Порко-алфавит

В допросной, если эту обшарпанную комнатушку в их богом забытом захолустье вообще можно было так назвать, было жарко и паршиво пахло дешевым растворимым кофе. Артем оттянул пропитанный потом ворот футболки, похлопал им туда-сюда, стараясь запустить воздух внутрь, но особо не помогло. Хотелось пить, есть, болели ноги и до сих пор было сперто дыхание от недавнего бессмысленного бега, но это было еще не самое худшее: хуже всего было то, что до одури хотелось курить. Но чтобы осмелиться на подобное прямо перед двумя участковыми, одинаково серые лица которых он в последнее время видел так часто, что успело приесться, наглости Артему пока что не хватало. - Ты, Сидоров, долго еще собираешься херней страдать? - угрюмо произнес один из двоих из ларца, одинаковых с лица. - Надоело мне тебя здесь видеть, чесслово. - А я, Максим Иванович, только что то же самое про вас думал, - а вот на подобные заявления дерзости у него было хоть отбавляй. Лицо мужчины перекосилось, но прежде чем он успел раскрыть рот, Артем продолжил: - Не страдал я никакой херней… по крайней мере такой, за которую меня можно было арестовать. - Да прям? - усмехнулся второй. - А граффити на мосту кто опять мазал? - Вы взяли не того, Владимир Евгеньевич, - невозмутимо парировал Артем. - Зачем же ты тогда от нас убегал? - Люблю, знаете ли, спортом заниматься. Максим Иванович устало вздохнул, потер пальцами переносицу, будто у него невыносимо разболелась голова, и зло зыркнул на Артема: - Сидоров. Кончай чушь пороть. Мы видели тебя, и ты был один. - Ничего я, Максим Иванович, не, - он сымитировал пальцами кавычки, - “порю”. Не было меня там. Максим Иванович не ответил. Вместо этого он молча кивнул напарнику, и тот, кивнув в ответ, неторопливо поднялся из-за стола и проследовал куда-то за спину Артема. Послышался щелчок проворачиваемого в замке двери ключа. - Тебя самого, Сидоров, видимо, маловато в детстве пороли, - продолжил Максим Иванович. Артем раскрыл было рот для ответа, но его вдруг подхватили за подмышки и рывком подняли на ноги. Стоять, впрочем, тоже долго не дали: наклонили и с силой вжали в столешницу. - Вы что творите?! - возмутился Артем и попытался взбрыкнуть, но вслепую наткнулся только на пустой воздух, а не на посмеющегося Владимира Евгеньевича позади него. Хуже того: с него вдруг, не церемонясь, сдернули штаны, и он впервые в жизни пожалел, что предпочитал носить спортивки на резинке, а не брюки от школьной формы. - Перевоспитанием занимаемся, - ответил подошедший сбоку Максим Иванович. В руках он уже держал офицерский ремень и, стоило ему поймать взбешенный взгляд Артема, показательно им щелкнул. - Полицейский произвол! - А малолетним хулиганам, - встрял Владимир Евгеньевич, покрепче прижимая Артема к столу, - оперирующими юридическими терминами… слова не давали. Ответить Артем снова не успел: тяжелый ремень опустился на его зад, обжигая и выбивая постыдный взвизг. Первый из многих, прозвучавших в участке в течение следующих растянувшихся для него на часы минут.