Ведьма

      — Я все понимаю, но мы сейчас ничего не сможем сделать. — Старик страж сонно потер глаза. Двое вампиров, один из которых чуть живой, приперлись к нему ни свет, ни заря, и теперь требовали выдать кровь и организовать разбирательство с оборотнями. С первым проблем не возникало, а вот со вторым… — Наши ребята, кому по силу сражаться в случае сопротивления, сейчас находятся в городе и разбираются с вампирами. Тем более это только ваша версия происходящего. Нужно и с вожаком переговорить, но не тогда, когда завтра полнолуние. Оборотни свирепы сейчас. И за Мо Гуань Шанем часто приходят оборотни. Если бы он согласился, то ему удалось бы избежать ран. Тем более лекарь меня уже обо всем оповестил. Как и о том, что жить будет.       — Вы не понимаете! — Цзянь И стукнул по столу кулаком, а в кабине заметно похолодало. Обычно он лучше контролирует силу, но сейчас он в ярости. Что не так с этими людьми? — Было нападение! На человека! Не в полнолуние! Плюс, представитель древней крови был ранен. Может, вы не в курсе, но у нас особый статус, и ваш отказ от действий может рассматриваться как измена. — Чай старика перестал дымить, а по кружке пошел легкий налет инея. — И нет ни одного правила, в котором говорится о том, что смертный обязан соглашаться на обращение.       — Это честь! — Повысил голос страж. Хоть древняя, хоть королевская кровь у этих вампиров, это не дает им право качать тут свои права.       — Так почему бы вам не пойти и не попросить, чтобы вам отгрызли кусок мяса? — Если старик не угомонится, быть беде. Они и так уже вляпались, так еще стража на тот свет отправят… Хороший расклад. — Если вам срать на ваши прямые обязанности, то предоставьте официальный отказ, в котором мы имеем полное право разобраться с шавками тем способом, который посчитаем нужным. Или вы и тут струсите?       — Цзянь И, достаточно. — Хэ Тянь только закончил разматывать свой бок. Рана медленно, но затягивается. Живая кровь лучше бы подошла, но выбирать не приходиться. Да и после крови друга он совсем потом дурной. — Они до этого пальцем не пошевелили, а тут, думаешь, этот старик побежит долг исполнять? Не смешно. — Он не хочет тут быть. Он хочет сидеть в старой лачуге и дожидаться пробуждения своей ведьмы. — Просто он плохо учился. Вам не показались наши имена знакомыми? — Тогда, три века назад, они так же пытались договориться с людьми, но ничего не вышло. Только массовые похороны. Славный был ужин. — Советую вам предоставить официальный отказ сейчас, а после открыть книгу по истории, отмотать на тройку сотен лет назад и прочитать про последствия отказа.       — Вы мне угрожаете? — Страж поежился. Тут и до этого было так холодно?       — Просто предупреждаем. — Цзянь И подвинул к старику лист бумаги. — Если с ведьмой или с двумя Чжанями что-то случится, соседняя деревня устанет ваши трупы закапывать.       — Я отмечу ваши угрозы. — Страж чихнул и стал заполнять официальный отказ.       — Как будет угодно. — Вампир улыбнулся, а стекла окон уже видно не было за толстым слоем изморози.       — Братец, скажи ему, чтобы он лег! — Цзы Цянь на грани истерики металась между двумя братьями.       — Не ори. Я себя нормально чувствую. — Не нормально. Спина, куда пришелся удар когтями, болит, подбородок ноет, да и колени тоже. Плюс горло саднит после попытки его придушить, да и голова кружится. Но это не повод валяться, когда дрова не наколоты, обед не приготовлен, да и за зверобоем нужно.       — Шань, ляг, пожалуйста, или мы с тобой поругаемся. — Чжэнси покачал головой. Может Шань сестру сможет обдурить, но не его. — Я все сделаю. Устрой себе выходной. Хотя бы сегодня. Мы вдвоем со всем справимся. Что, рыбы мы не приготовим с похлебкой?       — А зверобой? — Его, с учетом произошедшего, нужно очень много. — Работу по дому, так и быть, я оставлю на вас, а за травами я сам в состоянии сходить. Еще теперь и запасы нужно пополнять.       — О, ведьма, за это не волнуйся. — Дверь распахнулась, пропуская сначала крупную охапку желтеньких цветов, которая еле-еле уместилась в две руки, а только потом светловолосого вампира. — Как спалось?       — Какого хуя? — Глаза рыжего парня округлились, а рука стала ощупывать поверхность стола в поисках того, чем можно было бы обороняться. Вампир! В его доме! Зашел без приглашения. — Проваливай нахрен!       — Поздно. — Цзянь И подмигнул, и сгрузил все растения на стол. — Теперь мы — желанные гости. И, вообще, не так спасителей нужно благодарить. А ты чего не заходишь? — Вампир помахал другому, что топтался на пороге. — Твоя ведьма сейчас на меня с ножом кинется.       — Братик Шань, я все объясню. — Чжэнси не будет ей помогать. Сама пригласила кровососов, сама будь добра и разбирайся с последствиями. — Они тебя спасли. Дурак тебя принес, а Хэ Тянь разбирался с волком. Я не могла не пустить. — Не нужно братцу знать, как Тянь сидел возле него до самого рассвета с незаживающей раной и какими глазами на него смотрел. И вообще ничего ему знать не нужно. — Они не враги нам. Тебе.       — Раз такой бодрый, может, вещички начнешь тогда собирать? — Тянь зашел, нацепляя на лицо хамоватую ухмылочку. Ведьма не потерпит жалости к себе. Что прошлый, что нынешний.       — Зачем? — Чжэнси встал перед другом. Клал он на сказки. Любая нечисть для Шаня нежелательна.       — Как зачем? — Цзянь И непонимающе склонил голову на бок. — Плевали на вас стражи с высокой колокольни. Вот официальный отказ. — Вампир вложил документ в руки Чжэнси, задерживаясь на чужих руках чуть дольше, чем требовалось для передачи обычной бумаги. — Теперь вы под нашей защитой.       — Ничего удивительного. — Старший Чжань передал документ другу. — И такая благотворительность с чего? Из-за ваших сказок, в которые вы сами поверили?       — СиСи, это не сказки. — И надул губы, скрещивая руки на груди. — Тем более, если это сказки, то откуда мне знать, что у тебя на левом яйце родинка в форме сердечка?       — Вот это сейчас ты мне и расскажешь. — Секундное замешательство, и вот Чжэнси уже закатывает рукава рубашки под хохот Тяня, неловкие хихиканья Цзяня, который отступал к двери, сестринские смешки и полное непонимание Шаня. Сейчас он из этого белобрысого выбьет всю дурь. Надо же, умудрился подсмотреть за ним, хотя родинку еще найти надо… К черту! Вот сейчас поколотит его, а потом и узнает, откуда такие познания. А после все Шаню нужно рассказать, а то на парня даже смотреть не нужно, чтобы знать — тот злится из-за непонимания, а ему нельзя нервничать. Только покой.

      — Ну, как? Мне идет? — Цзянь И крутил голову в стороны. Надо же, ведьма ему венок сплел из клевера. Сиреневого. Хэ Тянь обзавидуется. — Я красивый?       — Подлецу все к лицу. — Не сдержав слабого смешка, ведьма стал раскладывать на покрывало остальные травы. Клевера и так они много насобирали. От одного венка ничего не изменится. — Если будешь так башкой мотать, то все расплетется.       — Нет! Я хочу СиСи показаться. — Вампир широко заулыбался, представляя реакцию. Неправильную, но помечтать можно. Охотник слишком редко показывает эмоции. Может, в этот раз улыбнется? — Давай и тебе сделаю? Только научи. Я никогда ничего не плел. Шань!       — Ты же от меня не отстанешь? — Рыжий парень закатил глаза. — Можешь белого клевера насобирать, а я покажу, как плести. — Этот клевер уже бесполезен, а так хоть послужит украшением.       — Я мигом! — Осторожно сняв свое украшение, Цзянь И бросился к белым головкам, срывая все подряд. Вампиры действительно быстрые.       — У меня в глазах зарябило. — Шань стал тереть глаза от частого мельтешения, а когда закончил, то его сегодняшний охранник уже сидел рядом с охапкой маленьких цветиков, а на голове красовался венок.       — Ну! Покажи! — Словно ребенок, И ерзал от предвкушения, протягивая стебельки с белыми бутончиками. — Будем оба красивыми.       — Даже спорить не буду. Смотри. Берешь один, прикладываешь его к другому и оборачиваешь стебель вокруг бутона. — Ведьма медленно повторял за своими словами, пока вампир внимательно наблюдал. — Потом берешь еще один цветок и повторяешь, но стебель обматываешь уже вокруг двух. И так далее. Потом, когда будет достаточно, то покажу, как скрепить.       — Ага… Понятно… — Ничего не понятно, поэтому И медленно пытался повторить то, что увидел. Это определенно настоящая магия. Пальцы Рыжика так ловко все делали, а он чуть не испортил уже сплетенное. Но, вместо ворчания, вампир слышал лишь тихие смешки и повторные указания. Ведьма добрый, пусть и брешется порой так, что его аристократические уши вянут. Хотя он и на ругань был бы согласен, если бы знал, что ведьма так улыбнется ему, когда венок, кривой и с торчащими в разные стороны цветами оказался на рыжей голове. Шань хороший. Мама его обязательно огородит от огня, а он будет присматривать за Шанем, пока это не случится. И маме после не отдаст, а то у нее есть привычка одаренных и сильных ведьм забирать себе. Этого мама не получит. Шань — его друг, и останется с ним в этом поместье. И Хэ Тянь тоже подвинется. А то загреб себе ведьму и никого не подпускает. Эгоист. Цзянь И, вот, дает ему поиграть с СиСи, а этот черт все жадничает. Дурак!

      — Че пялишься? — Шаню даже оборачиваться не нужно было, чтобы понять, что на него смотрят. Довольно продолжительное время. И это очень напрягало. — Я денег тебе должен?       — Влюбился. — Хэ Тянь, как зашел в старенький дом, действительно смотрел на хмурого рыжего парня, а губы то и дело расплывались в улыбке. — Окончательно и бесповоротно. Выйдешь за меня?       — Придурок. — Буркнул Шань, отворачиваясь и продолжая складывать баночки и бутылочки с настойками. — Так с чего такая благотворительность?       — Говорю же, люблю тебя, не могу. — И не врет же, но и рассказать всего не может. Спугнет. Еще и Цзянь И нужно голову оторвать за его длинный язык.       — Ага. Тогда я ведьма. — Бесит этот упырь. — Сразу скажу, мы вас кормить не собираемся. И заплатить мы вам не сможем.       — А я разве говорил об оплате? — Совсем так же ворчит. — У нас дел по дому много, вот и оплата. И, тебе лучше бы присесть. — Даже считывать ведьму не нужно, чтобы понять, что тому нехорошо. — А то уронишь все свои зелья.       — Да кто ты такой, черт возьми? — А еще этот кровосос чувствует его состояние. И это чертовски пугает.       — Я всегда почувствую, когда тебе плохо. — Медленно поднявшись и подойдя, чтобы не напугать, Хэ Тянь забрал коробку из чужих рук. — Присядь, а я все закончу.       — Это жутко. Ты в курсе? — Голова действительно закружилась, поэтому все желание спорить отпало.       — Ты привыкнешь. — Не став больше смущать Шаня, вампир занялся сбором настоек. Что сейчас, что тогда, ведьма не бросит свои зелья.

      — Мама, почему люди так мало живут? — Мальчик без интереса наблюдал за процессией. В столице умер король, и люди со всей страны шли толпой недалеко от их поместья в сторону кладбища. Огромный золотой саркофаг еще даже не выехал из замка короля. — Это так глупо. Почему они не хотят быть такими как мы?       — Смерть и нам не чужда. Рано или поздно она заберет всех. — Женщина остановилась возле мальчика, ласково погладив того по голове. — Вечны лишь небо и горы.       — И все равно мы проживем много-много лет, а люди подыхают каждый день. Жалкие создания. — Ребенок все так же смотрел на процессию. — Годны лишь быть едой. Мы намного лучше. Так почему мы должны жить по их законам?       — Нельзя так говорить. — Женщина покачала головой. — Мы тоже люди, просто наша жизнь намного дольше. И не всегда это хорошо. — Нужно поговорить с мужем. Старшего сына она не сберегала, а вот младшего… Он так мал, а уже имеет такие мысли о смертных. — Короткая жизнь хороша тем, что ты ценишь каждый миг, потому что никогда не знаешь, когда она закончится. Мы так не можем. — Неправда. Она еще помнит, она была человеком когда-то очень давно, но сейчас это лишь воспоминая. Печальные, но такие живые. Ее сыновьям этого никогда не понять. Рожденные, а не обращенные. Высшие. Но и за такое величие есть своя цена. Они не могут почувствовать в полной мере ни плохого ни хорошего, в отличие от людей. Просто для подобных, как ее сыновья, это непонятно. Хотя… Если не знать, каково это, то и грустить не о чем. — И, я уверена, рано или поздно ты поймешь, какие люди на самом деле интересные и хорошие, заведешь друзей, и возможно даже влюбишься. А там, если тот человек будет согласен, то тогда ты сможешь его обратить и быть вместе долго-долго.       — Отец явно будет очень рад. — Мальчик фыркнул, сморщив носик. Он выбор брата до сих пор не признал, а тут он, бракованный, решит кому-то своей крови дать… Ну-ну. Ему точно голову оторвут, и ни мама, ни брат, не помогут. — Да и зачем мне то, что само по сути слабо? Если это не небо, то не надо мне такого счастья. — Мальчик спрыгнул с подоконника, сразу же беря маму за руку. — А лучше гора. Ты же рассказывала, что есть вечные горы. Найду себе гору. Гора точно будет согласна. — А вот это ребенку явно пришлось по вкусу. Даже улыбка появилась на его губах, да и в комнате стало светлее. — Мама, пойдем, найдем мне гору! Тот старик уже даже не узнает, будем ли мы смотреть, как его закапывают. Пойдем! — Насколько позволяли его силы, ребенок потянул мать на выход. — Брат со своим человеком лопнут от зависти… Ух, сама гора согласится…

      — Я не согласен! — Ведьма уже не первую минуту пытается донести свои мысли, но вампир каждую фразу игнорировал, из-за чего разговор почти сразу перешел на повышенные тона.       — Я не услышал пока ни одной достойной причины. — Ух, еще чуть-чуть и Хэ Тянь сорвется, и госпожа Цзянь оторвет ему голову за то, что убил ведьму. Тьмой или собственными руками? Еще не решил. — Ты сдохнуть хочешь? В чем прелесть сдохнуть дряхлым или от какой-либо чумы? Объяснись, мне очень интересно. Про прелести старения даже не заикайся.       — Я родился человеком и должен прожить как человек. Тем более, у таких, как я, есть свое предназначение. А если я стану кровопийцей, то уже больше не смогу быть ведьмой. — Быть драке однозначно. Жаль, что заговоренная пыль кончилась.       — Не причина. Ваша покровительница, на секундочку, такая же кровопийца, и это ей не мешает в магии преуспевать. — Вдох-выдох, вдох-выдох, и шаг навстречу, чтобы взять этого дурака и встряхнуть, как следует. — Или твоя травка-муравка перестанет с тобой светские беседы вести? Потеря девственности, — голос был полностью пропитан сарказмом, — на это не повялила ни разу. А вони-то тогда развел…       — Я был тогда согласен! И не подходи ко мне! — Отлично, вазой можно ударить по голове и попытаться спастись.       — А сейчас почему отказываешься? Согласись, и все станет намного проще. — Замечательно, теперь его боятся. Даже вазой вооружились. — Ты же понимаешь, что я могу это сделать, даже если ты против? Поверь мне, я смогу все уладить с госпожой Цзянь, а ты побесишься, но потом тебе ничего не останется, как смириться и остаться со мной, потому что, зная тебя, ты предпочтешь сдохнуть с голода, чем пить кровь смертных. Итог все равно будет тот, который устроит меня.       — Всегда есть другой выбор. — Шань зажмурился, знает он вампирскую силу внушения. Один взгляд, особенно от древних, и от воли ничего не останется.       — Серьезно? Мо Гуань Шань, это даже не смешно? — Смешно. Вот Тянь смеется сейчас. Горько. За все это время он ни разу не пытался повлиять на ведьму. Да, мысли иногда считывает, но не подчиняет волю. С ним так нельзя. Все только по добровольному согласию. — Я могу, но не сделаю же. Хочешь, дождемся госпожи Цзянь и у нее спросим? Я уверен, что она тоже будет рада. — Всего несколько шагов, и ведьму уже можно будет успокоить. Не трясти. Шань не должен его бояться. — Вечная ведьма, как и его покровительница… Здорово же звучит?       — Я же сказал, не подходи ко мне! — Ваза слишком легкая, чтобы задержать вампира, но в этом ее и плюс. Она разбивается на удивление легко, а осколки острые, что ранят руки, словно по маслу. В горло войдет так же. — Или я убью себя.       — Да и пожалуйста! — Очередной вдох и глубокий выдох не принес облегчения. Только разочарование. В себе, в ведьме? В них обоих. — Только тогда, когда подыхать будешь, даже в мыслях не проси помощи! Боишься меня? Что-то не нравится? Отлично! Дверь ты знаешь где! Беги, тебя никто не остановит. Свободен. — А дальше вампир сам вышел, ибо страх разбавляется облегчением, и это больнее, чем страх. Люди ужасны, раз могут так задурить голову им — великим, а ведь вампиру казалось, что ведьма только на словах говорит неправду, что он принял его, чувствует то же, а оказалось… Облегчение от того, что его отпустили? А из-за чего еще? Ведьму же тут в кандалах держали, голодом морили, да в сыром подвале спать укладывали. Именно так, а не самые светлые и теплые комнаты, лучшая еда и мягкие перины его окружали… Скорее бы уже госпожа Цзянь явилась, или точно быть беде.