The Odds Are Never In Our Favor/Удача никогда не бывает на нашей стороне

Нил уставился на свои ботинки, наблюдая, как тонкий слой пепла оседает на потертой коже. Здесь он прожил целый год. Кровать с тонким матрасом, деревянный кухонный стол с двумя стульями. Не осталось ничего, кроме серого моря. Лишь кирпичи дымохода, рухнувшие обугленной кучей, служили ориентиром для остальной части лачуги. От Дистрикта Двенадцать почти ничего не осталось. Три недели назад зажигательные бомбы Капитолия стерли с лица земли домишки бедных шахтеров в Шлаке, городские магазины и даже Дворец Правосудия. Единственным районом, избежавшим испепеления, стала Деревня победителей. Нил не знал почему. Возможно, чтобы у тех, кто приедет сюда по делам Капитолия, было, где остановиться. Репортерам. Комиссии по оценке угольных шахт. Отряду миротворцев, ищущих возвращающихся беженцев. Но вернулся только Нил. И то ненадолго. Власти Тринадцатого были против. Считали все это бессмысленной и дорогостоящей идеей, учитывая, что по меньшей мере дюжина невидимых планолетов кружила над его головой для защиты, да и разведка здесь казалась бесполезной. Но он должен был это увидеть. В конце концов, Кевин Дэй, Распорядитель игр и предводитель мятежников в Капитолии, махнул рукой. — Отпустите его. Лучше потерять день, нежели еще три недели. Может, небольшая экскурсия по Двенадцатому — как раз то, что ему нужно, дабы убедиться, что мы на одной стороне. На одной стороне. Боль пронзила левый висок Нила, и он прижал к нему пальцы. Туда, куда Моро ударил его мотком проволоки. Воспоминания кружились, пока он пытался разобраться, что правда, а что ложь. Какая череда событий привела к тому, что он стоит посреди руин целого Дистрикта? Сосредоточиться было трудно, поскольку последствия сотрясения мозга, обеспеченного ему Жаном, полностью еще не прошли, и мысли имели тенденцию путаться. Чаще всего Джостен чувствовал, что Нил ускользает, уступая место Натаниэлю. Может, чтобы защитить его. То, что от него осталось, во всяком случае. Кроме того, лекарства, которые они использовали, чтобы притуплять боль и контролировать настроение, иногда заставляли его видеть разные вещи. Он так думал, все еще не уверенный в том, что пол его больничной палаты на самом деле превратился в ковер из извивающихся змей. Бетси предложила методику, согласно которой Нил должен был начинать с самых простых вещей, которые он знал как правду, продвигаясь к более сложным. Идея неплохая, вот только даже самые простые вещи являлись ложью, ложью, ложью. Его зовут не Нил Джостен. Его дом — не Дистрикт Двенадцать. Он даже не уверен, что ему действительно девятнадцать лет. Поэтому парень начинал с другого. Он участвовал в Голодных играх. Он сбежал. Капитолий ненавидел его. Эндрю попал в плен. Считалось, что он мертв. Скорее всего, он действительно мертв. Наверное, так было бы лучше… — Нил? Мне спуститься? — голос Мэтта донесся до него через наушник, которые он носил по настоянию повстанцев. Бойд внимательно наблюдал за ним с планолета, готовый в случае чего спрыгнуть. Нил обнаружил себя сидящим на корточках, упершись локтями в бедра и обхватив голову руками. Должно быть, он выглядел как человек, который вот-вот сорвется. Нельзя. Не тогда, когда его наконец перестали пичкать лекарствами. Первая неделя в Тринадцатом вспоминалась лишь через пелену расплывчатых лиц и монотонных голосов. Им приходилось давать ему успокоительное, поскольку он представлял опасность как для себя, так и для остальных. Что бы это ни значило. — Нет. Я в порядке, — поднявшись, отмахнулся он от предложения Мэтта. В подтверждение парень зашагал прочь от своей старой хижины в сторону города. Бойд просил, чтобы его высадили в Двенадцатом вместе с ним, но навязываться не стал. Лето выдалось паляще жарким и сухим. Дождей почти не было, чтобы размыть груды пепла, оставшиеся после нападения и взметавшиеся теперь вверх под тяжестью его шагов. Ни ветерка, чтобы развеять их. Нил не сводил глаз с того, что он помнил как дорогу, поскольку, только приземлившись, он случайно напоролся на камень. Вот только это оказался не камень, а чей-то череп. Который катился и катился, пока не замер лицом вверх. Долгое время Нил не мог перестать смотреть на него. Вспоминая свою мать и кости, засунутые в рюкзак и закопанные во влажном песке. Он по привычке держался дороги, быстро поняв, что идея плохая, поскольку та оказалась усеяна останками тех, кто пытался бежать. Некоторые сгорели полностью; кости черные, как у его матери. Другие, видимо, надышавшись дымом, избежали сильного пламени и теперь, издавая ужасный запах, лежали в различных стадиях разложения. Падаль для падальщиков, облепленная мухами. Это сделал его отец. Нил не знал никого из погибших и не мог заставить себя почувствовать хоть что-то, несмотря на то, что, фактически, убил их. Ведь именно его стрела ввергла в хаос весь Панем. И, что еще хуже, отдала Эндрю прямо в руки Капитолия. Эндрю и Жана. Даже Сета. И он украл дом Ваймака и Рене. Аарона и Ники. Бетси и Эбби. Пожары на угольных шахтах еще пылали, вдалеке виднелся черный дым. Но заботиться об этом было некому. Более девяноста процентов населения Дистрикта погибло. Оставшиеся восемь сотен или около того теперь были беженцами в Тринадцатом. Нил знал, что он должен быть благодарен этому Дистрикту за то, что его приняли. Как и остальных. Но он никак не мог отделаться от мысли о том, что Тринадцатый сыграл немаловажную роль в поимке Эндрю. Без них Нил не стал бы частью заговора по свержению Капитолия, и никто бы не поставил его выше Эндрю. Миссия спасения жителей Двенадцатого полностью легла на плечи тренера Эрнандеса и Эбби. Как только Юбилейные игры закончились — когда Нила подняли с арены, — электричество в Дистрикте отключили, телевизоры погасли, стало так тихо, что люди слышали сердцебиения друг друга. Никто не протестовал и не праздновал. А через пятнадцать минут небо заполнили планолеты. Посыпались бомбы. Тренер Эрнандес сгонял всех, кого мог, к забору, пока Эбби делала то же самое на другом конце Дистрикта. Они сформировали группу, чтобы снести ограду — без электричества та превратилась в безобидное переплетение цепей, — и повели людей в лес. После двух дней выживания неожиданно прибыл планолет, и эвакуировал их в Дистрикт Тринадцать, где их ждало более чем достаточное количество чистых жилых отсеков, много одежды и трехразовое питание. Правда, отсеки находились под землей, одежда оказалась одинаковой, а еда — почти безвкусной, но для беженцев из Двенадцатого это было гораздо больше, нежели то, на что они могли надеяться. О них заботились. Они живы, и им рады. Этот энтузиазм расценили как проявление доброты. Но Эрик, парень Ники, несколько месяцев назад пешком дошедший до Тринадцатого сразу после восстания в Четвертом, поведал тому истинный мотив. Ну а Ники — Нилу. — Они нуждаются в тебе. Во мне. Во всех нас. Недавно у них случилась какая-то эпидемия вроде оспы, убившая кучу людей и оставившая гораздо больше бесплодных. Прибавление голов племенного скота. Вот как они видят нас. Нила это мало волновало. Практически как и все остальное. Он знал, что постепенно к нему начинают терять терпение, но что они сделают? Когда он разговаривал с кем-то за пределами своего круга, возвращался Натаниэль — его слова и поступки. Парень ничего не мог с собой поделать, особенно если кто-то упоминал Эндрю. Земля под его ногами затвердела, под ковром пепла начала ощущаться брусчатка площади. По периметру, там, где раньше стояли магазинчики, находились кучи пепла. Дворец Правосудия заменила груда обгоревших обломков. Нил подошел к предполагаемому месту пекарни, в которой раньше работали Ники и Эндрю. Почти ничего не осталось, кроме расплавленного обломка печи. Пекарь, к счастью, успел добраться до Тринадцатого. Нил попятился и обо что-то споткнулся, потеряв равновесие и плюхнувшись на кусок нагретого солнцем металла. На мгновение он задумался, что бы это могло быть, а затем вспомнил недавние преобразования площади Джексоном Планком. Частоколы, столбы для порки, а это — остатки виселицы. Один только вид этого места вызывал поток образов, мучивших Джостена как во сне, так и наяву: Эндрю пытают, топят, жгут, разрывают, бьют током, калечат. Рико мог быть весьма изобретателен. Боль пронзила грудь Нила, когда он подумал о Дрейке. Воздуха стало не хватать. Он зажмурился и попытался дотянуться до Эндрю через сотни и сотни километров, послать свои мысли, дать понять, что он не один. Но это не так. И Нил не мог ему помочь. Но он пытался. Шантажировал людей, которые хотели сделать его живым символом революции. Переставал есть, пока они не заставляли его глотать. Угрожал покончить с собой, если Эндрю не спасут. Закончилось все это привязыванием к больничной койке. За последние три недели он видел только Мэтта, Ваймака, Кевина, Эбби, Бетси и Ники. Больше никому не разрешалось к нему приближаться. Кроме властей Дистрикта, конечно. Джереми Нокс, вопреки хвастовству Рико, на самом деле оказался жив, сбежав в Тринадцатый. Они с Дэем спланировали этот побег, с тех пор обмениваясь информацией. Нил до сих пор не мог поверить, что Кевин сделал это. Смотря на него сейчас, виделся лишь постоянно напряженный комок нервов. Пытаясь выбросить из головы образы, связанные с Эндрю, Джостен бросился бежать. Прочь от площади к единственному уцелевшему месту. Пепел облаком вздымался вокруг него, и он натянул воротник рубашки, закрывая рот. Трава была выжжена, так же падал серый снег, но двенадцать прекрасных домов Деревни победителей стояли нетронутыми. Нил ворвался в свой старый дом, в котором жил последний год, захлопнул дверь и прислонился к ней спиной. Казалось, ничего не изменилось с тех пор, как они ушли. Только стало жутко тихо после проведенного здесь времени с Эндрю. Почему он вернулся в Двенадцатый? Как это поможет ответить на вопрос, от которого не получалось сбежать? Что ему делать? Он и правда не знал. Люди продолжали с ним говорить. Говорить, говорить, говорить. Кевин. Мэтт. Джереми. Ваймак. Куча людей из руководителей Дистрикта. Военные чиновники. Даже Чарльз Уиттьер, президент Тринадцатого, который смотрел на него так, будто Нил вот-вот взорвется. Парень плохо помнил свое прибытие к ним, но, похоже, он произвел впечатление бешеной собаки, почти сдиравшей кожу с рук Ваймака, приказывая вернуться за Эндрю. Все они, кроме Ваймака и, может, Мэтта, действительно хотели, чтобы Нил взял на себя предназначенную для него роль. Символа восстания. Того, что он сделал в прошлом — бросил вызов Капитолию, вдохновил и сплотил мятежников, — оказалось недостаточно. Теперь он должен был стать настоящим лидером, лицом, голосом, воплощением революции. Человеком, на которого Дистрикты — большинство из которых теперь открыто противостояли Капитолию — могли рассчитывать, чтобы проложить путь к победе. На него. Сына правой руки Кенго Морияма. Сына человека, который прямо сейчас вырезал неугодных власти бунтарей. Почему никто его не узнал? Почему его не узнал Кевин? Конечно, Нилу не придется делать это одному. У них есть целая команда людей, которая будет ему помогать: переодевать, писать речи, организовывать выступления — будто все это и так ему не знакомо, — оставалось лишь играть свою роль. Вот только волновало бы его сейчас что-то кроме Эндрю. Иногда он слушал их, а иногда просто смотрел на голые стены, теряясь в воспоминаниях о солнце, согревающем лицо, и чужих пальцах в волосах. В конце концов, он просто выходил из комнаты, потому что у него начинала болеть голова, или приходило время есть, или он чувствовал, что вот-вот начнет кричать. Каждый раз молча. Просто вставал и уходил. Вчера днем, когда дверь за ним только закрывалась, он услышал последние слова Уиттьера: — Я же говорил, что следовало спасти и другого, — то есть Эндрю. Нил не мог не согласиться. Тогда бы он им помог. Теперь же они застряли с другой его версией, к сотрудничеству не готовой. Зато Джени, которую вообще редко видели, как сказал ему Мэтт, сразу вовлекли в разработку оружия, как только она научилась сидеть прямо. Буквально. Они перевезли ее больничную койку в какое-то сверхсекретное место, и теперь девушка лишь изредка появлялась на обеде. Она была очень умна и, видимо, действительно хотела помочь делу, но огня в ней не было. Ниоба же обучала жителей Тринадцатого, особенно беженцев из Двенадцатого, превращая их в солдат. Дэн помогала ей по мере возможностей, сама при этом проходя обучение. Мэтт часто присутствовал на собраниях, где обсуждалась роль Нила, пытаясь его защитить, хоть парню и было все равно. Однако он простил их всех за участие в заговоре, в результате которого все случилось так, как случилось. Они хотели как лучше. Для Панема. Дэн и Мэтт, возможно, даже для него. По-охотничьи, не желая издавать ни звука, Нил двинулся к лестнице, остановившись у дивана напротив камина. Кто-то небрежно кинул на его спинку отвратительный оранжево-зеленый свитер. Наверное, Эндрю, когда выходил покурить поздним вечером. Нил поднял его вместе с пачкой сигарет. Был ли вообще смысл что-либо делать? Он мог просто сбежать. Исчезнуть в лесу и никогда не возвращаться. Но это невозможно. Нет, если имелся хоть малейший шанс того, что Эндрю жив. Нил обернулся, услышав позади себя какой-то шорох. В дверях кухни, склонив рыжую и черную мордочки, стояли двое других обитателей его дома. В горле образовался комок. Погибли тысячи людей, но те выжили и выглядели даже сытыми. Они наверняка входили и выходили через окно в кладовой, которое он всегда оставлял открытым. Возможности полакомиться были безграничны. Нил присел на корточки и протянул руку. Когда оба кота подошли и начали тереться головами о его ладонь, на секунду пришлось зажмуриться. — Теперь нас трое. Когда он поднялся наверх в свою спальню, животные последовали за ним, чувствуя себя, видимо, покинутыми, пока его все это время не было. В шкафу парень нашел свою охотничью сумку, достаточно большую, чтобы вместить обоих котов. Он достал ее как раз в тот момент, когда Мэтт передал, что им пора возвращаться. Нил засунул свитер, сигареты и не возражавших кошек в сумку. Рыжий, правда, немного помяукал, но потом свернулся калачиком на свитере. Нил уже повернулся, чтобы уйти, когда увидел его. Прямо на подушке. Блестящее лезвие, отражающее блик солнца. Должно быть, совсем новое. Тесак. Такой острый, что при достаточной силе без проблем мог бы отхватить ногу человека. Грудь сдавило, он больше не мог дышать. Попятившись, Нил наткнулся на дверной косяк и вышел. Его отец знал. Он знал, он знал, он знал. И единственным, на кого он мог обрушить свой гнев, был Эндрю. На лужайке перед домом Нил начал лихорадочно сигналить планолету, пока коты беспокойно возились в сумке. Он дрожащими руками погладил их, отчего те начали извиваться еще больше. Наконец показался планолет, опустилась лестница. Мэтт помог ему удержать равновесие, когда та поднялась и заморозка спала. — Ты в порядке? — Да, — ответил Нил, рукавом вытирая с лица пот. Он не мог перестать думать об Эндрю. И тесаке. Конечно, он никому не мог об этом рассказать. Ни Мэтту, ни, конечно, Кевину, который как раз недоверчиво поглядывал на него со своего места. Тесак являлся личным посланием. Гласил о незавершенных делах. Он шептал: «Я найду тебя. Я до тебя доберусь. Возможно, я смотрю на тебя прямо сейчас». Пока они летели над Дистриктом Двенадцать, Нил тревожно высматривал признаки нападения, уверенный, что вот-вот появятся военные планолеты Капитолия и снесут их. Хотя, возможно, отец хотел заполучить его живым. Через несколько минут, услышав разговор Кевина и пилота, подтверждавший, что воздушное пространство чисто, он начал понемногу расслабляться. Мэтт кивком указал на движущуюся охотничью сумку. — Свежатинка на ужин? Нил осторожно поставил ту на сиденье и открыл ее чуть шире, чтобы коты могли высунуть головы. — Мои соседи по комнате. Какое-то время Бойд просто рассматривал их. — Там, внизу, все очень плохо? — нерешительно спросил он. — Хуже и быть не может, — выдохнул Нил. Хотя для него, на самом деле, могло. Единственное, что делало Двенадцатый его домом — это люди, которых он там встретил. Но все они целы и невредимы. Кроме одного. Они просидели в тишине до конца пути в Тринадцатый, занявший около сорока пяти минут. Всего неделя пешком. Не в первый раз Джостен задался вопросом, почему его мать никогда даже не пыталась попасть в этот Дистрикт. Слухи о том, что он пережил войну, наверняка доходили и до нее. С воздуха Тринадцатый выглядел примерно так же весело, как и Двенадцатый. Обломки уже не дымились, но на земле жизни по-прежнему не наблюдалось. Тридцать пять лет, прошедших со дня предполагаемого уничтожения Дистрикта, почти все строительство велось под ней. Там уже существовало крупное подземное сооружение, веками создаваемое либо как тайное убежище для правительственных лидеров во время войны, либо как последнее пристанище для человечества в случае, если существование наверху станет непригодным для жизни. Что наиболее важно, Тринадцатый являлся центром программы Капитолия по разработке ядерного оружия. В Темные дни повстанцы этого Дистрикта отвоевали контроль у правительственных войск, направив свои ядерные ракеты прямо на столицу и заключив сделку: они притворяются мертвыми, а их оставляют в покое. У Капитолия был еще один ядерный арсенал на западе, но атаковать Тринадцатый без риска ответного удара он бы не смог. Теперь горожане почти всегда находились под землей. Наверх разрешалось выходить для физических упражнений и получения солнечного света, но только в строго определенное время по расписанию. Которое никто никогда не нарушал. Каждое утро все просовывали правую руку в специальное приспособление в стене, наносившее на ее внутренней стороне индивидуальное расписание дня тошнотворно фиолетовыми чернилами. 7:00 — Завтрак. 7:30 — Обязанности по кухне. 8:00 — Образовательный центр, комната 17. И так далее. Чернила не смывались вплоть до 22:00 — Купание. Именно тогда то, что делало их водостойкими, исчезало, и они исчезали. Отключение света в 22:30 означало, что все, кто не работает в ночную смену, должны быть в постели. До сегодняшнего дня Нил такого расписания не получал. Но после полета он переедет в отсек 307 к Ники и Аарону. И тогда ему разрешат встретиться с остальными. Эллисон, Рене, Кейтлин, Дэн. Последние несколько недель Нил ночевал в больнице, формально ему не разрешалось покидать ее, но правила Дистрикта Тринадцать значили для него меньше, чем ничего, поэтому он часто бродил по коридорам, прячась от очередного натиска людей, которые от него что-то хотели. Он не знал, как долго ему удастся оставаться безнаказанным за полное игнорирование расписания, исполнения которого так требовали хозяева. Сейчас его не трогали, поскольку он был классифицирован как психически неуравновешенный — прямо так и значилось на его пластиковом медицинском браслете, — и всем приходилось терпеть его бред. Но это не могло длиться вечно. Терпение к символу революции когда-нибудь иссякнет.

***

С посадочной площадки Нил и Мэтт к отсеку 307 спустились по лестнице. Они могли бы воспользоваться и лифтом, но он слишком напоминал тот, который поднимал их на арену. Нил трудно привыкал к столь длительному нахождению под землей, но после сюрреалистической встречи с тесаком спуск впервые заставил его почувствовать себя в безопасности. У двери в комнату Нил замешкался, предвкушая вопросы Ники и Аарона. Ну, больше Ники. Аарон всегда был немногословен, тем более с ним. Теперь же над ними нависала еще и тень Эндрю. Хэммик заверял Нила, что это не его вина, и парень был уверен, что тот действительно так считал. На самом деле, никто его и не обвинял. Казалось, никого даже не волновало, что Эндрю нет. Он глубоко вздохнул и открыл дверь. Парни сидели в комнате (18:00 — Размышления), поскольку оставалось полчаса свободного времени перед ужином. Ники радостно ему улыбнулся, Аарон же не поднял глаз от своей книги. Прежде чем Хэммик успел что-либо спросить, Нил раскрыл свою охотничью сумку, и наступило 18:00 — Обожание кошек. Ники вскочил с кровати и прижал к себе обеих, садясь прямо на пол. — Король! Сэр! О, прекрасные создания, вы живы! — он энергично начал зацеловывать их мордашки. — Что? Как ты их назвал? — недоуменно моргнул Нил. — О, точно. Я и забыл, — оставаясь на полу и глядя на него снизу вверх, ухмыльнулся Ники, пока по нему топтались коты. — Мы с Кейтлин подумали, как-то глупо, что ты не дал им имена. Типа эй! Они же члены семьи, и относиться к ним нужно соответственно! Так что мы проголосовали и… Он поднял черного кота. — Теперь Король Пушистиков, — затем поймал рыжего, — и Сэр Толстый Кот МакКаттерсон больше не безымянны. Нил слабо усмехнулся, и Ники, заметивший это, ярко улыбнулся. Он так для него старался, что даже ни разу не упомянул об Эндрю после одной из вспышек ярости Нила, из-за которой тот и получил свой браслет психически неуравновешенного. Джостен понимал, что Хэммик чувствует себя виноватым, вернувшись к Эрику и обретя счастье, пока Эндрю держат в Капитолии, возможно, уже мертвым. Вытащив из сумки свитер и немного подумав, он засунул его под подушку. А обернувшись, заметил, что Аарон наблюдает за ним. Тот ничего не сказал, но Нил заметил обвинение в его глазах. Не обращая на него внимания, он вынул сигареты и положил их на комод. Мэтт и Дэн зашли за ними по пути на ужин. Девушка бросила на него быстрый взгляд, наверняка желая обнять, но сдержалась, вместе с Мэттом начав ворковать над кошками. Миньярд ушел вперед, направившись, конечно, к Кейтлин. Они спускались в столовую, когда начал пищать коммуникатор Бойда, выглядевший как большие часы, но принимавший печатные сообщения. Получение коммуникатора являлось особой привилегией, принадлежавшей значимым для общего дела людям. Мэтт получил этот статус, добровольно вызвавшись быть нянькой Нила на Играх, а теперь и здесь. — Мы с Нилом нужны им в Командовании, — произнес он. Дэн и Ники одновременно вздохнули, но махнули им рукой. Уайлдс быстро поцеловала своего парня и шлепнула его по заднице. — Я бы тоже хотел это сделать, — прокомментировал Ники. Отстав на несколько шагов, Джостен попытался собраться с мыслями, прежде чем его снова безжалостно втянут в разговор о становлении лидером восстания. Он задержался в дверях Командования, высокотехнологичной комнаты военного совета с компьютеризированными стенами, электронными картами, показывающими передвижения войск в различных Дистриктах, и огромным прямоугольным столом с панелями управления. Никто не обратил на него внимания, поскольку все собрались у телевизионного экрана в дальнем конце комнаты, круглосуточно транслировавшем передачи Капитолия. Нил думал, что ему удастся ускользнуть, когда Кевин, загораживающий телевизор, заметил его и настойчиво помахал рукой, подзывая. Парень неохотно двинулся к нему, не понимая, что там может его заинтересовать. Крутили всегда одно и то же. Военные сводки. Пропаганда. Кадры бомбардировки Дистрикта Двенадцать. Зловещие обращения Ичиро Морияма, который в последние несколько недель все больше и больше брал на себя обязанности отца. Поэтому видеть Кэти Фердинанд, готовившейся к интервью со своей уродливой улыбкой, было почти забавно. Пока камера не перемещается, показывая, кто ее гости. Три белых стула. Слева сидел Рико — фальшивая улыбка, черный костюм. Его рука покоилась на тыльной стороне ладони Жана, на первый взгляд успокаивающе, но с явно чувствовавшейся угрозой. Моро выглядел ужасно. Кевин рядом издал булькающий звук, словно его ударили в грудь. Ни визажист, ни стилист не могли скрыть того, что Жан прошел через ад. Джереми с мрачным выражением лица сжал руку Кевина. А потом показали Эндрю. Из Нила вырвался странный звук, будто вдох через боль в легких после неудачной попытки утопления. Он растолкал всех людей, пока не оказался перед экраном, и положил на него ладонь. Эндрю казался настолько накачанным наркотиками, что не требовалось и врача, дабы подтвердить это. Никаких внешних признаков насилия, за исключением того, что он, возможно, немного похудел, но ничего по-настоящему серьезного. Однако выражение его глаз заставило Нила сильнее вжать руку в экран. Миньярд понимал, что происходит вокруг, взгляд был злым, но расфокусированным. Он ничего не мог сделать. Тело ему не принадлежало. Нил почувствовал, как впервые с моменты прибытия в Тринадцатый кровь закипает. Кэти устроилась поудобнее в кресле напротив них, долгим взглядом посмотрев на Моро. — Итак… Жан… с возвращением. Рико, Кэти и Жан затеяли пустой разговор, в ходе которого стало очевидно, что никакая изысканная одежда не скроет боль, которую испытывал Моро при каждом движении. Взгляд все больше делался пустым, руки начинали нервно дрожать. — Жан, ты сыграл решающую роль в плане уничтожения арены, что привело к похищению нескольких твоих товарищей. Помоги же нам разобраться, — начала Фердинанд. Тот на нее даже не взглянул. — Я не хотел. Но у меня не было выбора, Кевин… — он остановился, будто потерял ход мыслей, но через мгновение продолжил, — Кевин заставил меня. Он угрожал мне… моей сестрой. — Кевин Дэй, руководивший нападением на арену, — медленно кивнула Кэти, повернувшись к мрачному Рико, будто бы очень задетого предательством друга. — Ты вырос с Кевином, Рико. Были ли какие-то предпосылки того, что он отвернется от семьи и поддержит мятежников, стремившихся погрузить страну в хаос? — Знаешь, Кэти, мне жаль, что я не могу сказать «нет», — с грустной улыбкой ответил тот. — Как ты и сказала, он все еще мой брат, и после потери моего дяди я думал, мы стали еще ближе. Но, оглядываясь назад, должен признать, что после несчастного случая он… изменился. — Ты имеешь в виду лыжную трагедию, случившуюся два года назад? — уточнила Фердинанд. — Да, именно. Думаю, Кевин всегда боролся с некоторой завистью ко мне. Я знаю, что он этого не хотел, но, в конце концов, он поддался ей. Как и пропаганде мятежников, если это означало причинить мне боль. Я должен был лучше присматривать за ним. Он так легко поддается влиянию людей с более сильным характером, — единственное, чего не хватало для завершения представления, это вытирания фальшивой слезы. — Ты думаешь, Нил Джостен все это время был частью плана? — поинтересовалась Кэти, метнув взгляд на Эндрю, который только и мог, что смотреть в ответ. — О, я тебя умоляю, — усмехнулся Рико. — Не думаю, что Нил Джостен вообще понимает, что делает. Посмотри на момент с проволокой — он же растерялся. Нил с восстанием явно не по своей воле. Мы смогли спасти Эндрю, а теперь надеемся вернуть в семью и его. Джостен сглотнул, когда Морияма посмотрел прямо в камеру. Угроза была более чем ясна. — Да будет так, — согласилась Кэти, снова повернувшись к Жану. — Твоя сестра все еще находится в Дистрикте Четыре, оказавшись в ловушке, прямо посреди беспорядков. Что ты думаешь об этой войне? Почти незаметно, но, поскольку Нил знал, как тот действует, Морияма сжал ладонь Моро. Жан глубоко вздохнул. — Я хочу, чтобы все, кто сейчас на нас смотрит — будь вы на стороне Капитолия или повстанцев — на мгновение остановились и подумали, что означает эта война. Для человечества. Мы не можем воевать друг с другом. Нас не хватит, чтобы продолжить существование. Если не сложить оружие — имею в виду, в ближайшее время — все в любом случае закончится. — Значит… ты призываешь к перемирию? — спросила Кэти. — Да. Я призываю к перемирию, — устало выдохнул Жан. Кэти повернулась к камере. — Хорошо. Думаю, на этом все. Итак, вернемся к нашим ежедневным программам. Заиграла музыка, и на мгновение Нил успел заметить, как Рико подошел к Эндрю. Склонился над его левым плечом, что-то прошептал на ухо. А затем появилась женщина, начавшая зачитывать список ожидаемого дефицита продуктов — свежих фруктов, солнечных батарей, мыла. Нил наблюдал за ней с нехарактерной поглощенностью, поскольку знал, что все ожидают его реакции на интервью. Но он не мог переварить все это так быстро. Эндрю жив, но, несомненно, накачан наркотиками для сохранения спокойствия. Явные пытки Жана и его вынужденное сотрудничество с Капитолием, призыв к перемирию. Позади него раздавались обвинения в адрес Моро. Слова предатель, лжец и враг отскакивали от стен. Другие возражали, указывая на очевидное состояние парня. У Кевина, казалось, вот-вот случится паническая атака. А поскольку в Тринадцатом запрещалось производство и употребление опьяняющих напитков, у него не было возможности ее запить. Эндрю даже не упоминали. Нил решил, что лучше всего будет убраться. Когда он подошел к двери, голос Уиттьера заглушил остальные. — Вас не отпускали, солдат Джостен, — эта форма обращения была столь же непривычной, сколь и нелепой. Всех называли солдатами, за исключением высших чинов. Один из людей Уиттьера взял его за руку. Движение не несло в себе угрозы, но парень, конечно, привык реагировать на любое прикосновение незнакомцев в своей манере. Вырвав руку, он бросился бежать по коридорам. За спиной послышался шум потасовки, но он не останавливался, быстро перебирая в уме все свои укромные местечки, найденные за последние три недели, оказавшись в итоге в одной из комнат Образовательного центра с запасами, что пришлось как нельзя кстати, поскольку в канцелярских принадлежностях никто и никогда не нуждался. Здесь так экономно относились к вещам, что расточительство считалось чуть ли не преступлением. Он калачиком свернулся у ящика с мелом, сделав глубокий, медленный, вдох. — Ты жив, — прошептал он, прижимая ладони к щекам. Эндрю жив. Он не выглядел покалеченным, но с Рико это ничего не значило. По крайней мере, отец его не трогал. Тонкость никогда не была сильной стороной Мясника. Игры разума были излишни, если он мог просто резать и причинять как можно больше физической боли. Рассудок возвращался к нему только после достаточного количества пыток. Через некоторое время дверь открылась, и кто-то проскользнул внутрь. Ваймак опустился рядом с ним, положив руки на колени. Несколько минут они провели в тишине. — Тебе нужно перестать бежать каждый раз, когда что-то случается, — начал ментор. — Реманн — хороший человек, он просто хотел, чтобы ты остался, и вместе все обсудить. — Кто это? — спросил Нил, пытаясь напомнить себе, что мужчина в полумраке перед ним — всего лишь Ваймак. Все хорошо, он в порядке. — О, ты же его знаешь. Правая рука Уиттьера. Тот, который пытался тебя остановить. Серьезно, Нил, он говорил с тобой несколько раз. Тот пожал плечами. — По-моему, они все на одно лицо, — он покусал губу. — Им плевать на Эндрю. И Жана. Они ничего для них не значат. Как они могли так легко пренебречь жизнью Эндрю, когда для него не было ничего важнее? — Я знаю, — Ваймак помрачнел. — Но слова Жана могут нанести большой ущерб. Конечно, большинство повстанцев к нему не прислушаются, но есть Дистрикты, в которых положение сопротивления более шаткое. Перемирие — явно идея Ичиро. Но, произнесенная Жаном, она обрела больший вес. — Его явно пытали, — произнес Нил, руками обнимая колени. — Люди видят только то, что хотят, — вздохнул Ваймак. Они снова замолчали. — Что мне делать? — наконец спросил парень. Теперь, узнав, что Эндрю жив, он должен вытащить его. Даже если придется отдать свою жизнь в обмен на его. Несколько мгновений мужчина просто смотрел на него, а затем начал устало тереть ладонями лицо. — Нил, у тебя есть то, чего они так от тебя хотят. Используй это. И, стряхнув со штанов пыль, он ушел. Подождав несколько минут, Нил тоже последовал к выходу. Он знал, что должен делать. В их комнате находился только Аарон, готовившийся к своей смене в больнице. Пока все носили одинаковые серые брюки и рубашки, у медицинского персонала, к которому тот и относился, имелась дополнительная белая одежда. Миньярд как раз надевал свою белую рубашку, когда вошел Нил. Обычно они игнорировали друг друга, поэтому парень не стал здороваться, сразу направившись к среднему ящику комода, в котором лежала его одежда. Под ней он хранил несколько предметов, поднятых с арены вместе с ним. Лисья лапка. Выводная трубка. Жемчужина Эндрю. Лук и стрелы у него забрали, поскольку только охранники имели право носить оружие. Нил взял жемчужину и сел на кровать, скрестив ноги. Он просто смотрел на нее, разглядывая в уродливом желтом цвете потолочной лампы переливающуюся радугой поверхность. Он совершенно позабыл об Аароне, пока тот не заговорил. — Не могу поверить, что ты выпустил его из виду той ночью. Миньярд стоял, скрестив руки и враждебно стреляя глазами. Нил сжал жемчужину в кулаке, уставившись в ответ. — Я снова и снова прокручиваю ее в голове. Думаю о том, что мог сделать, чтобы удержать его рядом, не нарушая при этом союз. Но ничего не приходит мне в голову. — Что бы мог сделать? — усмехнулся Аарон. — Может разорвать этот ебаный бесполезный союз? Его голос становился громче, теперь обвинение распространялось не только на Нила. — Ты знаешь, что он оказался там из-за тебя! Вернулся на арену ради тебя! — очевидно, Аарон винил и себя. Винил за то, что когда-то Эндрю так же вызвался ради него из-за какого-то обещания, ставшего недействительным спустя несколько месяцев. Однако сочувствие к нему испарилось после следующих слов. — Ты знал, что Эндрю — легкая добыча. Что можешь манипулировать им сколько угодно, лишь бы самому находиться под защитой. Уверенный, что ради тебя он бросится в самое пекло. Нил так быстро вскочил на ноги, что на мгновение в глазах потемнело. — Пошел ты, — прошипел он. Значит, теперь они бьют по больному. Хорошо, сдерживаться он не собирался. — Его бы не было сейчас в Капитолии, если бы ты просто сам участвовал в этих гребаных Играх! Дрейк никогда бы его не нашел! Секунду они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Между ними стояла стена из того, что они бросали друг другу в лицо. А затем Аарон кинулся на Нила, и они врезались в комод, последний причем больно впечатался в него спиной. Джостен вцепился в руку Миньярда, тот занес другой кулак для удара. Однако, прежде чем он успел замахнуться, дверь распахнулась, и, спотыкаясь, в комнату ввалились Ники, Мэтт и Дэн. Бойд оттащил Аарона, а Уайлдс громко спросила, не сошли ли они с ума. Парни не ответили, прожигая друг друга взглядом, пока Миньярд не вырвался и, схватив свою сумку, не умчался прочь. Бросив быстрый взгляд на Нила, Ники последовал за ним. — Ты в порядке? — спросила девушка. — В полном, — ответил Джостен, поднимая жемчужину, упавшую на пол. Он взглянул на Мэтта и Дэн, выжидательно смотревших на него, будто он вот-вот развалится. — Просто устал, долгий день. — Хорошо, Нил, — кивнул Мэтт. — Если захочешь поговорить или еще что-нибудь, ты знаешь, где нас найти, да? — Да, — он не стал ждать, пока они уйдут, и лег на кровать, прижав жемчужину к губам. Почему-то это успокаивало. Как теплый поцелуй самого Эндрю. Король и Сэр, спрятавшиеся под кроватью Ники во время суматохи, запрыгнули к нему. С жемчужиной на губах, кошками, свернувшимися под боком, и знакомым запахом свитера Нил впервые позволил себе целиком и полностью отдаться воспоминаниям об Эндрю. Его голос, внешность, ощущение его рук на своем теле, в волосах. И он почувствовал, как сердце сжалось от чувства страха и потери, но в нем все еще теплилась крошечная надежда, которая не погаснет, как бы он ни старался. Утром Нил увидел, что за 7:00 — Завтрак сразу следует 7:30 — Командование, и это было просто прекрасно, поскольку именно тогда он начнет операцию по спасению Эндрю. В столовой он еще раз проверил свое расписание, в котором был указан еще и идентификационный номер перед датчиком. Может, именно поэтому его мать никогда и не думала о Тринадцатом Дистрикте. Здесь труднее проскочить незамеченным. С другой стороны, они могли использовать любые имена и покончить с бегством. Но кто знал, как рассуждала его мать? Двигая свой поднос по металлической полке перед чанами с едой, Нил увидел, что завтрак здесь почти не отличался от больничного — миска горячей каши, чашка молока и небольшая плошка чего-то овощного или фруктового. Сегодня — пюре из репы. Все это поступало с подземных ферм Тринадцатого, благодаря которым люди из Десятого и Одиннадцатого были очень желанны. Сев за случайный столик, он принялся за еду. Первой к нему подсела Рене. Они не виделись несколько недель, и она мягко ему улыбнулась. — Дерьмово выглядишь, — сразу за ней села Эллисон. — Но что в этом нового? Все здесь выглядят так, будто хотят слиться с цементными стенами. Она не была исключением из правил по ношению одежды. Макияж так же не приветствовался, а свои длинные волосы она собирала в простой хвост вместо привычной сложной укладки. — Эти люди знают, что одновременно можно и бунтовать, и хорошо выглядеть? К ним подсели Дэн, Ники и Кейтлин, тут же присоединившись к ее жалобам. Чуть позже подошел Эрик, поцеловав Ники в волосы. — Хотелось бы мне чаще подниматься наверх. Я скучаю по солнцу, — мечтательно вздохнул он. — Солдат Клозе, неужели личного солнышка Дистрикта Тринадцать, Джереми Нокса, вам недостаточно? — с фальшивым осуждением спросила Дэн. Все рассмеялись, а Эрик за шею обнял сидящего Ники, прижимая его голову к груди. — У меня есть собственный свет жизни, — все застонали от его широкой ухмылки. — Фу, держи эти романтические штучки при себе, — пожаловалась Рейнольдс. — Все за этим столом находятся в серьезных отношениях, Эллисон. И не делай вид, будто ты не самая сопливая из нас, — усмехнулся Мэтт. Примерно в то же время, когда все, похоже, вспомнили о Ниле. Наступило неловкое молчание. Было очевидно, что они решили вести себя так, будто последних нескольких недель не было. Ради него. Мэтт, наверное, их предупредил. Лучше его не трогать и уж точно не говорить об Эндрю. Нил нащупал жемчужину в кармане брюк. — Возможно, я мог бы с ними поговорить. Мы могли бы поохотиться, — наконец обратился он к Эрику. Тот казался парнем, который быстро всему научится, даже если его единственный опыт связан с рыбалкой. Все удивленно уставились на него, пока Эрик не кивнул. — Было бы здорово. Как оказалось, Рене и Мэтту тоже нужно было в Командование. После завтрака все разошлись по своим делам, они же не торопились и к тому времени, как все трое пришли, Уиттьер, Кевин, Джереми, Ваймак и остальные важные шишки уже собрались. Нил не сел вместе со всеми, что у многих вызвало удивление. Ваймак лишь ободряюще кивнул, и парень прочистил горло. — Итак. Я готов стать лидером вашего восстания или как вы это называете, — он подождал, пока все не издадут вздох облегчения, поздравят и похлопают друг друга по спине. — Но у меня есть некоторые условия. Облизнув губы, он нащупал в кармане жемчужину. — Я смогу оставить наших кошек. Мою и Эндрю, — даже столь незначительная просьба вызвала спор. Мятежники Капитолия не увидели в этом ничего страшного — конечно он может оставить своих питомцев, — в то время как выходцы из Тринадцатого начали рассказывать о возможных трудностях. В конце концов решили, что Аарона, Ники и Нила переселят на верхний уровень, где предполагалась такая роскошь, как двенадцатисантиметровое окошко над землей. Сэр и Король смогут без проблем уходить по своим делам и кормиться самостоятельно. Если они пропустят комендантский час, останутся на улице. Если они создадут угрозу безопасности, будут расстреляны. Если кошек расстреляют, Нил, скорее всего, расстреляет стрелков. А если животные слишком исхудают, он сможет подкармливать их требухой, нужно добиться лишь удовлетворения следующей просьбы. — Я хочу ходить на охоту. В лес. С… другом. Это заставило всех задуматься. — Можете забирать мясо для кухни. К тому же я стану здоровее, быстрее, более… стабильным, — спокойно добавил он. Кевин начал было протестовать, объясняя все минусы — возможные опасности, дополнительные меры безопасности, риск получения травмы, — но Уиттьер перебил его. — Нет. Пускай. Два часа в день, вычитаемых из их тренировочного времени. В радиусе четырехсот метров. С рациями и браслетами слежения. Что дальше? — Я хочу, чтобы Мэтт, Дэн и Рене были в моей команде, — решение оказалось спонтанным, но, увидев сидящих Бойда и Уокер, он и представить не мог, чтобы делать все в одиночку. И они поддержат его в следующей просьбе. Самой важной. — В твоей команде — это как? Вне камеры? Всегда рядом? — уточнил Уиттьер. — Они могут быть его товарищами по восстанию на экране, — вмешался Кевин. — А это значит, что они в любом случае будут всегда вместе. — Что-нибудь еще? — кивнул мужчина. — Эндрю и Жан должны быть спасены при первой же возможности, иначе я ничего не буду делать. Он сделал паузу. — И Сет, — тот, честно говоря, был ему безразличен, но Нил находился в долгу перед ним, поскольку Гордон готов был отдать за него жизнь. — Нет, — твердо сказал Уиттьер. — Да, — так же твердо ответил Джостен. — Не их вина, что вы бросили их на арене. Мы все знаем, что с ними делает Капитолий. — Я не стану тратить ценные ресурсы ради трех человек. Если они переживут войну, будут помилованы за любые военные преступлении. — Нет! — хлопнул рукой по столу Нил, голос сильный и звонкий, в венах бурлящая ярость. — Вы вытащите их оттуда как можно быстрее и лично поклянетесь в этом перед всем Тринадцатым и остатками Двенадцатого. Сегодня же. Это будет официально запечатлено. Вы возложите на себя и свое правительство ответственность за их безопасность, или ищите себе новый гребаный символ этой гребаной революции! Его слова повисли в воздухе. — Вот оно! — зашипел Кевин Ваймаку. — В самую точку. В костюме, со стрельбой на заднем плане да легкой дымкой. Ваймак натянуто улыбнулся Нилу. — Да, это то, что нужно. Джостен не сводил глаз с Уиттьера. Он видел, как тот сопоставлял цену ультиматума и его значимость как символа революции. — Что скажете, президент? — прервал тишину Ваймак. — Хорошо, — наконец согласился тот. — Но тебе придется постараться. И время спасения зависит от решения моих людей. Похоже, сперва они хотели убедиться в том, сможет ли Нил выполнить свою часть сделки, прежде чем даже обдумать миссию спасения. Парень медленно выдохнул, пытаясь отогнать воспоминания об Эндрю во время интервью и того, что с ним мог сделать Рико. — Я постараюсь, когда вы сделаете заявление, — ответил он. — Объявите, что сегодня состоится общее собрание по вопросам национальной безопасности, — приказал Уиттьер. — Я выступлю с заявлением. Что-нибудь еще, Нил? — Нет, — все, чего он хотел, это вернуть Эндрю. Взгляд президента метнулся к руке, к расписанию. У него тоже имелся график, которого он придерживался. — Кевин, Дэвид, тогда оставляю его на вас, — и в сопровождении своей команды он удалился. — Отлично. Замечательно, — оперся локтями о стол Дэй, потирая глаза. — Теперь мне точно не помешало бы выпить. Даже кофе. Разве так сложно иметь хоть что-то, чем можно запить кашу и репу? — Войны не вечны, — рассмеялся Джереми. — В следующий раз, когда будешь жаловаться, помни, что всегда можешь вернуться и хоть искупаться в кофе у Морияма в особняке. Это заставило Кевина лишь ниже опустить голову, с губ сорвался сдавленный вздох. Как и почему он вообще бросил вызов президенту, до сих пор оставалось для Нила загадкой. На самом деле, ему было не до того, но он догадывался, что это как-то связано с Джереми и его бесконечным запасом оптимизма. Почему-то Кевин из кожи вон лез ради него. — В любом случае, я рад, что ты теперь в команде, — с белозубой улыбкой произнес Нокс. — У нас с Кевином и Джени, которая, кстати, ждет тебя в оружейной, есть сюрприз. Не буду портить его намеками. — А какой у нас план? — вмешалась Рене. — Нанести удар во время эфира, — ответил Дэй, немного выпрямившись. — Хотим сделать серию так называемых пропагандориков — сокращенно от «пропагандистских роликов» — с участием Нила, чтобы транслировать их на весь Панем. — Каким образом? Только Капитолий может контролировать телевидение, — поинтересовался Мэтт. — У нас есть Джени. Несколько лет назад, по сути, именно она переделала всю подземную сеть, позволяющую управлять программами. Она считает, что есть все шансы с ней справиться. Конечно, для эфира понадобится какой-то материал. Так что, Нил, в студии ждут только тебя. — Сначала сюрприз! — вскочив на ноги, вмешался Джереми, казавшийся взволнованным больше всех в комнате. Джостен вопросительно посмотрел на Бойда, который лишь пожал плечами, мол тоже не в курсе, а явно что-то знающие Ваймак и Рене только кивком указали следовать за Джереми в холл. — Почему все всегда знают, что происходит, кроме меня? — пробормотал Мэтту Нил. — Ну, если честно, ты не особо-то и интересуешься, — криво улыбнулся тот. — О, хочешь сказать, из-за того, что я психически неуравновешенный, они не хотят мне ничего говорить? — сухо поинтересовался парень. — А что они обо мне думают? Что я нападу на них и разорву прямо зубами? — Ну, примерно такое впечатление ты произвел на лицо Кевина. Они зашли в лифт, Дэй проверил свои записи. — Отсек десять-один-три, — он нажал на кнопку с цифрой 10, и двери закрылись. Лифт спустился на десять уровней ниже, открывшись в еще одном белом коридоре с серыми дверьми. Джереми повел их вперед, остановившись только у отсека с номером 03. Он постучался и подождал, пока приглушенный голос не велел им войти, жестом пропустив Нила. — Мы подождем здесь, пока не позовешь. Нахмурившись, Нил в последний раз взглянул на знакомых ему людей, и скользнул внутрь, закрыв за собой дверь. Оказался он в еще одном спальном отсеке, примерно такого же размера как 307. Только с одной кроватью. Остальное пространство занимал большой письменный стол, ткани, швейные принадлежности и… наброски. Эскизы. Дизайны. Парень сглотнул, сердце начало неистово колотиться в груди. — Нил, — произнес знакомый голос слева от него. Тот обернулся, замерев с беззвучной «о» на губах. Роланд улыбнулся ему, и шрам, шедший от левого виска к щеке, натянулся. Еще один пересекал обе губы, почти доходя до подбородка. Выглядел мужчина ужасно, опираясь на трость и, кажется, прихрамывая на правую ногу. Но он… — Живой, — ошеломленно произнес Нил. — Кевин ожидал, что нечто подобное, — махнул он рукой с головы до ног, — может произойти после вашего интервью, и принял меры предосторожности. Он вытащил меня сразу после того, как начались Игры, — улыбка Роланда померкла. — Я наблюдал за тобой на арене. И за Эндрю. — Они бросили его, — сипло произнес парень, чувствуя, как слова быстро и отчаянно начинают срываться с его губ. — Бросили, а меня забрали. Им было плевать. И плевать до сих пор, но я сказал, что буду помогать, только если они вытащат Эндрю и… — он остановился. Посмотрел на мужчину. Вспомнил о кошках. — Он думает, что я бросил его. Роланд махнул ему рукой. — Иди сюда, Нил. Позволь кое-что показать, — тот последовал за ним к письменному столу, заваленному эскизами, тканями, иголками и прочими вещами, почти полностью скрывавшими поверхность. Роланд протянул ему большой альбом для рисования в черном кожаном переплете. — Я сказал Кевину, что он должен привести тебя ко мне только тогда, когда ты примешь решение. Будь то за восстание или против него. Полагаю, раз ты потребовал от них Эндрю, роль лидера и символа восстания ты принял? Нил кивнул и раскрыл альбом, медленно перелистывая страницы и рассматривая каждую деталь формы. Бронежилет с тщательно подогнанными слоями, замаскированное оружие в ботинках и ремне, специальные защитные пластины в области сердца. — Я сделал это для тебя, — сказал Роланд. — Когда? — Нил никак не мог оторваться. — После объявления Юбилейного года. Где-то за несколько недель до начала Игр, — мужчина осторожно забрал альбом и положил его обратно на стол. Затем коснулся подбородка парня, поднимая его вверх, пока их глаза не встретились. — Форма уже готова. Ее создание — все, чем я занимался последние несколько недель. Знаю, ты хочешь сразу штурмовать Капитолий, но постарайся следовать указаниям Кевина и Ваймака. Эндрю не понравится, если по возвращении он найдет тебя мертвым. Нил выдержал его взгляд, чувствуя, как трепет надежды в груди разрастается. — Значит, все это время ты потратил на создание наряда для меня? — неудивительно, что они с Миньярдом так хорошо ладили. Оба одержимы идеей приодеть его. — Ты будешь самым стильным мятежником в истории.