Комарово

Долгие часы работы так сильно утомляют. Бумаги с тысячами символов, большими числами. Каждый день видеть такое было просто невозможно, хотелось отдыха, где все эти заботы бы не тревожили. Михаил старался уже привыкнуть к такому режиму работы. Но работать годами, иногда даже откладывая отдых или вовсе отказываясь от него из-за важных переговоров все ещё утомляло. Мысли Московского были лишь о том, что же нужно делать дальше, как и что, кому отвечать. Но решения этим задачам никак не находились. Голова будто не хотела думать. Глаза закрывались, мысли запутались в большой клубок, который с каждой минутой, казалось, запутывался все сильнее, мозг будто заставлял Михаила отдохнуть, но мужчина упирался и продолжал работать, выпив очередную чашку кофе. Он нервно потёр пальцами висок, тихо бормоча и повторяя написанное в документе. Но прочитанное никак не хотелось усваиваться, и приходилось читать снова и снова. Это заставляло злиться только сильнее. Михаил резко стукнул рукой по столу, глубоко вздохнул и принялся снова перечитывать документ. Его заставил прерваться телефонный звонок. «Как же они не поймут, я не могу так быстро решить всё! У меня другие дела есть помимо этих…боже. «, — Московский тихо возмущался себе под нос, проклиная день, когда лишил себя законного отдыха, подумав, что и без него отлично справится. Взяв телефон в руки, Михаил с трудом сумел разобрать, что ему звонит Романов. Буквы плыли и он еле нажал на нужную кнопку, приняв вызов. — Ало? Саш, что-то случилось? , — Михаил начал разговор на удивление спокойно. Он не хотел срываться на любимого человека, поэтому пытался сдерживать эмоции, нахлынувшие буквально минуту назад. — Добрый вечер. Я тебя не сильно отвлёк? Хотя обычно в это время ты уже заканчиваешь с работой, да Миша? — последняя фраза прозвучала особенно колко. Александр прекрасно знал о том, что в последние несколько месяцев Михаил слишком многое берет на себя. Почти каждые выходные они виделись, и с каждым визитом состояние Московского только ухудшалось. Романов старался помочь, но, к сожалению, ничего не получалось. — Да-да, — недовольно пробормотал блондин, убирая со стола все остальные бумаги, кроме той, над которой сидел так долго, — ты звонил только чтобы меня упрекнуть? — усмехнулся Московский. — Я делаю это потому что не хочу чтобы ты переутомился! В любом случае, я как раз хотел предложить тебе съездить куда-нибудь отдохнуть. Я думаю ты достаточно поработал и можешь получить заслуженный отдых на две-три недели, я прав? — приятный голос приглушенно говорил слова, и в каждое из них было пропитано заботой и любовью. — М? Хм, я думаю, я смогу может в следующем месяце взять… — начал Михаил, но его тут же перебил возмущённый голос. — Никаких «в следующем месяце»! На этой неделе решай все! Миш, ты меня послушай, или мои слова для тебя уже пустой звук? М? Жду чтобы ты приехал на выходных и отсюда поедем. А, и да с нами ещё Денис, ну сын мой, поедет. Если хочешь возьми там кого-то из своих. В общем, на выходных чтобы был у меня, и мы поедем отдыхать, слышишь, Миш? — Московский слушал эту недовольную речь, а когда Александр закончил, то в ответ прозвучало тихое: — Хорошо, Саш. Люблю тебя, — ответа не последовало. Романов уже бросил трубку, только договорив. Блондин усмехнулся, сел на диван, стоящий совсем близко к столу, и задумался над предложением. Московский понимал, что ситуация безвыходная, и он в любом случае должен был на этой неделе поехать к Александру. Но одна мысль уже резко переменила другую. Романов предупредил, что возьмёт с собой сына. Идея вывезти и кого-то из своих сыновей отдохнуть показалась Михаилу не такой уж и плохой. По крайней мере детям будет не так скучно вместе, их можно будет чем-нибудь занять, а Михаил и Александр смогут спокойно побыть вдвоем. Мысли и дальше переменяли одна другую, но казалось все больше похожи на бессвязную бессмыслицу. Глаза медленно закрывались, напряжение во всем теле спадало, и, наконец, Михаил уснул. Следующий день Московский также провел за работой. Дела как будто не кончались, а только прибавлялись с каждой минутой. Минуты, часы тянулись медленно и тяжко, и вот наконец настал вечер. На этот раз Михаил решил отложить работу и закончил раньше, чем в последние несколько месяцев. Блондин продолжил думать о предложении Романова, так как считал что брюнет прав. Пора бы отдохнуть. Но как бы не хотелось признавать, а сын Питера бы немного мешал побыть наедине с любимым. И идея с тем, чтобы взять кого-то из своих детей казалась все более оптимальной."Только кого?» — подумал Московский-"Балашиху? Нет, с ним будет только больше проблем и если с сыном Питера не поладит, придется весь отдых их разнимать. С этим балбесом только больше хлопот. Мытищи? Он вроде бы не такой конфликтный. Или Королёв? Грх…» — Михаил, решив отвлечься от размышлений взял в руку телефон, открыл его и начал листать ленту одной социальной сети. «Новости… новости… статистика. что за бред? Хах!» — он мимолетно разглядывал картинки, выдаваемые ему, но внимание привлек один пост, сделанный, как стало понятным по аватарке и имени, его сыном. «Как же трудно, когда родители не уделяют тебе абсолютно никакого внимания», — мужчина зачитал это вслух и усмехнулся. М-да уж, это звучало конечно очень обидно, и Московский даже ненадолго задумался над этой фразой, совсем забыв обо всем. Когда сын говорит, ну а в этом случае пишет, такие фразы, то это по меньшей мере неприятно. Хотя Михаил старался уделять время детям, когда находилась свободная минута. Но тут он понял. «Раз тебе в особенности не хватает внимания, то ты и поедешь». Мужчина вышел из приложения и быстро набрал номер сына.        Абонент временно недоступен. Перезвоните позже.        «Чем же занят этот абонент? Пф! Так много дел наверное, не то что у отца», — возмутился мужчина, но перед тем как отложить телефон написал пару сообщений сыну. Пятница. Для многих самый приятный день в неделе. Предвкушение некой свободы перед выходным, приходит приятное понимание того, что скоро можно будет недолго отдохнуть. За окном было немного пасмурно, но несмотря на это солнце продолжало ярко светить и даже иногда показывалось из-за густого дыма облаков. Необычная погода для середины мая. Но вскоре распогодилось, и приятный теплый ветерок раздул серые тучи в небе. Солнце светило во всю, и уже, кажется, можно было выходить на улицу и загорать. Для Михаила это была не только солнечная и теплая пятница, но и последний рабочий день перед заслуженным отдыхом. Московский работал не так усердно как во все предыдущие дни. Отдых блондину одобрили безо всяких колебаний. Ему наоборот сказали, что удивились тому как долго мужчина не брал отдых и пожелали ему хорошо провести время. Михаил, наконец, нехотя заполнил один из последних документов и с облегчением выдохнул. Закрыв глаза он расслабился и облокотился на спинку кресла. Тишина. Приятная тишина, которая не напрягала, а только помогала расслабиться и забыть о всех заботах. Михаилу даже показалось, что в ушах звенит, но этот звук продолжался слишком долго, что и насторожило мужчину. Михаил открыл глаза, приподнялся с кресла и подошёл к входной двери, откуда и доносился назойливый звук. Он посмотрел на домофон, на экране которого показывалось то, что происходит за входной дверью и дверью в подъезд. Изображение передавалось достаточно четко, и можно было разглядеть мальчика, стоящего за дверью, он смотрел что-то в телефоне, облакотившись на чемодан. Московский открыл дверь парнишке и осмотрел его. Одет был в свои любимые рваные джинсы, какие-то новые кроссовки, о которых отец даже не знал, и какую-то брендовую толстовку. В общем выглядел как обычно. — Пап, ну и зачем ты мне вчера названивал? Я не мог ответить, но увидел твои сообщения, зачем я вещи собирал то? — мальчишка смотрел отцу в глаза и чавкал жевательной резинкой. Казалось что он ведёт себя совсем нагло, но это было обычным его поведением, с которым Михаилу приходилось мириться. Глазами мужчина показал войти мальчику, и, переступив порог, сын тут же поменялся в поведении. Он замолчал и, жалобно подняв брови, смотрел на отца. — Ты там что-то писал, что внимания не достаточно от родителей, я прав? — Михаил поднял бровь и с усмешкой взглянул на сына. Данил тут же поменялся в лице. Мальчишка виновато поглядел на отца, и тут же опустил взгляд, — так вот на две недели уедем отсюда, получишь моего внимания сполна, слышишь? — юноша понимающе кивнул. Оставшуюся часть дня Даня не мог подойти к отцу и сказать что-либо. Чувствуя себя виноватым, ему было стыдно рассказать о том, что этой фразой мальчик не хотел задеть отца. Он вообще не хотел, чтобы отец это видел. Данил любил драматизировать и преувеличивать и сам это прекрасно понимал. Вечер они провели в разных комнатах, лишь изредка виделись на кухне, но кто-то оттуда тут же уходил. Атмосфера накалялась. Оба решили, что лучшим решением будет переспать с этими мыслями. Данил любил вставать позднее одиннадцати, а иногда даже двенадцати утра. Засыпал он поздно, ближе к утру. Но сегодня его планы поспать подольше были разрушены. Тихий серьезный голос заставил открыть глаза. — Даня. Даня, вставай. Я купил билеты на «Сапсан» до Петербурга, просыпайся сейчас, иначе опоздаем. Данил потёр глаза и несколько раз кивнул отцу. Михаил собрался уходить, но его остановило тихое «Папа, прости за.то что ты увидел, я не это имел ввиду». Мужчина обернулся и, посмотрев на мальчика, кивнул. Время пролетело достаточно быстро. Минуты, казалось бегут куда-то вперёд, и ничего не успеваешь. Михаил то и дело напоминал сыну, чтобы тот поторопился, а Данил возмущался, но слушал отца. Приехали они раньше, чем планировал мужчина и, естественно, успели на поезд. Во время поездки отец и сын почти не разговаривали. Даня хотел много что обсудить с родителем. Они не виделись достаточно давно, и юноше хотелось извиниться за то, что он опубликовал. Хотелось объяснить, что он не так все понял. Хотелось много что объяснить, но усталость была сильнее. Начав разговор Даня медленно замолчал, глаза закрылись, а тихое, еле слышное биение колес об рельсы и расслабляющая атмосфера, так и манили в сон. Юноша не мог больше сопротивляться и резко уснул. Михаил с удивлением посмотрел на сына, ожидая продолжения фразы, но, увидев что мальчик уснул, погладил его по плечу и сам прикрыл глаза, чтобы ненадолго вздремнуть.