И осенью хочется жить

12:46 30.05.2012, кабинет студсовета старшей школы Ясиро

У Аято до сих пор дрожат руки, оттого он держит их скрещенными на груди. Так и выглядит наверняка солиднее. Ему самому, если честно, плевать, только в клане с такой древней историей и таким статусом честность не ценится. В нём ценится вид. Безупречный. Недосягаемый. Правильный. Камисато Аято из правил сшит, как тряпичная кукла с чувством долга вместо наполнителя. У него нет ничего кроме, а нить, что чудом удерживает лоскуты вместе, вот-вот порвётся. Он на грани. Правда на грани. И эта правда никому не интересна. — Так, эм, мне хотя бы сесть можно? Европейский акцент режет слух. Ну конечно, только головной боли с переведённым посреди триместра учеником ему не хватало. Чем Аято с ним заниматься? Показывать школу? Рассказывать про форму и устав? Предлагать место в студсовете? Учитель мог бы дать более конкретные указания на его счёт. Да хоть какие-нибудь. Аято должен знать, что ему делать, иначе… — Может хоть скажешь, как тебя зовут? — вздыхает парень, и Аято хочется швырнуть в него папкой с документами. — Меня вот Тома. — Господин Камисато, — отвечает он по привычке, на что этот Тома вскидывает бровь. — Ты же несерьёзно? — Серьёзно. — Идти на попятную тоже не по правилам. — И не припомню, чтобы мы переходили на «ты». — Простите, ваше высочество, позвольте мне преклонить колени пред вашими очами. По крайней мере как-то так для себя это переводит Аято, поскольку Тома ошибается в паре слов. Как он вообще собрался учиться в японской школе. На ответный кивок Тома закатывает глаза и садится на стул. Зеркалит позу. Даже не пытается скрыть раздражение, и Аято ему завидует. Выражать свои эмоции настолько открыто — роскошь, которую он никогда не мог себе позволить и вряд ли сможет. Они сидят в тишине ещё несколько минут, пока Аято продолжает прокручивать в голове случившееся меньше часа назад. Пытается понять, что именно он сделал не так и как не допустить повторения. Меньше часа назад он был за пять кварталов отсюда. Вместо школьной формы на нём был чёрно-красный костюм из спандекса, а на лице была маска. Он был не Аято — он был Гармонией. Супергероем, который вот уже три года то и дело красовался на обложках тех журналов, что не были посвящены ему как очередной супермодели из «Модного дома Камисато». И который вот уже три года не мог вернуть утерянный по глупости талисман. — Попробуй догони! — кричал ему акуматизированный мальчишка лет десяти в уродливой разноцветной пижаме, превращаясь на ходу то в резинового утёнка, то в плюшевого мишку, то в игрушечный паровозик. Он не пытался отобрать у Гармонии серьги, как другие попавшие под влияние чёрной бабочки люди — просто убегал, пока они вдвоём не оказались на крыше высотки. — У меня нет времени на игры, — огрызнулся тогда Гармония, смахивая со лба мокрую от пота чёлку. Чистая правда, ведь его совсем скоро хватятся в школе. — Тогда последняя игра. Ты наверняка знаешь правила. Ветер сегодня поднялся сильный: на открытой крыше покачивало даже Гармонию. Одержимый же стоял у самого края. Одно неверное движение… — Хорошо-хорошо, — сдался он, наперекор своей природе, — какая? — «Правда или действие». Что выбираешь? Это даже умно. Если выберет действие, мальчишка прикажет отдать серьги, а если правду — рассказать, кем Гармония является или где держит кольцо Кота. Нельзя попадаться в столь очевидную ловушку. — Ничего не выбираю, — Гармония позволил себе приподнять уголок губ. — Но ты же пообещал! — Взрослые часто обманывают, — попробовал он подойти чуть ближе, — Раздор тоже тебя обманывает. Он дал тебе силы, но разве тебе стало с ними легче? Давай вернём всё как раньше, м? Ребёнок совсем близко, почти на расстоянии руки. И вместо того, чтобы податься навстречу, он отшатывается в сторону: — Вы, взрослые, скучные. Пойду найду кого-нибудь, с кем весело. Шаг назад в пустоту. Рыжая макушка исчезла из поля зрения меньше чем за мгновение, и это мгновение Гармония не мог пошевелиться от ужаса. Грудь ударилась о бетонный угол крыши, йо-йо метнулось вслед. Ничего. Прежде, чем он услышал смех мальчишки, обернувшимся при приземлении надувным мячом, прошли бесконечные секунды. Ещё столько же Гармония потратил на то чтобы заставить конечности двигаться. Он не помнил, ни как всё же догнал его, ни как сломал брелок на телефоне одержимого, в котором и была бабочка, ни как ему хлопали столпившиеся люди — это он посмотрел уже после в сети, записанное на чей-то мобильный. Брелок восстановится, мальчишка не вспомнит ничего из того, что было на крыше, но Гармония будет помнить. Наверное, всю жизнь будет. И всё, что он может ему сказать — не более чем «будь осторожнее». Тик-так. Совсем скоро закончится обед. Тик-так. С улицы слышен тихий стрёкот первых цикад. Тик-так. Коридоры понемногу оживают возвращающимися из буфетов учениками. — Да вы прямо душа компании, — со вздохом произносит Тома. Аято почти успел забыть о его существовании. Скрип ножек по полу режет слух немногим меньше, чем плохой японский, — я, пожалуй, пойду. Найду кого-нибудь повеселее. Это ведь даже не та же фраза, но тело Аято реагирует быстрее, чем разум. В этот раз он успеет. Выпад сдвигает за собой стол, ручки и карандаши перестуком катятся по пластику. Белоснежные пальцы Аято сжимают красный рукав чужой толстовки, пока сердце отбивает радостное по-лу-чи-лось. — …могли и словами сказать, знаете. — Тома хлопает светлыми ресницами. — Или у вас какой-то лимит на день? Аято заставляет себя отпустить, прячет дрожащие руки под столом. Ему нужно выдохнуть. Натянуть вежливую улыбку. Сделать вид, что всё в порядке, так и задумывалось и вообще это Тома сам виноват, ведь не может же Аято в чём-то оплошать. Он просто не должен. — Голова закружилась. Случается. — Тома хмурит брови, тоже светлые. Не верит. А Аято уже надоело выкручиваться. — Иди, конечно. Только не говори учителю, договорились? — Так вот в чём дело. Не волнуйтесь, ваше светлейшество, так и быть, не буду рассказывать остальным, что вы мудак. Спасибо за гостеприимство. Дверь Тома закрывает с громким хлопком: Аято даже не знал, что так можно. Теперь, когда он наконец-то остался один, то может расслабить плечи и уткнуться лбом в стол. Произошедшее, пожалуй, можно считать небольшой победой. По крайней мере теперь этот Тома не захочет иметь с ним никаких дел.

***

22:14 10.09.2018, неподалёку от Токийской башни

— Мне кажется, или сегодня их больше обычного? Кот складывает руки в замок и тянется вверх, разминая спину. Гармония следит взглядом за красивейшим изгибом, плохо улавливая суть разговора. — Похоже на то, — всё же догоняют слова уши, а те — розовую жидкую субстанцию из ванили и вздохов, что вообще-то должна быть мозгом, — но мы неплохо справились. — «Неплохо»? — передразнивает Кот, — мы отлично справились. Вы швырнули мне этого монстра, а я его — бам! — как бейсбольной битой. Хорошо, что ваш талисман восстанавливает разрушения. Он смеётся, и это Гармония тоже добавляет в список самых приятных вещей в своей жизни, и старается не думать о том, что всё в нём так или иначе связано либо с Томой, либо с сестрой. Кажется, это называют «безнадёжностью»? — Так ты думаешь, что мы с тобой всё же отличная команда? Очередной вопрос с подвохом. Их обожает Аято, не Гармония, но в последнее время всё тяжелее проводить границу. Разве можно, когда твоя единственная любовь мало того, что каждый день рискует ради тебя жизнью, так ещё и выглядит при этом как чёртов влажный сон? Кот не стал бы. Не поддался бы на провокации: он бы закатил глаза или просто отмахнулся. Он ведь ничем Гармонии не обязан, их связывает только желание беречь покой мирных граждан и не более. Только в этот раз Кот пожимает плечами: — Поначалу я терпеть вас не мог, но теперь, если задуматься, то мы и правда отличная команда. Это даже… ха-ха. — В чём дело? — хватается за смех Гармония, не в силах отвести взгляд. — Вспомнил кое-что. Есть дорогой мне человек, и мы с ним тоже сначала не поладили. Не знаю, говорит ли это о том, что у меня есть тип. Его улыбка ослепительная, у Гармонии вряд ли выйдет выдержать. Он позволяет себе один взмах ресницами на память и отворачивает лицо, будто проезжающие по автостраде машины интересуют его больше. Тома ведь о нём, да? Он только что… назвал Аято дорогим человеком? Поделился этим с посторонним? Как ему теперь жить с этим? — Господин Гармония? Ладонь Кота опускается на плечо, а сердце подскакивает к горлу. — Похоже, и правда есть. Мало кто устоит перед красавчиками вроде меня, знаешь. Вот теперь он закатывает глаза, но не в раздражении. Скорее, шутливо, и это тоже когда-нибудь Гармонию убьёт. Когда-нибудь. А сегодня он подставляет ладонь, чтобы Кот отбил «пять».