Трио

      — Ну ладно, бабуль, мы пойдём. — Уже стоя в дверях, сказал Цезий, обувая берцы.       — Уже уходите, хлопчики? Погодьте, сейчас я вам ещё булочек с собой положу.       — Да не надо, честное слово!       — Ну а что добру пропадать?        По итогам кибербратья остались в доме ещё на пять минут, выжидая, пока Борейша принесёт им два пакета с интересным содержимым. В первом находились новые разработки, созданные специально для Цезия и Самурая, а вот во втором…       — Бабуль, ну вы ж сказали только булочки…        После недолгого прощания с просьбами «Не забывайте старушку, заглядывайте хоть иногда» парни собирались уже покинуть дом. Но дополнительных красок привнесла Софи, которая успела запрыгнуть на Самурая и, поцеловав в лоб, быстро скрыться из виду.        Пришлось чапать километр до оставленной в кустах машины, и за это время братья успели осмотреть содержимое второго пакета. Коврижка, булочки, трёхлитровый слоик с компотом и баночка с вареньем. Вот это одарила благодатью бабуля, ничего не скажешь.        Однако по возвращении к машине ребята застали крайне интересное зрелище — машина была пробита пулями, словно решето. Внутри всё на месте, колёса целы, бак не рвануло, но буквально половина машины была расстреляна. Очевидно, нападающие предположили, что в машине мог кто-то остаться. Вот только, к счастью, там никого не оказалось.       — Ну вот, ситуация бублики-баранки! Нам теперь ещё и это ведро с болтами ремонтировать! Как же я проклинаю эту Арасаку, ты не представляешь...       — А причём тут Арасака?       — Очевидно, что они виноваты. Даже если ни при чём. Заводи баркас и поехали, почти рассвет.        Не то чтобы солнце сильно светило в лицо, но жмуриться приходилось постоянно. Самурай вёл это транспортное средство на уровне мастера, профессионально входя в повороты. А вот Цезий… Цезий просто спал крепким и довольным сном. Брат заметил это краем глаза, улыбнулся и продолжил вести аппарат по намеченному ранее курсу.        Заснуть в машине, пока кто-то за рулём — фактически это высшая степень доверия. Не распространяется это на общий транспорт, только на личный. Когда баранка в руках у опытного водителя — ты ему доверяешь. Поэтому и есть возможность поспать.        Что такое это ваше доверие? Пожалуй, братья не знали. Они просто полагались друг на друга, не вдаваясь в очевидные вопросы. Есть и есть, что бубнить.        — Родны, подымайся, мы приехали.        Цезий только перевернулся на другой бок с видом «дайте мне поспать спокойно и не дёргайте». Осознав, что что-то предпринимать бесполезно, Самурай знатно приложил рукой по спине брата.       — Да за что?       — Хочешь спать — шуруй в постель.       — Справедливо.        Дэвид спал на раскладушке, Находка мирно дремала на диване. Решая не тревожить их покой, братья прошли мимо и, перекинувшись взглядами, отправились на кухню. Время временем, а по возвращении чая посёрбать — святое дело.       — Слухай, я тут вот что подумал. — Прервал тишину Самурай. — А что нам вообще делать с этими двумя? С Мозаикой понятно, пнуть ногой и пусть в родимый дом идёт. А с вот этой вот что делать?       -…       -…       — Да.       — Конечно, я всё понял, спасибо, недоразумение ты консервированное! Нам с ней по-любому что-то делать надо! Не вечно же ей тут ошиваться, ей Богу!       — Помнишь, о чём мы договаривались? Ты её подобрал, ты её и обхаживай. Сам воротишь, мне доводишь.        Спорить было бессмысленно. И тяжело — в таких вопросах Цезий был невероятно упрям и непреклонен. Сам взял — сам и греби. Кажется, он был готов почти ко всему, но также способен и пнуть Находку куда подальше отсюда. И вообще-то, что-то тут не так. С каких пор обжитая нора, о которой знало только два человека стала проходным двором и пристанищем беспризорных и беспомощных? Непорядок!        Ну, а с другой стороны… Один хрен непорядок! Только в буквальном смысле — надо бы и упорядочить оружие, а то стоит здесь, упёршись на стены и батареи…        За неприметными диалогами прошло достаточно времени, чтобы сработал будильник на 7 утра. Чёрт, угораздило же!       — Что делать будем, родны?       — Не знаю как ты, но я пойду додрёмывать. Перспектива поспать меня сейчас радует больше всего. Так что вот, родной, пошёл я. Ноги до гуры, ручки под голову, одеялом накрыть, до весны не будить, в случае пожара — выносить первым.       — Замётано, чум. Спокойной ночи.        Повисло молчание — громила неспешно покидал поле зрения, то и дело потягиваясь и зевая. Сон — такое деликатное дело… И только когда амбал окончательно скрылся за стеной, тут же под боком появилась Находка.       — И всегда он так? — Поинтересовалась девушка.       — Ну как тебе сказать… Ведёт себя как дед ста пятидесяти лет, а на деле у нас разница всего-то… Ничего считай.       -…

***

       Металл пронзает плоть.        И вот, кровь разбрызгивается во все стороны — задета жизненно важная артерия, и несчастный падает замертво. Это жертва природы, потому что это — первобытная жестокость.        И сейчас Цезий был наглядным примером — сама жестокость. Парень стоял в кругу из мертвецов, по колено в крови. Ощущение такие, будто несчастные наелись Panzerschokolade и вообще ни на что не реагировали — страх подавлен, болевые ощущения притуплены, эмоции свободны и подавлены одновременно.       — Да, Цезий, ты сама жестокость — Послышалось позади.       — Как малое дитя! — Гордо улыбнувшись, амбал развернулся и увидел, что на крыше трёхэтажного склада стоит мужчина в бронекостюме.       — Забавно.        Произнеся это, незнакомец спрыгнул и, приземлившись, подпрыгнул в сторону Цезия.       — Ну и, чего же ты хочешь? Не знаю, правда, как там тебя зовут…       — Вивальди.       — Музыку любишь?       — Не то слово. Больше люблю только резню. Но почему дети?       — Потому что дети достаточно жестоки. — Цинично развёл руки Цезий. — Если в круг из 10 детей закинуть 8 конфет, то маловероятно, что они будут делиться. Скорее всего, они вытолкнут двух несчастных из круга, знаешь. Это как со взрослыми. 10 человек, 8 чемоданов с наликом. Итого — два изгнанника, возможно трупы и увечья.       — Знаешь, неправильное у тебя суждение. Субъективно опасное. Не стоит ли относиться к миру более открыто?       — Говорит мне человек с карабином наперевес…        Искра, буря и молния — два незнакомца стояли в десяти метрах друг от друга, пренебрежительно наставив друг на друга оружие. Тишина такая, что будет слышно, если упадёт булавка.        Выстрел прервал тишину, и лязг пули о металл отозвался звонким эхом. И тишина…       — Неплохо, пацан. Рефлексы есть, оно и неплохо. Натренирован ставить клинки и разрубать людей?       — От этого напрямую зависит моё выживание.       — В таком случае, нас придётся убивать. Жизнь одна, а нас двое.       — Что же… — Сказал Цезий, доставая ещё одно мачете. — Как я и сказал, дети очень жестоки, Вивальди. А я ну очень соответствую своему внутреннему ребёнку!       — Смахнёмся!        Однако, не успев нанести удара, амбал тут же почувствовал резкую боль чуть ниже колена. А оппонент словно пропал из виду. Мгновение — и получен ещё один удар. Но в этот раз рефлекс сработал быстрее мысли, и в воздухе промелькнула струйка крови.       — Маскируешься?       — Выживает сильнейший!        Адская боль пронзила спину, и огромная, рваная рана от лопатки до копчика закровоточила.       — Вот же б***ь…       — Ну а что ты хотел? Не стоит полагаться только на грубую силу, знаешь. Надо бы и тактику строить. Брат-то тебя, поди, не прикроет.        В этот раз удар прошёл эффективно — судя по окраске, он пришёлся в грудину, чем напряг невидимку. Теперь стоило следовать осторожно.       — А знаешь что? — Спросил Цезий, соединив мачете в одни большие ножницы. — Я разрежу тебя надвое!        Это стоило манёвренности, и пришлось усиленно полагаться на свои рефлексы. Пару ударов прошло мимо, но вот один пришёлся к месту — серьёзное ранение в руку заставило оппонента снять невидимость и перенести карабин в другую руку.       — Что, силёнок не хватает? — Поинтересовался Цезий, рассматривая ножницы. — Ну да, не каждый день такое видишь!        Однако, посмотрев чуть ниже, парень заметил, что у него из груди торчит кусок арматуры. Хотелось произнести «что за херня?», но в мгновение ока рядом оказался ржавый штырь. Противник пропал из виду.       — Как знать, откуда я приду?        Махать клинками было бес-по-лез-но — никакого эффекта. Попасть в противника не представлялось возможным, а он всё наносил и наносил удары. Рваная рана выше колена привела к потере равновесия и, опёршись на левую ногу, Цезий осматривал окружение. Однако удар в пятку, буквально пригвоздивший несчастного к земле, застал врасплох — противник сзади, а возможности повернуться нет.       — Как думаешь, что испытывают твои жертвы, когда на их глазах былых товарищей разрывает на части? Они ощущают отчаяние, друг мой.       — Какой ты мне друг? Друг не п**дит тебя арматурой, пока ты этого не видишь!       — Ну как сказать — друзья бывают разные.       Взмах — и нет левой руки. Взмах — и нет правой руки. Цезий остался обездвижен и обезоружен, когда противник снял эффект невидимости.       — Знаешь, что такое вивисекция? — Поинтересовался Вивальди, улыбаясь. — Это вскрытие ещё живого организма. Поэтому давай мы посмотрим, что же у тебя внутри!       — Твою ж мать…       Время будто замедлилось, и всё вокруг сбавило свой ход. Вивальди снял бронежилет, и его рука с ножом медленно тянулась к грудной клетке.        Оставались считанные мгновения до препарирования, но они тянулись вечность. Кажется, седина проступает по волосам. И вот, струйка крови начинает медленно стекать по телу, пока нож углубляет надрез.

***

      — СТОЙ! СТОЙ! — Воскликнул Цезий, вскочив с кровати.              Самурай, ненадолго прикрывший глаза, резко дёрнулся от неожиданного "будильника". Цезий выглядел, словно выжатый апельсин, из которого недавно выжали все соки.       — Братан, у тебя не температура случайно? Выглядишь, конечно, дряхловато. Водички?       — Да, давай…        Жидкость мягко растеклась по ротовой полости, успокаивая нервы. Блаженство в чистом виде — холодненькая водичка.       — Ну и что это было? — Поинтересовался Самурай, наблюдая за братом.       — На редкость дерьмовый сон, знаешь. Будет стрёмно, если он приснится ещё разок. Не дай Боже.        Знаешь, чем холоднее в комнате, где ты спишь, тем больше вероятность того, что тебе приснится кошмар.       — Ну и что это значит?       — Идиот, поставь обогреватель!

Железный занавес