Before The Dawn

В месте, где они остановились на ночь, имелся свой крытый горячий источник. Сакура и Итачи пришли к обоюдному согласию, что подобная роскошь стоит того, чтобы заплатить дополнительные сто пятьдесят ре. Гостиница на другом конце города была дешевле, но намного меньше. В любом случае, они могли позволить себе такую поблажку. Летом в горячих источниках не было необходимости. Однако сезон муссонов вступил в свои права, из-за чего они застряли под сильнейшим ливнем, выслеживая цель. Как всегда, от ветра у Сакуры разболелась голова, а тело словно промерзло изнутри. По выражению лица Итачи и по тому, как он расправил плечи, девушка поняла, что из-за дождя мышцы спины снова причиняют ему дискомфорт. Однажды Учиха рассказал, что, когда был маленьким (сдавал экзамены на чунина в восемь лет), он сражался с тремя противниками. Один из них рассек ему спину катаной, оставив широкую рану от левого плеча до правого бедра. Медики проделали отличную работу, но шрам остался. Куноичи измерила его длиной своей руки, когда они в последний раз были вместе в постели — шрам до сих пор беспокоил мужчину во время дождя. Харуно положила ключи от номера на комод, оценивающе оглядывая тускло освещенную комнату. Большая кровать казалась мягкой, и, к счастью, была завалена одеялами. Перспектива заползти туда прямо сейчас и завернуться в них, позволив размеренному стуку дождя усыпить себя, привлекала до невозможности. Но одной из ее многочисленных причуд являлось то, что, несмотря ни на что, она не ложилась спать, не приняв горячий душ. Подобный ритуал заставлял снова чувствовать себя человеком, особенно в такие ночи. Сакура вопросительно посмотрела на Итачи, который снял насквозь промокший плащ Акацуки и повесил его сушиться на спинку стула. Как всегда, он прекрасно понял безмолвный вопрос и слегка покачал головой. Нукенин выглядел таким же напряженным и измученным, как и она. — Можешь принять душ. Я собираюсь на горячие источники. — Хорошо, — ответила ирьенин, снимая ботинки со своих ноющих ног. Она вздохнула с явным облегчением, когда холодные босые пальцы погрузились в плюшевое тепло ковра. — Тогда возьми ключи. Скорее всего, я уже буду спать к тому времени, как ты вернешься. Учиха кивнул и безмолвно покинул номер. Звук закрывшейся за ним двери был тяжелым и в странной степени окончательным. Куноичи несколько мгновений оставалась неподвижной, после чего не спеша направилась в ванную, расстегивая юбку и отбрасывая ее в сторону. Даже перспектива горячего душа и хорошего ночного сна — пуховой перины, мягких подушек и удобных одеял — роскоши, которую она не могла себе позволить с тех пор, как покинула Коноху, — не спасала от внезапной волны унылой меланхолии. Девушка медленно разделась, повесив одежду на вешалку для полотенец. Номер, конечно, был милым, но тишина казалась всеобъемлющей и гнетущей, давящей на нее, словно свинец. Несмотря на состояние физического истощения, она почему-то чувствовала беспокойство и дискомфорт. Было ли дело в текущем местонахождении или во внутреннем состоянии, девушка не могла сказать. После небольшой паузы Сакура отстраненно осознала, что дело в одиночестве. Того ужасного, подкрадывающегося, сбивающего с толку чувства, которое преследовало ее в течение нескольких месяцев после побега из Конохи. Раньше Харуно заставляла себя проживать дни на автопилоте, по ночам забираясь под одеяло, не в силах расслабиться и заснуть. Девушка жаждала общества своих родителей, ушедших еще до переворота, и друзей, которых пришлось покинуть. Наруто, Ино, Шикамару, Чоджи, Цунаде-шишо, Шизуне, Тен-тен и всех остальных. Она тосковала по ним, по нежному человеческому общению со своими самыми любимыми людьми, с той же непреодолимой силой, с какой умирающий от голода человек жаждет крошечного кусочка еды. Это был не страх перед отрядами Корнями, а всеобъемлющее, холодное, всепроникающее чувство одиночества. Иногда ей казалось, что она вот-вот умрет от переживаемого ужаса. То, что она чувствовала сейчас, не приносило такой сильной боли, но приятного было мало. Девушка не осознавала этого раньше, но сегодня вечером ей хотелось компании Итачи. Не так, как у них обычно происходило. Куноичи хотела прижаться к нему под одеялом, положить голову на худощавую грудь и разговаривать, пока сон не сморит их обоих. От этой мысли у нее странно сжалось в груди. Сакура поспешно забралась в душевую кабинку, открыла кран и сунула палец ноги под струю воды, чтобы проверить температуру. Отступница поморщилась от холода, из-за чего ей стало еще хуже. Она терпеливо ждала, пока вода нагреется. Бесполезно тешить себя подобными мыслями, в сотый раз пронеслось в голове у Харуно. Это не… это были не те отношения, которые завязались у нее с Итачи. Отношения? Жестоко фыркнула Внутренняя Сакура. Брось. Ты даже не можешь назвать это «отношениями». Это просто… Секс, решительно закончила куноичи, наблюдая, как нога дрожит от холода. Отступница повернула ручку до упора, желая, чтобы горячая вода уже включилась. Вполне возможно, что большая часть водных ресурсов направлялась на горячие источники. Глупо отрицать правду. Когда они впервые импульсивно переспали в ночь на двадцать первый день рождения Итачи, девушка полагала, что это выльется во что-то большее; что это станет началом настоящих отношений. Но на следующее утро и во все последующие дни и недели партнер ясно дал понять, что все… не так. Он продолжал обращаться с обычным спокойствием, сдержанностью и вежливостью. Мужчина даже вскользь не признал то, что произошло между ними. Сакура избегала воспоминаний о первых нескольких неделях после случившегося. Ее боль и замешательство до сих пор не утихли. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что Учиха не воспринимал то, что произошло между ними, так же, как она. Это не стало большим сюрпризом. В то время как она стремилась к настоящим отношениям, у Итачи все еще было слишком много проблем. Ирьенин сомневалась, что он вообще знал, как быть чьим-то партнером в романтическом плане. Но это не означало, что у него не было желаний, с некоторой горечью подумала Сакура, покинув душевую кабину, обернув вокруг себя полотенце. Горячая вода так и не появилась. Через несколько минут она попробует еще раз или отправится на горячие источники. Куноичи подошла к зеркалу и провела пальцами по влажным, спутанным волосам, тщательно их расчесывая и глядя на свое мутное отражение. Да, как и у любого живого, дышащего человека, у Итачи были желания, и он нашел в напарнице добровольный и доступный выход для них в ночь своего дня рождения… и еще несколько раз после. Харуно почти не помнила, что произошло во второй раз: она залечивала одну из его травм после миссии, а он наклонился и поцеловал ее в знак благодарности. К тому времени наивные иллюзии Сакуры исчезли, и она ответила ему, чувствуя, как в животе образовался холодный узел, а глаза защипало от сдерживаемых слез. Обняв мужчину за шею и прижавшись к нему, куноичи поняла, во что именно ввязалась. Из разговоров с Ино девушка поняла, что не все испытывают одни те же чувства. Для многих людей, особенно шиноби, секс являлся просто снятием стресса. Очевидно, для Итачи тоже. Она не хотела быть в отношениях — договоренности — в чем угодно. Ирьенин не могла понять привлекательности случайного, ни к чему не обязывающего секса. В то время как Итачи, очевидно, был очень доволен… Что бы она ни пыталась сказать себе, это не делало ее по-настоящему счастливой. И все же сказать «нет» не представлялось возможным. Это глупо, но она не могла заставить себя прекратить. Сакура знала, что Учиха не будет принуждать и продолжит заботиться о ней как о партнере, если она откажет… Куноичи вздохнула, повернувшись спиной к зеркалу, прислонившись к стене, и запустила пальцы в волосы, не в силах смириться с чувством разочарования, отвращения и ненависти к себе. Отступница обнаружила, что находится на грани слез, так долго думая об этом конкретном вопросе, но она слишком истощена, чтобы заплакать. Она могла бы прислушаться к Внутренней Сакуре и ее здравому смыслу и остановить то, что происходило между ними сейчас. В следующий раз можно просто сказать: «Прости, я больше не хочу это делать», — что всячески лучше для нее. Но она не хотела так поступать. Больше нет смысла отрицать, что у нее были чувства к Итачи, причем в течение долгого времени. Это было глубже, чем физическое влечение, которое он, очевидно, испытывал к ней, и даже глубже, чем платоническая дружба и забота, которые возникли между ними изначально. Именно по этой причине отступница так недовольна тем, как обстоят дела сейчас, — она отчаянно хотела большего, чем то, что он мог или хотел ей дать. И все же, размышляла Сакура, выходя из ванной и направляясь к двери, это лучше, чем ничего. С текущим положением дел, девушка все еще могла быть близка с Итачи, но не совсем так, как хотелось. Когда они были вместе, Харуно почти верила, что это значит больше, чем есть на самом деле. Их сексуальная связь облегчала вездесущее одиночество; его прикосновения и внимание были самым близким к любви и привязанности, что она испытывала с тех пор, как умерли родители, Данзо захватил Коноху, Цунаде-шишо убили, а Наруто сбежал. Секс, по крайней мере, приносил физическое удовлетворение и помогал заснуть. И это делало его счастливым, насколько это возможно. Во всяком случае, какой бы глупой и бессмысленной ни была ее влюбленность, она рада сделать для него хоть что-то. Харуно не чувствовала себя неловко, шагая босиком по пустынным коридорам гостиницы в сторону горячих источников в одном белом полотенце. Найти женскую раздевалку оказалось легко, Сакура почувствовала, как плечи немного расслабились, войдя внутрь. Воздух был теплым и влажным, как в сауне. Она быстро, но тщательно приняла душ, используя мыло с ароматом мяты. Вытершись полотенцем и снова обернув его вокруг себя, ирьенин вошла в источник, оглядываясь по сторонам. Помещение выглядело до боли знакомым, словно баня в Конохе, куда она и ее подруги-куноичи часто ходили, чтобы расслабиться после миссий. Пол и стены полностью состояли из темного дерева, сами источники были большими и прямоугольными, от воды шел пар. Как обычно, существовал барьер, разделявший мужскую и женскую части. Женская часть была пуста, как и мужская… за исключением одного. Итачи полулежал у противоположной стены, прислонившись к барьеру, пока горячая вода плескалась о худощавую грудь. Он выглядел таким расслабленным. Его кожа раскраснелась от жары, влажные, распущенные волосы прилипли к мускулистым рукам. Она старалась не пялиться. Полотенце было аккуратно сложено квадратом и заложено за голову. При звуке открывающейся двери, каким бы тихим он ни был, мужчина приоткрыл один глаз, а затем приподнял бровь в знак признания. Харуно слегка помахала, прежде чем скрыться из виду, минуя барьер и направляясь к женской купальне. Последовало несколько мгновений тишины, а затем сквозь успокаивающий шум воды Итачи услышал шорох ткани, несколько тихих всплесков, которые указывали на то, что она забралась в воду, а затем вздох удовлетворения. Он снова закрыл глаза, откинулся назад, расслабляясь под успокаивающими струями горячей воды, и почувствовал, как легкая улыбка тронула уголки его губ. Нукенин понимал реакцию Сакуры. В поместье Учиха имелась собственная баня. Он всегда с нетерпением ждал возвращения домой после миссий, чтобы очистить свой разум долгим купанием. К сожалению, как бы Итачи это ни нравилось, у него не было возможности сделать это больше нескольких раз с момента вынужденного бегства из Конохи, так много лет назад. Бани и горячие источники настолько посещаемые, что ему и Кисаме приходилось избегать их на всякий случай. Кисаме сейчас находился в Водопаде с Хиданом, все еще не подозревая о его воскрешении при помощи Пейна и Конан. Последнее, что они с Сакурой слышали, это то, что с помощью Кисаме и Мадары Хидан взял под контроль Водопад и теперь был его Каге. Учиха нахмурился от тревожной мысли. Если Хидан успешно назначен лидером, означало ли это, что Мадара хотел, чтобы Кисаме разработал план по захвату Тумана? Последние три месяца они решительно работали над планом по устранению Мадары. Мысли о Кисаме в роли Мизукаге оказалось почти достаточно, чтобы рассмешить Итачи. Он представил себе развевающиеся одежды, шляпу и все такое — и решил, что если бы это не было в контексте плана Мадары, Кисаме действительно стал бы очень хорошим Мизукаге. Учиха тихо рассмеялся, не в силах больше сдерживаться. Внезапно Итачи услышал безошибочно узнаваемый крик, донесшийся с дальней стороны высокого барьера, из-за чего все следы веселья и расслабления исчезли. Мужчина сел прямо, резко открыв глаза, его взгляд мгновенно скользнул по помещению, изучая каждую мельчайшую деталь. Дверь в источники закрыла Сакура, в купальне не было признаков чужого присутствия. Он быстро положил руку на бетонный барьер, чувствуя, как грудь сжимается от дурного предчувствия. Он никогда так сильно не желал предела родословной Хьюга или суперсилы напарницы, как сейчас. — Сакура? — Позвал Итачи, слыша, как собственный обеспокоенный голос эхом разносится по помещению. Ранее девушка сказала, что устала. Возможно, у нее случился мышечный спазм, и она неожиданно соскользнула под воду… И все же мысль — страх — о Мадаре отказывалась рассеиваться. Существовали определенные техники, которые позволяли опытным пользователям гендзюцу атаковать с большого расстояния… Итачи ухватился за край стены, готовясь подняться. — Сакура? С тобой все в порядке? — Я в порядке! Голос куноичи дрожал, но в остальном звучал нормально. Итачи определил, что сейчас она была намного ближе — прямо напротив него, по другую сторону барьера, если он правильно догадался. Учиха представил, как ее маленькая рука прижата к стене, напротив его собственной, из-за чего беспокойно заерзал, желая, чтобы был какой-то способ увидеть ее. Если бы она была поражена дистанционным гендзюцу, он смог бы сказать это, посмотрев ей в глаза. — Что случилось? — Здесь, — ответила ирьенин, ее голос был приглушен стеной. — Так будет проще, я не хочу кричать. Подойди к углу. Не успел он втиснуться в угол между зоной купания прямоугольных источников и стеной, как раздался сильный хруст и скрежет. Прямо перед изумленным взглядом Итачи бетонный барьер сдвинулся в сторону на несколько дюймов. Это движение дало ему ограниченный обзор запыхавшейся Сакуры, которая голыми руками передвинула стену. — Прости, — выдавила отступница. Казалось, она дрожала, прикрыв руками грудь, мокрые розовые волосы резко контрастировали с бледной кожей. — Я сидела в дальнем конце, рядом с распылителем. Наверное, я задремала или что-то в этом роде. Думаю, что водонагреватель вышел из строя на секунду, возможно, из-за шторма. Случился прилив абсолютно ледяной воды… Она печально вздохнула, глубже погружаясь в тепловатую воду, которая начала просачиваться в сторону источников Итачи, благодаря смещенному барьеру. Ирьенин смотрела на него своими большими, как у лани, глазами… которые не находились под воздействием гендзюцу. — Прости. Я правда не хотела тебя беспокоить. Куноичи попыталась вернуть стену на место, но Учиха импульсивно остановил ее руку. — С этой стороны вода лучше, — мягко сказал мужчина, что было правдой. Несмотря на кратковременный приток более прохладной воды, эта сторона внутренних источников все еще буквально испускала пар. — Если хочешь, приходи. Девушка коснулась его пальцев своими, и нукенин подумал, что самое лучшее в их изменившихся отношениях — то, что ему больше не нужно строго следить за своим языком, чтобы не сделать заявлений или предложений, которые рисковали прозвучать как неуместные сексуальные домогательства. Наконец она немного застенчиво улыбнулась и удалилась. — Думаю, что так и сделаю. Итачи отдернул руку, когда стена со скрежетом встала на место, и удобно откинулся на бортик. Он услышал всплеск, который указывал на то, что Сакура, должно быть, выбралась из воды. Учиха немного поколебался, прежде чем повернуть голову к бетонному барьеру, с притворным интересом изучая паутину трещин и выступов. Однако периферийное зрение все еще функционировало, что позволило ему заметить — заметить мельком, а не пялиться, как собака на кость, поспешно сказал он себе, — что девушка не стала заворачиваться в полотенце, чтобы пройти несколько шагов до мужской части источников. Нукенин видел ее обнаженной довольно много раз за последние несколько месяцев, но… все же. Пялиться было неприлично, так что Итачи продолжал изучать неприметную стену, пока не услышал, как Сакура скользнула в воду, а затем — после нескольких мгновений нерешительности — подплыла к нему. Вода здесь была восхитительно горячей, напряжение снова стало покидать ее мышцы. Харуно чувствовала тепло изнутри и покалывание кожи снаружи. — Это из-за воды, а не из-за партнера, решила для себя куноичи. Мужчина немного отодвинулся в сторону, освобождая место, и Сакура присоединилась к нему. Давление струи воды на спину ощущалось ничуть не хуже настоящего массажа, и она практически растаяла, с благодарностью глядя на Итачи. — Спасибо. Это действительно приятно. Учиха кивнул в знак согласия, подняв руку, чтобы потереть затылок. — Было бы замечательно, если бы в каждом месте, где мы останавливались, имелись такие удобства. — Было бы здорово, если бы мы могли себе их позволить, — сухо ответила ирьенин. — Если шторм утихнет, нам, вероятно, придется провести следующую неделю на открытом воздухе и спать на твердой, холодной земле, чтобы сэкономить средства и компенсировать эту маленькую поблажку. — Она подняла палец и провела им по той части его шрама, которая была видна. — Как твоя спина? Прикосновение было кратким, а беспокойство в голосе искренним. Хотя Итачи был охвачен жаром, он все же почувствовал, как по спине пробежала дрожь. — Лучше, — коротко ответил мужчина. — Достаточно, чтобы перенести неудобства на следующей неделе. — Это определенно не входило в его намерения, приглашая напарницу сюда, но взгляд сам по себе скользнул по линиям шеи Сакуры, ее обнаженным плечам, по коже верхней части лопаток. Так просто и в то же время так увлекательно. Нукенин поймал себя на том, что воображает — вспоминает — повторяет путь, который только что прошли его глаза, губами и зубами. Воспоминания были сильными, и Итачи глубоко вздохнул. Куноичи смотрела в сторону, на дверь. Она вздрогнула от удивления, когда он провел двумя пальцами по ее затылку, а затем медленно провел по лопаткам. Девушка практически дрожала, глядя вниз на воду, придвигая свои ноги ближе к его ногам. Большим пальцем Учиха провел нежный, медленный круг по месту, где ее шея встречалась с плечом. — Твой? — Тихо спросил он. — Превосходно, — ответила Сакура, немного дрожа. Итачи хотел бы знать, о чем она думала — было ли это простой физиологической реакцией или напарнице действительно — «просто превосходно». Девушка повернулась и прислонилась лицом к верхней части его груди, рядом с шеей, положив руку прямо на его сердце. Итачи чувствовал ее дыхание, каждый вдох и выдох, и улучил момент, чтобы обнять, наслаждаясь переменой положения. Сакура наклонилась в его объятиях, также наслаждаясь их теплом и близостью. В то время как нукенин обычно обнимал ее после секса, он редко физически выражал привязанность или желание близости в другое время. Ее обнаженная грудь была прижата к его груди, и ощущение твердых мышц послало мурашки по всему телу, прямо к сердцу. Куноичи почувствовала твердый металл у виска, слегка повернула лицо и поцеловала его в шею, рядом с ожерельем. Сакура почувствовала, как Итачи вздохнул, и, подняв глаза, увидела, что он наблюдает за ней с непроницаемым выражением в темно-серых глазах. Ирьенин прикоснулась к абстрактным металлическим цветам ожерелья, в миллионный раз задаваясь вопросом, чей это подарок. Кто бы это ни был… он или она, вероятно, были ему очень дороги. Харуно не видела, чтобы он снимал ожерелье. — Тебе не следует надевать это в воду, — серьезно сказала девушка. — Ты же не хочешь, чтобы оно потускнело. Серебро не вернется к первоначальному виду, даже если его заново отполировать. У Ино когда—то было кольцо, и… Сакура даже не закончила предложение, когда Итачи прервал ее поцелуем. Его губы были теплыми, как и руки, сжимавшие ее предплечья. Она чувствовала пьянящую смесь голода и страсти, слившихся воедино. Мысль обо всех этих эмоциях, направленных на нее, не переставала сводить с ума. — Он хочет меня, потому что это я, — как всегда пыталась убедить себя куноичи в такие моменты. А не из-за того что я единственный доступный человек. Отступница потянулась, придвигаясь еще ближе к Итачи, обнимая его за шею, целуя в ответ с такой же страстью. Она почувствовала тихий вздох удовлетворения и провела короткими ногтями по коже его лопаток. Их губы встречались снова и снова, каждый поцелуй казался более отчаянным и интенсивным, чем предыдущий. Наконец, руки нукенина двинулись вниз, пока — удивительно, как кожа может реагировать на прикосновения даже под водой, туманно отметила розововолосая куноичи — не достигли тонкой талии. Учиха притянул девушку к себе на колени, так что она оседлала его бедра. Сакура ахнула от этого ощущения, чуть не упав вперед, и поддержала себя, запустив пальцы в его волосы. — Что ты делаешь? — Подумал, так будет удобнее, — серьезно ответил Итачи, мягко притягивая ее к себе. Ирьенин не смогла сдержать тихий стон от того, как их груди прижались друг к другу. Но вместо того, чтобы поцеловать, как ожидала отступница, он запустил пальцы в ее волосы, притянув ближе, поцеловав мягкое местечко за ухом… прежде чем превратить медленное прикосновение в самый нежный из укусов. Харуно задрожала с головы до ног, когда мужчина продолжил покрывать такими же поцелуями ее шею. Легкое царапанье зубов по нежным сухожилиям, а также игра его рук на обнаженной спине… Ошеломленная, она уткнулась головой ему в шею. После нескольких мгновений борьбы, пытаясь решить, как лучше ответить на внимание, куноичи немного приподнялась, прикусив зубами мочку его уха и слегка потянув за нее, одновременно лаская твердую грудь. Губы Итачи замерли на ее шее. — Прекрати, — пробормотал он. — Ты меня отвлекаешь. Сакура невольно хихикнула, отвлекаясь от покусывания раковины его уха. — В этом и был смысл. Итачи нахмурился и отомстил, подняв ее повыше к себе на колени, вызвав еще один резкий вздох от изменения положения, что дало девушке преимущество в росте. Он слегка ухмыльнулся, увидев выражение лица партнерши. — Осторожно, Сакура, — выдохнул нукенин, уткнувшись носом в ее ухо. — Ты оставляешь синяки на моих плечах. Оскорбленная, Сакура отпустила его, обвив руками шею, не обращая внимания на то, что теперь была зажата между ним и стеной. Харуно извинилась, ее лицо горело — не первый раз она забывала о собственной силе в интимном контексте, как бы неловко это ни звучало. Итачи почти всегда заканчивал с множеством синяков на плечах и спине, которые она всегда, краснея, залечивала на следующее утро. В нескольких отдельных случаях отступница чуть не сломала ему ключицу и ребра. Однако теперь ей гораздо лучше удавалось избегать травм. К ее облегчению, у Итачи действительно было чувство юмора по этому поводу, по-своему очень тонкое. Прямо сейчас его губы приподнялись на долю дюйма, примерно на секунду — одно из самых открытых проявлений веселья, которые она видела от него за последнее время. Но затем взгляд мужчины медленно опустился вниз… примерно в восьми дюймах от зеленых глаз. Хотя его руки оставались на ее талии, Сакура бессознательно отреагировала на этот взгляд так же, как и на его прикосновение, слегка выгнув спину и отведя плечи назад. Итачи был джентльменом и почти никогда не пялился (или он был слишком хорошим шиноби, чтобы попасться, и умудрялся подглядывать, пока мы не подозревали, сухо заметила Внутренняя Сакура), так что в тех редких случаях, когда это происходило, девушка чувствовала… Сакура потеряла ход своих мыслей, когда Итачи медленно провел руками вверх по ее телу, пока не коснулся чувствительной кожи прямо под и вокруг ее груди. Учиха не торопился, но когда его большие пальцы, наконец, коснулись и подразнили сначала один сосок, а затем другой, куноичи смутно задалась вопросом, замечает ли он, как сильно бьется ее сердце. Она практически задыхалась, чувствуя, что как ее поглощает жар. Ирьенин запустила пальцы в его волосы, прикусив губу, чтобы не застонать вслух. — Все в порядке, — низким голосом пробормотал Итачи, вызывая у напарницы такой же физический отклик, как и все остальное, что он делал. — Уверен, что ты найдешь способ загладить свою вину. Итачи наклонился вперед и запечатлел поцелуй на раскрасневшейся коже в ложбинке у тонкой шеи, все еще обхватывая ее грудь. Сакура закрыла глаза, уже ошеломленная, пока он не торопясь спустился ниже, чтобы обхватить ее бедра. — Не обольщайся, — хотела сказать девушка, выгибаясь еще сильнее от его прикосновений. В любом случае, оба уже были возбуждены по максимуму. В такие ночи, когда они были поглощены стрессом, не требовалось много усилий, чтобы завести друг друга и подготовить. Сегодняшний вечер уже перебор. В прошлый раз Харуно одарила его одним взглядом и многозначительным прикосновением к руке, после чего они сорвали друг с друга одежду и оказались в постели через несколько минут. Но в то же время Сакуре вроде как нравилось, когда он уделял ей так много внимания, визуально или как-то иначе. Куноичи всегда чувствовала себя неуверенно, стесняясь своей маленькой груди и того, действительно ли мужчины находят ее сексуально привлекательной. В первый раз, когда они с Итачи переспали, ирьенин ужасно нервничала из-за того, что позволила ему увидеть ее топлесс. Но мужчина развеял ее страхи в ту ночь и во все последующие разы. Рот нукенина сомкнулся на чувствительном пике ее груди, и все мысли были начисто стерты из головы Сакуры, она резко ахнула. Независимо от количества проведенных ночей, это все равно оказывало на нее такое же сильное воздействие, как и в первый раз. Девушка смутно сознавала, что стонет его имя и двигает бедрами в такт движениям его рта и языка. Он держал ее так неподвижно, как только мог, в конце концов, проложив поцелуями путь к другой груди. К тому времени, когда мужчина, наконец, отстранился, Сакура едва могла видеть из-за возбуждения. Итачи казался слишком довольным собой — боже, это было неловко и в какой-то степени унизительно. Про себя Харуно решила наброситься на него в ближайшее время, просто чтобы поменяться ролями. Мысль и воспоминание завели ее еще больше, и Сакура практически почувствовала, как взгляд на мгновение расфокусировался. Она заметила, что глаза Итачи потемнели, пока не стали почти черными. Учиха взял ее лицо в обе руки, притягивая к себе для долгого поцелуя. Отпустив друг друга, Сакура еще больше запыхалась. Плечи Итачи поднимались и опускались намного сильнее, чем обычно, когда он смотрел на нее. Она хотела его так сильно, что это было действительно больно. Но… — Может, вернемся в номер? — Неуверенно спросила розововолосая куноичи, уже зная, что это не сработает. Харуно поняла их ошибку. Они зашли слишком далеко — в ту же секунду, как начали целоваться, им следовало выбраться из купальни. Мысль о том, чтобы встать сейчас, вытереться и одеться, вернуться в свой номер, а затем переспать, без сомнения, казалась совершенно невозможной. И хотя она всегда была готова попробовать что-то новое, делать это на жестких деревянных скамейках в раздевалках, мягко говоря, неудобно. Сакура могла сказать, что то же самое проносилось в голове Итачи. Несмотря на то, что куноичи была поглощена собственными мыслями, она улыбнулась едва заметному испугу на лице своего партнера. Его взгляд метнулся к закрытой двери и снова к девушке. Она поняла, что он имел в виду, из-за чего у нее перехватило дыхание. — Нет, — выдавила отступница, совершенно шокированная. Харуно была совершенно обескуражена — и, честно говоря, немного возбуждена — при мысли о том, что чопорный, правильный Итачи предложил такое. В конце концов, секс в онсэне или бане — серьезная оплошность. Она до сих пор помнила, как подавилась чаем после того, как узнала, что Генме и Шизуне выдали пожизненный запрет на посещение горячих источников Конохи именно за это. — Должно быть, уже за полночь, Сакура, — ответил Итачи, звуча как всегда разумно, проводя пальцами вверх и вниз по ее бедру. Оно покалывало, даже под водой. — Все остальные в гостинице, скорее всего, спят. Я не чувствую никакого присутствия ни в раздевалке, ни в близлежащих коридорах. Ирьенин вздохнула, долго обдумывая все «за» и «против», проводя руками по мускулистым плечам, после чего поцеловала его в острый выступ ключицы. — Хорошо, — наконец сдалась девушка, предупреждающе взглянув. — Но если нас поймают и вышвырнут из гостиницы, это будет твоя вина. Учиха издал тихий, забавный звук в глубине своего горла, обхватив пальцами заднюю часть ее бедра. — Это риск, на который я готов пойти. Мужчина притянул ее ближе, и все дыхание покинуло тело Сакуры в едином вздохе и стоне, когда она устроилась на нем сверху. Куноичи положила руки ему на плечи, дрожа всем телом. Итачи закрыл глаза, откинув голову назад. Тихий, непроизвольный звук вырвался из его горла. Они оставались в таком положении, тяжело дыша, несколько мгновений, прежде чем нукенин, наконец, положил руки ей на бедра, чтобы она двигалась вместе с ним. Сакура была благодарна за помощь — она чувствовала себя комфортно сверху. Выражение лица Итачи идеально отражало раскаленное добела удовольствие и экстаз, которые пронзали ее с каждым медленным движением. Он, казалось, не возражал против того, как она царапала своими короткими ногтями его затылок и лопатки. Девушка, в свою очередь, наслаждалась ощущением длинных пальцев, впивающихся в кожу ее бедер. Все казалось бледным по сравнению со всем остальным, чем они сейчас занимались. Куноичи смутно осознавала, как ее бессмысленные стоны эхом разносятся по помещению, но не могла заставить себя остановиться. Куноичи наклонилась вперед, немного изменив положение и заработав тихий выдох удивления от Итачи, после чего уткнулась головой в его шею. Вот почему, какими бы ни были ее сомнения и страдания при свете дня… она никогда не разорвет негласное соглашение между ними. Когда он был на ней, рядом с ней, внутри нее, большая часть вездесущего одиночества — этой вечной боли — отходила на второй план. Сакуре пришлось прикусить губу, чтобы не дать его имени сорваться с губ. Но подумав об этом, и, как бы она ни была чрезмерно чувствительна и возбуждена, куноичи сильно расстроилась. Харуно зарылась лицом во влажные, распущенные волосы Итачи — все еще мягкие, как шелк, на ее раскрасневшейся щеке — чтобы приглушить свой голос. Потребовалось некоторое время, чтобы начать приходить в себя после шокирующе интенсивного оргазма. Она уже могла слышать тихие звуки, которые издавал мужчина, прижимая ее к себе. Его хватка на ней усилилась до такой степени, что это было почти болезненно, после чего он тоже кончил. Ее имя слетело с его губ прерывистым, мучительно звучащим вздохом. Они довольно долго цеплялись друг за друга, и в источниках не было слышно ни звука, кроме смешанных вздохов и журчания воды, которая плескалась об их тела и стены. Руки Итачи скользнули вверх, чтобы заключить в объятия, на что Сакура охотно ответила взаимностью, положив голову ему на плечо, прижавшись к худощавой груди. Она могла слышать спокойный, ровный ритм его сердцебиения. Девушка чувствовала, как тело поднимается и опускается с каждым легким движением его груди. Она закрыла глаза, чувствуя себя по-настоящему довольной впервые с тех пор, как проснулась утром. Харуно могла бы с радостью оставаться так вечно, но через некоторое время рука Итачи слегка коснулась ее щеки. Куноичи открыла глаза и посмотрела на партнера. — Сакура, — сказал он тихо и немного хрипло, отстраняясь. — Пойдем. Мы не можем здесь спать. Нукенин был прав. Как бы не хотелось покидать комфорт горячей воды — вообще двигаться; эти мгновения между ними были мимолетными — Сакура подняла голову, неохотно высвобождаясь из его объятий. Выйдя из воды, ее мышцы чувствовали себя более расслабленными, чем в последнее время. Ирьенин с неудовольствием отметила, что из-за длительного пребывания в воде кожа стала морщинистой и грубой, как изюм. В любом случае, она выглядела не лучшим образом. — Не хочешь пойти и забрать свою одежду? — Предложил Учиха, обматывая полотенце вокруг талии и отжимая свои длинные волосы. — У меня ничего нет, только полотенце, — призналась Сакура, делая то же самое. Это было немного иррационально, но она чувствовала себя… странно, после того, что они только что сделали, ведя такой обыденный разговор. Это не должно удивлять, холодно сказало внутреннее «я». Так было всегда — невероятно горячий секс ночью и возвращение к деловому партнерству на следующее утро. — Было поздно, вода в номере была холодной, так что… — Все в порядке. Мы оба можем обсохнуть. — Все следы стресса и напряжения, казалось, остались в воде. Итачи выглядел в хорошем смысле вялым, и какой бы глупой и противоречивой ни оказалась промелькнувшая мысль, она все равно чувствовала себя довольной, что каким-то образом помогла ему. Они молча направились к мужской раздевалке, не прикасаясь друг к другу. В помещении было тепло, но приятно сухо, в отличие от женской раздевалки. Итачи направился к полке, где оставил свою аккуратно сложенную одежду. Сакура тихо вздохнула от удовольствия, протянув руку и взъерошив свои мокрые, распущенные волосы в надежде, что они немного высохнут перед сном. Она была погружена в процесс распутывания растрепанных прядей, когда внезапно почувствовала, как на плечи опустился теплый, мягкий, но тяжелый груз. Девушка испуганно обернулась и увидела сухого и одетого Итачи, обернувшего ее сухим полотенцем. Прежде чем Сакура успела отреагировать, он стащил влажное полотенце, которое было на ней, на пол, и начал деловито растирать ее новым. Ощущение его рук через толстый материал заставило ирьенина снова выгнуться навстречу прикосновениям. Пытаясь скрыть удивление, розововолосая куноичи потянулась вверх, поднося чакру в свои руки и проводя ими по его волосам от корней до кончиков, высушивая с каждым движением. Учиха слегка склонил голову набок, выглядя удивленным, но в то же время очарованным, и, очевидно, наслаждался лаской. Он продолжал растирать полотенцем ее руки, но его глаза приобрели темно-малиновый оттенок. Сакура знала, что он копирует технику. Она сушила свои волосы, пока Итачи заканчивал вытирать ее, в какой-то момент опустившись на колени, чтобы заняться икрами и ступнями. Зачем ему это делать? — подумала она, глядя на его макушку. Старая боль в животе начала возвращаться. Ему должно быть не все равно. Не обязательно, возразила Внутренняя Сакура, как всегда логично. Помнишь, как он принес нам завтрак в постель после того, как мы переспали в первый раз, но даже словесно не признал произошедшее? Так что… ему может быть не все равно… но не так, как ты этого хочешь. Следовательно, друзья с выгодой. Когда Итачи снова поднялся, выражение его лица было непроницаемым. Куноичи оставалось только надеяться, что ее лицо было таким же. Он принес еще одно полотенце, положив два использованных на специально отведенную полку, в то время как девушка обернула вокруг себя новое. Полотенце оказалось толще и мягче, чем то, которое она принесла из номера, и это было похоже на объятие. — Пойдем? — Тихо спросила ирьенин, подавляя зевок. В тускло освещенных коридорах было тихо, как во сне, пока они молча возвращались в свой номер. Сакура остро ощущала присутствие Итачи менее чем в футе от нее, его руку и положение кисти относительно туловища. Она страстно желала, с внутренней силой, в которой почти стыдно признаться — даже в уединении собственного разума, — чтобы он протянул руку и обнял ее за плечи или талию, прижав к себе… или просто взял ее за руку, переплетя пальцы. Казалось таким странным, что менее получаса назад они были так близки, настолько физически близки, насколько могут быть близки два человеческих существа… А теперь избегают даже самых простых и случайных форм близости. Харуно могла бы это сделать. Если бы она взяла Итачи за руку прямо сейчас, если бы прислонилась к нему, он бы не оттолкнул. Нукенин будет держать ее, пока они не вернутся в свой номер, хотя бы из вежливости, и, как и во всем остальном, куноичи могла притворяться, что это значит больше, чем на самом деле. Но гордость не позволяла дать слабину. Отступница тихо вздохнула, когда они, наконец, вернулись в номер, с тоской глядя на роскошно большую, мягкую на вид кровать, заваленную одеялами и подушками. Мысль о том, чтобы отбросить полотенце в сторону и забраться под одеяло, была заманчивой… но это означало, что они с Итачи в конечном итоге будут спать еще меньше, а было уже за полночь. Сакура вытащила пижаму и оделась так быстро, как только могла, в то время как Итачи сделал то же самое на другой стороне комнаты. Поношенные, слишком большие оранжевые клетчатые брюки остались неизменными, но она спрятала подходящую футболку Наруто, все еще слегка пахнущую раменом, на дно своего рюкзака. Теперь на ней была свободная, невзрачная черная рубашка Итачи; та, которую партнер вручил ей после того, как они впервые переспали. Сначала ирьенин задавалась вопросом, вернуть рубашку ему или нет, но потом поняла, что носить футболку Наруто больше не кажется правильным, учитывая обстоятельства. Сакура первой легла в постель. Было приятно обнаружить, что она оказалась такой же удобной, как и выглядела. Девушка свернулась калачиком на боку и зарылась лицом в подушки, глубоко вдыхая в попытке ослабить тревожный узел, образовавшийся в груди. Через некоторое время раздался тихий щелчок выключаемой лампы, погрузивший комнату в темноту. Кровать опустилась на несколько дюймов, и Итачи тоже устроился под одеялом. В отличие от большинства мест, где они останавливались, эта кровать оказалась достаточно большой, чтобы у них было место для себя. Секунды тикали, превращаясь в минуты, а Сакура лежала неподвижно, слишком хорошо осознавая тишину и расстояние между ними. Вполне вероятно, что он уже уснул. Хотя… — Спокойной ночи, Итачи, — тихо сказала куноичи, не поворачиваясь к нему лицом. Она не ожидала ответа, но потом услышала такой же мягкий голос. — Спокойной ночи, Сакура. Этого было так мало, так ужасно, до боли мало, но девушка не смогла подавить крошечную улыбку, которая расползлась по лицу. Через полчаса, после того, как Учиха убедился, что напарница наконец уснула, он нежно положил руку на изгиб ее талии, и только тогда смог сделать то же самое.