The Odds Are Never In Our Favor/Удача никогда не бывает на нашей стороне

Как только двери закрылись, они сразу же тронулись. Сначала у Нила перехватило дыхание от скорости. До этого он ездил на поездах, но ни разу на пассажирском, поскольку поездки между Дистриктами были запрещены, за исключением официально санкционированных необходимостей, таких как перевозка товаров. Нил и его мать часто использовали эти поезда, будучи безбилетниками. Они запрыгивали на них в одном Дистрикте, а выпрыгивали в другом. Но это был не обычный грузовой поезд. Это была одна из высокоскоростных моделей Capitol со средней скоростью двести пятьдесят миль в час. Их путь, вероятно, займет меньше дня. Эта мысль заставила Нила нервно дернуться; он почему-то думал, что у него оставалось больше времени. Неизвестно, для чего, может просто отсрочить неизбежное. Поезд трибутов оказался даже красивее, чем комната во Дворце Правосудия. Все гладкие поверхности и блестящая мебель вызывали у Нила рвотный позыв. У каждого были свои покои, состоящие из спальни, гардеробной и собственной ванной комнаты с горячей и холодной водой. Прошло много времени с тех пор, как Нил принимал горячий душ; единственный раз — в более богатом Дистрикте. Комоды были заполнены прекрасной одеждой, и Эллисон с выразительным взглядом велела Нилу переодеться во что-нибудь. Она быстро провела им экскурсию по апартаментам, а затем ушла, убедившись, что через час они будут готовы к ужину. Джостен почувствовал облегчение, когда наконец смог добраться до своих покоев, отмечая, что дверь запирается изнутри. Вероятно, это был последний шанс на какое-либо уединение перед неизбежной смертью. Принимая душ, он обнаружил, что прежний оптимизм тает с каждой секундой, пока поезд приближает его к Капитолию. Наивно было полагать, что Эндрю станет его самой большой проблемой. Нил совсем не боец; когда люди его отца догоняли их, мать всегда говорила бежать, пока сама стояла и сражалась. Дело не в том, что Нил не мог дать отпор или испытывал отвращение к убийству, нет, он отнимал не одну жизнь, когда до этого доходило. Просто ему никогда не приходилось делать это, стоя на равных. Некоторые дети готовились к Играм всю свою жизнь и знали, как убить кого-то обычной палкой или даже листком. Нил только пользовался моментом неожиданности или действовал по интуиции, побеждая, можно сказать, случайно. Кроме того, даже если он выиграет Игры, несмотря ни на что, отец наверняка узнает его. В конце концов, он находил их раз за разом, независимо от того, как часто им удавалось проскользнуть мимо. Так было до их последней встречи в Дистрикте Восемь, где Нил и его мать прятались до последнего. Парень даже не осознавал, что отец ранил ее, пока им не удалось добраться до моря, где она упала в обморок перед последним вздохом, отчаянно цепляясь за каждую секунду, будто выход еще был. Прежде чем воспоминания успели взять над ним верх, Нил выключил воду и выбрался из душа, направляясь в гардеробную. Многообразие нарядов угрожало захлестнуть его; он уже два года носил одни и те же четыре комплекта одежды более или менее одинаковой цветовой гаммы, простые и ничем не примечательные. Однако Капитолию нравились их яркие и диковинные цвета, поэтому пришлось покопаться в шкафу, чтобы найти темно-зеленую рубашку и черные брюки. Нил знал, что ткань этой одежды стоит дороже, чем целый дом в Дистрикте Двенадцать. Он проверил время на будильнике на прикроватной тумбочке и отметил, что есть еще около десяти минут, прежде чем ему нужно будет пройти в вагон-ресторан. Он не хотел видеть остальную часть группы так же, как и не был заинтересован в встрече с Ваймаком и Рене, их с Эндрю менторами на играх, что бы это ни значило. Во встрече с Миньярдом он тоже не был заинтересован, но, к сожалению, его не спрашивали. Сидя на своей новой кровати, он смотрел, как проходят минуты, сложив руки в замок. Ему пришлось встать и со вздохом пройти к выходу, когда раздался стук в дверь, за которой уже поджидала Эллисон. Она тоже переоделась. Свободное розовое платье, затейливые кудри, а на ногах… К удивлению Нила, она, как и он, была босиком. Бросив на него короткий взгляд, она покачала головой, брезгливо поджимая губы. — Думаю, это лучше, чем рубашка твоего дедушки или что вы там, люди из Двенадцатого, считаете модным. Нил даже не потрудился сделать вид, будто понял, о чем она, просто последовав за девушкой по узкому коридору в столовую с гладкими панелями в стенах. Посреди нее стоял большой стол, посуда на котором выглядела очень хрупкой. Они вошли последними, остальные уже сидели там, взглянув на них снизу вверх. С разочарованием он понял, что единственные свободные места остались либо рядом с Рене в конце стола, либо между Эндрю и Ваймаком. Он бы предпочел Уокер, но Эллисон уже села рядом с ней, подтолкнув, чтобы освободить для себя больше места. Медленно, будто опасаясь, Джостен подошел к свободному стулу, пытаясь с привычной легкостью скрыть дискомфорт. — Думаю, вы не очень-то понравились Нилу, тренер, — заявил Эндрю с фальшиво озабоченным выражением на своем обычно бесстрастном лице. Парень бросил на него уничижительный взгляд, но, к удивлению, Ваймак сам приструнил блондина. — Заткнись, Миньярд. Он повернулся к Нилу, одарив его тонкой улыбкой, на которую тот едва ли мог ответить. Это была не его вина. Судя по тому, что Джостен про него слышал, Ваймак казался достаточно милым, просто неподходящий возраст и рост заставляли быть осторожным. Он, кажется, понял, что что-то на самом деле не так, поэтому немного отодвинулся. — О, как же я скучал по этому! — Ники громко застонал, вытягивая руки над головой, а затем разглаживая подол своей синей блестящей рубашки. Очевидно, он в полной мере воспользовался комодом в своей комнате, — без обид, но Двенадцатый Дистрикт — дерьмо, а одежда ужасна. — Ты сам виноват, что оставил Четвертый, — пробормотал рядом с ним Аарон, скрестив руки на груди. Это привлекло внимание Нила, он посмотрел на Ники, который толкнул плечом Аарона. Эллисон тоже подняла голову, но всех остальных это откровение, похоже, не обеспокоило. — Ты не из Двенадцатого? — Джостен не мог не спросить. Нередко жители более богатых Дистриктов переезжали в более бедные, но это казалось очень неразумным. Никто в здравом уме не покинет Четвертый, чтобы жить в Двенадцатом. Если только сумасшедший отец не преследует их. Ники застенчиво почесал затылок. — Нет. Я переехал несколько лет назад. Кто-то же должен присматривать за этими двумя идиотами, — указал он на близнецов. — Никто тебя не просил, — сказал Эндрю скучающим голосом, играя острым ножом рядом с тарелкой. Ники не посмотрел на него, тихо ответив: — Я знаю, — однако он заметил растерянные взгляды и уточнил, — они моя семья. Нил все еще не понимал, и поэтому тот указал между Аароном, Эндрю и собой. — Мы кузены. — Кузены, — повторил Нил и мысленно запечатлел Аарона и Ники, сидящих рядом друг с другом. Все в Аароне, а значит, и в Эндрю тоже, было бледным. Их кожа, их волосы, даже их брови. Только глаза насыщенного орехового цвета. У Ники, напротив, смуглая кожа, вьющиеся темно-каштановые волосы, глаза карие, но казавшиеся почти черными. Кроме того, была заметная разница в росте, поэтому никто не мог обвинить Нила в том, что он не заметил никакого семейного сходства. Ники, казалось, следовал за ходом его мыслей, потому что внезапно начал смеяться, указывая между собой и Аароном. — Знаю, так и не скажешь, что мы родственники. Нил только покачал головой. Их разговор был прерван, когда наконец подали первое блюдо. Густой морковный суп принесли люди из Капитолия, которые почему-то были повсюду в поезде, но не становясь навязчивыми. Они готовили. Ожидали. Охраняли. Просто заботились обо всем. Несколько минут все ели в тишине, что заставило Джостена постепенно расслабиться. Такой вкусной еды он не видел с тех пор, как был ребенком, когда не мог по-настоящему наслаждаться этим, слишком боясь сделать что-то не то и навлечь гнев отца. Думая об этом сейчас, становится понятно, что ему не нужны были причины для причинения боли сыну, будь даже тот не подвижен, как марионетка. Конечно, тишина не могла длиться вечно, и очередное тыканье Эндрю было лишь вопросом времени. — Я так понимаю, у тебя нет кузенов, Нил? — достаточно невинный вопрос, но по тому, как он смотрел, Нил почувствовал, что в нем снова просыпается паранойя. Он подумал о предыстории своей новой личности, о ее имени, чертах характера и том, что она делала до Дистрикта Двенадцать. Нил Джостен — тихий мальчик, который не любит создавать проблемы. Хорошую работу проделал он здесь. — Нет, никаких кузенов, — ответил он, сузив глаза Он был так занят наблюдением за Эндрю, просто пожавшим плечами и вернувшимся к супу, что с опозданием заметил пристальное внимание остальных. Ники первый ухватился за эту возможность, будучи слишком любопытным и жадным до чужих историй. — А кто есть? Рена однажды сказала мне, что ты живешь один, это правда? Конечно. Рена и Ники болтали друг с другом. Нилу не нравилось, что о нем вообще заходил разговор. Он должен был быть достаточно непримечательным, чтобы люди не только не говорили, но и не думали о нем. Лучше покончить с этим как можно быстрее. Он положил ложку и отодвинул от себя полупустую миску. — Мои родители живут в Восьмом Дистрикте. Я совершил глупость, поэтому в наказание меня отправили в Двенадцатый. Вот и все. Защищаясь, он скрестил руки на груди и посмотрел Ники прямо в лицо, побуждая того высказаться. Однако заговорила Эллисон. — Что? Ты из Восьмого Дистрикта? Дистрикта текстильного производства? — взгляд Нила метнулся к ней, и на ужасающую долю секунды он подумал, что она каким-то образом поняла его ложь и прямо сейчас раскроет его личность сына высокопоставленного чиновника Капитолия. Но она только рассмеялась, указывая на него наманикюренным пальцем, — ты одеваешься хуже, чем троица монстров вон там. Вероятно, они вышвырнули тебя, потому что твоя одежда не соответствовала даже стандартам Одиннадцатого. Почему-то это разозлило парня. Он ведь на самом деле жил в Восьмом. Видел хорошую одежду, шившуюся для Капитолия, видел униформу миротворцев. Возможно, и сами жители носили одежду более яркую и качественную, нежели отдаленные Дистрикты, но только в том случае, если они могли заплатить за нее, а это примерно пять процентов населения. Невежество Эллисон приводило в ярость. — Жаль, что у меня не было возможности соответствовать стандартам Восьмого Дистрикта. Пожалуй, я был слишком занят чисткой промышленных резервуаров, чтобы чертово белье, которое вы носите, было окрашено надлежащим образом. Ядовитые пары затуманили мой разум, раз я забыл, что модно, а что нет. Надеюсь, это пройдет до того, как я встречусь с Капитолийским Высочеством. Он сказал это со всей желчностью, что скопилась в нем, глядя исподлобья. Все уставились на него, прежде чем Рене издала смешок, вскоре переросший в смех. Через секунду к ней присоединился Ники, и даже Ваймак, казалось, фыркнул. — Знаешь, он прав. Твои слова прозвучали очень снобистски, — Уокер легонько постучала Эллисон по виску. Та лишь перебросила свои длинные волосы через плечо, снисходительно посмотрев на Нила. — Не моя проблема, что ребенок такой чувствительный. Однако тема была закрыта, прибыло следующее блюдо: зеленый салат, бараньи отбивные и картофельное пюре, что удержало их от дальнейших разговоров. Джостен смотрел, как Эндрю разрезает свою еду на маленькие кусочки, прежде чем съесть их. Рене мило улыбалась ему каждый раз, когда их взгляды встречались, и он понятия не имел, что с этим делать. Уокер была странной женщиной. Она могла убить человека голыми руками, и все же она сидела и спокойно разговаривала с Эллисон рядом и Ваймаком перед ней. Нил также не упустил из виду изящный серебряный крестик на ее шее. Символ старых времен, до Панема. Христианство и другие религии почти исчезли. В мире, где люди верили только в богов потребления и изобилия, не было места духовности. Он знал нескольких человек из бедных Дистриктов, которые все еще практиковали некоторые из старых священных ритуалов, даже без книг. Его мать страстно собирала книги, когда они еще жили с отцом. Однажды Нил видел Библию и Коран в ее библиотеке. Ему не разрешалось прикасаться, потому что им сотни лет, но они представляли собой впечатляющее зрелище. Он не мог понять Рене, поэтому решил держаться от нее на расстоянии и избегать дальнейшего зрительного контакта. Когда принесли десерт, Нил был так сыт, что даже не притронулся к шоколадному торту. В любом случае, он не слишком любил сладкое, поэтому не переживал о наличии еды, которой придется быть несъеденной. Однако он не смог устоять перед свежими фруктами и взял маленькую миску клубники. Ее свежий вкус заставил почти застонать, но он сдержался, чтобы не показаться странным перед остальными, и только закрыл глаза в молчаливом удовольствии. Когда он снова открыл их, тарелки с тортом уже не было, а за его спиной Ваймак отчитывал Эндрю. Повернувшись, Нил увидел, как Миньярд ест его торт, глядя прямо в глаза мужчины. Тот выругался и ткнул вилкой в ​​молчаливом предупреждении, прежде чем вернуться к собственному десерту. Нил наблюдал за блондином, пока тот не устал и не спросил невозмутимым голосом: — Что? — Ничего, — ответил он, но не отвернулся. — Тогда перестань пялиться и вытри рот, выглядишь как отсталый ребенок. Уголок рта Эндрю тоже был перепачкан шоколадом, на что и указал раздраженный Нил, после того как вытер тыльной стороной ладони свой, запачкавшись липким клубничным соком. Миньярд проигнорировал его. На этом так называемый обед был закончен. Все встали со своих мест и пошли в другое купе, смотреть итоги Жатвы по телевидению. Ваймак подкупил Эндрю дорогой на вид бутылкой виски, прежде чем тот успел скрыться в спальне, не интересуясь другими трибутами. Не в первый раз за этот вечер Нил подозревал, что они каким-то образом уже знакомы. Рене и Ваймак жили в Деревне Победителей, в то время как кузены, по-видимому, жили в районе торговцев. Не исключено, что они встретились, выполняя поручения или, возможно, болтая с Ники в пекарне. Но между двоюродными братьями и двумя победителями была своего рода фамильярность, которая указывала на более длительные и глубокие отношения. Один за другим они наблюдали за восхождением трибутов. Назывались имена, добровольцы выходили или, что чаще всего, не выходили. Нил изучал лица детей, которые могли составить ему конкуренцию. Некоторые выделились в его памяти. Чудовищный мальчик, бросившийся вперед, чтобы стать добровольцем, из Дистрикта Два, и его угрюмый напарник оттуда же — девушка-танк, последовавшая его примеру. Мальчик и девочка из Десятого, с одинаковой маской безэмоциональности на лице, чтобы скрыть явный страх. Пятнадцатилетняя девочка из Одиннадцатого, выглядевшая скорее на тринадцать или даже меньше, хоть это и невозможно. Она была маленькой, с темно-коричневой кожей и большими карими глазами. Абсолютно пустыми. Наконец, показали Двенадцатый Дистрикт, а за ним и Эндрю, добровольно вызвавшегося вместо брата. Комментаторы шутили о том, как иронично было бы, выпади Аарон снова. Капитолий любил братьев и сестер на Играх, а близнецы стали бы чем-то новым. Тем не менее, вторым трибутом в лице Нила они остались довольны, поскольку они со смехом сравнили их низкий рост с трибутом из Второго: «Залезь Джостен на Миньярда, то, быть может, он и достал бы до шеи Лаврета». Нил представил, как обхватывает горло комментатора, чтобы тот заткнулся. Программа закончилась после того, как прозвучал гимн. Ваймак поднялся. — Вы увидели других трибутов. А теперь забудьте их. Они станут важными только тогда, когда вы выйдите на арену, но даже тогда они будут второстепенны, — он бросил на своих подопечных суровый взгляд, те ответили одинаково пустым. Мужчина вздохнул и потер переносицу, — знаете, что важнее всего для победы в Играх? — Убить как можно больше? — предложил Ники после некоторого молчания и лишь небрежно пожал плечами на взгляд Аарона. — Это… может быть полезно, но нет, — скрестив руки на груди, Ваймак подождал еще мгновение, прежде чем сдаться, — спонсоры. Подарки от спонсоров. Большинство из вас умрут естественной смертью или от неизлечимых травм. Будьте обаятельными, располагающими. Станьте тем, кого богатенькие спонсоры захотят спасти, понимаете? После минутной тишины Аарон громко фыркнул, прежде чем успел взять себя в руки. Ники ударил его по плечу, но тоже недоверчиво посмотрел на Ваймака. — Ты же знаешь, что говоришь об Эндрю, верно? А Нил-Капитолий-эксплуатирует-мой-родной-Дистрикт-Восемь-Джостен? Единственное, что в них может нравиться, — это лицо Нила и небольшой процент генов, которые Эндрю делит со мной. К сожалению, Нилу пришлось согласиться. Демонстрация упрямства Эндрю по отношению к Эллисон на Жатве была лишь одним из проявлений его обаятельности. Нил находил Эндрю абсолютно неприятным и, как спонсор, с удовольствием смотрел бы, как тот умирает. В муках, желательно. К сожалению, то же самое обстояло и с ним. Он был груб, слишком прямолинеен для большинства людей, его называли невежливым и болтливым. Мать не раз била его за это. Как бы он ни старался играть свою роль, вспыльчивость отца текла по его венам, словно яд. Глубоко вздохнув, Ваймак закрыл глаза. — Не могу поверить, что получил двух трибутов, которые, вероятно, имеют шансы на победу, но умрут от чертового заражения крови при порезе туалетной бумагой, потому что у них не будет спонсоров для гребаного пластыря или мази. Да что уж там, даже для самой туалетной бумаги. Слова Ваймака не задержались у Нила в голове, он был слишком ошеломлен верой этого человека в то, что он может сражаться на арене и даже выжить. Однако громкий стук вернул его с небес на землю, когда Эллисон начала маршировать перед ними из стороны в сторону, как армейский офицер. — Тогда будем работать с тем, что есть. Она остановилась перед Эндрю, который смотрел на черный экран телевизора так, будто его не выключили пять минут назад и там продолжало что-то идти. Хотя, черт знает этого психа. Эллисон, уже привыкшая к игнорированию, повернулась к Рене. — Мы воспользуемся тем, что он доброволец, спас родного брата. Сделаем жалкую слезливую историю. Да они будут есть из его рук, потому что любят плакать над трагедиями. Пока не приходится слишком долго об этом думать, конечно. Рене колебалась. Она повернулась к Эндрю, тот ответил ей взглядом, но ничего не сказал. Улыбнувшись, девушка кивнула. — Хорошо, я что-нибудь придумаю с Эндрю. Эллисон выглядела ошеломленной, внешне отражая и внутреннее состояние Нила. Между этими двумя очевидно была какая-то история. Достаточно того, что Эндрю не отрицал ее существования. Однако Рейнольдс не стала ни о чем спрашивать его. Приподняв бровь, она повернулась к Нилу. Посмотрев на него сверху вниз в течение секунды, схватила его за подбородок. Прикосновение заставило парня вздрогнуть, с угрожающим видом он оттолкнул ее руку. Девушку это проявление агрессии не смутило, лишь заставило задумчиво кивнуть, рассматривая его как предмет мебели, в покупке которого она не могла определиться. — После того, как стилисты закончат работу, Капитолий его полюбит. Грубых идиотов можно ненавидеть, но грубых идиотов-красавцев обожают. Вы только посмотрите на Дэя, он самый большой придурок, которого я когда-либо встречала, но его лицо открывает все двери. Они захотят съесть нашего Нила, когда мы с ним закончим. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, о ком речь. Дэй. Кевин Дэй. Кевин Дэй будет там. Кевин Дэй, который выиграл Голодные игры два года назад и который, скорее всего, будет там в качестве ментора трибутов своего Дистрикта. Кевин Дэй, который знал Нила. Кевин Дэй, который вместе с Нилом и Рико Мориямой наблюдал, как его отец разрезает живого человека на части, конечность за конечностью. Его затошнило. Он резко встал, глаза расфокусировались, а во рту пересохло, будто он только что проглотил песок. — Думаю, меня сейчас стошнит, — сказал он, даже не утруждая себя ложью для разнообразия. Он проигнорировал тревожный взгляд Ники и предложение Рене о помощи, просто выйдя из комнаты. Если Кевин узнает его, все будет кончено. Он обязательно расскажет Рико, а Рико расскажет своему дяде, а потом… Нил остановился посреди тускло освещенного коридора. Рико тоже будет там. Когда эти двое увидят его, не останется ни единого шанса, что его не узнают. Он попытался вспомнить свою внешность десять лет назад. Возможно ли, что они не увидят в нем того рыжего голубоглазого мальчика? Узнал бы он Рико или Кевина, если бы не наблюдал за их взрослением с тех пор, как научился ходить, а затем и через экран телевизора? Он не уверен, но, возможно, черные цифры «1» и «2» на их щеках были бы важным ориентиром. Внезапно почувствовав шевеление за спиной, он развернулся и в последний момент заметил брошенный клинок, пролетевший на расстоянии волоска от него. — Осторожнее, Нил, — знакомый голос. Паника и страх, заставившие сердце Нила биться быстрее, превратились в гнев. — Ты что, спятил?! — зарычал он на Эндрю, стоявшего прямо перед ним и крутившего в пальцах нож так, будто тот игрушечный. — Зависит от того, кого ты спросишь, — сказал он, и внезапно оружие исчезло из поля зрения испуганного парня. С нарастающей паникой он попытался найти его в черной одежде, но то будто пропало. Неосознанно Нил отступил, выходя из зоны для четкого броска. Он ненавидел ножи, которые не только напоминали ему об отце, но и заставляли каждый порез на коже зудеть, напоминая, каким образом они там появились. Лола. И ее уроки, заканчивающиеся дракой для проверки прогресса. — Ты ищешь это? — Эндрю снова вытащил клинок, но на этот раз Нил успел заметить, как тот появился из-под рукава. Он вспомнил нарукавные повязки, в которых Миньярд был на Жатве, и все внезапно обрело смысл. — У тебя действительно есть повязки со встроенными ножнами, или ты делаешь всем одолжение, медленно пытаясь покончить с собой? — Из-за твоей маленькой проблемы с общением тебя убьют еще до того, как ты ступишь на арену, — медленно произнес Эндрю, снова позволяя ножу исчезнуть. Нил только пожал плечами; не то чтобы он не проводил каждую минуту в течение последних нескольких часов с этой же мыслью, за исключением того, что само его существование означало смерть более быструю, чем от рук любого другого трибута, включая Эндрю. — Нагло отбирают твою работу, не так ли? Тот лишь промычал что-то в ответ, делая шаг вперед, впечатывая Нила в закрытую дверь, ведущую в следующий вагон. — Что-то в тебе не складывается, маленький кролик. — Я не задачка по математике. — Но я все равно разгадаю тебя. Нил отвернулся, не говоря больше ни слова, и подождал, пока блондин сделает шаг назад, чтобы открыть дверь позади. Он вошел не оглядываясь, но слова Эндрю заставили его остановиться. — Ты загадка. — Спасибо, — оглянулся тот через плечо — Нет, спасибо тебе, — сказал Эндрю, скрестив руки на груди, его лицо оставалось таким же невозмутимым, как и всегда, за исключением небольшого дерганья в уголках губ, — мне как раз нужна новая игрушка. — Иди на хуй, — просто сказал Нил, продолжив свой путь, услышав лишь «Ох, Нил», прежде чем дверь снова закрылась, и он остался один. Ну, настолько один, насколько это возможно в поезде Капитолия, где слуги прячутся за каждым углом. Вернувшись в свою комнату, он с тихим вздохом привалился к двери, заперев ее за собой. Это был долгий день, а ему каким-то образом нужно проснуться на следующее утро и продолжить жить. Так что на самом деле ничего не изменилось, за исключением того, что его шанс умереть вырос с удобных пятидесяти процентов до чего-то между девяноста и ста. Вероятно, в шкафах было много пижам, но Нил просто снял рубашку с брюками и забрался в постель в нижнем белье. Простыни были мягкими, из шелка. Толстое пушистое одеяло мгновенно согревало. Некоторое время Джостен не мог заснуть. Как бы его разум ни устал, тело жаждало бега. Хотелось убежать как можно дальше. Он думал об Эндрю и его раздражающих вопросах. Может он все-таки оставит его в покое, пометит как скучного, не заслуживающего внимания, как и все остальное? Что он сделал такого, чтобы вызвать недоверие? Мысли не давали уснуть какое-то время, прежде чем поезд, наконец, погрузил его в сон, где к нему пришел отец, гоняющийся за ним с тесаком по улицам Двенадцатого Дистрикта. Когда Нил проснулся, через занавеску уже просачивался серый свет. Он встал и умылся в ванной, прежде чем снова проверить волосы и глаза. Моргнул. Были ли у него галлюцинации или в его карих глазах на самом деле просачивались голубые пятнышки? Он покачал головой, и синева исчезла. Может быть, он уже сходит с ума. Вернувшись в комнату, надел вчерашнюю одежду, так как она была не очень грязной, а просто помятой от ночи, проведенной на полу. Выглянув в окно, Джостен обнаружил, что они уже недалеко от Капитолия. Узел в животе сжался с новой силой, тело прошиб холодный пот, голова начинала раскалываться. Он быстро расчесал пальцами черные кудри, решив не заморачиваться с ними, и отправился в вагон-ресторан. Хоть и было ощущение, что он наглотался камней, отказываться от бесплатной да еще и свежей еды — кощунственно. Когда Нил вошел, Эллисон прошла мимо него с чашкой черного кофе в руках, уложенная с ног до головы. Ее платье состояло из сотен синих, зеленых и желтых перьев, а в волосы вплетены десятки прядей таких же цветов. Даже без туфель она была достаточно высокой, но в них — могла спокойно смотреть Ваймаку в глаза. Нил огляделся и заметил отсутствие Ники, в то время как остальные уже завтракали. Рене помахала ему рукой и указала на место рядом с собой. Еще одно свободное место располагалось снова между Эндрю и ментором, а другое — рядом с Аароном. Рене казалась самым безопасным вариантом, поэтому он принял ее предложение, получив в ответ милую улыбку. Как только он сел, ему подали огромное блюдо с едой. Яйца, ветчина, груды жареного картофеля. Супница с фруктами стояла во льду, чтобы не нагреваться. — Тебе лучше? — тихо спросила девушка, когда он потянулся за фруктами и кофе. Поймав его пустой взгляд, она уточнила, — тебе стало плохо вечером? О, верно. — Я в порядке, — ответил Джостен, начав чистить апельсин, использовав это как предлог, чтобы не смотреть на нее. Через некоторое время к ним присоединился Ники, его новый наряд стал еще более ярким и броским, а волосы уложены в весьма профессиональной укладке. — Думаю, я мог бы жить так вечно. Эллисон фыркнула, посмотрев на него отчужденным взглядом. — Это ничтожество, дорогуша. Я знаю несколько магазинов, в которых ты бы точно сошел с ума. — Не представляешь, как я хочу ударить тебя за тщеславность, но предложение мне нравится, — ответил Ники с набитым ртом, жуя еще теплую булочку. Для него все это сродни отпуску, для Эллисон — ничего, кроме бизнеса. Каждый из них отправится домой после Игр, быть может, даже как друзья, в то время как Нил будет либо кремирован, как павший трибут, либо порублен на мелкие кусочки, как любимый сын лучшего отца. Но избавляться от них, конечно, будет непревзойденная Лола. — Может вы сделаете это после? Прямо сейчас мы должны поддерживать Нила и Эндрю, верно? — произнесла Рене, будто прочитав его мысли. Улыбка была мягкой, но слова били в цель. Ники выглядел виноватым, а Эллисон лишь поджала губы. Было легко забыть причину их пребывания здесь, никому не нравилось думать о смерти, когда роскошь и деликатесы находились на расстоянии одного заказа. Ваймак, до этого не обращавший на них внимания, наконец заговорил. — Через несколько минут подъедем к станции. Вы, — он многозначительно посмотрел на Нила и Эндрю, — будете отданы в руки стилистов. Вам не понравится то, что они будут делать. Но что бы это ни было, прошу, не сопротивляйтесь. Это звучало… не то что бы приятно. Нил закрыл глаза, чтобы ни на кого не смотреть, потому что знал, что неизбежно создаст проблемы. С другой стороны, он создавал их всю свою жизнь, так что какая разница? Ваймак встал и жестом пригласил Рене следовать за ним. Они вышли из вагона, и в ту же секунду, как за ними закрылась дверь, все потемнело. Внутри все еще работало несколько ламп, но показалось, что снаружи снова наступила ночь. Нил понял, что они, должно быть, в туннеле, который вел через горы в Капитолий. Горы образовывали естественный барьер между столицей и восточными Дистриктами. Войти с востока кроме как через туннели — невозможно. Это географическое преимущество было основным фактором проигрыша Дистриктов, а это, в свою очередь, привело к тому, что Нил стал трибутом. Поскольку повстанцам пришлось преодолевать горы, они стали легкой мишенью для авиации Капитолия. Поезд наконец начал замедляться, и купе неожиданно залил яркий свет. Аарон и Ники ничего не смогли с собой поделать, подбежав к окну, чтобы увидеть то, что видели лишь по телевизору — Капитолий, правящий город Панема. Нил не мог заставить себя поднять взгляд, вместо этого он сосредоточился на сухой коже своих рук. Он помнил блестящие здания всех цветов радуги, уходящие высоко в воздух, блестящие автомобили, катящиеся по широким мощеным улицам, и странно одетых людей с причудливыми волосами и слишком разрисованными лицами. — Совсем не любопытно? — внезапно спросил его Эндрю, и Нил понял, что тот тоже не двинулся, чтобы посмотреть в окна, как его братья. Они единственные остались за столом, сидя друг к другу лицом. — Нет, — сказал он, наблюдая, как Миньярд рассеянно поглаживает свои черные нарукавные повязки, видные теперь на оголенных руках, — а тебе? Эндрю посмотрел на парня, что-то темное отразилось на его лице, заставив того невольно вздрогнуть. — Нет. Я помню его достаточно хорошо. Прежде чем Нил успел продолжить (Эндрю уже был в Капитолии?) вернулся Ваймак и сказал им готовиться. Трибуты должны выйти из поезда, чтобы камеры зафиксировали их прибытие, и впервые с тех пор, как они покинули Дистрикт Двенадцать, Джостен был рад видеть беззаботную апатию Эндрю рядом с собой. В Центре Преображения Эндрю и Нила разлучили. Рене пошла с первым в одну сторону, а Ваймак со вторым — в другую, для встречи с личными стилистами. Ментор провел Джостена в комнату, больше походящую на медицинский кабинет с ее стерильными белыми стенами и металлическими инструментами, предназначение которых трудно угадать. Через несколько минут в комнату вошел гротескно выглядящий мужчина с возмутительно желтыми волосами, отчего его бледная кожа выглядела болезненно, а лицо было таким стянутым, что Нил задумался, может ли он хотя бы хмуриться. Очевидно не может, потому что единственным движением было подпрыгивание таких же желтых бровей вверх и вниз, когда он осматривал Нила. — Раздевайся, тебя нужно помыть, прежде чем передать Роланду для превращения этого во что-то более человеческое. Этого следовало ожидать, и Нил прокрутил в голове тщательно продуманный ответ. — Нет. Это было окончательно. Он не станет выставлять свои шрамы, чтобы остальные пялились на них, задавая вопросы и морща лица. Когда станет известно о маленькой изюминке трибута из Двенадцатого, его отец примчится сюда быстрее, чем это желтое недоразумение успеет включить шланг для подготовки его перед Роландом. Последовал протяжный визг, в результате которого выкидыш радуги стал красным, а при угрозах миротворцами, которые сорвут с Нила одежду и немедленно казнят, — фиолетовым. Услышав это, парень рассмеялся тому прямо в лицо. Было что-то освобождающее в том, что это худшее, что может произойти, ведь дальше его уже не могли шантажировать. В конце концов желтый человечек умчался прочь, но Нил остался один лишь на несколько секунд, прежде чем дверь снова распахнулась, на этот раз с разъяренным Ваймаком на пороге. Это определенно стерло улыбку с лица. Мужчина направился к нему с рыком. — Ты маленький глупый засранец. Судорожно отступить от разъяренного взрослого мужчины было настолько инстинктивным, что Нил не понял этого, пока тренер не замер. Его лицо было угрожающе пустым, и Нил опустил взгляд. Он по-прежнему старался держать его в поле зрения, чтобы в случае чего видеть, когда тот начнет двигаться. Воцарилась хрупкая тишина, и через несколько мгновений парень понял, что Ваймак не заговорит, пока не заговорит он сам. — Извините, но я ни перед кем не буду раздеваться. Дэвид по-прежнему молчал, оставаясь на месте. Через некоторое время он указал на пол перед собой. — Подойди. Нил исполнил приказ, остановившись при этом на расстояния чуть дальше вытянутой руки. Руки тренера. Не то чтобы он прикидывал. — Посмотри на меня, — произнес мужчина, и Нил нехотя перевел взгляд на его лицо. Выражение оставалось все еще слишком пустым, чтобы Джостен чувствовал себя в безопасности, но он знал, что лучше не отводить глаза вновь. — Я хочу, чтобы ты кое-что понял, — начал Ваймак, — я шумный, ворчливый старик. Я люблю кричать и бросать вещи. Но я не начинаю драку, пока какой-то идиот не начнет ее первым. Я никогда не бил кого-то просто так, и уж точно не собираюсь начинать с тебя. Ты меня понял? Нил ему не поверил. — Да. Ментор еще некоторое время изучал его, прежде чем вздохнуть и потереть переносицу. — По крайней мере, ты никого не покалечил, чего не скажешь о твоем… напарнике по коридору ниже, — он говорил об Эндрю, — чуть не сломал парню запястье, черт возьми, люди здесь всего лишь делают свою работу, а вам обязательно все время быть такими трудными? Это был риторический вопрос, но Нил все равно не мог на него не ответить. — Я пытался быть милым, — он не пытался. Но что теперь еще от одной лжи. — Я тебе не верю, ты, чертова креветка. Просто дай мне пережить этот гребаный день, не усложняя его еще больше. К счастью, он был избавлен от еще одного умного замечания Нила, когда в комнату вошел удивительно нормальный молодой человек. Его короткие волосы, казалось, были естественного каштанового оттенка, а сам он одет в простую черную рубашку и брюки. Единственной уступкой самоизменению кажется металлизированная золотая подводка для глаз, нанесенная легкой рукой и слегка поблескивающая на смуглой коже мужчины. Он перевел взгляд с Ваймака на Нила, прежде чем расплыться в ленивой улыбке. — Я Роланд, стилист, — Дэвид пожал ему руку, отправляясь к выходу. — Веди себя хорошо, — сказал он, предупреждающе качая пальцем в сторону Нила, а затем захлопнул за собой дверь. — Итак, Нил, проблемы? — спросил Роланд тихим, приятным голосом. Парень настороженно посмотрел на него, но, тем не менее, решил ответить. — Я прекрасно умею мыться. Мужчина прижал кольцо на безымянном пальце к губам, рассматривая подростка. — Интересная пара из Двенадцатого в этом году, — он присел перед металлическим шкафом и достал несколько предметов. Он передал их Нилу, бросив и халат на плечо парня, — я хочу, чтобы ты помыл этим волосы, — указал он на ярко-зеленый пластиковый тюбик, а затем дал еще несколько инструкций о том, как Нил должен мыться и куда наносить какой лосьон. Потребовалось некоторое время; он никогда раньше не использовал так много продуктов для своего тела. Ему пришлось несколько раз мыть волосы, при этом каждый раз новым шампунем и кондиционером. На нем был простой хлопковый халат и ничего больше, когда он вернулся к Роланду, который удовлетворенно кивнул ему. — Подними руки, — сказал он, начиная кружить вокруг Нила с задумчивым выражением лица. Наконец он остановился, — мне нужно будет прикоснуться к тебе как твоему стилисту. Ты можешь переодеться за ширмой, надеть рубашку и нижнее белье, но твой костюм для церемонии открытия мне нужно подогнать прямо на теле. Устраивает? Это было большим, чем то, на что смел надеяться Нил. Он утвердительно кивнул, все еще озадаченный человеком перед ним. Любопытство в конце концов взяло верх. — Вы новенький, не так ли? — Роланд не был похож на стилистов, которых Нил видел по телевидению, или вообще на кого-то из Капитолия. — Да, это мой первый год на Играх, — ответил мужчина. — Значит, поэтому они дали вам Двенадцатый, — заключил Джостен. Новички обычно оказывались в наименее желательных Дистриктах. На губах Роланда мелькнула легкая улыбка. — Я сам попросил его, — сказал он без дальнейших объяснений. — А теперь следуй за мной, давай немного поболтаем. Нил последовал за ним через арку в гостиную. Два красных дивана стояли друг напротив друга, а между ними — низкий столик. Три стены были абсолютно пустыми, однотонными; четвертая же — полностью стеклянная, открывая вид на город. По свету Нил определил, что сейчас около полудня, хоть солнечное небо и стало пасмурным. Роланд пригласил его сесть, занимая место напротив. — Итак, Нил, насчет твоего костюма для церемонии открытия. Я уже поговорил с твоим товарищем-трибутом, Эндрю. Он не согласен со своим стилистом, поэтому нести ответственность за вас обоих буду я, — он слегка улыбнулся при этом, и Джостен задумался, как выглядело это несогласие, раз Ваймак говорил о сломанных запястьях. И почему же Роланд понравился Эндрю больше, — моя идея заключается в комплементарных костюмах, — продолжил стилист, — как ты знаешь, через наряды принято отражать колорит Дистрикта. На церемонии открытия трибуты должны быть одеты во что-то, что указывало бы на основную промышленность их Дистриктов. Одиннадцатый — сельское хозяйство, Четвертый — рыболовство, Восьмой — текстиль, ну а Двенадцатый означал что-то вроде костюма шахтера. Нила не особо заботили детали, если ему не придется обнажаться. Он помнил один из годов, когда трибутов его нынешнего Дистрикта полностью раздели и обваляли в черном порошке, имитирующем угольную пыль. — Значит, костюм шахтера? — спросил он, надеясь, что все это скоро закончится. Не ответив, Роланд встал и, обогнув стол, сел рядом с ним. На скромный взгляд парня, это было слишком близко, но он решил промолчать, сегодня от него и так много трудностей. — Могу я?.. — Спросил Роланд и после того, как Нил кивнул в знак согласия, провел рукой по его густым волосам. Затем по лицу и слегка погладил чувствительную кожу под глазами Нила. — Они окрашены, — отметил он, — имеется какая-то конкретная причина? Сердце Нила бешено забилось в груди, и он несколько раз сухо сглотнул. — Мне не нравится их цвет, — слабое оправдание. Роланд подумал так же, судя по скептически поднятой брови. — У твоих глаз удивительный оттенок голубого. Давай воспользуемся этим. Нил тут же покачал головой. — Нет, — через секунду он замер, спрашивая грубым голосом, — откуда ты знаешь? Роланд лишь улыбнулся ему, но потом объяснил. — Я стилист. Моя работа — знать такие вещи, — из всех людей в Панеме Нил считал, что стилист будет последним, кто выведает у него какие-либо секреты. И все же он сидел здесь с Роландом, вытянувшим уже два, даже не пытаясь. — Хорошо, Нил. Мы оставим черные волосы, хотя уверен, что твой натуральный цвет идеально подошел бы к теме нашего костюма. Но позволь поработать с глазами. Спонсоры должны увидеть твою привлекательность. Эллисон сказала, что лицо станет твоим оружием. Сделаем его примечательным. Привлекательный. Примечательный. Все то, чего Нил избегал до сих пор. Его шансы выжить зависели от того, насколько он мог слиться с толпой. Он также был совершенно уверен, что мать считала его глаза невыносимыми, поскольку они были такими же, как у отца. — Ты же хочешь выиграть Игры, верно? — Роланд внимательно наблюдал за ним, и Нил на мгновение закрыл глаза. Маловероятно, что они в конце концов спасут от отца. Он узнает его, какого бы цвета они ни были. Но если есть хоть малейший шанс, что эти ненавистные глаза помогут ему выиграть Игры, он должен попробовать. — Да, — произнес он, глядя на Роланда, — я хочу победить.