Ведьма

      В отличие от прошлого пробуждения, после которого Шань чувствовал себя полным сил, сейчас он был полностью разбитым и вымотанным. А еще от недавних ран на нем не осталось и следа. И это было странно. Он не оборотень и не кровосос, чтобы иметь ускоренное восстановление. Даже самая лучшая настойка из его запасов не показывала подобных результатов. Не у смертных. А Шань смертный. Шэ Ли его точно не кусал. Он проверил следы зубов. Поэтому все мысли, неспокойные, вернулись к той чудодейственной настойке. В том вареве от кровососа точно были лунные цветы, собранные в полнолуние, белые цветы шиповника и ягоды с красного куста, каштановый мед, календула, крепкая настойка на черной смородине с мятой и лимонником, а еще… Что же это? Он не может разобрать ни запаха, ни вкуса. Возможно, это какая-либо диковинная трава? Может быть, но в маминых записях не было ничего похожего, хотя в том списке растений находились не только местные растения, но и те, что не росли у них, с подробным описанием вида, цвета, запаха и вкуса. Не хлыщет же он чужую кровь, в конце-то концов! Не похоже тем более. Вампирская кровь воняет иначе — мама описала ее запах, как гранат с кофе. Да и где это видано, чтобы аристократы-кровососы деревенщин обращали? Нигде. И от подобных мыслей голова безбожно болит. Жара у него точно нет, но затылок и лоб ныли, а в висках давило. Складывалось ощущение, что не он вчера булавой волков по головам колотил, а они его. Шань из-за этой боли еле шевелится. И как ему работать прикажите, если он смог только сесть, а перед глазами все помутнело и закружилось? Нужно собраться с силами и найти свои настойки. От головной боли у него точно должно было быть. Или попросить у этого Хэ Тяня еще той чудодейственной настойки. Заодно и узнать нужно, что же там добавлено такого.       Как бы Цзянь И не хотелось помочь СиСи помыться, ему пришлось оставить парня в покое. Во-первых, с этим СиСи они еще не в таких отношениях. Во-вторых, сердце его было неспокойно за ведьму. Он, в отличие от Тяня, не может почувствовать состояние ведьмы, не находясь в непосредственной близости от него. Кровь учует, но не боль. Одно радует. Хэ куда-то ушел ночью через пару часов после их разговора и еще не вернулся, а это значит, что Шаню никто той дряни не приносил. Вот и что ему делать? Тянь — сумасшедший идиот, и поступает очень плохо, но они друг друга знают слишком долго, чтобы И отвернулся от него. Шаня же он знает всего несколько дней, а прошлого его вампир так никогда и не вспомнит, но идти против непреложных правил, касающихся ведьм… Ему срочно нужна мама. Тут, как ни крути, придется выбирать, пока она не прибудет к ним. Только вот когда ее ждать? Сообщение точно до нее дошло, а об ответе и речи нет. Матушка никогда не отправляла ответов. А еще ему все равно придется рассказать, что Тянь вытворял. И маме, и Рыжику. И наказание этого дурака может ждать суровое. Сотня лет скованным в недрах горы без света, еды и в полном одиночестве. У Хэ однозначно поедет крыша, хотя, куда еще больше? Быть беде. За ним же братец явится, чтобы забрать его. Тянь ему не противник. Повезет, если ведьма будет против, а это вряд ли. Как же все хреново выходит. Цзянь И не любит, когда хреново. Он любит веселиться, любоваться Чжэнси, и проводить время в компании. Когда-то, раньше, ему действительно было весело, пусть он и не помнит всего. Тогда было определенно лучше, чем сейчас. Ладно! Проблемы нужно решать по мере их поступления. А еще ему нужно набраться терпения и взять себя в руки, потому что комната ведьмы была пуста. Хорошо, что уйти далеко не успел, а не то бы И истерика накрыла. Сегодня полнолуние, а Шань совсем плох. За стену держится, дышит часто и рвано, и вот-вот свалится без сознания. Ладно, гребанный Тянь со своей отравой теперь так же нежелателен, как и полнолуние. И Рыжик тоже дурак. Если ему плохо, то зачем вставал с кровати? Гордый идиот! Он же мог просто позвать кого-нибудь, вампиры бы его услышали. Хэ точно прибежал бы с другого конца света. И где его черти носят? Неужели он слишком далеко сейчас от него? Видимо так. Может мозги проветрит, и перестанет дурью маяться. А Цзянь И сейчас только и остается, как оказаться рядом и подхватить рыжего парня, не позволяя ему упасть на мраморный пол, и сдерживать ругань. Ведьма не просто холодный — он ледяной, словно труп, и в этом заслуги Цзяня нет. Что же этот придурок натворил? И что ему делать? Он же не лекарь. Но сам Шань сам, видимо, знает, что нужно сделать, раз, пусть и слабо, но просит И отвести его туда, куда отнесли все его настойки. Не зря же сам поперся за ними, когда при смерти. Поэтому вампир натянуто улыбается и берет уже ведьму на руки. Так они быстрее доберутся до нужной комнаты. Главное, чтобы яда того там не оказалось, а состояние ведьмы однозначно такое из-за того, что хлыстал он свои останки дважды за сутки. Тяню лучше подготовится к тому, что он получит от И. Но это все потом. Сейчас нужно как можно незаметнее для семейства Чжэнси перенести Рыжика в комнату Хэ, а там он ему поможет всем, что от него потребуется. Главное, чтобы ведьма не загнулся. Уж слишком страшно слышать редкие удары смертного сердца.       Хэ Тянь бесцельно кидал камешки с утеса, сидя на краю. Может ему действительно поговорить с Мо Гуань Шанем и рассказать, что было между ними раньше, что сейчас он сделал, и предложить все вспомнить, попробовать все начать сначала, не торопясь? Возможно. Малыш Мо не откажется выслушать его, а после вампир даст время принять решение. Положительное? Ага, все будет именно так… Шань очень упрямый, и точно не станет рисковать, если будет хоть крохотный шанс того, что, получив старые воспоминания, он лишится настоящих. И чем Тянь вообще думает? Нарушает правила, травит, а все это потому, что боится. Ведь может снова не успеть. Цзянь И прав. Вампир, разбитый и охваченный отчаянием, остался в том проклятом городе, возле беспощадного пламени, которое не щадит ничего живого. И упрямо отказывается принимать факты. Нынешний и прошлый — это разный Шань, пусть душа и та же. Но так легче жить, выбирая только ту правду, которая нравится. Ведьма вновь появился в этом мире, а остальное абсолютно не важно. И не так бессмысленно. И собственная тьма уже не так пугает. Главное, сохранить, уберечь, не дать навредить. Главное… Следующий камень был брошен дальше, чем предыдущие, а вокруг вампира стала сгущаться тьма. Даже солнце, ласковое и теплое, не способно разогнать ее. Никто, кроме рыжего парня, который одним своим видом делает жизнь Тяня в сто крат лучше. Вдох-выдох, вдох-выдох. Нужно успокоиться. Сделанного не воротишь, остается только принять и покаяться. А то не только трава вокруг него погибнет.       — Ты, дерьма кусок, куда подевался? — Злой и встревоженный голос Цзянь И раздался в голове у Хэ. Давно друг не пользовался подобными ритуалами. Видимо, Тянь ушел дальше от дома, чем планировал. — Мне все равно, что ты там делаешь. Быстро домой! Я не знаю, что мне делать!       — Что случилось? — И редко бывает таким. Он напуган. Неужели волки пришли за ведьмой раньше, чем они ожидали? — Мне нужно было успокоиться и подумать.       — Раньше надо было думать! — Одновременно вести ритуал связи и следить за ведьмой, было тяжело. Тот все не унимался, пытаясь встать с кровати, и собирался сам себе снадобья делать. — Рыжик ледяной, и не я этому виной. Я после тебе голову оторву, но сейчас тащи свой зад сюда и сделай уже что-нибудь! Все, мне некогда! Жду! — Не став дожидаться хоть какой-либо реакции, Цзянь перевернул чашу со своей кровью на пол, прерывая сеанс связи. Сейчас главное для вампира следить за ведьмой. Шань все норовит с кровати свалиться, бормоча что-то в ледяном бреду. — Ой-ей, — И еле успел подхватить и удержать парня, который скатился с края кровати, — Рыжик, ну, чего ты не хочешь спокойно полежать? Скоро Тянь будет тут и исправит все, что натворил. Он не со зла, а из-за того, что души тебе не чает.       — Да замолчи ты! — Пусть и слабо, но Мо выругался. Этот кровосос слишком шумный. И полностью игнорирует его просьбы. Ему к столу нужно, на котором все его снадобья стоят, и в ящик верхний залезть. Там точно есть то, что ему поможет. — Я знаю, что мне делать. Просто помоги мне до стола дойти.       — Неужели смертные сталкиваются с таким недугом каждый день? — Нервно хихикнув со своей же шутки, вампир все-таки оставил свои попытки уложить парня обратно в кровать и помог ему дойти до стола, сразу же усаживая его. При смерти, а вон как бесится. Явно просто так не помрет, а еще побарахтается. — Говори, что подать. Я помогу. Можешь говорить тихо, я пойму.       — Воды принеси. — Отлично. Он добрался до своих настоек и трав. Еще и заветный ящик рядом. Руку протяни, и то, что ему поможет, у него. Так голос в голове ему говорит. Снова эта чертовщина, но в прошлый раз голос не подвел, значит и сейчас не подведет. Только от кровососа избавиться нужно. Он мешает своей болтовней и мельтешением. — Кипяток нужен.       — Хорошо. Только не напрягайся сильно, пока меня не будет. — Не хотелось Цзянь И оставлять ведьму одного, но не Чжаней же ему просить. По возможности хотелось скрыть то, что Рыжику все хуже и хуже. — Если что, — вампир положил перед парнем нож для бумаги, — капля крови, и я вмиг примчусь.       — Ага. Иди уже. — Слабо кивнув, Шань взял бутылек, медленно откручивая крышку. Сил почти нет. Еще с голос громче становится. Нужно поторопиться. Поэтому, стоило кровососу оставить его одного, как Мо без зазрения совести залез в ящик чужого стола. Жаль, что его настойки не такие крепкие.       Как только Хэ Тянь оказался на расстоянии, когда он может почувствовать ведьму, ноги его совсем ватными стали. Слишком слабый. Хуже, чем тогда, когда его оборотень ранил. Это точно не в ране дело. Да и Цзянь И говорил, что Мо ледяной совсем. Люди не живут с такой низкой температурой тела, а ведьма еще дышит. Тяжело и рвано. Если бы только Тянь знал, чем обернется для Шаня его зелье, то он бы ни в жизнь такого бы не сделал. Пусть его не вспомнит, пусть отвернется и уйдет, выбирая короткую жизнь и смерть в старости — вампир примет этот выбор. Будет держаться на расстоянии, тайно оберегая, пока время ведьмы не закончится. Он переживет, а если нет, то за ним уйдет. Главное, чтобы Шань не умер сейчас, не из-за трусости Тяня. Поэтому он бежит со всех ног, твердо решая отпустить, захоронить то, что осталось от прошлого тела ведьмы, и попробовать все начать сначала. Он должен был защищать, а не убивать. Он должен успеть, а что ему делать, решит на месте. Тем более Шаню стало лучше. Вроде? Нет. Ему определенно сейчас лучше, чем было минуту назад. Ведьма отогрелся. Видимо малыш Мо сейчас в его комнате и нашел лунные цветы, добавил их к чему-то, вот и полегчало ему так быстро. У Хэ коллекция — любая ведьма от зависти лопнет. Для своей горы собирал, готовился, чтобы порадовать редким засушенным веничком. Он часто представлял подобный момент, когда Шань, его непокорная гора, неверяще смотрит то на него, то на гербарии, не зная, что ему сделать первым — кинуться к травам, или зардевшись и нахмурившись, подойти и взять дарителя за рукав. У Мо всегда было туго с выражением чувств, но эта черта не отталкивала. Наоборот. Тянь научился различать заботу в ворчании, беспокойство и смущение в сведенных на переносице бровях, привязанность в ругани. От того и были дороги редкие улыбки и «хочу». Что же еще ведьма взял, раз стук сердца выравнивается, а к щекам приливает кровь? Даже чуть замедлившись, но не останавливаясь, Тянь продолжил бег. Пока он лично не убедится в том, что жизни Шаня ничего не угрожает, спокоен он не будет. Совсем скоро он будет дома.       Достав небольшую шкатулку, а именно она нужна была непонятному голосу, Шань без труда открыл ее. Нужно было прокрутить замок четыре раза влево, потом два раза вправо, вернуть механизм в исходное положение и еще круг влево, чтобы раздался характерный щелчок, а крышка откинулась, показывая содержимое. Баночка размером с ладонь из непрозрачного стекла была наполнена чем-то лишь наполовину. Это что-то явно могло помочь ему избавиться от головной боли и наконец согреться. Открыв крышку, Шань влил туда одну из своих настоек на ягодах и, осторожно покачивая, стал размешивать содержимое баночки. На золу похоже. Или на прах. Когда-то он с Чжэнси помогал соседке ее мертвую корову сжигать, так после таких похорон от животного осталось нечто похожее. Да даже это чьи-то останки, сейчас Мо было на это плевать. Голос в голове стал совершенно нестерпим. Все твердил ему, чтобы он выпил все до последней капли, а если не выпьет, то беде быть. Начатое нужно закончить. Вернуть то, что его по праву? Ну и чушь. Но Шань чувствовал, что голос не врет, поэтому ни секунды больше не медля, он жадно стал пить грязную жижу, стараясь не упустить ни капли. И чем больше он пил, тем легче становилось ему, а пальцы покалывало от тепла, стремительно распространяющегося по телу. Слишком хорошо, чтобы это было правдой. И слишком страшно. Потому что голос в голове явно не чужой, а его, и не обычный пепел он пьет, а свой собственный. И вместе с облегчением и страхом он чувствует разочарование и злость, да такую, что в глазах меркнет. К кому? К тому, кто только что снес с петель входные двери и спешит сюда. Как же давно они не виделись.