Золото глаз твоих

ZNAKI — Доктор наук

Теперь не нужно смотреть наверх, С рейсом все ясно. Упасть на землю больше всех Совсем не опасно. И расцелованный до дыр обломками стали, Лежит недовольный пассажир, он неубиваемый.

Рейнира выходит через окно. Да, третьего этажа. Но это давно уже слишком неважно. Береговой гравий под её шагами плавится, оставляя исходящие паром следы. На этом пляже таких уже не счесть, но они любят Шотландию за эту возможность охладиться. Порой так и хочется поджечь весь мир вокруг себя. Деймон наверняка с трудом отказывает себе в этом удовольствии. Спустя тысячелетия хаос — всё ещё его любимая игрушка. Кто-то сходит от бессмертия с ума, кто-то ищет себя в любимом деле или человеке, Деймон повергает мир в безумие. Рейнира смотрит на это сквозь пальцы, потому что частица этого неутомимого желания есть и в ней самой. Это в какой-то степени иронично, потому что Сиракс, отвечающая за хаос в его первозданном виде, воплотилась именно в ней, а не в её дорогом дяде. Рейнира качает головой и входит в холодные волны. От воды идёт пар, а она спокойно шагает дальше, пока бурные воды не смыкаются у неё над головой. На секунду картинка расплывается, и глаза неприятно щиплет. Секунда проходит, и чистый аметист сменяется золотом с вертикальным зрачком. Подводная тьма рассеивается, и весь мир застывает в красивом танце песчинок в мутной воде. Рейнира шагает дальше, позволяя своим мыслям течь, как морю, пока береговая линия не заканчивается подводным обрывом. Она всматривается в бездну и ухмыляется, замечая проплывающий косяк сёмги. Бездна не смотрит в ответ. Рейнира — сама бездна, в которую лучше не заглядывать. Она делает последний шаг и складывает руки на груди, погружаясь ниже и ниже. Вода переносит звуки по-другому, дальше. Они распространяются колебаниями, смешиваются с волнами и движениями подводных течений. Рейнира закрывает глаза и расслабляется. Её прибивает ко дну, как многотонный булыжник, вибрации отдаются в её голове, складываясь в отчетливые переливы и трели. Рейнира может отчетливо различить песни морских котиков, они похожи на вспышки сирен, будто полиция проносится где-то по морскому дну. Она всегда находит эту ассоциацию забавной. Но потом они становятся длиннее и как будто таинственнее. Косяк рыб выдаёт только звук быстрого перемещения водных масс. Вода точно пузырится, когда рыбы снова и снова толкают свои тела вперёд. Рейнира растворяется в звуках, сливается с морем, и не чувствует ничего. Вода забирает с собой бесперебойный хор её мыслей, охлаждает тело. Она наконец-то может мыслить ясно. Деймон прерывает её спокойствие в своём стиле. Ультимативном и немного безумном. Вода просто расходится, точно Красное море перед Моисеем, только за святого сегодня Деймон. Его алые глаза всегда легко находят дорогу к ней, следуя за нитью, что связывает их души. — Тебя не было несколько часов, — говорит он, садясь на дно рядом с ней. Рейнира морщится и открывает глаза. — Поэтому ты?.. — она оборачивается и, конечно же, видит сухой проход до берега. — Я приготовил кофе, он стынет, — пожимает плечами Деймон, ухмыляясь и откровенно дразнясь. — Что будем делать, если спутник заснимет это чудесное природное явление? — выгибает бровь Рейниры, которая видимо отвечает сегодня за голос разума. — Свалим всё на какого-нибудь идиота? — предлагает Деймон, склоняясь к ней и заглядывая в глаза. Рубин встречается с чистым золотом, и весь остальной мир теряется за ненадобностью. — Где ты ещё такого Моисея найдешь? — фыркает Рейнира и хватает мужа за плечо, укладывая на себя. Внимание Деймона, как обычно, рассеивается, фокус теряется, он льнёт, пылая жаром и видя только одну цель — её губы. Рейнира ухмыляется. Его честная реакция всё ещё доставляет ей удовольствие даже спустя тысячелетия. Она лениво машет рукой, и воды с шумом сходятся, кипя и возмущенно шипя. Звук, который вырывается из Деймона, вторит им, и он недовольно смотрит ей в глаза, когда вода скрывает их от неба. Это не мешает Рейнире притянуть его для поцелуя. На языке оседает привкус соли, вода вокруг них кипит, пузырится, а морское дно плавится. Они борются за главенство, сражаются в поцелуях, точно на мечах, катаясь по морскому дну, и каждое их движение отдаётся шумом литосферных плит. — Ты хоть представляешь, что ты со мной творишь? — его голос раздаётся у неё прямо в голове, и Рейнира до боли сжимает его плечо, слыша, как трещат кости под её давлением. — Я творю?! — возмущенно рычит она в слух. — А как насчёт тебя? И этот звук разносится по океану шумом разорвавшейся немецкой мины. Они сцепляются, сплавляются в единый клубок, пока морское дно под ними не превращается в ровное плато, шипящее и пузырящиеся от холодной воды. Их столкновение — хуже взрыва вулкана, их поцелуи — горячее магмы, а рывки навстречу — быстрее подводных течений. — Мой! — рычит Рейнира, впиваясь клыками в горло Деймона. Кровь окутывает их алым облаком, и Деймон впивается в её голое бедро, добавляя примесь золота. Они давятся солёной водой, жадно вбирая в себя частички друг друга. Они поглотили бы друг друга, если бы могли, вскрыли бы грудные клетки, сцепляясь сердцами. Они движутся друг другу на встречу интуитивно, автоматически находя бедра друг друга, вжимаясь и страстно целуясь. Драконья жадность, помноженная на четыре. Мир должен быть благодарен, что ещё не сгорел в их пламени. Мир должен радоваться, что его новые боги слишком заняты друг другом. Когда старая ведьма советует Клаусу найти Лейну Веларион, единственную известную ей хранительницу знаний о неизвестных сверхъестественных тварях, он думает, что разгадка близка, как никогда. Мелисандра, сбросив пожилую личину, смеётся от всей души, схватившись за живот, и желает мальчишке удачи. Она ему понадобиться, если он станет объектом драконьего гнева. А с таким характером…

Лежит недовольный пассажир, Листает журналы, На первой странице, на весь мир, Смешная жена его. Кушает ведрами гербалайф И не понимает! Какой это кайф — когда ты неубиваемый!