые ингредиенты.       — Иди сюда, — хмуро окликнул он Коннора, который к тому времени окончательно попал под власть мигом простившего его пса и теперь чесал ему мохнатый живот. — Показываю первый и последний раз. И учти, если кому-нибудь об этом проболтаешься — я за себя не отвечаю.       Не то чтобы Гэвин умел готовить, но яичницу, блины и пасту состряпать был вполне в состоянии. Ещё замороженную пиццу в духовке разогреть, но это уже нюансы.       Он был почти горд собой, поэтому, когда идеально золотистые и пышные блинчики оказались на вкус омерзительной солёно-пресной хренью, даже немного растерялся.       — Интересно, — протянул он, медленно пережёвывая откусанный кусочек.       — Что-то не так? — насторожился Коннор, склоняя голову набок.       — Не то слово, — хмыкнул Гэвин. — Я, конечно, всякую дрянь готовил, но такого редкостного дерьма у меня ещё никогда не получалось.       Копское чутьё заставило его наклониться к мусорному ведру и выудить оттуда опустевший пакет из-под муки. Внимательно изучив этикетку, Гэвин нахмурился:       — Безглютеновая смесь? — удивлённо протянул он. — С каких это пор у Хэнка непереносимость глютена?       — Её нет… — смущённо промямлил Коннор.       — Тогда нахера?       — Согласно анализу и советам диетологов…       — Это полная херня, Коннор.       — Но…       — Херня. Это. Полная. Поверь мне, когда-нибудь наверняка изобретут какую-нибудь приблуду, которая научит андроидов чувствовать вкус, и ты поймёшь, что это всё полная херня. Еда должна быть вкусной. Ну, в разумных пределах, конечно.       — Я понял, — виновато протянул Коннор. — Спасибо, что попытались помочь, детектив. Жаль, что по моей вине ничего не получилось.       — Так, что за упадническое настроение, жестянка? — хмыкнул Гэвин. — Есть у меня ещё одна идея, но для её воплощения нам понадобиться пятнадцать баксов и телефон.       Блинчики из пекарни «Авалон», что на Вудвард-авеню, славились своим лимонным кремом из рикотты, поэтому оператор осталась крайне разочарована заказом блинчиков «просто без ничего и желательно покривее». А когда Гэвин ещё и от пластинок солёного масла отказался, то та вообще впала в уныние.       — Может быть, добавить хотя бы свежие ягоды или кленовый сироп? — с надеждой предложила она.       — Не, — безжалостно отказался Гэвин. — Ягоды нам не нужны, а кленовый сироп у нас и так есть.       — Но у нас авторский рецепт, — гордо сказала оператор, хватаясь за последнюю соломинку.       — Да у нас тоже, — хмыкнул Гэвин, вертя в руках бутылку с кленовым сиропом, на которой красовался логотип с белым человечком на зелёном фоне. — «Лучшее для вас» знаете? «Волмарт» делает.       Оператор разочарованно вздохнула и сняла с карты Гэвина кровные тринадцать сорок пять плюс чаевые.       Заказ привезли быстрее, чем Гэвин закончил мыть посуду, а Коннор — гулять с Сумо. Улики в виде чеков, фирменных пакетов и пластиковой посуды были предусмотрительно спрятаны в мусорном пакете вместе с предыдущими двумя попытками самостоятельно приготовить завтрак и вынесены на улицу, откуда вместе с утренним мусоровозом отправились на городскую свалку.       Сумо, как единственный свидетель преступления, был подкуплен сахарной косточкой и поклялся хранить молчание. Словом, операция была проведена в лучшем виде, и только Коннор норовил всё испортить.       — И всё-таки мне кажется, что это неправильно, — в очередной раз повторил он, расставляя тарелки.       — Почему это? — спросил Гэвин, пытаясь вытряхнуть в заварник остатки чёрного чая. — Честное слово, они вкусные.       — Но… они же не самодельные.       — Ещё какие самодельные. У них там повар — человек. Смотри, какие кривые положили. Крутой чувак, сечёт фишку.       — Я имею в виду…       — Да знаю я, что ты имеешь в виду, — хмыкнул Гэвин. — Ты только вот что скажи: ты кого хочешь порадовать — его или себя?       — А при чём тут я? — растерялся Коннор.       — Ну, чтобы тебя похвалили. «Смотрите, Коннор приготовил завтрак. Хороший, хороший андроид».       — А разве это неправильно? Ну, то есть, разве люди не так выражают заботу?       — Правильность довольно сильно переоценивают. По-моему, куда важнее, чтобы всё работало. Если ты хочешь накормить кого-то вкусным завтраком, то какая нахрен разница, откуда он взялся, верно?       Коннор поджал губы и растерянно замигал диодом.       — Что, слишком сложная концепция? — догадался Гэвин, плеснув в заварник кипятка.       Коннор покачал головой и задумчиво свёл брови. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но оказался прерван скрипом двери в коридоре и подорвавшимся с места Сумо, умчавшимся встречать своего проснувшегося хозяина.       — Это чё? — спросил Хэнк, заходя на кухню.       — Завтрак, — невозмутимо ответил Гэвин. — Коннор сам приготовил. Так гремел посудой, что мёртвого поднял бы.       — Хрена себе, — философски протянул Хэнк.       — Вот я тоже так подумал. Но они, кстати, почти съедобные.       Хэнк с недоверием посмотрел на Гэвина, затем на семафорившего Коннора и настороженно прищурился.       — Да? — недоверчиво спросил он, и Гэвин был готов поклясться, что копское чутьё в голове Хэнка бьёт там сейчас в огромные литавры.       Гэвин молча поставил на стол чашки и чайник с чаем, и все сели за стол, тоже молча. Казалось, что на кухне вообще не осталось никаких звуков, кроме радостного сопения Сумо, забравшегося под стол, и стука столовых приборов, которыми Хэнк медленно отрезал кусочек от своей порции блинчиков.       Когда он поднёс вилку ко рту, молчание стало особенно напряжённым, так что Хэнк не выдержал:       — Что вы на меня так смотрите? Там что, цианид?!       — Не, он же это… от глюкозы разлагается, — ответил Гэвин елейным голосом. — Я, правда, забыл, во что.       — В нетоксичное соединение, содержащие нитрильную и гидроксильные группы при одном углероде атома, именуемые циангидринами, — напряжённо ответил Коннор, и его диод неожиданно мигнул ярко-оранжевым.       Хэнк повёл себя очень загадочно. Он хохотнул, закашлялся, сделал глоток чая и, наконец, запихнул в рот остывающие блины.       — Офень вкуфно! — сказал он с набитым ртом и продолжил уплетать свою порцию с таким аппетитом, что Гэвин не выдержал и тоже присоединился к завтраку.       — Если анализировать все предыдущие попытки, то мне кажется, что это успех, парень! — обратился Хэнк к Коннору.       На похвалу Коннор отреагировал болезненно. Весь подобрался, вздрогнул и неистово замерцал ярко-оранжевым.       — Ты что, опять разрядился, что ли? — нахмурился Гэвин, откладывая вилку.       — Эмоциональное давление сильно жрёт батарейку, да, сынок? — спросил Хэнк, невозмутимо макая последний кусочек блинчика в кленовый сироп.       Коннор согласно кивнул, опустил глаза и нервно сжал пальцами край скатерти.       — Хрена себе, ты Шерлока Холмса врубил, — восторженно присвистнул Гэвин. — Зря только в отпуске пылишься.       — Во-первых, если бы Джеффри не настоял, то ни в какой отпуск бы я, разумеется, не пошёл, но, к сожалению, ту драку с ФБРовцем замять оказалось не так-то просто. А во-вторых, думаете, я не слышал, как вы тут посудой гремели, и как дверь входная хлопала?       — Ну хрен тебя знает, — пожал плечами Гэвин и едва заметно поморщился.       — Сынок, я очень тебе благодарен за всё, что ты делаешь, — обратился Хэнк к Коннору, — и вовсе не против поесть еду навынос. Или показать тебе парочку кулинарных фокусов, да? — подмигнул он.       Коннор воспрял духом и радостно просиял. Гэвин никогда не видел у него такой искренней улыбки. Совсем человеческой.       — И не стыдно тебе им так манипулировать? — фыркнул Гэвин, когда Коннор извинился и ушёл в гостиную на подзарядку. — Ещё бы сказал, что врать нехорошо, и в уголок поставил.       — А я и не говорю, что врать — это плохо, — хохотнул Хэнк, вставая из-за стола и направляясь к раковине. — Но вот самообман ещё никого до хорошего не доводил, — строго добавил он, смывая с тарелки мыльную пену.       — Ой, такой ты зануда, блин, — буркнул Гэвин, присоединяясь к Хэнку и вытирая чистые тарелки полотенцем.       — Действительно. Кстати, что с плечом?       Гэвин мысленно выругался. Вот ведь чёрт глазастый!       — Скальпель прилетел пару дней назад, — нехотя признался он. — Ничего смертельного.       — Но к врачу, ты, разумеется, не ходил.       — Как раз подумывал об этом сегодня утром.       — Как раз сегодня и покажешь, — невозмутимо кивнул Хэнк.       — Что? Когда?       — Когда поедем к Крису в больницу, разумеется. Надо ведь парня проведать — сегодня Сочельник.       — Блин, сегодня уже? — разочарованно прицокнул языком Гэвин.       Всё-таки крёстный из него был паршивый. Крис этого, конечно же, вслух не говорил, но с подарками его пацана Гэвин прокатывал только так. Собирался же поставить себе напоминание и, как всегда, всё похерил!       — В магазин за подарками мы тоже заедем, — словно прочитал его мысли Хэнк.       — Ага, так прям Фаулер всех и отпустил, — фыркнул Гэвин.       — А ты в почту давно заглядывал? Там приказ пришёл, чтобы все, кто участвовал во вчерашней заварушке, до завтрашнего дня в офисе не появлялись.       — Да мы там, вроде как, неофициально были… — растерялся Гэвин. — И дело ещё не закрыто...       — Рид, ты же не хуже меня знаешь, что работа работой, но отдыхать тоже нужно, — вздохнул Хэнк. — Новости, полагаю, ты тоже ещё не смотрел.       Гэвин сглотнул, отставил тарелку, бросился в гостиную, схватил с журнального столика планшет с новостями и снова выругался. На этот раз вслух.       Первая, нахрен, полоса! Сраные журналюги! Конечно, это замечательно, что до завтрашнего дня в офисе можно было не появиться, но что хорошего в том, что завтра Фаулер оторвёт Гэвину голову?       Мысль об этом так испортила Гэвину настроение, что он погрузился в себя и даже не стал спорить против поездки в торговый центр. В конце концов, он лишь планировал совершить пару покупок и сбежать, как он это делал обычно, но всё как-то само собой пошло совершенно не по плану, и сбегать уже было поздно.       Откровенно говоря, Гэвин и подумать не мог, что в свои тридцать шесть с хвостиком он будет проводить канун Рождества так, как его проводят герои большинства романтических комедий — среди пёстрых витрин, шумных детей, коробок с подарками и ярких огоньков огромной рождественской ёлки, возле которой недоактёр с накладным пузом, откровенно фальшивой бородой и идиотскими крошечными очками противно звонил в колокольчик и радостно кричал: «О-хо-хо!»       Коннор озирался по сторонам и восторженно мигал диодом — первое в жизни Рождество, ну конечно. Хэнк поглядывал на него с плохо скрываемой радостью. Ни дать ни взять счастливый отец.       Гэвин думал о кладбище.       В глубине души он понимал, что сам загнал себя в эту ловушку, но он был в ней уже слишком давно. Слишком давно дорога, проходившая мимо радостных и смеющихся людей, впервые привела его на кладбище. И с тех пор приводила его туда каждый год, раз за разом. Разве можно было так просто остановиться?       Иногда он думал об этом. Каждое Рождество, когда красный трамвай «КьюЛайн», следовавший по Вудвард-авеню, останавливался на какой-нибудь особенно оживлённой части улицы, Гэвин представлял себе, что будет, если он выйдет прямо сейчас. Если не поедет дальше, туда, где вместо дурацких украшений и громкой, раздражающей и навязчивой музыки мрачно возвышаются молчаливые сосны городского кладбища «Эвергрин».       Гэвин злился на Гаррета, который так легко бросил его в этом трамвае, раз за разом возвращающим его на кладбище. А временами завидовал ему.       В сущности, какая ирония — андроиды завидовали тому, что у людей есть право выбора. Гэвин бы с удовольствием с ними поменялся. Сейчас ему хотелось, чтобы кто-нибудь принимал решения за него.       — У тебя уже есть идея для подарка? — спросил Хэнк. — Может быть, пацан просил что-то особенное?       — А хрен его знает, — мрачно ответил Гэвин. — Может, и просил. Только я такой отстойный крёстный, что нихрена не помню.       — Наверное, стоит начать с отдела игрушек? — предложил Коннор, разглядывая подсвеченную неоном карту торгового центра.       Гэвин неуверенно пожал плечами, что было тотчас же истолковано как знак согласия. Тут-то всё и завертелось.       Стоило уступить Коннору, как Гэвин уступил и радостному розовощёкому продавцу-консультанту в костюме рождественского эльфа, который убедил его купить какой-то навороченный бластер-снежкомёт. Сказать по правде, Гэвин не особенно понимал, зачем он вообще нужен, ведь снежки можно было бросать и так, но спорить почему-то не стал.       Как и не стал спорить с пёстрой упаковкой с имбирными человечками и сахарными тросточками, в которую другой продавец, на этот раз в костюме северного оленя, предложил упаковать его покупку. Это ещё можно было понять. Но потом Гэвин поддался уговорам Хэнка и позволил затащить себя в магазин одежды, где — после того, как Хэнк применил какие-то свои джедайские способности, не иначе — обзавёлся первым в своей жизни уродливым рождественским свитером. И это уже было чересчур.       — Может, тогда и Коннора нарядим? — мстительно предложил Гэвин. — Хрена ли он в своих киберлайфовских шмотках шляется до сих пор?       Хэнку идея понравилась, и заметив, как Коннор панически замигал диодом, Гэвин удовлетворённо хмыкнул. Однако подобрать андроиду одежду оказалось совсем не так просто, как кажется на первый взгляд.       Во-первых, в первых трёх бутиках их просто-напросто отказались обслуживать, из-за чего Хэнк едва не устроил настоящий скандал. А потом, когда они всё-таки нашли магазин, в котором были готовы с радостью обслужить андроида, Коннор растерялся.       Он бродил между вешалок, истерично мигал диодом и то и дело оглядывался то на Хэнка, то на Гэвина в поисках подсказки или одобрения. В конечном итоге он схватил сразу несколько вещей и ринулся в примерочную. А затем неловко выглянул, демонстрируя свой выбор.       Разницы с его заводским мышиным костюмчиком практически не было, о чём ему тут же не преминул сказать Гэвин.       — Надо, чтобы отличалось? — недоумённо вздёрнул брови Коннор.       — Надо, чтобы тебе самому нравилось, — ответил ему Хэнк, и Коннор снова завис.       В итоге после нескольких нелепых попыток выбрать то, что ему нравится, Коннор нацепил светлые джинсы и голубую толстовку с надписью: «Если исключить то, что невозможно, все, что останется, должно быть истиной».       Увидев его, Гэвин прыснул. Он узнал цитату капитана Спока из «Звёздного пути» и подумал о том, что для завершения образа Коннору не хватает только откопать где-нибудь олдскульные кеды.       — Живи долго и процветай, — хмыкнул Гэвин, поднимая руку в вулканском приветствии. — А что, ничего ещё более гиковского не нашёл? — спросил он.       — Нашёл, — смущённо улыбнулся Коннор и показал тёмно-синюю футболку с цитатой из «Доктора Кто», которую прятал за спиной.       — Где вы вообще этого нахватались? Этот сериал шёл ещё до моего рождения, — проворчал Хэнк, — а вашего уж тем более, — добавил он тише.       — А как же полнометражный фильм шестнадцатого года? — фыркнул Гэвин.       — И перезапуск сериала три года назад? — похлопал глазами Коннор.       Хэнк мученически застонал и что-то пробурчал себе под нос.       — Кстати, что-то мне подсказывает, что настала твоя очередь обновлять гардероб, — заговорщически протянул Гэвин.       — У меня полно вещей, — возразил Хэнк.       — Ага, которые ты, небось, с двухтысячного не менял.       Хэнк снова попытался возразить, но на выручку неожиданно пришёл Коннор, который помог Гэвину запихнуть его в примерочную вместе с ворохом каких-то рубашек и свитеров. К чести Хэнка — он отбивался до последнего.       В порыве энтузиазма они купили новую подушку-лежак для Сумо, пару игрушек для Ричарда и какой-то неведомый кактус, который Коннор вознамерился поставить на своём столе в Департаменте.       В итоге машину Хэнка завалили кучей бумажных пакетов с покупками. Гэвин так не тратился со старшей школы и теперь чувствовал себя какой-то обезумевшей школьницей, укравшей у родителей кредитку.       — Как думаете, Сумо понравится его новая кровать? — спросил Коннор, прижимая к себе свой пакет с обновками.       — Ага, — флегматично протянул Хэнк, заводя машину, — и мячик, и миска, и та странная игрушка, похожая на динозавра.       — Судя по анатомическим пропорциям и надписи на этикетке, это носорог, — мягко поправил Коннор. — Просто салатового цвета.       — Ну, тебе виднее, конечно, — покладисто согласился Хэнк.       Остаток дня прошёл в какой-то суматохе. Гэвин даже удивился, что посреди всего этого безумия успел заскочить домой, чтобы забросить покупки, переодеться, покормить и погладить кота. Впрочем, Ричард и так был всем доволен и, казалось, практически не замечал отсутствия хозяина.       А потом они поехали забирать Криса из больницы. И это оказалось то ещё испытание, потому что сначала им пришлось прослушать пятнадцатиминутную лекцию о том, что, по-хорошему, Крису нужно ещё лежать и лежать и что домой его отпускают только в качестве исключения, а потом заполнить кучу бумаг, подтверждающих, что Крис и его сопровождающие находятся в здравом уме и отдают себе отчёт в потенциальной опасности.       ― Словно мы не из больницы тебя забираем, а из тюряги вытаскиваем, ― пожаловался Гэвин, помогая Крису собирать вещи. Хэнк тем временем умасливал хмурую медсестру с усталым мрачным взглядом, а Коннор медитировал на прикроватную тумбочку.       Смотреть там было особо не на что ― простенькая ваза с цветами, пара апельсинов и одинокий стаканчик с шоколадным пудингом, какие обычно дают в больницах не то в качестве десерта, не то в качестве кары небесной. Во всяком случае, Гэвина всегда от них передёргивало.       ― На что ты там залип? ― спросил он.       ― Поверхностный анализ состава выдаёт ряд ошибок, ― задумчиво ответил Коннор, указывая на стаканчик с пудингом.       ― А на человеческом? ― деловито уточнил Гэвин, застёгивая сумку и заметив краем глаза, как вытянулась от любопытства хмурая медсестра.       Это выглядело комично, учитывая тот факт, что она всё равно умудрялась оставаться хмурой при том, что её ниточки бровей взлетели на самый лоб.       ― Этот пудинг выглядит очень странно, ― перевёл Коннор.       ― Ну ещё бы! ― хохотнул Гэвин. ― Это ведь больничный пудинг. Отдельный особо несъедобный вид.       ― Все наши продукты питания прошли обязательные проверки и сертификации, ― недовольно протараторила медсестра и поджала губы.       ― Мы в этом не сомневаемся, ― влез в разговор Хэнк, с явным намерением разрядить обстановку. ― Уверены, что у вас тут всё на высшем уровне, ― миролюбиво произнёс он. ― А нам следует поспешить, чтобы успеть выбраться из центра до пробок. Трафик сегодня будет ― сами понимаете. Рождество ведь.       Медсестра что-то недовольно пробурчала в ответ и заставила Криса расписываться ещё в каких-то бумагах. Гэвин закинул сумку на плечо и вздохнул. Коннор продолжал таращиться на пудинг. Однако теперь в его взгляде появился какой-то нездоровый азартный блеск.       ― Коннор, нет! ― возмутился Гэвин, угрожающе тыкая в андроида пальцем. ― Ты не напробовался ещё? Серьёзно, мы же заказали тридцать одну порцию мороженого. У меня по венам уже течёт не кровь, а сахарный сироп.       ― Скажи спасибо, что это была кофейня, а не бар, ― хмыкнул Хэнк.       ― Да уж… такого моя печень точно бы мне не простила, ― закатил глаза Гэвин.       ― А в чём, собственно, дело? ― полюбопытствовал Крис, пока медсестра помогала ему перебраться в кресло-каталку.       ― Да ничего особенного, ― фыркнул Гэвин. ― Разве что Коннор решил, что раз в «Киберлайф» его одарили супер-мега-навороченной химической лабораторией, то теперь он просто обязан пробовать всё на вкус.       ― В качестве научного эксперимента, ― нахмурился Коннор.       ― Ага, оправдывай себя этим.       Коннор сделал своё фирменное скорбное лицо ― изогнул брови домиком, насупился и рассеянно похлопал ресницами. Ни дать ни взять обиженный ребёнок или побитый щенок.       Сначала Гэвин поймал себя на том, что почувствовал сильную жалость вперемешку с острым чувством вины, но уже через секунду дал себе мысленную оплеуху.       ― Так, слышь, задолбал уже с этой своей системой социальной адаптации! ― рыкнул он, хватая с подноса стаканчик с пудингом и швыряя его Коннору. ― На, жри, только выруби уже эту хрень.       Коннор ловко поймал стаканчик, в тысячный раз подтверждая, что на самом деле он грёбаный Терминатор, а не беспомощный младенец в галстуке, и победно улыбнулся.       ― Учти, я за тобой доедать не буду, ― буркнул Гэвин.       Хэнк тяжело вздохнул. Крис, а вместе с ним и хмурая медсестра, выжидательно уставились на Коннора. Тот жестом профессионального фокусника снял со стаканчика фольгу, зачерпнул пальцем шоколадную массу и засунул её в рот едва ли не смакуя.       «Хорошо ещё, что это пудинг, а не какая-нибудь дичь с места преступления», ― запоздало подумал Гэвин, наблюдая за тем, как диод Коннора замигал жёлто-красным светом.       ― Ну чё, как? ― спросил Гэвин.       ― Состав абсолютно безвреден, ― растерянно произнёс Коннор. ― Но это совсем не похоже на вкус шоколада.       ― Ну ещё бы! Это похоже на шоколадные сопли, ― усмехнулся Гэвин. ― И каков ваш вердикт, господин эксперт?       Коннор ненадолго задумался, вероятно подбирая наиболее подходящее слово.       ― Технически, я не могу чувствовать вкус. Только оценивать формулу и интенсивность импульсов… ― начал занудствовать он, но Гэвин закатил глаза, и Коннор замолчал, растерянно мигнув диодом.       ― Омерзительно, ― заключил он наконец.       Гэвин заржал.       ― Вот видите! ― обратился он к медсестре, ― даже новейший андроид-детектив считает, что это омерзительно. Вам бы пересмотреть свои проверки и сертификации.       Медсестра лишь оскорблённо фыркнула в ответ и выставила их всех из палаты.       ― Так значит, вы помирились или что? ― спросил Крис после того, как они наконец-то разместились в машине.       Коннора с Крисом отправили назад, а сам Гэвин с комфортом разместился спереди, за что получил ревностное мигание диода от Коннора. Ну а что? В конце концов, там нигде не было таблички, что это место навечно зарезервировано.       ― А разве мы ссорились? ― искренне удивился Хэнк, и Гэвин поспешил отвернуться к окну, чтобы случайно не столкнуться с ним взглядом.       Разумеется, они не ссорились. Просто Хэнк потерял сына, а Гэвин вместо того, чтобы хоть как-то его поддержать, включил режим эгоистичного мудака. Вот и вся история.       Чувство вины противно зацарапало где-то в груди. Гэвин поморщился и попытался сконцентрироваться на проносящемся мимо пейзаже: фонарных столбах, растворявшихся в сизом небе светлыми кляксами, неоновых вывесках и крошечных окошках многоэтажек, которые они с братом в шутку называли «человейниками».       Интересно, тогда с Гарретом он тоже сам всё похерил или это было их общее достижение?       Гэвина повело. Его наверняка снова закинуло бы в очередные депрессивные дебри, если бы в этот момент Коннор не начал безостановочно лопотать про историю возникновения Санта Клауса. Обнаружив в Крисе благодарного слушателя, который не только покладисто кивал, но и задавал уточняющие вопросы, Коннор так воодушевился, что Гэвин даже начал переживать за его голосовой модуль. Интересно, а задымиться от перегрузки он может? А охрипнуть?       ― … вот поэтому многие ошибочно полагают, что первым костюм современного Санта Клауса придумал Хаддон Сандблом для рекламы «Кока-Колы» в тысяча девятьсот тридцать первом году, хотя на самом деле это был художник Томас Наст, который создал этот образ для журнала «Харперс Уикли» почти на сорок лет раньше. В то время как в большинстве европейских стран…       ― Коннор, пожалуйста, угомонись, ― взмолился Хэнк. ― Клянусь, если ты ещё раз заикнёшься про митру епископа, я взвою.       Коннор замолчал на полуслове, поджал губы и обиженно замигал диодом.       ― А по-моему, очень интересно, ― заступился за него Крис.       ― В первые пару десятков раз может быть, ― хмыкнул Хэнк. ― Но дай ему волю, и он завалит тебя фактами обо всём на свете: почему у пончиков розовые коробки, чем кексы отличаются от маффинов или даже о том, как появились сраные пакетики с сахаром.       ― О, я это знаю! ― неожиданно вспомнил Гэвин. ― Там был какой-то чувак, который во время Второй мировой открыл завод по изготовлению чайных пакетиков.       ― Его звали Бенджамин Эйзенштадт, ― тут же добавил Коннор.       ― Ну, допустим, ― нехотя согласился Гэвин. ― Короче, после войны его компания стала неконкурентоспособной, и, чтобы оборудование не простаивало без дела, он решил, что его можно использовать для того, чтобы наполнять что угодно чем угодно. Например, пакетики сахаром.       ― А, я что-то такое слышал! ― обрадовался Крис. ― Он ещё покончил с собой из-за того, что пакетики с сахаром неправильно открывали.       ― Нет, это миф, ― хором сказали Гэвин и Коннор.       ― Но он не запатентовал свою идею, и поэтому другие крупные корпорации её украли, ― продолжил Коннор.       ― А я всегда говорил, что корпорации ― это зло, ― хмыкнул Гэвин.       ― И что было дальше? ― спросил Крис.       ― Эм… чёт типа его брат… ― нахмурился Гэвин, задумчиво почёсывая щёку, но Коннор его перебил.       ― Сын, ― поправил он. ― Это был его сын, Марвин Эйзенштадт.       ― Ну, пусть будет сын, ― вздохнул Гэвин. ― Короче, его сын придумал упаковывать в порционные пакетики всё подряд, начиная от кетчупа и заканчивая соевым соусом. Но на этот раз он не забыл про патент, и поэтому жили они долго и счастливо.       ― Детектив Рид, вы всё переврали! ― возмутился Коннор.       ― Ох, блядь, ну расскажи как правильно, раз такой умный, ― буркнул Гэвин.       ― Марвин Эйзенштадт действительно придумал упаковывать всё подряд, но патент он получил не за это, а за попытку смешать сахарин с декстрозой и другими ингредиентами. В результате получился низкокалорийный гранульный сахар, который под брендом «Свитен Лоу» производится и сейчас.       ― Ну вот и чё я не так сказал? ― вспыхнул Гэвин. ― Хрен ли было перебивать!       ― Вы допустили неточность при повествовании.       ― Неточность допустили при твоей сборке.       ― Это суждение ничем не подкреплено, а значит является абсурдным.       ― Знаешь что на самом деле является абсурдным? Твоя причёска!       ― Нет.       ― Да.       ― Нет!       ― Да хватит уже! ― прикрикнул на них Хэнк и вдруг заржал. ― Вам что, по двенадцать?       Гэвин смущённо замолчал, а Коннор обиженно замигал диодом.       ― А меня больше волнует, откуда Гэвин знает эту историю про сахар, ― робко произнёс Крис. ― Не в обиду тебе, Гэвс, просто не думал, что ты интересуешься… ― он наверняка собирался сказать «хоть чем-то», но в последний момент передумал и сказал «интересуешься чем-то таким».       ― Ну, спасибо, ― фыркнул Гэвин. ― А вообще, когда твой брат настоящий нёрд, то факты про сахар ― это самая безобидная информация из возможных.       ― У тебя есть брат? ― вытаращился на него Крис.       ― О, ты даже не представляешь, ― хохотнул Хэнк, хлопнув ладонями по рулю.       ― Заткнись, ― резко оборвал его Гэвин.       ― Да расслабься ты! Я же тебе обещал ― я могила. Считай, что все твои тайны хранятся в самом надёжном банке.       ― Согласно статистике, ― вклинился в разговор Коннор, ― в год происходит около пяти с половиной тысяч банковских преступлений.       ― И что? ― недоумённо нахмурился Хэнк, неодобрительно покосившись на Коннора в зеркало заднего вида.       ― А то, что девяносто восемь процентов из них происходит в банках с самой совершенной системой защиты, ― невозмутимо добавил тот.       На секунду в машине наступила оглушительная тишина, после чего Гэвин заржал.       ― Ты-то что радуешься? ― возмутился Хэнк. ― Это твоя тайна в опасности, согласно его статистике.       ― А может, я не верю статистике? ― ухмыльнулся Гэвин, забрасывая руки за голову, вальяжно откидываясь назад и закидывая ноги на приборную панель.       ― В статистику и не нужно верить, ― оскорбился Коннор. ― Это истинные суждения, подтверждённые опытом.       ― Условные и обобщённые, ― фыркнул Гэвин.       ― Точные и конкретные.       ― Продолжите спорить ― и я вас обоих высажу, ― подытожил Хэнк, чем положил конец дискуссии. ― И сядь ты уже нормально! ― прикрикнул он на Гэвина.       Тот нехотя убрал ноги и отвернулся к окну, скрывая улыбку. Копское чутье на задворках его сознания советовало ему расслабиться и ждать от вечера только хорошее. Гэвин искренне пообещал ему попробовать.       Дома у Криса царила предпраздничная суматоха, и их прибытие только подлило масла в огонь. Не успели Гэвин с Хэнком помочь Крису выбраться из машины, пока Коннор доставал из багажника сложенное кресло-каталку, как из дома выбежала Клара.       Выбежала она в чём была ― в домашних тапочках и лёгком праздничном платье, подвязанном клетчатым фартуком ― и буквально повисла на Крисе, расцеловав его в обе щеки. Её горячие объятия достались также Хэнку и Гэвину. Наверняка достались бы и Коннору, если бы он не замер как столб, панически мигая диодом.       ― Дорогая, это Коннор, ― представил его Крис, и Клара расплылась в дружелюбной улыбке.       ― Привет, Коннор! Я ― Клара, ― сказала она и протянула ему руку для приветствия. ― Рада наконец-то с тобой познакомиться. Крис очень много о тебе рассказывал.       Коннор вежливо улыбнулся и пожал протянутую ему руку. Диод пронзительно мерцал жёлтым, и Гэвин откуда-то понял, что, в отличие от Клары, Коннору никто ни о ком не рассказывал.       Додумать эту мысль он не успел, так как в этот момент на него с диким рёвом набросилась целая стая детей ― двойняшки-племянники Криса, Рози и Найджел, во главе с его шестилетним сыном Аланом.       ― Крёстный! ― завопил Алан и с размаху впечатался Гэвину головой в живот.       Ощущалось это, как удар под дых шаром для боулинга, но в понимании Алана это были дружественные объятия, так что Гэвину ничего не оставалось, кроме как перекинуть пацана через плечо и раскрутиться вместе с ним в отместку.       Пока Алан заливисто хохотал, повиснув на Крисе и рассказывая ему о том, как здорово они нарядили дома рождественское дерево, а двойняшки выстроились в очередь, желая получить свою порцию головокружения, Клара шепнула Гэвину на ухо:       ― Пожалуйста, задержи их на улице, пока я закончу с ужином.       Так Гэвин оказался втянут в строительство снежной крепости на заднем дворе, затем оказался в самом эпицентре снежных военных действий, после чего его заставили придумывать имя кривоватому снеговику с кукурузой вместо носа (морковка оказалась нужна Кларе для какого-то замысловатого салата, и расставаться с ней она категорически отказалась).       Домой они ввалились мокрые с головы до ног, и Клара тут же отправила детей переодеваться и греться у камина, а Гэвину всучила свёрток, перевязанный ленточкой.       ― Господи, теперь у меня их два! ― с ужасом произнёс Гэвин, разворачивая свёрток и разглядывая рождественский свитер с аккуратно вывязанным орнаментом из полицейских значков, фуражек, пистолетов и машин, щедро разбавленных традиционными снежинками.       ― Я помню, в прошлом году ты сказал, что наденешь свитер только в том случае, если он будет достаточно идиотским. Надеюсь, этот достаточно идиотский? ― весело спросила Клара, довольно щурясь.       ― Он идеален! ― воскликнул Гэвин. ― Сколько же часов ты убила на этот шедевр?       ― Профессиональная тайна, ― загадочно улыбнулась Клара. ― Но я рада, что тебе нравится. И спасибо, что отвлёк детей. Я боялась, что они весь дом разнесут.       На кухне запищал таймер, и Клара умчалась спасать из духовки индейку. Гэвин хмыкнул, ещё раз разглядывая подарок, и отправился в ванную, чтобы помыть руки, переодеться в новый свитер и немного привести себя в порядок. Когда он вышел, пробегавшая мимо Клара тут же наградила его огромной миской картофельного салата и снова скрылась на кухне.       Гэвин вдохнул упоительный аромат копчёных рёбрышек и почему-то сразу представил, как тает во рту нежный картофель, оттенённый пряностью трав и мягкостью домашнего майонеза.       Всё-таки готовка ― это как музыка: одного знания теории мало, нужно ещё уметь играть со всеми этими оттенками, тонами и полутонами вкусов. Видимо, Коннора придётся научить импровизировать, иначе он так и будет психовать всякий раз, как что-то перестаёт соответствовать ожидаемому им результату.       И как с таким образом мышления, интересно, андроиды вообще умудрились выиграть революцию?       В гостиной было шумно. Гэвин махнул всем рукой, поставил миску на стол и тут же встретился взглядом с улыбающейся Тиной.       ― Классный свитер.       Гэвин опустил глаза, чтобы ещё раз полюбоваться на все эти пистолеты и машины, и довольно усмехнулся.       ― Лучший, что у меня был, ― хмыкнул он.       ― Как ты? ― Тина подала ему чашку с пуншем и взглядом предложила отойти немного в сторону, подальше от любопытных ушей.       ― Ну, не считая того, что вчера я познакомился со всей тусовкой новоиерихонской элиты, ― вздохнул Гэвин, ― то всё просто замечательно.       ― Гэвин Рид и несколько часов среди андроидов. Даже не знаю, чему я удивляюсь больше ― тому, что ты остался жив, или тому, что не взорвал это место к чёртовой матери.       ― Не знаю. Они, вроде, даже как-то…       ― Ничего? ― предположила Тина.       ― Ага, ― буркнул Гэвин куда-то в свой стаканчик.       ― Рада, что ты наконец-то разобрался со своей ненавистью.       ― Да не было у меня никакой ненависти, ― фыркнул Гэвин.       ― Ну да, и в клуб против андроидов ты вступил, конечно же, просто так.       ― Да когда это было-то?       ― Хм… даже не знаю. Дай-ка подумать… Возможно, сразу, как они появились?       ― Тина, пожалуйста, ― поморщился Гэвин, ― это слишком долгая и не слишком приятная история. Я не хочу об этом говорить.       ― Да я просто говорю, что горжусь тобой, разве нет? ― подмигнула Тина.       Они вернулись за стол, и рождественский ужин плавно потянулся вперёд, наполненный звоном бокалов, изумительной стряпнёй Клары, общими историями, смехом и мельтешащими детьми, которые не могли усидеть на месте и постоянно то крали со стола печенье и пряничных человечков, то забирались к кому-нибудь на колени, требуя внимания, а то и вовсе тихо шептались о чём-то в глубине большого старого кресла, оборудованного ими в некое подобие секретного лагеря.       Когда голова начала приятно кружиться от пунша и шампанского, а от разговоров уже начинало изрядно подташнивать, Гэвин одолжил у Тины сигареты ― вишнёвые «Чероки», кто вообще такие курит? ― и вышел на улицу, чтобы немного проветриться. Там-то он и обнаружил Коннора, который сидел на ступеньках и задумчиво смотрел вдаль. Туда, где в тёмном небе едва заметно проскальзывали смутные очертания башни «Киберлайф».       Гэвин молча опустился рядом, сделав вид, что не заметил, как диод истерично полыхнул алым, вытянул перед собой ноги, жмурясь от удовольствия, и неторопливо затянулся.       Сладковатый дым заклубился в морозном воздухе, и Гэвин затянулся ещё раз. Глубоко и крепко — так, чтобы тлеющий кончик сигареты стал на мгновение ярко-белым.       ― Что грустишь, жестянка? ― спросил он наконец, медленно выдыхая ароматный дым через нос.       Коннор не ответил — молча поджал губы и уставился на свои новенькие тенниски.       ― Ну чё ты? ― спросил Гэвин, ободряюще толкнув его плечом. ― Ты же сам хотел увидеть, как празднуют Рождество. Вполне каноничненько получается. Дети там, еда всякая.       ― Я чувствую себя лишним. Я не понимаю шуток, а детские игры сводят меня с ума. Они ведь играли в шахматы, ― Коннор понизил голос, словно сообщал Гэвину страшную тайну, ― динозаврами. Я не понимаю правила. Таких правил вообще не существует. Это сводит меня с ума.       Гэвин хохотнул, но столкнувшись с серьёзным и даже каким-то обиженным взглядом Коннора, тут же подавился смехом и смущённо закашлялся.       — Да нет там никаких правил, — сказал он. — Это ведь дети, Коннор. Они сами придумывают игры, сами же меняют их на ходу, просто потому что так весело.       Коннор тяжело вздохнул.       — Так, слышь, ты это… — Гэвин хотел сказать что-то умное, но слова немного путались в голове, поэтому ничего умного он так и не придумал. — Хочешь, свалим? — предложил он что-то более осмысленное и снова затянулся. — Подаришь Сумо этого своего жуткого салатового носорога, глядишь, отпустит.       Губы Коннора дрогнули в усмешке, и он отрицательно закачал головой.       — Всё в порядке, детектив. Спасибо.       — А вообще, ты зря накручиваешь, — хмыкнул Гэвин. — Это ведь твоё первое Рождество, верно? А первый раз он такой — его все всегда переоценивают.       — Видимо, я рано отчаялся, не так ли?       — Ещё как. Сейчас вернёмся в дом, включишь там свою навороченную систему социальной адаптации и мигом станешь всеобщим любимцем.       — Это не так работает, — возразил Коннор.       — Да похер. Главное, что работает.       Гэвин затушил окурок и, за неимением лучшего варианта, сунул его в карман джинсов.       ― Можно личный вопрос, детектив? — неожиданно спросил Коннор.       ― Валяй, ― фыркнул Гэвин. Подумал и достал из пачки вторую сигарету.       ― Наверное, это не моё дело, — смущённо произнёс Коннор, — но мне показалось, что сегодня вы с лейтенантом Андерсоном общались так, словно вы старые приятели. Но когда я только пришёл в Департамент, отношения между вами были, мягко говоря, натянутыми. Я… очень дорожу нашими с Хэнком взаимоотношениями. Не могли бы вы…       — Сказать, где я накосячил? — хмыкнул Гэвин и затянулся.       — Поделиться опытом.       Гэвин смерил Коннора задумчивым взглядом и усмехнулся.       — Не дрейфь, тебе это точно не грозит, — сказал он.       — Но… ― попытался возразить Коннор, и Гэвин от него отмахнулся.       ― Знаешь, после чего он забухал? ― спросил он.       ― Да, ― серьёзно кивнул Коннор и продолжил практически на одном дыхании: ― У лейтенанта Андерсона был сын ― Коул. Когда ему было шесть, они с Хэнком попали в аварию. Фура заскользила на льду и перевернулась. Коул умер во время операции. Хэнк сказал, что хирург-человек принял большую дозу «красного льда», поэтому операцию проводил андроид. Коул не выжил.       Коннор замолчал, словно переводя дух. Будто бы ему действительно нужна была пауза, чтобы отдышаться.       ― Поначалу нам было очень сложно найти общий язык, ― признался он. ― Я думал, дело в том, что Хэнк ненавидит андроидов, но…       ― Но в тот момент Хэнк просто ненавидел всех, ― закончил за него Гэвин.       ― Но при чём тут вы?       ― Знаешь, как они оказались в той машине? ― спросил Гэвин, с трудом проглотив комок в горле, и Коннор покачал головой. ― Они ехали в Чикаго на новую выставку в Филдовский музей. Коул обожал динозавров. Всё время о них говорил. До раздражения просто. Короче, они должны были выехать восьмого, но за день до этого у меня была днюха. Тридцать три года. Я так нажрался, что едва дополз до дома. Ключом в замочную скважину попасть не мог, не то что на службу выйти.       ― И что потом?       ― Ну ясное дело, что. Я проблевался, звякнул Хэнку и попросил его меня подменить. Он и подменил.       Сигарета догорела до самого фильтра и обожгла пальцы горячим укусом. Гэвин прижал её к ступени, туша окурок ладонью и буквально смакуя мигом наливающийся ожог.       ― Он взял пару отгулов, ― хладнокровно продолжил Гэвин. ― Отсрочил поездку на пару дней, а потом всё завертелось… Короче, они выехали десятого, а не восьмого, как планировали. А там эта фура. Хэнк отделался лёгким испугом и парой синяков, а вот Коул…       ― Но ведь вы не виноваты! ― воскликнул Коннор, практически вскакивая с места.       ― События всё равно зависят от нашего выбора, не так ли?       ― Некоторые вещи просто… случаются, ― поморщился Коннор, медленно присаживаясь обратно. ― Простите, что спросил.       ― Да проехали, ― вздохнул Гэвин. ― Знаешь, я ведь и на тебя тогда взъелся только потому, что решил, что Хэнк меня тобой заменил. Приревновал, блин, как пацан. Спасибо, что его из всего этого дерьма вытащил.       Коннор просиял, словно свежеотчеканенный цент, и вдруг нахмурился. Диод на его виске полыхнул ярко-оранжевым.       ― Детектив Рид, я должен вам кое-что рассказать… ― сказал он, но в этот момент из дома выскочила перепуганная Тина.       ― Гэвс, у нас проблема, ― сказала она.       ― Что за проблема? ― нахмурился Гэвин. ― Фруктового кекса на всех не хватило или что?       ― Произошло ещё одно убийство в районе Острова Белль, ― ответил за Тину Коннор, мигая жёлтым диодом. ― На этот раз человек выжил.