Ведьма

      Цзянь И выглядел как сама весна. Веселый, звонкий и с невероятно теплой улыбкой. Словно само солнце, он дарил всем радость, а руки были всегда горячими. Огонь внутри, бушующий и неконтролируемый… Чушь! Смеялся этот вампир действительно звонко и часто улыбался, широко и искренне, но руки были холодны, как и пустота в его светлых глазах. Вечные заморозки, где нет ничего живого. Пушистые ресницы словно покрыты инеем, и слезы не стекают по щекам, а скатываются по бледной коже маленькими льдинками. Госпожа Цзянь была почти белой, и сын ее получился таким же. Обманчиво теплый, он был опасным для любого, ведь снега и льды будут всегда на стороне своего потомка, даруя ему защиту и силу, способную уничтожить все живое. Даже древние опасались его и мать снежного ребенка. Эти вампиры могли уничтожить себе подобных одним дыханием, если бы только захотели, а тех, кого отметило пламя, еще не было на веку ни одного древнего, чтобы совладать с вечным минусом. Так зачем уничтожать все живое вокруг себя? Неужели нельзя сдерживаться? Можно. Это не сложно, но проблема была в другом. Мальчик этого не хотел. Леди Цзянь, пусть такая же холодная, была уже взрослой, понимая, что можно, а что нельзя, но ее сын… И просто не нравилось мельтешение и цвета. Слишком рябит в глазах, а вот белый, голубой — красивые цвета, поэтому, еще совсем крохой, он заморозил не одно поселение, пока мама не увезла его туда, где уже были вечные морозы, туда, откуда она появилась. Людей там уже давно не было, а вот снега и льда было видимо-невидимо. Прекрасное дитя с ледяным сердцем, которое никогда и не билось.       — Привет. — Мальчишка, такой темный и неуместный в этом снежном великолепии, подходил к Цзянь И, ступая по обледеневшему снегу. — Мне сказали, что я найду тебя тут.       — Не мешай. — Ледяной ребенок сидел на снегу в легонькой тунике, а ножки его были босыми. — Я замок делаю. — Водя руками вокруг ледяной глыбы, он отсекал лишнее, стараясь повторить их с мамой дом, но только в миниатюре. Их дом красивый. Весь ледяной, словно хрустальный.       — И как? — Судя по тому, как раздетый мальчик насупился, успехи были не очень, отчего гость усмехнулся. — Вижу халупу, но не как не замок.       — А ты кто такой? — Наконец, оторвавшись от своего занятия Цзянь И поднял взгляд на пришедшего. Тоже не по погоде одет, но явно не мерзнет. Даже щеки не покраснели. Такой же неживой, как и он. Очень необычно. У них с мамой нет знакомых, чтобы те заходили в гости. — Если мимо проходил, то иди дальше, а если хочешь подраться, то ты явно дурак. — Положив ладонь на лед, вампир разломал его на иглы. — Я владелец этих земель.       — Мама твоя — владелец этих земель, но никак не ты. — Темненький мальчик оскалился. Это чудо, что, угрожает ему? Смешно.       — Вот мы сейчас и проверим. — Ответив таким же оскалом, Цзянь И метнул в наглеца ледяные иглы. Давно он ни с кем не разговаривал. Мама не в счет. А тут и подраться можно будет, не убивая мгновенно. Весело.

      Видеть, как окружают твой дом — пугающее зрелище. Особенно, когда это обозленные оборотни, нацелившиеся на его людей. Ведьма — приоритет, но СиСи — его человек, поэтому нужно защитить всех, у кого живое сердце. Не так. Нужно просто убить всех, чтобы можно было веселиться, как раньше. Ему, пустому и холодному, было весело со смертными, а это бывает очень редко. Всего один раз за его долгую жизнь. С Тянем весело тоже, но он такой же неживой, как и И. Вот и сейчас, когда улыбка ненастоящая на его губах, а волки вот-вот начнут обращение, он снова холодный. Как те льды, в которых быть ему в вечном заточении, пока один наглый засранец со своей матерью не забрали его в мир. Мама Хэ была теплой и, казалось, живой, а вот вампирята… Жестокие и эгоистичные, им нравилось издеваться над едой, перед тем, как поесть. А еще у каждого была коллекция из волчьих хвостов. Мерзкие шавки. Даже после смерти ни один из псов не был достоин уважения. Поэтому, можно будет выйти за пределы ледяной стены, чтобы вдоволь повеселиться. Убивать — тоже весело. Особенно оборотней. Эти блохастые твари тогда задержали их, когда они с Тянем должны были спасти ведьму и, как оказалось, охотника, но из-за них, вампиров ждало лишь уже коченеющее тело и столб пламени. Чушь, что между их видами перемирие. Каждая сторона при удобном случае нападает на другую, так почему И должен проявлять милосердие? Главное, сдержаться и не уничтожить деревню, а там можно и побуйствовать. Раз, и изо рта пошел пар, хотя на улице не было настолько холодно. Два, взмах руки, и вырастает ледяная стена выше забора и их поместья. Не хватает музыки, но Цзянь И сам начинает петь, кружась по двору и делая взмах за взмахом. Льды его слушаются, словно вырастая из-под земли, а вампиру все мало. Он бы и дом окутал замёрзшим снегом, но для друга нужно оставить выход. Разумеется, он выйдет. За Рыжика же он еще не отомстил, да и его не оставит сражаться с оборотнями одного. Откуда знает, что защитой дело не ограничится? Все просто. Они вместе слишком долго, чтобы спокойно знать мысли друг друга. Оба сумасшедшие, но таково их натура. Ладно, нужно поторопиться и возвести последнюю стену, защищая поместье непробиваемыми льдами. Луна была почти полной.       — Малыш Мо, ты вынуждаешь меня плохо поступить. — Хэ Тянь еле успел закрыть дверь и встать перед ней, не позволяя никому выйти. В частности, одному рыжему дураку. — Дай И повеселиться.       — Повеселиться? — Мо Гуань Шань был в ужасе. Сначала, когда Цзянь И возводил стену за стеной своей силой, ведьма был заворожен. Все-таки эта сила была красивой, а то, как вампир ей пользовался, танцуя и кружась, восхищало до сбитого дыхания и мурашек по коже. Но потом этот белобрысый кровосос глянул в окно, широко улыбаясь, и вышел за пределы ледяной защиты, поднимая последнюю стену уже за своей спиной. — Он там будет один! В окружении херовой тучи оборотней! Мы так не договаривались!       — Я согласен. — Чжань Чжэнси скрестил руки на груди, хмурясь на манер друга. — Он не должен был драться с волками.       — Я обязательно расскажу И о том, что ты волновался за него. — Надо же? Охотник вот-вот либо на него кинется, либо в окно выйдет, а все из-за того, что сердце не спокойно за вампира. У Цзяня праздник намечается что-ли? — Не советую, Чжэнси. Я подавлю твою волю до того, как ты замахнешься, а прыгать со второго этажа… Ноги переломать так захотелось? Так я могу тебе это устроить, да так хорошо, что даже калекой не останешься.       — А ты всегда в головы лезешь, чтобы выебнуться? — Ни черта он не боится кровососа. Жалкая нежить. — Рискни, и я тебе гарантирую, что к Шаню ты больше не подойдешь. Думаешь, ваш маленький секрет между вами остался? Тогда я разочарую тебя, я все слышал. Сколько тебе осталось? День, месяц?       — О чем вы говорите? — Этого еще не хватало. Им нужно помочь Цзянь И, а то оборотни уже обернулись, а не выяснять отношения. — Если нам нельзя выйти, то помоги ты. — Шань на всякий случай встал перед другом. — А после поругаемся. Ладно?       — Малыш Мо, лучше иди к камину погрейся. — Отлично. Не хватает ему еще болтливого охотника. Ведьма не должен узнать ни о наказании, ни о том, что он подмешивал в лекарство прах. Второе Тянь еще переживет, а вот первое… Слово ведьмы в его случае будет иметь вес лишь в том случае, если до самого последнего момента он будет в неведении. Наивно, но вампир еще надеется на то, что Шань воспротивится наказанию. Глупые законы.       — Я сам решу, куда мне идти и что мне делать. — Черта с два Мо сдвинется с места. — Скажи, что тебе нужно, чтобы помочь, и я дам тебе это. Ты же не ел? Отлично, я дам тебе кровь, только помоги ему.       — С удовольствием приму твое угощение, но для начала я вырву язык одному болтливому охотнику, а после переломаю ему руки, чтобы даже написать не смог. — Или заставить все забыть. Только вот этот человек все в пол смотрит, не давая вампиру и шанса заглянуть в эту пелену, словно у дохлой рыбы.       — Надо же, а что на это скажет И? — Чжэнси не был шантажистом или любителем использовать чужие слабости в свою пользу, но сейчас… Он так зол, что так и хочется сделать побольнее. — Сначала травишь Шаня прахом какого-то мертвеца, потом мне угрожаешь… У вас порядки изменились? Вроде же вы не трогаете людей друг друга. Или ста лет в заточении тебе уже мало? Хочешь последней поддержки лишиться?       — Ста лет? — Гуань Шань обернулся на друга, а после посмотрел на вампира, испуганного и шокированного. — За что? За травлю? Но со мной же все по итогу хорошо.       — Болтливый человек. — Прикрыв глаза, Хэ Тянь старался взять себя в руки. Если не успокоится, ведьма первым умрет. Тьма никого не щадит, а в купе с разочарованием и рушением последней надежды… Цзянь И больше не нужен. Тянь сам убьет все живое сейчас.       — Все хорошо. — Ни черта подобного. У ведьмы ноги подкосились, стоило темной дымке появиться. — А ты, — обратился он к Чжэнси не поворачиваясь, — отойди к окну и, если я не справлюсь, прыгай в окно вместе с Цзы Цзянь. — Шань только сейчас вспомнил о девчонке, которая молча наблюдала за конфликтом, боясь лишний раз даже вздохнуть. — Ну, — ведьма старался говорить спокойно, делая шаг навстречу к вампиру. Еще два, и он сможет коснуться, — чего ты? Я сразу понял, что ты давал мне не просто настойку, и я на это не злюсь. — А надо было бы. Против его воли пошел какой-то кровосос. — Все будет хорошо. Мы разберемся. — Еще шаг.       — Не разберемся, и не будет. — Вдох-выдох, вдох-выдох. Не помогает. Пальцы покалывает, а воздух становится все больше непригодным для живого. — Смертные столько не живут, а снова тебя ждать… Я же натворю куда больше бед.       — А если я стану бессмертным? — Шаг, и вот он берет вампира за руки, поглаживая пальцами сжатые кулаки, пока ноги предательски немеют. — Я же согласился тогда. — Он, прошлый, действительно согласился на обращение, а он нынешний лишь должен закончить когда-то начатое. А ему хотелось прожить обычную, может даже скучную жизнь. Или нет? — Так почему сейчас ты так боишься? — Видел ведьма в воспоминаниях эту тьму и знает, какая чем вызвана. Эта, постепенно парализующая его, появилась из-за страха.       — Тебе говорили, что ты самый безрассудный человек во всем мире? — Горько усмехнувшись, Хэ разжал кулаки и перехватил чужие руки. Шершавые и в мелких шрамах. — Чтобы защитить охотника, себя предлагаешь?       — Это не вся причина. — Ноги снова приобрели чувствительность, да и дышать стало легче. — Я хочу сдержать свое слово, а после выбить из тебя всю дурь. А то сейчас я могу тебя только заговоренной пылью обсыпать, а потом, — парень покачал головой, — выхаживать тебя. Приятно мало, скажу я тебе. Слушать твое нытье — оставлю это на Цзянь И в следующий раз.       — Малыш Мо, с удовольствием приму от тебя каждый удар. — Открыв глаза, Тянь боялся увидеть страх или услышать в чужих мыслях, что все это неправда и сказано лишь для того, чтобы спасти этих дохлоглазых, но кроме теплого янтаря, чуть нахмуренных бровей и слабой улыбки он не увидел в ведьме ничего другого. — Успокоишь свое святое семейство? — А вот оба Чжэнси явно были напуганы. — Пока я псам хвосты отрывать буду.       — А как же… — Теперь Шань замялся. Как же стыдно. Чем он думал, когда предлагал себя в качестве ужина? Явно не той головой. — Перекусить? — Даже голос дрогнул, что явно порадовало кровососа. Вон как в своей хамоватой ухмылке расплывается.       — Если я сейчас перекушу, то точно никаких разборок не будет. — Понизив голос до шепота, Хэ наклонился к уху ведьмы. — Я не против еще разок, а лучше до потери твоего сознания, но не думаю, что мы должны шокировать твою семью тем, что для них не предназначается.       — Отвали нахер! — Это было уже слишком. Кровосос специально задевал его ухо губами, шумно выдыхая. Еще и снова всякие нежелательные воспоминания. Точно нужно зелье для потери памяти. Вот Мо и не сдержался, заряжая тому кулаком в живот.       — Все-все, не дразню. — Облегченно рассмеявшись, вампир потер место удара, словно он был для него неприятным. — Но, на ужин я все еще рассчитываю. — И, пока ему не прилетело еще кулаком, Хэ Тянь подмигнул и вышел из комнаты, закрывая ее снаружи. Пусть из окна понаблюдают за тем, как блохастых за хвосты тягают.